***
Глаза открываются со скрипом, голова раскалывается, а по плечам бьёт ветер. Так себе субботнее утро. Чонгук натягивает на себя одеяло, чтобы только нос торчал, и ему в спину прилетает хорошо поставленный толчок. — Отдай одеяло, мне холодно. Чонгук удивлён, что память ему отшибло не напрочь. Он даже может вспомнить имя лежащего рядом тела. Тэхён забирается к нему под покрывало и удовлетворённо мычит, сжимая ледяными пальцами чужую задницу. — Убери руки. — Какие мы стеснительные. Ночью ты был более раскрепощённым. Его головы не видно, но Чонгук готов поклясться, что на его лице сейчас появляется гаденькая самодовольная улыбочка. — Мне холодно, идиот. — Что обзываться-то сразу? Руки с ягодиц убирает, но перехватывает правой Чонгука поперёк живота. По телу бегают мурашки — то ли от лёгкого возбуждения, то ли от холода ладоней. — Сколько тебе лет хоть? И имей совесть, убери от моей задницы свой стояк. — Стоит и стоит, подумаешь. Я только проснулся, между прочим. Мог бы мне сделать что-нибудь приятное, я всё-таки гость. — Между бёдер Чонгука пролезает рука, но он их крепко сжимает, когда она пытается подняться выше. С похмелья он трахаться не будет. — Мне двадцать семь, а тебе двадцать пять, я помню. Ты знаешь, что старших нужно уважать? Шаловливые пальцы бегают по рёбрам, дразня нежную кожу, и не получается сдержать смех — Чонгук всегда боялся щекотки. — Ты пытаешься совратить малолетнего. — Тэхён только обиженно фыркает, прекращая неуклюжие попытки соблазнения. — Что-нибудь из вчерашнего помнишь? — Только то, что мне было очень хорошо. — Практически мурчит на ухо, снова вплотную прижимаясь. Ночи ему, что ли не хватило? У Чонгука вот все мышцы гудят. — Я имею в виду, кто был… кто кого… ну… — Трахал? — Чонгук кивает, садясь на постели. Тэхён подползает к нему и плюхается сверху, совсем не стесняясь светить голой задницей. Хотя, такой задницей грех не посветить. — А ты что, и так и так горазд? Потому что я тоже. Чонгук легко шлёпает его, мол, отвечай на вопрос, поэтому синеволосый хихикает, царапая ногтями непонятные узоры на чужом плоском животе. — Ты был сверху. Если хочешь, можем как-нибудь повторить, поменявшись ролями. — Он переворачивается и сладко потягивается, играя бровями. Лежит поперёк кровати, поэтому его пятки висят в воздухе. Чонгук замечает в его глазах странный блеск, как будто резко посетила какая-то идея, но не успевает спросить, потому что его резко припечатывают обратно к подушке, тут же переворачивая на живот. Это было слишком неожиданно, чтобы он успел отреагировать, а Тэхён воспринял это как одобрение, звонко хлопая ладошками по его ягодицам. Чонгук встрепенулся: — Не трожь мои булочки! Только после свадьбы! По комнате прокатывается волна тэхёнового смеха, а младший сам невольно улыбается, осознав, какую глупость сказал. — Ты знал, что оргазм помогает от похмелья? Голова у тебя сразу болеть перестанет. Дай попробовать свой лакомый кусочек. Обещаю, что не разочарую. — Может быть, если ты хорошо попросишь. — Конечно, он уже далеко не против, но немного поломаться всё-таки хочется. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость! На такие шалости Чонгуку хотелось бы иметь бессрочную подписку. Они приятные, горячие, они быстрые и медленные, они заставляют забыть собственное имя, особенно когда Тэхён в очередной раз обламывает с кульминацией, зажимая член у самого основания. Зато потом оттянутое удовольствие накрывает с головой, бёдра мелко дрожат, пальцы на ногах поджимаются, а голос срывается. Они откидываются на простыни, тяжело дыша. Температура в комнате осталась прежней, но укрываться совсем не хочется — всё тело как будто горит. — Я потный и липкий. Тэхён