Пьян тобой

— Тора.       Это прозвище всегда странно звучало, его мог так называть только Оцукин и то, только наедине.  — Тора, Тора, Тора, — пробормотал Оцукин, его руки поднялись, чтобы обхватить руками лицо Кориторы, большие пальцы мягко прижались к щекам, чтобы почувствовать, как губы растянулись в улыбку.  — Что, что, что? — голос Кориторы был тихим бормотанием, и Оцукин почувствовал, как слова жужжат у него под пальцами.       Коритора счастливо вздохнул и обхватил одной рукой талию Оцукина, крепче прижал его к себе и повернул голову вправо, чтобы попытаться поймать рот парня. Коритора недовольно выдохнул, когда его только встретила лишь кожа на подбородке Оцукина.  — Что… Тора, — пробормотал Оцукин, одна из его рук потянулась, чтобы почесать затылок Кориторы, движение было ленивым, заставляя парня раствориться в нем.  — Ну и что же? — Спросил Коритора в ответ, нахмурившись и пытаясь нащупать бедра Оцукина, почему парень еще не был у него на коленях, да, он был на них, но все еще не так близко, как хотелось бы Кориторе.  — Ты сам меня позвал. Ты произнес мое имя, — весело рассмеялся Коритора, а Оцукин лишь заскулил, услышав веселый голос.  — Ты такой забавный, — прошептал Коритора, просияв, когда ему наконец удалось схватить Оцукина за бедра и усадить к себе на колени.  — Ты пьян, — прошептал ему в ответ Оцукин, и Коритора покачал головой, обняв Оцукина обеими руками, чтобы надежно удержать его, прежде чем он позволил ему упасть обратно и растянуться на полу.  — М-м-м… Оцукин ты тоже пьян. Так что, — Коритора понял, что его глаза закрыты, и моргнул ими, преодолевая чувство тяжести, чтобы посмотреть на Оцукина. Он был таким красивым.  — Так что? — Повторил в ответ Оцукин, наморщив нос и прищурившись от улыбки.  — Так что, — выдохнул Коритора и передвинул руки в стороны от Оцукина и начил его щекотать, а потом пошло под откос. Почти пустая бутылка какого-то алкоголя, разделенная между ними, тоже не помогла, оба парня были в свободном и беззаботном настроении, потакая глупостям друг друга.       Оцукин с трудом поднялся с того места, где он сидел на Кориторе, прижал руки к груди и сел поудобнее. Коритора застонал и ущипнул Оцукина за бедро.  — Какой ты злой, — надулся Оцукин, с силой хлопнув ладонью по груди Кориторы, который рассмеялся и, поймав запястье парня свободной рукой, поднес его ко рту, чтобы поцеловать.  — Я такой злой, — согласился Коритора с туманным кивком, зрение немного закружилось, когда он снова ухмыльнулся, прижимая запястье Оцукина к губам, кожа на его губах была такой теплой и гладкой.  — Хотя, именно ты пытаешься постоянно грубить мне, — добавил Коритора с усмешкой на губах, наблюдая, как Оцукин закатывает глаза.  — Грубил тебе? — Спросил парень и наклонился так, что он внезапно оказался сверху Кориторы, прижавшись своей грудью к его, накрыв лицо своим и не сводя с него глаз.  — Да, всегда по пьяни бьешь меня, прыгаешь на меня, кусаешься, — перечислил Коритора, его руки отяжелели, когда он потянулся, чтобы обхватить ими талию Оцукина.  — Шлепал меня, щипал, — Продолжал перечислять Коритора, его тело было таким горячим, что он чувствовал, как грудь Оцукина прилипает к нему.       Если быть честным, то с выпивкой, в сочетании с дракой и тем фактом, что они были в настоящее время на полу комнаты в какойто деревушке, ожидания полного исцеления Сигукина, это имело смысл, он мог чувствовать тепло своего собственного тела, излучаемое им.  — У тебя такое лицо, будто ты все время ищешь драки, — пробормотал в ответ Коритора, прижав нос к щеке Оцукина.       