Хитин под солнцем

      Раскалённые каменные плиты руин нещадно жгли босые ступни, а песок забивал лёгкие. Завела ж судьба в пустыню. Ликари зло сплюнул, впечатывая в песок очередного мелкого жука. Какая мерзость. Тролль поправил ремни колчана, кончиками пальцев по привычке пересчитал стрелы. Мало, надо бы поэкономить. Собравшись с духом, он оторвался от своего укрытия, скрываясь за следующим обломком статуи. Сердце забилось громче. Заметили? Ликари осторожно заглянул за угол. Нет, громадный акир продолжал пялиться в другом направлении, пощёлкивая мерзкими жвалами. Солнце поблёскивало на синеватой хитиновой броне. Влияние Н'зота изменило этих существ, сделав их ещё отвратительнее. Ликари нервно передёрнул плечами, вспоминая, какие у этой твари щупальца у лицевой пластины.       Тролль осмотрелся по сторонам. До следующего укрытия было далековато. А что, если заметят? Охотник слышал пугающие рассказы других воинов о роевиках Уль'дума. О том, что насекомые заживо скармливают пойманных разумных личинкам. Не хотелось проверять на собственной шкуре, какая часть жутких рассказов правда. Ликари всё пытался понять, как так вышло, что песчаная буря разделила его с отрядом. Он точно помнил, что они все укрылись от бури за руинами, но потом видимость стала совсем ужасной. Он не мог ничего разглядеть дальше вытянутой руки, а шум песка заглушал все звуки. Когда же ветер утих, тролль не увидел никого из своего отряда. Сначала он в страхе принялся раскапывать песок, но лишь тщетно обжёг пальцы. Все словно испарились.       Ликари ещё раз глубоко вдохнул, накладывая стрелу на тетиву. Только бы сейчас повезло. Он начал медленно пятиться к старой кладке руин, держа акира в прицеле. Живот свело липким страхом, только бы не повернулся. Шаг, ещё шаг. Тролль чувствует, как по спине катятся капли холодного пота. Он не был трусом, но жуки... Ему был отвратителен сам вид этих созданий. Тело непроизвольно передёргивало от скрежета хитина. Ликари скривился, дёрнув ушами, когда роевик в очередной раз что-то защёлкал. Если бы только охотник знал их язык, то понял бы, что его уже давно заметили.       На очередном шаге тролль запнулся обо что-то. Нога увязла в липкой паутине, что была прикрыта песком. Нелепо взмахнув руками, он упал на спину. Паника затмила разум. Он задёргался, пытаясь встать, всё ещё глядя на медленно поворачивающегося акира, который словно бы... смеялся над ним. Оглушающе застрекотали крылья других роевиков, которые только и ждали момента, схватить жертву. Огромный роевик не спешил подходить. Зачем? Ведь за него всё сделают мелкие трутни, ему нужно было лишь отвлечь жертву от засады. Жук с удовольствием наблюдал, как добыча в ужасе бьётся в паутине, запутываясь сильнее. Проще простого. Рабочие уже подлетели к забавному синекожему существу, обыскивая его и забирая оружие.       Ликари испуганно замычал, когда когтистые лапки прошлись по телу, чуть царапая кожу. Шелест крыльев, скрежет хитина, непрерывное щёлканье жвал. Тролль пытается сжаться, уйти от прикосновений насекомых, и те это чувствуют. Мерзкий смех раздражает слух. Один из трутней, чем-то схожий с нерубом, хватает тролля за клык, разворачивая лицом к себе, а затем долго ведёт лапой от шеи до бедра. Рана неглубокая, но это заставляет Ликари заорать, извиваясь, насколько позволяют путы. — Прекрати! — орал охотник, пока насекомое игриво проходилось когтями по внутренней стороне бёдра.       Ответом стал лишь стрекочущий смех. Тролля пробила крупная дрожь, когда акиры принялись срезать с него одежду. Зачем? Слишком, слишком много насекомых. Ликари не больно от мелких царапин, которые быстро затягиваются, но страх заставляет его в панике метаться в липкой паутине, пачкая её бусинками тёмной крови.       