закидывает на него свои ноги, но сил убрать их нет, поэтому Чонгук мирится с жарой. — Приятное чувство, да? Очень. Из постели выползти получается только к обеденному времени. Он уже несколько лет так поздно не вставал. Но в кровати они не спали, а говорили обо всём на свете. Тэхён работает мультипликатором (конечно, не офисным планктоном же ему быть с таким характером и яркими волосами) и недавно разошёлся с предыдущим партнёром. Будучи ответственным, он доработал неделю, а перед выходными пришёл в бар, дабы напиться с горя. К Чонгуку решил подойти, потому что он выглядел «горячим и потерянным, такой рассеянный взгляд, что хочется обнять, но сначала оседлать эти крепкие бёдра». На эту фразу младший давится кофе. — Странный ты какой-то. Вроде раскрепощённый, а вроде смущаешься. Хотя мне кажется, что это мило. Пока Тэхён моется, Чонгук готовит завтрак. Потом старший выходит из душа в футболке, которую ему любезно предоставили, и рассматривает в зеркале россыпь засосов на шее. — За такое ты обязан угостить меня ужином. Мне придётся целую неделю носить кофты с высоким горлом. Теперь очередь Чонгука гаденько ухмыляться. Пока он нарезает фрукты и возится с блендером, синеволосый рассматривает его небольшую квартиру. Гостиная просторная, вид за окном прекрасный — в своё время это стало решающим пунктом в пользу покупки именно этих апартаментов — на подоконнике стоят горшки с цветами, один из которых вот-вот зацветёт, тут же лейка. Светлый кожаный диван, у которого на самом деле протёрта спинка, но это скрывает гора разноцветных подушек; пушистый ковёр на полу, который является настоящим пылесборником. Тэхён пропускает сквозь пальцы его ворс и восхищается; напротив огромный телевизор и стеллаж с видеоиграми, книгами и всякой всячиной. — Зачем тебе дома кусок асфальта? — Мало ли, что у меня на полках лежит. — Он начинает намазывать сыр на хлеб как-то агрессивно, поэтому Тэхён решает пояснить свой вопрос. — Я не с претензией, просто любопытно. Я знаю приворот, для которого кусок асфальта пригодился бы. — Я сделаю вид, что не слышал этого. За столом Тэхён трещит без умолку, но слушать его интересно. Есть беседы, когда ты говоришь что попало, лишь бы избежать неловкости. А есть, когда тебе на каждую тему есть, что сказать, и слушать хочется бесконечно. Разговор с Тэхёном относится ко второму варианту. Зубы заговаривает синеволосый знатно — Чонгук и не заметил, как согласился на дружбу с привилегиями. Но он только за, ему сейчас отношения совсем не нужны, хватило головомойки. А развлекаться с миловидным и весёлым парнем, которого к тому же устраивают его кулинарные навыки, судя по удовлетворённым вздохам, он не против. — Только давай без всяких влюблённостей? Я понимаю, что неотразим, но постарайся держать себя в руках. Я тоже постараюсь. На том и порешали. На прощание Тэхён подарил ему***
Чонгук в каком-то смысле очень рад, что у них отношения без обязательств — не хотелось бы потом рассказывать детям, что они с их отцом начали встречаться, переспав на первом свидании. Он несколько секунд разглядывает носки ботинок, прежде чем ответить Тэхёну на его вопрос. — Я был в баре один, а не с друзьями, потому что должен был пойти туда с парнем. Но он меня бросил за пару дней до этого, перед этим хорошенечко поимев мозги. Тэхён тянет неверящее «да ну», а Чонгук просто кивает. У них в последний месяц было всё как-то странно. Сплошное недоверие и недосказанность. Чонгук старался вернуть романтику, просто пытался обсудить проблемы, но бывший постоянно уходил от разговора. Секса, естественно, не было, поэтому оба ходили напряжённые. А потом он прижал его к стенке, требуя объяснений, которые сразу нашлись — он, видите