Page 247

Белые стены, изрисованные безумными изображениями, похожими на наскальные рисунки древних людей, заставляли кровь в жилах бурлить от ужаса. Буквы, цифры и непонятные каракули ползли из углов помещения прямиком к высоким потолкам. Зайдя сюда, самому можно свихнуться и даже не заметить, как твоё тело уже везут в соседнюю палату. Повсюду раздавались крики людей, создающие эхо в бесконечных и таинственных коридорах этого жуткого, изолированного от мира здания. Разломанный на несколько частей карандашный грифель валялся возле ножек металлической койки, будучи совсем использованным. Он был спрятан под подоконником, когда врачи пришли его забрать. Когда всё-таки его отняли, она не остановилась на этом и начала писать кровью. Кусая подушечки пальцев и забывая о боли, она водила ими по плохо окрашенным стенам, оставляя кровавые буквы на чистых местах. С безумной улыбкой на лице писала неразборчивые слова, стараясь хоть как-то освободить голову от мыслей. Но идеи… Жуткие идеи накрывали её разум с головой, не давая спать ни днем ни ночью. Её сон сократился до минимума. Он почти исчез из жизни. Когда белые стены стали красными, её насильно уложили спать. Душераздирающий крик раздался на всю округу, но она все же закрыла глаза. Мысли вновь поглотили разум, и они утянули ее жизнь за собой. — «Меня убил мой талант. МОЁ ПРИСТРАСТИЕ УБИЛО МЕНЯ. И всю мою семью», — это были последние слова, которые написала она на холодном полу перед самой смертью.