***
— Аккуратнее. Ода успевает поймать стакан, который чуть не отъехал со столика в мир иной благодаря острой пятке Осаму. Вовремя она решила почесать одну ногу с помощью другой, чтобы не нужно было отрывать верхнюю часть туловища с нагретых подушек дивана. — Упс, — в голосе ни капли раскаяния, даже наоборот — шутливость, как и всегда, — Какая мука обладать такими длинными модельными ногами! Девушка вскидывает одну из «длинных модельных ног», хвастаясь, даже носочек вытянула для большей красоты. Штанина немного задралась, показывая узкую полоску бинтов между черной тканью и белым носком. Спасибо, что им же Дадзай не заехала собеседнице по носу, а ведь могла. Тем более, реакция Одасаку немного заторможена из-за алкоголя, так что даже Безупречность не уберегла бы ее от этого. — Вот как, — Сакуноске с нажимом укладывает ногу Дадзай обратно на подлокотник. Эта поза напоминает ей шлагбаум, будто Осаму специально так легла, чтобы преградить дорогу ногами, которые висят мостом над бедрами Оды, а заднюю часть острых щиколоток мафиозница устроила на подлокотнике. Поэтому стакан чуть не пострадал — тумбочка-то к подлокотнику едва ли не прилегает, — Аккуратнее. — Ну, так неинтересно, Одасаку, — даже не нужно смотреть на лицо Исполнительницы, чтобы понять — она сейчас по-детски насупилась, ибо не получила ожидаемой реакции, — я-то думала, ты меня похва-а-алишь. А сейчас она улыбается, подтянув одну ногу к себе, чтобы после упереться ею в плечо Оды. Пытается дразнить из вредности. Точно, как Коске. Ребенок. Наверное, даже хорошо, что она себя так ведет хотя бы иногда. Сакуноске по себе знает, каково это — слишком рано взрослеть и не иметь возможности дурачиться даже изредка. — Ноги как ноги, — льстить не в принципах Оды, поэтому она вновь говорит все, как есть, и пытается ухватить чужую щиколотку, чтобы предотвратить возможные травмы в виде синяков или чего похуже, — самое важное, что они целые и без переломов теперь. — У-у, говоришь почти как Анго. Хоть ты не становись занудой, я этого не вынесу. Дадзай уже не смотрит на юмористическую передачу и даже не слушает — надоело, вот и канючит. Удивительно, что ее концентрации хватило почти на час просмотра. А Ода сидит на месте уже явно дольше. — Пусти, я пройдусь и стану менее занудной, обещаю. — Не-а, — стоит Оде только предпринять попытку встать, как Осаму возвращает вторую ногу на место и вжимается в диван, — ты не пройдешь! Наконец, Сакуноске смотрит ей в лицо. Если она так улыбается, то точно задумала пошутить как-нибудь. Что же в этот раз? Драматичная сцена? Вопрос из разряда кухонной философии? Рассказ о нелепой травме, как от тофу? — Я хочу спросить тебя кое о чем, — девушка враз посерьезнела, что заставило Оду напрячься. — Это важно. Шорох, скрип продавленной пружины где-то под толщей набивки и журналов, на которую будто прицельно для большей драматичности надавила рукой Дадзай. Она села и придвинулась ближе, обняв одной рукой уже согнутые колени, а карие глаза внимательно и очень серьезно вглядывались в чужое лицо. Что-то про очередное расследование? Хочет узнать что-нибудь с прошлой миссии? Или она хочет… — Одасаку… Не имя — выдох. Оде кажется, что Осаму моргнула, словно в замедленной съемке, ибо она успела рассмотреть в карих глазах мелкие и более светлые вкрапления. Хотелось бы сравнить их с янтарем, да только цвет совсем не тот, но все равно красиво. Девушка перед ней, что сидит так близко и высматривает-всматривается-засматривает ее лицо, вообще несовершенная. Именно несовершенная, а не неполноценная. Ни модельных ног (как в телепередачах), ни округлых форм (как на обложках), ни длинных витых ресниц (как в рекламе). Просто подросток. Немного нескладная, местами угловатая с неаккуратно отросшими густыми волосами после того, как часть пришлось выстричь из-за травмы головы. Почти обычная и очень живая. — Скажи, ты… Глянцевые журналы оказались слишком глянцевыми, а потому скользкими. Забинтованная рука уезжает назад вместе с одним журналом по другому, Дадзай отклоняется назад, рискуя упасть с дивана. Ода подхватывает подругу за талию, прижимая к себе. Та, в свою очередь, хватается за чужое плечо.Совсем близко. Опасно близко. Желанно близко.
Поэтому Ода идет на поводу у глупого желания и приникает к губам той, кто ей дорога. А в ответ получает… — Скажи, ты… Глянцевые журналы оказались слишком глянцевыми, а потому скользкими. Забинтованная рука уезжает назад вместе с одним журналом по другому, Ода подхватывает подругу за талию и удерживает от того, чтобы Дадзай отъехала. Прямо как тот несчастный стакан. Мафиозница похожа сейчас на нашкодившего и очень удивленного котенка. Даже слишком похожа. — Ты это спланировала? Дадзай отвечает не сразу. Опять-таки, драматично. — Не-а, — она вновь улыбается, когда Ода сжимает пальцы где-то в области чужих ребер и немного хмурится. — Ну правда, не смотри на меня так. Ода все еще хмурится, глядя на Осаму, и кажется злой. Но на самом деле пытается понять какого черта в ее голове пронеслось пару секунд назад. Выдох. — Что ты хотела спросить? Морщинка между рыжеватыми бровями разглаживается, рука соскальзывает со спины на диван. Дадзай отодвигается от края дивана поближе к подруге, наклоняется. Наемница повторяет последнее действие за ней, а потом слышит вкрадчивый полу-шепот: — Ты знаешь откуда берутся дети?Что?
Повисает тишина. По ощущениям — на минут десять, по факту — всего на минуту. Раздается несдержанный смех Исполнительницы, перемежающееся со сбивчивым «видела бы ты свое лицо сейчас», от которого она даже отклоняется назад. Хорошо, что на диван, а не с него. — Обожаю твою экспрессивность, Одасаку. Ты иногда такая искренняя. Явно довольная эффектом, Дадзай с ехидной улыбочкой устраивается на диване поудобнее, подложив руку под голову, чтобы получше видеть собеседницу. Слишком довольная. — Теперь-то ты меня выпустишь? — Нет, — она слишком вошла во вкус, придется… — Так откуда берутся дети, Одасаку-сан? — Я недостаточно подкована в вопросах биологических процессов. Могу позвонить Мори-сама, она все тебе подробно объяснит. — Да ну тебя, — Ода ловит подушку, лениво пущенную ей в лицо. Ну, как в лицо, скорее в макушку. — Не хочу слышать ее в наш выходной. Дадзай все-таки поднимает ноги, позволяя подруге встать, но дуется. — Прости. Я вернусь, и мы посмотрим кассету. Ю дал мне парочку на время. Что-то про супергероев. Удивительно, как быстро Дадзай возвращается в благостное и оживленное настроение, завидев отданные кассеты в ярких обложках. — Вот, это другой разговор! Возвращайся скорее только, а то без тебя начну. — Хорошо. Ода кивает и выходит из квартиры. Поблизости должен быть круглосуточный. Какого черта все-таки произошло? Это была Безупречность? Похоже, но… Нет. Сакуноске никогда бы так не поступила. Дадзай слишком молода, а она сама слишком… нет. Просто не подходит ей. Она не сможет дать Осаму того, чего она хочет и чего заслуживает, но…«Наш выходной»
...попытаться хочется.