Аниматроник

      «Все должно быть уже спят… Надеюсь, я смогу всё сделать тихо…» — думал про себя Уильям.       Прошло два месяца с того дня, как о его смерти сообщили родным. Было бы странно, если бы он огласил свой приход домой, будучи в том положении, в каком он есть сейчас, а близкие тут же узнали в нём главу семьи и бросились на шею. Сейчас Уильям может только мечтать о подобном.       Мужчина аккуратно подошёл к двери, нацепил на огромные стопы тапочки, что приготовил ему Генри, попутно усмехнувшись, и медленно открыл замок. Дверь предательски заскрипела, потому Афтон резко открыл её на всю, чтобы протиснуться в дом.       Уильям стал осматривать всё вокруг, стараясь вспомнить место, где он жил и случайно не наткнуться на что-нибудь, ведь теперь ноги вряд ли дадут знать, что ты обо что-то ударился. В любом случае, это произошло. Мужчина замер в нервной одышке. Он присел, присмотрелся и заметил, что удар пришёлся о ножку кресла на мизинец: «Раньше это было бы чертовски больно… Но почему я ощущаю его сейчас?» — подумалось ему. Надеясь, что никто не проснулся, Уильям зашагал дальше, но уже не вставая со всех четырёх.       В конце концов, мужчина приполз к комнате своего младшего сына. Тихонько открыв дверь, Афтон так же медленно подполз к нему, чтобы рассмотреть лицо.       — Спи спокойно, мой мальчик. Папа всегда рядом, — как смог он погладил его по голове и отправился в следующую комнату.       Следующая комната принадлежала его старшему сыну. Гроза местных хулиганов, да и сам не шибко лучше, но всё же с головой на плечах. В его комнате как и всегда горел малый свет, в ушах застряли наушники, а в комнате был полный бардак.       — Сколько раз тебе говорил, экономь электричество, — с усмешкой подумал Уильям. Протянув руку по стене, он аккуратно щёлкнул выключатель и свет потух.       Третья комната всегда была самая красивая, если считать детские рисунки отдельным видом искусства. Маленькая девочка, которая просто обожала аниматроников каждый день рисовала Фредди, Бонни, Чику и Фокси в полном составе, пока не набросала действительно стоящую картинку. Сейчас она висела на двери, как знак настоящего художника. Фредди пел в свой микрофон очередную песню, Бонни играл своё соло на гитаре на коленях, Чика пыталась съесть кекс, а Фокси поправлял треуголку с ухмылкой. Каждый изгиб был явно срисован со стиля диснеевской анимации, но аккуратно подстроен под свой тон. Не каждый пятилетний ребёнок способен срисовать настолько точно, да и вообще срисовать.       Уильям присмотрелся к рисунку и довольно помотал головой, удивляясь таланту крохи. С её дверью стоило быть особенно осторожным -девочка всегда клала под дверь свою разобранную игрушку, а состояла она из металлических частей. Ничего страшного если бы детали катались по ковру, но перед дверью голый ламинат, так что катания могли моментально превратиться в громовое шоу. По словам девочки, эта игрушка охраняет её от незваных ночных гостей.       Афтон повернул ручку двери и хотел было просунуть руку, но толстые панели не протискивались через узкий проход. Он медленно приоткрыл дверь ещё немного, пока не услышал стук — больше дверь не двинуть. Рука с трудом, но протиснулась, и тогда Уильям аккуратно переложил игрушку в сторону. Вход свободен.       Медленно, делая лёгкие шаги, отец приблизился к своей дочери, преклонив колено. Даже в темноте он видел, как сияют её белокурые волосы.       — Элизабет… Моя маленькая Элизабет… Папа очень скучает по тебе… — как можно тише шептал Уильям, помня о чутком сне маленькой девочки. — Папа очень скучает… по всем вам… И ему очень жаль, что… всё так обернулось… Будь сильной, будь храброй… Будь… счастливой…       — Лиза, ты не спишь? — раздался тихий голос. Афтон узнал свою жену. Он застыл без движения, понимая, что в темноте его пока не заметили. Сейчас ему нужно сделать невозможное, что он, конечно, понимал, однако другого выбора нет. — Лиза? — тихонько проговорила женщина.       Уильям сделал глубокий вдох и резко встал в полный рост и развернулся лицом к жене, прижав одной рукой её губы, а второй крепок схватился за плечо, не давая сдвинуться с места.       Клэр Афтон испугалась не на шутку, что было видно по её глазам. По телу пробежали мурашки, наступила дрожь в сопровождении холодного пота. Прямо перед ней стояло невероятное нечто с сияющими белым зрачком глазами и так же нервно дышащим ей в лицо. Оно помотало головой, будто приказав молчать, а потом медленно убрало руку с лица, прислонив указательный палец к своим губам.       — Тсс… Ни слова, — прошептало оно, приблизившись к её уху. — Иди на кухню… и не разбуди ребёнка.       Клэр медленно кивнула. Когда рука отпустила её, женщина медленно зашагала в сторону кухни, закрывая двери в другие комнаты. Уильям выдохнул с облегчением. Позади послышались шорохи, то Элизабет перевернулась на бок.       — Всё хорошо, девочка моя… Всё хорошо…       Клэр Афтон включила малый свет на кухне, выпила воды, несколько раз похлопала себя по щекам и снова выпила воды, вылив брызнув третьим стаканом себе на лицо.       — Ах… Ах… Это просто сон… Это всё просто сон… Очень плохой сон… О-о-очень дурной сон… Я просто сплю на ходу… Я просто… просто… Я… — она услышала тихие и в то же время тяжёлые шаги из коридора. Они становились всё громче, всё ближе. Женщина схватила попавшийся под руку нож, не отходя от плиты, — просто сплю…       Нечто схватилось за дверную раму, показав свои металлические пальцы, затем вышло само тело. То был костюм-аниматроник, в котором Уильям работал неделю, и в котором его видели Клэр, Джуни и Элизабет, посещая пиццерию. Металл покрытый металликом серого цвета, местами более темного оттенка, при свете кухонной лампы блестел рыжеватым. Костюм состояло из множества мелких пластин, скрывающих нечто ужасное — более мрачное, чем сам факт его присутствия.       Клэр резко выставила нож перед собой, шок не давал ей здраво мыслить, а голова цеплялась за каждую возможность защиты без разбору. Уильям закрыл дверь, чтобы снаружи было меньше шума, а затем сделал шаг вперёд.       — Не подходи! — чуть ли не выкрикнула Афтон, даже её дыхание сбивалось дрожью. Мужчина сделал глубокий вдох, стараясь не нервировать и без того шокированную жену.       — Вместо… тысячи слов… — оглянулся он на стол посреди кухни.       Афтон уверенно зашагал на своё прежнее место у овального стола под тяжёлым взглядом Клэр, что не уводила ножа с него ни на секунду. Мужчина, надеясь, что стул выдержит, уселся, как делал это всегда по приходу домой — закинув ногу на ногу, вытянув одну руку на столе, а другую положив под себя.       Клэр приоткрыла рот от удивления, не зная, что сказать. Она не верила в то, что её муж жив.       — Нет! Нет… мой муж мертв… Мой муж мёртв! Ты не можешь…       — Ну… и что сегодня на ужин? — задал он свой обычный вопрос. Её дыхание сбилось; она бросила нож, падая на колени и закрывая лицо. — Клэр… — подскочил он к ней, сам не понимая, как поддержать в такой ситуации, — э-э, тише-тише… Тише, Клэр… Всё хорошо… Всё хорошо. Посмотри на меня. Посмотри, всё хорошо, — Афтон аккуратно приподнял голову жены, посмотрев ей в глаза.       — Уильям… это… Это правда ты?       — Да, милая… Это я…       — Но… Но… но как… Они сказали… они сказали, что ты погиб… Что тело не нашли… Уильям… — женщина нашла в себе силы улыбнуться тому, кого зовёт своим мужем, — как же я рада! — она бросилась на шею аниматроника, не в силах сдержать слёз. Афтон отреагировал не так радостно, но всё равно, как смог, обнял свою жену. Он надеялся, что она не заглянет под пластины.       — Клэр, прошу тебя успокойся. Давай сядем и я всё тебе расскажу.       Прошло около получаса. Уильям сидел напротив Клэр с поникшей головой. Она же в свою очередь переваривала короткий рассказ своего не совсем живого мужа. Афтон решил разрядить обстановку шуткой.       — Хах… Забавно… Теперь я могу определённо сказать, что я уже мёртв внутри… И ведь не поспоришь… Ха-ха-ха… — он заметил, как Клэр слегка улыбнулась, хоть и скрыла улыбку, опустив голову.       — Cra-a-awling i-i-in my ski-i-ins… — поддержала она напевом. Уильям хотел бы рассмеяться, но боялся разбудить детей. — Я помню, ты пошутил о том же в день нашего знакомства.       — Да… только тогда у меня была в руке кружка пива…       — Которую я/ты потом опрокинул в себя и напел то же самое.       Желая вновь встретиться со своими близкими, Уильям не думал, что закончит ночь в комании своей жены, вспоминая о прошедших днях. Последняя ночь с семьёй навсегда запомнилась ему, как одна из лучших.       — Неужели нельзя ничего сделать? Генри ведь придумал конструкцию этих машин, он ведь может…       — Клэр… Ничего нельзя сделать. Он боится даже просто дотронуться до того, что осталось, потому что не знает, что произойдёт тогда. И я… я тоже боюсь. И не столько за себя, сколько за вас. Я надеюсь, что смогу дожить хотя бы до того дня, когда засажу этого ублюдка за решетку.       — Знаешь… Тяжело жить, осознавая… осознавая, что твой муж жив… но не вернётся.       — Поверь… я знаю, каково это… Но они не знают… Майк, Джуни, Элизабет — они не знают, что я жив. Пусть так и остаётся. Так будет лучше для них.       — Да… так будет лучше…       — Мамочка… — дверь на кухню открылась, и зашла маленькая девочка с головой своей металлической игрушки. Афтон живо принял неподвижную стойку, выпрямившись в полный рост и натянув лёгкую улыбку, — кто-то приходил ко мне в комнату.       — Ох, девочка моя, это была я. Прости меня. Я тебя разбудила? — подскочив с места, Клэр подошла к проснувшейся Элизабет и села на колени перед ней.       — М, м. Я услышала что-то и мне стало страшно. Я пошла к тебе в комнату, а там никого… нет… — девочка заметила высокого аниматроника, что стоял возле стола и мирно улыбался. — А кто это, мама?       — Ах это… это от… — Уильям понимал, что дело пахнет жаренным, потому начал импровизировать. Он посмотрел на Элизабет, наклонив голову на бок.       — Привет, малышка! — как можно сильнее изменил он голос. Клэр слегка дёрнулась, услышав чужой говор.       — Привет… — улыбнулась девочка, переключив внимание на аниматроника. Афтон полностью обернулся к девочке и присел, приблизившись почти вплотную и наклонив голову в другую сторону.       — Как тебя зовут, малышка?       — Меня зовут Элизабет. А как тебя зовут?       — Моё имя Норт Бонни. Приятно познакомиться, Элизбет.       — И мне приятно, Норт Бонни.       — Ох, а как мне приятно, ха-ха-ха… Что ты делаешь здесь так поздно ночью? Хорошие детки должны уже спать! — поглядев на воображаемые часы, спросил Уильям.       — Мне приснился кошмар. А потом я услышала какой-то шум и мне стало страшно.       — Какой ужас! Похоже, тебе нужен тот, кто не оставит тебя в беде! Хочешь, я пойду с тобой? — девочка закивала. — Тогда пойдём! Покажем незваным гостям, кто тут главный!       Элизабет взяла аниматроника за руку и повела в свою комнату. Первым зашёл Афтон, буквально запрыгнув в комнату и начав размахивать кулаками.       — А ну, чудище, покажись! — Уильям говорил во весь голос, надеясь, что никто больше не услышит. — Хм… ты куда-то спрятался, не так ли? — Афтон аккуратно, на цыпочках, подкрался к шкафу и резко открыл дверцы. — Ага! Ой… тут его нет! — следом он подобрался к кровати и заглянул под неё. — А вот и Бонни! — но и там никого не было. Уильям поднялся с пола и встал в победную стойку. — Похоже незваный гость сбежал! Ха-ха! Не удивительно! Ведь к нему нагрянул сам Норт Бонни!       Девочка радовалась и смеялась, подходя к аниматронику. В двери стояла Клэр, наблюдая за представлением, что разыграл её муж. Уильям никогда бы не подумал, что эта машина способна так развеселить маленького ребёнка. Он знал, что Элизабет была буквально влюблена в эти «игрушки», но не знал, на сколько сильно она прониклась ими.       — Бонни, ты останешься здесь? — спросила девочка. Афтон скорчил грустную мордочку.       — Прости, Элизабет, но я не могу остаться.       — Но почему, Бонни? Мы могли бы играть каждый день, я познакомлю тебя со своими друзьями!       — Это было бы просто прекрасно, Элизабет! Но понимаешь, я здесь, чтобы спасти тебя.       — Спасти меня?       — Да! И я это уже сделал! В этом доме прятался монстр. Твоя мама очень испугалась, когда поняла, что он сидит у тебя в комнате. И тогда, она позвала меня. Не забудь сказать ей спасибо завтра утром.       — Не забуду, Бонни.       — Молодец. А теперь, пора спать, — Уильям проводил девочку в кровать, накрыл одеялом и аккуратно погладил по голове. — Я поделюсь своей силой с твоим другом, чтобы он смог защитить тебя, когда меня не будет рядом.       Афтон взял в руки голову игрушки и что-то тихо прошептал, после чего аккуратно положил на тумбочку. Элизабет улыбнулась и закрыла глазки, тут же провалившись в мир сноведений. Уильям ещё пару минут сидел рядом, смотря, как спит его маленькая девочка.       — Шучу… Я всегда буду рядом… — прошептал он.       Уильям Афтон вышел из комнаты, что закрыла за собой Клэр. Пришло время уходить.       — Мне пора, Клэр. Надеюсь, ещё увидимся.       — Уильям… Ты уверен, что больше… ничего нельзя сделать?       — Не знаю… Если и можно, то точно не сейчас. Я уже говорил…       — Вы оба боитесь что-либо делать… Я помню, — в голову Уильяма пришла одна идея.       — Знаешь, а ведь она будет хвастаться, — Клэр поняла, о чём говорит её муж. — Давай… сделаем одну фотографию…       Женщина приготовилась, зафиксировав мужа на камере. Афтон принял позу полуприсяда, растопырив руки по сторонам и глядя в объектив. Фотография станет доказательство того, что к девочке ночью приходил сам Норт Бонни. Клэр некоторое время смотрела на экран, слегка посмеиваясь.       — Знаешь, а уши тебе к лицу.       — Ха-ха… Очень смешно… — с усмешкой ответил он.       Уильям вышел на улицу, встав на пороге дома. Первым делом, он снял тапочки.       — Генри? — не скрывая смеха, спросила Клэр.       — Генри… — Афтон изменился в лице, стоило ему подумать, что он больше никогда не увидит родных. — Ночь забвения… Прощай, Клэр. Позаботься о наших детях.       — Позабочусь… Не сомневайся, — женщина пустила слезу и в последний раз обняла своего мужа. — Прощай.       «В этот день… Да что там сочинять… Я был раздавлен. Осознавать, что ты больше никогда не увидишь своих детей, свою жену — это, пожалуй, самое отвратительное из чувств. Ты больше никогда не услышишь их смеха, не поможешь им в час нужды, не дашь совета… Не все способны понять, каково это потерять всё, что у тебя было… Не многие понимают цену семейного счастья.       В этот день будут забыты все наши дни радости и печали, смех и слёзы, достижения и провалы.       Эта ночь станет забвением».