Парень фыркнул и закрыл глаза на мгновение, прежде чем он собрался с силами, чтобы сесть, Оцукин испустил писк и крепче прижался к Кориторе.  — Наклонись, а то я не достану, — заскулил ему Оцукин, повернул голову и наклонился, чтобы укусить Коритору за шею, прежде чем тот опустил голову и уткнулся лбом ему в плечо.       Коритора тяжело вздохнул и прислонил руки к телу Оцукина, кожа под его прикосновением была такой горячей.  — Сказал это парень, который весь последний час пытался ко мне прижаться, — проворчал Коритора и рассмеялся, когда Оцукин резко отстранился, чтобы посмотреть на него с того места, где он удобно устроился на коленях.  — Ты бы хотел, чтобы я пытался прижаться к тебе, — пробормотал Оцукин в ответ, приподняв одну бровь, что придавало его лицу еще более резкий вид, но Кориторе всегда хотелось поцеловать его, даже сильнее, чем раньше.       Слова Оцукина омыли Коритору, поплыли где-то слева от его головы, когда он пристально посмотрел на парня. Мир вокруг него был приглушен — мягкие тусклые звуки и цветные пятна.       Сосредоточиться на Оцукине было нетрудно — он был солнцем в любой комнате, сияющим и полным света и тепла, и Коритора иногда удивлялся, как ему вообще удается отвернуться от Оцукина.  — Ау-у-у, — губы Оцукина теперь были крепко прижаты к уху Кориторы. От него пахло их алкоголем и Кориторой, липкой сладостью и смещением их вкусов, и Коритора никогда еще не был так влюблен.  — Эй, — прошептал Коритора в ответ и небрежно обвил рукой шею Оцукина, одурманенно улыбнувшись ему, прежде чем тот прижал свои влажные и грязные губы к двигающимся губам Оцукина, игнорируя слова, слетающие с его губ, чтобы вместо этого преследовать вкус его языка.       Он почувствовал на губах вздох Оцукина, прежде чем облизать его губы языком, крепче прижал Оцукина к своим коленям и крепко прижал руки к пояснице, чтобы они не отрывались. Он чувствовал, как колени Оцукина прижимаются к его бокам, а руки парня прижимаются к груди Кориторы, поглаживая его тело.       Голова Кориторы шла кругом от выпивки, но в основном от Оцукина, а если еще честнее, от того, что он крепко прижимал Оцукина к себе и целовал его, затаив дыхание. Ему пришлось откинуться назад, когда парень еще сильнее прижался к нему, чтобы поцеловать, а его руки скользнули вверх по груди, плавно переходя за спину, чтобы поцарапать ногтями затылок Кориторы.       Поцелуй был небрежным, влажным и немного грязным от алкоголя в их организме, но также и настолько хорошим, что это не имело значения. Коритора целовал его до тех пор, пока у него не заболела челюсть, пока легкие не начали болеть от нехватки воздуха, и тогда ему стало так жарко, что он едва не растаял.  — Ух ты, — Выдохнул Оцукин себе под нос после того, как он отстранился, засмеялся и нырнул внутрь, прижавшись головой к груди Кориторы. Его рука скользнула обратно к груди Кориторы, поглаживая ее так, что по коже побежали мурашки.  — Хочу еще поцеловать тебя, пока не усну, — Честно признался Коритора, его рука скользнула к затылку Оцукина, чтобы обнять его, и снова поцеловал, украв крошечный поцелуй.  — Такой хороший, что я просто хочу поцеловать тебя, — признался Коритора и с удовольствием отметил красивый румянец, расцветший на щеках Оцукина. Мысли Кориторы грохотали, и он позволил себе соскользнуть в сладкий поцелуй, мир сгибался и расплывался за его веками, слегка покачиваясь от опьянения, когда он прижимал к себе Оцукина.       И вот так они засыпают: Оцукин свернулся калачиком у Кориторы на коленях, голова покоилась в изгибе его шеи. Коритора откинулся на спинку одного из кресел, одной рукой обнимая Оцукина за талию, а другой — за бедро.