ли, влюбился в своего коллегу и встречаться с Чонгуком больше не хочет. При этом виноват, конечно же, именно он, потому что уделял ему мало времени и не хотел знакомить с родителями. — Но он знал, что у меня с ними сложные отношения, и до этого входил в положение. — Конченый. — Подытоживает Тэхён, и с ним нельзя не согласиться. Они чокаются бокалами и осушают их до дна, сразу морщась — лимонад оказывается кислым. — Напомни мне, зачем мы пошли в детское кафе? — Потому что это необычно и тебе захотелось попробовать что-нибудь новенькое. — А ещё Чонгук любит мороженое с разноцветной посыпкой, но об этом он решил умолчать. — Ты не думал, что погорячился со своим бывшим партнёром? Мы ведь не можем контролировать чувства, и он не виноват, что влюбился. — Конечно. Я это понимаю. Но мы изначально договорились, что если кто-то влюбится, то обязательно об этом скажет. А он обещание не сдержал. Он попросил меня притвориться своим парнем перед его родителями, типо чтобы они от него отстали, а потом стал манипулировать «ты же не хочешь расстраивать моих родителей новостями о разрыве, так что нам нужно продолжать встречаться». В этом даже юмора никакого нет. Единственное, о чём я жалею, так это о том, что больше не попробую лазанью его мамы. Она была просто блеск, у меня от одних воспоминаний слюнки выделяются. Чонгук понимающе кивает и сжимает руку на плече Тэхёна покрепче. — Давай, раз уж тебя тянет на эксперименты, сегодня поедем к тебе? Я задолбался постельное перестирывать. Уже месяц прошёл с их первой встречи, а Чонгук до сих пор не был у него в квартире. Старший скалится от уха до уха и соглашается. — Идея отличная. Заодно покажу тебе свои скелеты в шкафу. Чонгук и не думал, что это стоило воспринимать буквально. Но у Тэхёна, действительно, в пустом шкафу стоит скелет. И он ещё посчитал странным кусок асфальта! Человек, у которого над дверью вместо подковы висит бублик! — Его зовут Тата. Очень помогает, когда я рисую референсы — с анатомией у меня с пелёнок проблемы. Как скелет может помочь в рисовании, Чонгук не знает. Но он и не художник, чтобы в этом разбираться. Тэхён подкрадывается сзади: — Сегодня будем осуществлять одну из моих самых горячих сексуальных фантазий. В голове проносится много идей, от ролевой в медсестру, или в их случае — медбрата, до БДСМ с жёсткой поркой. Но всё оказалось куда менее страшно и куда более удивительно. Чонгук уже сидел на кровати, а Тэхён только снимал с себя остатки одежды. Он приземлился напротив и провёл рукой по волосам, что выдало его нервозное состояние. — Ты беспокоишься? — Вероятнее, я взбудоражен. Это скорее интимно, чем эротично, и меня это волнует. Чонгука, если честно, тоже. Изучить друг друга и не заходить дальше — совершенно новый для них обоих опыт. Одно дело — просто секс, другое – никакого проникновения, но обласканное руками и, может, языком, тело. Простой тактильный контакт — руки поднимаются от щиколоток до бёдер, на них немного задерживаются, затем следуют вдоль боков и опускаются обратно — почему тогда воздух так сильно раскаляется? Тэхён чертит пальцами по запястьям, локтям, плечам и шее. Давит на ключицы, слегка прикусывает кожу, а Чонгука ведёт. В ничтожно малом пространстве между ними как будто возникает электричество, каждое лёгкое прикосновение отзывается странной дрожью по всему телу. Это невероятно, это невыносимо, это запредельно. Он отрывисто дышит, когда запускает руку в выцветшие, но мягкие волосы старшего. Его взгляд затянут поволокой, а всё лицо притягательно румяное. Он прикрывает глаза, когда Чонгук опускается бережными поцелуями на лоб, щёки, подбородок, невесомо прижимается поочерёдно губами к обоим векам. Говорят, поцелуи в глаза означают трепет. Это именно то, что он сейчас чувствует. И ещё возбуждение, которое хотелось бы снять, но одновременно и продлить, настолько оно приятно. Тэхён ведёт языком от кончиков пальцев до шеи, сразу обнимая и притягивая к себе. Обхватывает ногами и начинает плакать.***
