Кроваво-красный, бледно-голубой.

Первым цветом моей новой жизни стал кроваво-красный. Не уверена, что это было незаметно, но мир перевернулся в моих глазах, разбившись на промежутки до и после нажатия на курок. Маленькие капли крови медленно скатывались с белого квадратного кафеля, какой бывает на стенах в уборной любого дешевого клуба, оставляя за собой дорожки светлой и уже не такой густой крови. В последний раз я видела кровь так близко, когда один из моих друзей начал заблевывать все вокруг своей кровью из-за передоза какого-то нового синтетического наркотика. Страшная дрянь, скажу я вам. Мгновенное привыкание. Пройдет неделя и родители заметят пропажу вещей, суровый отец выставит тебя за дверь и вот ты уже, не помня себя, стоишь на вокзале в темном углу и предлагаешь все, что имеешь — за копейки, а у тебя самого остается только тело, которое тоже получит свою цену уже через день или два. Единицы способны отколоться, но я таких не встречала. Ствол немного дымится. Никто ничего не слышал из-за грохочущей на пару кварталов музыки. Ненавижу это место. Эта музыка, эти стены, запахи, голоса. Электронный плач ушедшей культуры, подменённой на синтетические вещи, краски и противно пахнущие украшения из пластмассы. Я ненавижу каждое движение марионеток там, на танцполе. В свете постоянно меняющихся огней никто не увидит тебя «живым». Только куклу, магическим образом меняющую позу каждый раз, когда на мгновение гаснет свет. Скоро здесь, в тихом, едва уловимом жужжании энергосберегающей лампы, немного качающейся под потолком, всем будет видна картина, оживившая моё сознание. Безжизненные руки, опустившиеся почти до самого пола. Неестественно изогнутая спина и расставленные ноги. По деревянным, выкрашенным в серый цвет боковым стенкам кабинки медленно стекают капельки похожие на сладкий сироп. А на пожелтевшем бачке унитаза и приближенной к нему кафельной стене красуется самое большое и завораживающее сознание пятно свежей крови. Красная дыра во лбу, немного левее центра, поглощает все мое внимание. Кровь из нее течет тонкой струйкой, не так красиво, как то, что происходит по ту сторону пустой головы этого ублюдка, но тоже достойно внимания. Глаза, широко распахнутые от шока, закатились и начали наливаться все той же прекрасной кровью. Темные волосы, простоватый вид, большой нос, полные щеки, обтянутые рыхлой кожей. Никто бы и не подумал о нем того, что я расценила как причину для его убийства. Моя жизнь была самой серой на земле до этого момента. Каждое следующее мгновение я помню как молитву богу, в которого я никогда не верила. Мой напарник опускает пистолет с самым холодным взглядом, который я когда-либо видела в своей жизни. Её движения на удивление точны и спокойны. Никакой дрожи, ни малейшего вздоха, только в глубине ледяного взгляда читалась невероятная страсть. — Довольна? — голос прозвучал так же естественно, как если бы она наливала мне кофе. — Более чем, — мой детский голос резонировал с её молодым, но уже окрепшим. Создавалось впечатление, что тётя привёла племянницу в парк развлечений, хотя единственное, что отличало меня от совсем маленькой девочки — наглый тон и вызывающая одежда, которая размывала любые черты моего возраста. Я выглядела и на шестнадцать лет и на двадцать три. Она медленно убрала еще теплый пистолет в карман пиджака и развернулась к выходу. Я покорно осталась ждать, высчитывая двадцать одну секунду. Как только дверь за ней закрылась — отсчет пошел. Оторвать взгляд от свежего трупа было невероятно тяжело, но пришлось это сделать. Я отошла от двери в кабинку, которая тут же закрылась без поддержки моей спины и, коснувшись голых коленей того подонка, замерла. Как любую девушку, сразу после свежего трупа моего внимания может удостоится только зеркало. Следующим цветом в моей жизни стал голубой. Не небесно-голубой, а бледноватый серо-голубой — цвет моих глаз, чье восхищенное сияние удивило меня не меньше безумной хищной улыбки, непроизвольно растекшейся по моему лицу. Как я этого не заметила? Не знаю, но уверена в одном: никогда раньше я не видела себя такой счастливой. Поправив ярко-оранжевую прядь волос, выбившуюся из одной из двух тугих кос, завязанных бирюзовыми резинками, я подтянула белую меховую жилетку и направилась к выходу, пытаясь согнать эту счастливую гримасу со своего лица. На выходе я мило улыбнулась охраннику, запомнившему меня за несколько недель, и вышла на дорогу, где стала ловить машину. Все сегодня было четко спланировано. К первому делу нужно подходить с особой аккуратностью. Чужие люди в одном клубе, киллеры в одной уборной, проститутка и клиентка на одной дороге, и только в старенькой машине, по пути в грязный мотель мы друзья, понимающие друг друга с полуслова. Знаю, не в моем характере сейчас молча пялиться в окно и ждать, пока дорога кончится, но перед глазами мелькают самые яркие цвета, полностью поглощающие моё внимание. Кроваво-красный и серо-голубой — вот, чем запомнился этот вечер. Все сегодня было самым лучшим. Самый четкий план, самое гладкое исполнение, самые яркие краски, самое счастливое лицо — список огромен. Я думаю, что этот вечер надолго сохранится в моей памяти, хотя я ужасно устала, чтобы что-либо думать. Уже