Послышалось оглушающее жужжание крыльев. Акир, похожий на смесь шмеля и омара, плюхнулся на живот тролля. Цепкие лапки зафиксировали раздутую тушку на теле охотника. Ликари онемел от ужаса, когда существо поёрзало, пропихивая своё брюшко меж его ног. Некая жидкость из желез насекомого стекла по голубой коже, скапливаясь под тазом. Тролль вновь попытался вырваться, разорвать паутину, что удерживала его,но все усилия были тщетны. Он отчаянно взвыл, когда жук упёрся ему прямо в зад.       Акир, словно играясь, медленно вытягивал свой орган из брюшка, входя всё глубже в тело вопящего тролля. Ликари тщетно надеялся, что его накроет спасительное забытьё. Тролль зажмурился, чувствуя, как склизкий яйцеклад всё глубже входит в его нутро. Регенерирующее тело быстро привыкает к чужому органу. Хотя бы не больно.       Насекомое сильнее прижимается к жертве, острые лапки царапают беззащитную кожу. Такие хрупкие, жалкие, прикрывают себя мёртвой бронёй, но стоит снять её, как внутри обнаруживается мягкое мясо под тонкой кожей. Словно личинки, надави, и польются внутренние соки. Акир стрекочет, изгибаясь сильнее. Мутировавшие в щупальца хоботки у лица касаются часто вздымающейся груди добычи, скользят выше. Несколько отростков хватают тролля за клыки, фиксируя голову, в то время, как средний, самый крупный хоботок упёрся в стиснутые зубы. Сопротивляется. Ну ничего, это ненадолго. Он пропихивает отросток за щёку жертвы, выплёскивая особый секрет. Тролль через силу пытается сплюнуть жидкость, не давая ей скатиться в горло. Акир резко дёргает брюшком, скрежеща пластинами. Яйцеклад втягивается обратно, а затем вновь погружается в мягкую плоть.       Ликари мычит сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как тварь наращивает темп, царапая бёдра изнутри хитином. Только не разжимать рот, нужно терпеть. Непонятная жидкость течёт по щекам, скатываясь на шею, а странный жар разливается по всему телу. Воздуха не хватает, кровь пульсирует в ушах. Охотник вдруг коротко вскрикивает, чуть не пустив к горлу хоботок, когда акир входит немного под другим углом. Тварь на мгновение задумывается, а затем намеренно вводит свой орган, задевая чувствительное место. Ликари хрипит, захлёбываясь выделениями жука. Голова кружится, желание сопротивляться постепенно пропадает. Какой же дрянью его напоила эта тварь?       Насекомое самодовольно щёлкает, когда хобот наконец проходит в бессильно открытый рот. Долго же он сопротивлялся. Тролли не так восприимчивы к ядам, но ведь так только веселее. Акир вплёскивает ещё больше секрета в горячее горло. Теперь жертва всё видит, всё чувствует, но ничего сделать не может. Пока токсин не выведется, каждое движение будет даваться с трудом. Насекомое удовлетворённо подёргивает крыльями, вторя движению яйцеклада хоботком в тесном горле. Хотелось пропихнуть в горячий рот сразу несколько отростков, но тогда игрушка может быстро сломаться. Акир и так видел, что жертва начала задыхаться. Насекомое вытянуло хоботок из горла синекожего, наблюдая, как тот кашляет, пытаясь отдышаться.       Брюшко вдруг тяжелеет, пульсируя всеми нервами изнутри. Крылья с силой стрекочут от удовольствия, немного приподнимая насекомое вместе с жертвой. Акир с силой как можно глубже пропихивает яйцеклад в горячую плоть,изливаясь вовнутрь. Ещё пара движений, и брюшко вновь дёргается, снова впрыскивая семя в подрагивающее тело.       Ликари хрипло дышит, глядя, как тварь наконец-то слезает с него. Он чувствует, как из него вытекает что-то склизкое с мелкими шариками. В голове вертелось одно: "Эта падла сейчас меня... Какой позор." Словно в тумане он чувствует, что его отдирают от паутины, ставя на ноги. Скрежет, смех, шелест крыльев. Тролль затравленно обхватывает себя руками, силясь хоть как-то защититься. По ногам обильно стекает семя акира, собираясь в лужу. Какой позор... Страшно, стыдно... Ликари пытается собраться, постараться сбежать или хотя бы с разбегу набежать на острые шипы этих тварей. Лишь бы не снова...       