Это была одна из самых странных ночей в его жизни, но он ни за что не стёр бы ей из своей памяти. Они рыдали в объятиях друг друга, продолжая прижиматься и касаться всех мест, до которых могли дотянуться, а когда слёзы закончились, уснули. Утро ударило головной болью и болезненным возбуждением — нечего было со стояком засыпать. Солнце слепило — вечером Чонгук и не заметил, что они не занавесили окно. Он не подозревал, что что-то в его жизни его тревожит, не знал, что в нём накопилось столько боли. Но сейчас, после этой ночи, после всех выплаканных слёз, тяжело только в паху — мысли чисты и свободны, дышится легко. — Странно, да? Я читал, что телесные практики могут закончиться эмоциональным всплеском, но не настолько же. За месяц они друг к другу привыкли и запомнили многие привычки. Но от утреннего хриплого тэхёнового голоса у Чонгука неизменно бегают мурашки. Он сбрасывает с себя одеяло — в отличие от спальни Чонгука, у старшего по утрам жарко — и снова без стеснения демонстрирует все свои прелести. Чонгук силится не пялиться на привлекательно торчащий бодрый член — у них, вроде, разговор. Получается плохо. — Неплохой вид, согласись. Но я бы предпочёл, чтобы ты с этим что-нибудь сделал. Чонгука два раза просить не надо, поэтому добрые сорок минут они проводят в постели, а потом продолжают в ванной — выходной, как-никак.***
Решение познакомить Тэхёна с друзьями пришло внезапно. Они пили вино у Тэхёна на балконе, когда ему пришло уведомление из группового чата — Чимин предлагал собраться в их любимом клубе. По друзьям Чонгук соскучился, но срываться от Тэхёна не хотелось — он действительно расслабился от вкусного вина, звёздного неба и тёплой руки на колене. У Кима вообще есть привычка, которая сначала Чонгуку показалась странной — постоянно прикасаться, но обязательно голой кожи. Если Чонгук был в рубашке, он клал руку ему на шею, оттягивая ворот. То же самое касалось футболок и худи. А если он, как сейчас, находился в объятиях и не мог вывернуть руку, чтобы приклеиться к шее, то запускал руку под пояс брюк, или клал на колено, когда на младшем были дырявые джинсы. Решив убить двух зайцев одним выстрелом, он спросил у друзей одобрения и предложил Тэхёну пойти выпить с ними. Они планировали провести вместе все выходные, но вечер в компании мог бы интересно разбавить их досуг. Тэхён согласился, и они продолжили молча сидеть на диване. Небо действительно в этот день необычайно красивое. Чонгук не силён в астрономии, но уверен, что прямо над домом в этот момент сияло созвездие Лиры. Согласно легенде, чудесные звуки лиры сопровождали песни Орфея, влюблённого в Эвридику. Он делает последний глоток белого сухого и отставляет бокал на кофейный столик, поправляет на Тэхёне плед и заслушивается мерным дыханием. Каким-то слишком мерным. — Спишь? Ответа не следует. Видимо, не только его одного разморило этим вечером. Он осторожно забирает из рук старшего бокал и ставит его рядом со своим. Хорошо, что спортом Чонгук не пренебрегал — донести Тэхёна до кровати не составило труда. Он снимает с него одежду, оставляя в белье — в спальне непозволительно высокая температура. Наверное, дело в плохом проветривании — Тэхён рассказывал, что в его квартире была перепланировка, и стену спальни перенесли. Он присаживается на край постели и разглядывает старшего в полумраке — в комнату проникает лишь тусклая дорожка света лампы из