в мотеле, лежа на дешевой скрипучей кровати со странно пахнущим матрасом, я задумываюсь о своей жизни. Скажу честно, до сегодняшнего дня меня это не волновало. В одно время я была слишком молода для этого дерьма, в другое — была увлечена кое-чем поинтереснее. Лишь сейчас я понимаю, что за неполные семнадцать лет своей жизни я пожила и в небольшой уютной квартире на окраине города, и на улице, ночевала с проститутками, попадала в самый настоящий бордель и, как плюс ко всему, употребляла наркотики, с которых слезла не больше месяца назад. Так получилось, что в один момент я встала перед выбором: кайф или гордость. Думаю, будь я животным, то была бы либо львом, либо бараном. Считаю ли я, что жила до этого? Нет. Ни единой минуты. Даже тогда, когда младший брат, балуясь, вылил целый чайник кипятка на мой живот, или когда мать выставила меня из дома, за что я её не виню. Тяжело видеть и терпеть то, что твой ребенок калечит себе жизнь безумными увлечениями, поэтому она предпочла избавить свой взор от этой помехи. Не думаю, что ей было тяжело, у нее есть еще дети. Переворачиваюсь и ложусь на бок, всматриваясь в темноту комнаты. Я различаю смутные очертания соседней кровати. Спит ли она? Скорее всего, да. Так почему же не могу уснуть я? Ответ прост: в моей жизни нет места сну. Только действия, такие же безумные как моя улыбка сегодня, способны давать мне силы, чтобы жить. Я чувствую, что скоро произойдет нечто грандиозное. ***

Свет падает сквозь старую тонкую занавеску на моё лицо, помятое и странное от отсутствия косметики. Я уже говорила, что использую её, чтобы скрыть свой настоящий возраст, но на самом деле это не совсем так. Моя внешность не очень заурядная, но и резким уродством не отличается. Каждый раз, когда я смотрю в зеркало утром или поздним вечером, то ощущаю дикое желание снять с себя кожу, лишь бы не вспоминать свою прошлую жизнь. Как ни странно — теплую и семейную, но явно не предназначенную для меня. Сегодня ничего не изменилось. Сырая уборная в номере, встречает меня с распростертыми холодными объятиями. Бледно-голубой прямоугольный кафель с плесенью в углах, старая раковина с замазанной трещиной, запах, словно в общественном туалете, и зеркало, покрытое въевшимися каплями мыльной воды, украшенное трещиной в левом нижнем углу. Люблю дешевые мотели. Из зеркала смотрит урод, а не я. Никогда не могла понять, как это лицо может вызывать людское доверие. Маленькие бледные веснушки рассыпались по носу, подростковые прыщи на лбу, большие коровьи глаза с синяками, тонкие волосы неестественной рыжины с выросшими белыми корнями. Накладывая огромное количество косметики я вспоминаю о том времени, когда рядом со мной был человек, для которого я хотела выглядеть честной и невинной, а потому на макияж времени не тратила вовсе. Это случилось давно, больше четырёх лет назад. Маленьких девочек всегда привлекают высокие мальчики. Этот мальчик явно был для меня. Всегда угрюмый и замкнутый, ссорящийся с учителями, он был на два года меня старше и привлекал всем, чем вообще возможно привлечь тринадцатилетнюю девочку. С ним я узнала обо всех сторонах этой жизни. Матиас был единственным сыном очень богатых родителей, а потому был избалован и дарил мне все, что ему казалось красивым. Не знаю, чем я его привлекла, но мы быстро подружились, а после я сказала ему, что влюблена без памяти. В тот же вечер я впервые курила с ним каннабис. Чтобы вы знали, у меня всегда была очень странная воля. Я никогда не привыкну ни к одному наркотику. Сейчас меня от них воротит, но и тогда я принимала их только чтобы оставаться рядом со своей первой любовью. Я не привыкну к веществу за всю жизнь, но я привяжусь к человеку за пару часов. Матиас имел удивительную харизму, но на деле он оказывался просто маленьким избалованным ребенком. Я начала отставать в учебе, проводя все больше времени с ним и его компанией. Мне нравилось в нем абсолютно все: его темные волосы, серые глаза и улыбка хищного кота, всегда немного склонившаяся на бок. Он был невероятно харизматичен, но каждый его близкий друг знал, что все первое впечатление обманчиво и на самом деле он простой капризный ребенок. Только я этого не видела. Когда все утренние приготовления закончены — я проверяю, не забыла ли чего в номере и иду в холл мотеля. Там я оплачиваю следующую ночь и прошу, чтобы в номере навели порядок. Дальше мой путь лежит к ближайшему вокзалу, сквозь одну из торговых улиц. Прохожу мимо крупных магазинов, рассматриваю витрины и замечаю странные взгляды прохожих. Я знаю, о чем они думают. Я выгляжу как проститутка, этого у меня не отнять. Можно сказать, что это моя гордость. Думают ли они о том, как мне живется? Или просто смотрят на раскрашенное лицо, сожженные краской концы волос, вызывающая одежда. Это ведь явно не то, что хочешь видеть рано утром в понедельник. Толпы аккуратно подстриженных женщин в осенних пальто, мужчины в шляпах и с кожаными кейсами для документов. Для меня все они на одно лицо. Да, я не глупая и вижу, что им никогда не понравится мой вид. Отчасти потому что это слишком смело. Никогда не встречала людей, которые были бы похожи на меня в банках или администрации. Только в полиции и то, в одной камере.