Я не сдерживаю обещаний

Парк. Ни души. Даже без ума влюблённые парочки, так часто гуляющие тут, спрятались, будто знали, что начинается что-то ужасное. Мишель еле сдерживала слёзы, для неё было неприемлемо плакать в общественном месте. Но все ее принципы мигом обнулялись, когда рядом появлялся он. Орландо бесцеремонно волочил за собой девушку прямо по асфальту. Ему было наплевать на её состояние. - Орландо, куда мы идём? - прошептала она. Мишель знала, что скажи она это громко - получила бы удар по лицу. Однако, удар крепкой ладонью по нежной и хрупкой коже всё равно был нанесён. - Я сказал тебе молчать. Тебя не касается, куда мы идём. "Тебя не касается", "не твоё дело", "твои обязанности - молчать и выполнять то, что я тебе говорю" - всё это ежедневно слышала Мишель. И это было невыносимо. Невыносимо понимать, что ты - вещь. Боксёрская груша. Духовка. Пылесос. Ты - просто покорный слуга хозяина. Даже нет. Раб. Раб своего господина. И тебе тяжело. Нереально тяжело терпеть это, но еще тяжелее представить себя совершенно одной. Он тиран, но дал крышу над головой, питьё и какое-никакое пропитание. И я существую. Существую, пока он не убил меня. Или я сама... Резкое движение, и я уже летела в куст шиповника. Ветви предательски царапали лицо, будто были в сговоре с ним. Земля была сырая и холодная, но казалась такой родной. Всех нас однажды унесёт в могилу эта земля. Приютит, но обглодает твою плоть. Умоет, но выцарапает тебе глаза. Так я живу уже несколько лет. - Угадай, дорогая, зачем я привёл тебя сюда. - мужчина стал ходить назад-вперёд, глядя на девушку. А она молчала. Молчала, потому что не знала, что на этот раз. - Я спрашиваю, знаешь? - напор увеличился. - Нет. Хриплое "нет" было вознаграждено ударом в живот. Свернувшись от боли, она не смела посмотреть на него. - Отвечай. Я знаю. И ты знаешь. - Я... Не знаю, правда. - слёзы уже стояли в горле, перемешанные с кровью. И снова удар. На этот раз в лицо. Кровь хлынула из носа ручьями, затекая в рот, который жадно пил этот горячий источник жизни. - Ты знаешь, Мишель. Знаешь, что я не терплю вранья, не терплю измены. Измены... Он каждый день спит со своими подругами, часто не ночует дома. Но я не смею смотреть в сторону мужчин. И в сторону женщин видимо тоже. Ему легче выдавить мне глаза, чем здраво смотреть на наши отношения. Хотя, о чем я говорю? Наши отношения никогда не были здравыми. Он всегда был манипулятором, я всегда поддавалась. Потому что любила. И когда он в порыве гнева трахал меня до потери сознания, и когда он выбрасывал приготовленную мной еду. Я ничего не могла с этим сделать. Или просто не хотела. - Ты думаешь, я не вижу, как ты общаешься с Хиро, как ты улыбаешься ему, как ты невзначай касаешься его руки своими пальцами, ты думаешь, я не вижу? Считаешь меня слепым и тупым? - его слова срывались на крик, он был на взводе. - Орландо, он мой коллега по работе. Я не могу с ним не... - Можешь! Но не хочешь! И вновь удар. Кажется, нос сломан. Мои органы свернулись в морской узел, я почувствовала, как ко рту подступает кровь. Мимо изредка проходили люди, смотрели и отходили подальше. Но никто не мог помочь. Или не хотел. Грудь заныла. Я не слышала слов Орландо, мои глаза расплылись. В голове всплыл день, когда он еще отвечал за свою агрессию, извинялся, приносил цветы. А я прощала. Потому что не могла не простить. Или не хотела. - Обещаю, Мишель. Этого больше не повторится! Мы заживём, как нормальные люди, заведём семью, и всё у нас будет хорошо. - Обещаешь? - Обещаю. Глаза поднялись на него. Неет. Это невыносимо, видеть его таким. - Орландо, ты же обещал, что такого больше не повториться... - это были последние слова, которые она смогла выдавить, захлёбываясь горечью и солью. - Я не сдерживаю обещаний. Удар. Мозг отключился. Отключилось и всё тело. Мишель безжизненно упала на землю. Глаза закрылись. Навсегда. Она хотела их открыть, но уже не могла.