коридора. Смуглая кожа слегка блестит, а волосы разбросаны по подушке. При первой встрече они притягивали взгляд ярким аквамарином, а сейчас стали почти белыми. Тэхён говорил, что в ближайшее время планирует вновь покраситься. Чонгук проводит ладонью по тёплой румяной щёчке. Возникает вопрос: куда ему идти спать? Наверное, это невежливо, оставаться в чужой кровати без разрешения. Они, конечно, до этого всегда спали вместе, но это из-за того, что перед этим у них был либо жаркий секс, либо не менее страстный петтинг. Но вопрос отпадает сам собой, когда Тэхён, не просыпаясь, тянет его за руку.***
Тэхён сопит рядом, снова обхватив Чонгука всеми своими конечностями. Ему постоянно жарко, но почему-то от Чонгука он отлипать не хочет. Чонгук решает, что следующие выходные они проведут в его квартире. От холода спасёт несколько пледов, а вот от духоты никак не скроешься, кожу же с себя не снять. Как не снять и Тэхёна. Он пытался убрать от себя хотя бы его руки, но тот вцепился мёртвой хваткой. Пришлось смириться. В принципе, он успел привыкнуть к этому своеобразному клещу в своей постели, но в спальне Тэхёна, действительно, нереальное пекло. Если бы он сейчас спал, было бы легче, но сон никак не шёл. День был насыщенный. Компания его приняла Тэхёна хорошо, а с Чимином они вообще чуть ли не через минуту стали лучшими друзьями. Вечер выдался просто потрясающий, по-другому не сказать. Сначала они просто танцевали — этот клуб был их любимым не просто так, музыка в нём была подходящая по стилю, то есть энергичная, но не дурацкая попса, а песни со смыслом; иногда микшировал какой-нибудь известный в их городе диджей. А напитки были настоящим искусством — красивые, вкусные, не слишком крепкие — сюда не приходили напиваться, сюда приходили развеяться. Хотя Хосок почему-то всё равно умудрился неплохо захмелеть, и долгое время светил красным лицом. Потом они спустились к каналу и устроили импровизированную фотосессию на телефон. И в парке тоже играла приятная музыка. Парни ели мороженое из лоточка пластиковыми ложками (все, кроме Сокджина, он всегда носит с собой набор алюминиевых столовых приборов), а Тэхён потащил Чонгука на медлячок, когда из колонок заиграла Love of My Life. Queen Чонгук любил, у него даже где-то дома лежала их виниловая пластинка, хоть и не было проигрывателя. Поэтому потанцевать не отказался. Где-то на середине песни они закончили, потому что со стороны скамейки от их друзей послышалось улюлюканье. — Ведёте себя, как парочка. Поэтому прямо сейчас у Чонгука и не получалось сомкнуть глаз. После того, как он затолкал Чимина в такси, тот отправил ему порядка двадцати сообщений о том, что они совсем не похожи на друзей. И если бы такая информация поступала только от Чимина, Чонгук бы попросту забил, потому что тот всегда ищет романтику там, где её в помине нет. Но даже Сокджин-хён подметил, что они уж очень близки. Чонгук закатывает глаза — как будто не он вокруг Намджуна вьюном вьётся. Он просто ведомый и легко внушаемый. Ничего между ними с Тэхёном странного нет, они как были fwb*, так и остались. Мало ли, как ведут себя знакомые парочки. Их взаимоотношения с Тэхёном прекрасны безо всяких чувств. Они друг друга легко понимают, иногда обходясь без слов, а секс у них более чем удовлетворительный. По крайней мере, Чонгук такого мнения. Да и Тэхён, наверное, тоже, если судить по его вечно довольной морде. Идиллия, одним словом. И никакой влюблённостью здесь и не пахнет, а глаза у Чонгука блестели, потому что свет так падал, а не потому, что Тэхён перед ним глубоко смеялся и трепал его за макушку.***
