Сонная материя

В городе, где он жил, постоянно лил дождь. Стучал в окна, просился в тепло, но в итоге умирал, чужими слезами скатываясь по щекам. В городе, где он жил, было так пасмурно и холодно. Так страшно, что дух захватывало. Сломанные перила лестниц, гробовая тишина и тихий звон сонной материи. Уён любил дождь. Любил этот город, грустные песни и порезы на своих руках. Завороженно наблюдал за людьми, что так красиво убивали в других счастье. Уёну нравились люди. Уёну нравилась боль. Вокруг него всегда витала такая добрая-добрая грусть. Такое тихое-тихое сумасшествие. Станет ли кто-то психически здоровый резать руки осколками разбитого зеркала, потому что это эстетично? Нет. У Уёна дома канарейка, что вечно насвистывает чарующую мелодию, гитара в углу комнаты и хруст битого стекла под ногами. Когда-то ему сказали, что любить это тяжело. Блондин тогда только плечами пожал. Оказалось, любить это так эстетично. Так красиво любить, так необычно чувствовать тяжесть на сердце, когда любимый не является к тебе уже двадцать первый год. Чон Уён ещё ни разу не видел своего предназначенного. Но уже любил. Любил по-своему, кровавыми полосами по венам. Любил тихим звоном лунного света, серыми розами, что прорастают сквозь свежие порезы и холодными поцелуями ночного ветра. Насколько же красив этот мир. Блёклые цветы роз, царапая шипами нежную кожу, обвивают изувеченные руки. Бирюзовые глаза завороженно следят за рубиновыми каплями, что стекают по запястьям. Часы остановились, так и не пробив полночь. В окно заглядывает слуга одиночества — Луна. Она смотрит на сумасшедшего эстетика и качает головой. — Вы ведь подарите мне соулмейта, госпожа Луна? — с надеждой спрашивает Уён, подходя к открытому окну. — Подарите же? Луна смотрит в глаза глупого ребенка и тяжело вздыхает. Она взмахивает рукавом серебряного платья, освещая комнату белым светом. Ей очень жаль родственную душу этого парня. Он видит этот мир не так, как другие. Не найдется такого человека, который не будет бояться приходить домой, зная, что однажды его может встретить холодный труп на полу гостиной. Парень всматривается в пелену лунного света и ловит взглядом дымку чужого силуэта. На Чона серыми глазами смотрит парень чуть выше ростом. У него волосы с красными прядями, очки в тонкой оправе и вишнёвая кола на губах. На нём джинсовка, временем потрёпанная, брюки с массивным ремнем и грязные кеды. Парень, видимо, гулял по ночному городу, а его за шкирку схватили и сюда приволокли. У брюнета венки на руках выступают, запястья тонкие, и пальцы длинные. Такие красивые руки. Уёну до одури хочется прикоснуться к ним. Чон стирает хрупкую слезу окровавленным запястием, пачкая щеку алыми разводами. Парень напротив осматривает Уёна с ног до головы и протягивает к лицу Чона руку. Луна шепчет блондину на ухо чужое имя. Оно эхом разносится в голове и теряется где-то в районе сердца. Что-то загорается внутри, обжигает лёгкие, а затем мощным взрывом сносит сознание и крошит на осколки ребра. Уён где-то читал, что это неправильно. Неправильно любить кого-то своего же пола. Неправильно получать в соулмейты такого же, как ты. Но Чону не понравилась та книжка, и он сжёг ее в огне камина, когда гостил у бабушки за городом. Уён впервые видит своего соулмейта, но уже любит. Любит по-своему, сплетая узоры из сонной материи луны. Чхве Сан касается его щеки холодными пальцами, смотрит в бирюзовые, как у ребенка, глаза и шепчет тихое: — Не делай так больше. И исчезает. Сан ведь не статуя, не картина. Он уходит и возвращается следующей ночью. Тихо звенит серебристыми бликами сонной материи, следит, чтобы Уён больше не бил зеркал и не окрашивал серые лепестки роз в красный. Перед тем, как блондин уснёт, Сан перебирает его волосы изящными пальцами и рассказывает легенды о сонной материи. Легенды красивые, волшебные и завораживающие. Легенды о том, как грустно было Луне наблюдать за одинокими людьми. Как жалко было ей людей, что любили не тех, кого следовало бы. И тогда она решила, что нужно помочь несчастным душам обрести любовь. И теперь она взмахивала рукавом платья, что однажды сплела из сонной материи, преподнося человеку его родственную душу. Души виделись каждую ночь после того, как впервые встретились. А когда наступало время, случайно сталкивались в жизни. Но Сан рассказывал и о том, что некоторые души не хотели любить друг друга. Что некоторым, так и не явился их соулмейт, и они теперь скитаются в одиночестве. Уён слушал бархатистый голос Сана, ластился к его ладони и мысленно благодарил Луну за такого чудесного соулмейта. Уён любил заброшки, черный чай и Чхве Сана. И только завядшие розы, что колючими шипами царапали его изувеченные руки, напоминали о той боли, что осталась за пределами этой сказки.