Они не виделись четыре дня из-за завала на работе у обоих — приближались новогодние праздники — и Чонгук, откровенно говоря, соскучился. Безумно. Тэхён, вообще-то, тоже, о чём он сообщил, отправив в их чат несколько фотографий: селфи, фотку в зеркале в одном полотенце, обвязанном вокруг бёдер, и, мать его, дикпик. Из-за этого Чонгуку пришлось попотеть — сначала он ёрзал на стуле, стараясь успокоиться, но когда не вышло, идти позорно дрочить в кабинке туалета на работе. И вот сейчас он со спокойным лицом потягивал холодный чай через трубочку. Это кафе открылось совсем недавно, но отзывы были многообещающие, а ещё это недалеко от работы, поэтому они решили выбраться именно сюда. — И зачем ты скинул мне свои нюдсы посреди дня? — А ты? — Резонно. Чонгук не пальцем деланный, решил отомстить Тэхёну, поэтому вечером заранее устроил себе небольшую эротическую фотосессию, а в обеденный перерыв скинул всё Тэхёну. Реакция старшего была весьма бурной, и Чонгук остался доволен. — Тебе нормально сидеть со мной сейчас? Не чувствуешь сексуального напряжения? — Нет. Тень разочарования проскальзывает по лицу синеволосого, и он отпускает чонгукову руку, дуя губы. — Я не говорил, что не хочу тебя. Просто именно сейчас мне комфортно и так. Мне же от тебя не только секс нужен. С тобой здорово просто сидеть и разговаривать, да и молчать тоже. — У тебя такой вид, будто сейчас встанешь на одно колено и сделаешь мне предложение. Но, знаешь, я замуж выйду только по залёту, а мы предохраняемся. — Какая жалость. Чонгук хватается за сердце, а Тэхён заливисто смеётся. Парочка с соседнего столика на это странно смотрит, но им на это конкретно так, с высокой колокольни наплевать. — Ты был когда-нибудь в гей-клубе? — Не-а. — Серьёзно? Ни разу? Вообще? — Чонгук кивает. — Вот это да. Не думал, что такие люди ещё существуют. Тогда сходим сегодня? В этом районе есть один, откроется через час. — Ты это заранее запланировал, да? — Возможно. Тэхён игриво ведёт носком по чужой ноге вверх, и Чонгук сглатывает. Можно было бы запустить руку ему под штанину, слегка щипнуть. Но они в общественном месте, поэтому Чонгук просто привязывает его шнурки к стулу и наслаждается возмущённым лицом напротив.***
В помещении царит полумрак и туман. Тела прижимаются непозволительно близко, но это не раздражает, это раззадоривает. Тэхён виляет бёдрами из стороны в сторону под ритмичную музыку, стоя к Чонгуку спиной. Прижимается к паху, выбивая этим из груди весь воздух. Руки тут же начинают потеть, а одежда кажется тесной. Он убирает с чужого уха волосы, и опаляет его дыханием: — Чего ты добиваешься? Тэхён шевелит губами, но из-за громкой музыки ничего не слышно. О его намерениях можно догадаться по руке, скользящей по напряжённому чонгукову бедру. Он в долгу не остаётся: легко кусает нежную кожу шеи, тут же покрывая это место поцелуями, и сжимает обтянутые джинсовой тканью ягодицы. Старший в его руках разворачивается, закидывает руки на шею и хитро улыбается. Снова вжимается в пах, и Чонгук физически чувствует его возбуждение. Кто-то сзади присвистывает, а для Чона это как старт-сигнал. Он впивается в губы перед собой, как жаждущий впивается во влагу. Тэхён стонет развратно, вибрация отдаёт в собственное горло, языком борется, пальцами своими длинными шарит по всему телу, и каждый кусочек кожи, к которому он прикасается, как будто воспламеняется. Чонгук неохотно отрывается от его губ, утягивая в сторону туалетов. Тэхён как будто специально выбирал этот клуб — кабинки устроены максимально удобно. Просторные, и в каждой есть небольшой диванчик. У Чонгука никогда не было секса в общественном месте. Тэхён давит ему на плечи и садится сверху, перекидывая одну ногу через бёдра. — Я могу поведать тебе одну тайну. На долю секунды он приникает к чужим губам и продолжает: — Я тебя хочу до зуда под кожей, Чонгук. Для меня эта неделя была сродни пытке. От одних этих слов стонать хочется, и Чонгук затыкает себя сладостью чужой кожи. Его пальцы дрожат, когда он расстёгивает на Тэхёне рубашку. — У тебя никогда не было вне дома, да? Думаешь, мы справимся без смазки? Вот чёрт. Об этом он не подумал. Он пытается спихнуть с себя старшего — с ним на коленях он не сможет успокоить перевозбуждённое дыхание — но тот держится крепко. Чонгук издаёт какой-то постыдный писк, когда Тэхён достаёт из заднего кармана одноразовую упаковку лубриканта. Он наклоняется и кусает Чонгука за ухо, а потом шепчет, задевая чувствительную кожу языком: — А ещё тебя ждёт сюрприз в виде пробочки. Ты ведь не против, если я на тебе немного попрыгаю? Блять. Конечно, он не против. Он всем своим существом только за.***
Тэхён заламывает себе пальцы и бегает глазами по кухне. У них сегодня что-то вроде важной даты — пять месяцев «вместе». Чонгук по этому поводу купил коллекционную бутылку вина и некоторые игрушки. Они уже закончили ужин, но Тэхён почему-то отказался идти в спальню, сказав, что должен сообщить о чём-то важном. Чонгуку казалось, что всё важное о Тэхёне он знает. И знает, почему тот не хочет отношений. Абьюз в прошлом. Когда Чонгук об этом только узнал, то захотел поехать к тому мудаку и своими собственными руками задушить. А что, может, он заслужил. Тэхён — самый добрый и честный человек в его жизни, как можно можно такое солнце оскорблять? Как такое чудо можно было бить? Конечно, сразу после первого рукоприкладства Тэхён собрал свои вещички и съехал. Но какую это ему оставило травму. Несколько раз он ночью начинал беспорядочно бить руками по постели — снился один и тот же кошмар. После второго случая он обо всём рассказал Чонгуку. После третьего случая Чонгук дал ему номер хорошего психотерапевта. — Я спокоен, я спокоен. — Тэхён, ты это вслух говоришь. — Прости. — Если ты хочешь чем-то поделиться, не стесняйся, просто скажи. Ничего страшного не случится. Это же я, ты знаешь, что можешь мне доверять, я на всё спокойно отреагирую. Ким выдыхает и прикрывает глаза на несколько секунд — видимо, считая до десяти. А потом открывает рот и выдаёт на одном дыхании: — Терапевт сказал, что мне нужно быть честным в своих чувствах и с окружающими, и с собой. Сказал, что если я хочу поставить точку в наших отношениях, то мне нужно это сделать как можно скорее, чтобы это не давило на меня грузом. Точку? Если от страха у людей сердце уходит в пятки, то у Чонгука оно сейчас пробило пол и спустилось до ядра Земли. Осознание обухом бьёт по голове: он не хочет Тэхёна отпускать. — Я знаю, что мы договорились без чувств, Чонгук. Но я не могу. Жизнь решила мне отомстить. В меня всегда влюблялись мои секс-партнёры, но вот я сам попал в эту ловушку. Я к тебе что-то чувствую, Чонгук, но я ничего не могу с этим поделать. — Он всхлипывает. — Пожалуйста, разреши мне остаться с тобой, если у тебя никого нет на примете. Я понимаю, на это глупо надеяться, когда я сам поставил условие, но я не буду у тебя ничего требовать. Просто, можешь разрешить мне любить тебя? Взгляд. Такой чистый и искренний. Таким он смотрел на него в баре в день их знакомства. Наверное, уже тогда, незаметно для себя, Чонгук в Тэхёна влюбился. — Не пугай меня так. Я думал, ты захотел меня бросить. Я не согласен продолжать наши отношения в том виде, в котором они есть сейчас. Я хочу с тобой встречаться, Ким Тэхён. И да, ты мне тоже нравишься. С поцелуем Тэхён буквально набрасывается, опрокидывая тарелку, которая со звоном разбивается о пол. Но это тарелка. В сердцах сейчас всё совершенно наоборот: осколки собираются воедино.