Он делает шаг в сторону, дрожь пробирает всё тело, сворачивая внутренности в тяжёлый тягучий комок. Ликари удивлённо охает падая на землю. Что с ним сделали?! Оглушительный смех режет уши, выводит из себя. Тролль упорно пытается ползти вперёд, но ноги сами собой разъезжаются в стороны. Горячо. Песок обжигает щёку, но внутри всё горит намного сильнее, вместе со спермой в него впрыснули что-то ещё. Ликари против воли издаёт протяжный стон, делая ещё одну жалкую попытку уползти. — Бееедное с-с-создание, — стрекочет смеющийся голос одного из мучителей, — Как ж-же нам помочь?       Ликари со стоном прогибается, когда акир мягко ведёт острым пальцем меж голых лопаток. Нет, надо сопротивляться. Охотник вжимается в песок, пытаясь унять дрожь в теле. Он испуганно всхлипывает, когда по бокам от него встают восемь паучьих лапок. Рядом он видит других насекомых, ожидающих своей очереди. В голове мелькает обречённая мысль, где у этой твари находится половой орган, в брюшке или в основании корпуса? Но насекомое решает сначала растянуть удовольствие, хватая жертву верхней парой рук и поднимая на уровень своего лица. Вторая же пара поглаживает извивающееся тело, заставляя тролля всхлипывать.       Длинные пальцы собирают густеющую на солнце сперму с ног жертвы и используют её как смазку. Ликари до крови кусает губу, глуша стоны, когда пальцы расходятся в стороны, сильнее растягивая пульсирующие стенки. Повинуясь усиливающемуся нажиму на чувствительное место, тролль открывает рот, позволяя хоботу акира проникнуть в горло. Тело вновь стало ватным, повисая в хватке насекомого.       Голова немного кружится, когда его кладут на землю. Песок обжигает раздувшийся живот. Желудок скручивается, выплёскивая излишки закачанной жидкости. Ликари надсадно кашляет раздражённым горлом, с трудом отодвигая лицо от лужи рвоты. Акир пытался поудобнее поставить его для себя, но тролль, даже если бы захотел, не смог бы сейчас устоять в какой-либо позе. Тело горит. Охотник чувствует, как внутри всё пульсирует. Если бы не излишне влитые в него секреты насекомого, он бы сейчас катался по песку скуля и подвывая, пока не нашёл бы камень подлиннее и поострее, чтобы загнать его в себя как можно глубже, глуша это дикое желание.       Поняв, что жертву больше не растормошить, акир лишь вытянул несопротивляющееся тело тролля на песке, раздвигая тому ноги. Ликари зажмурил глаза, чувствуя, как туша над ним пригибается. Скрежещет хитин на изгибающемся брюшке. Спины касается длинный яйцеклад. Тварь словно смотрит, как глубоко можно зайти. Нельзя же допустить, чтобы ценный ресурс раньше времени сломался.       Охотник сдавленно хрипит, когда акир наконец приставляет кончик брюшка к нему, медленно вытягивая яйцеклад. Большой. Слишком большой! Ликари кажется, что орган так и будет проникать в него, пока не выйдет из горла. Он пытается дёрнуться, пытается хоть немного слезть с этой трубы. Наконец насекомое замирает, слушая всхлипывающее учащённое дыхание. Акир нетерпеливо переставил лапы, резко отводя брюшко назад и снова толкаясь вперёд. Ликари вскрикивает, чувствуя, как с каждым новым толчком из органа твари вытекает семя, от которого внутри становится только горячее. Теперь длинного члена жука кажется недостаточно, нужно ещё, нужно сильнее. Тролль вопит, понимая, что пока тварь не перестанет спускать в него, это желание не утихнет. Тело содрогается от мощных толчков, сопровождаемых громким хлюпаньем вспененной спермы. Наконец акир изгибается, прижимая охотника своим телом. Яйцеклад входит глубже, выплёскивая слизь. Живот распирает от затекающей спермы, но акир не позволяет своему семени вытечь, по крайней мере не сразу. По яйцекладу проходится крупный комок. Ликари чувствует, что он остался где-то там, внутри, даже когда жук наконец-то отстранился от него, уступая место следующему.       Наверно он на какое-то время всё же отключился. Постанывая, он приоткрыл глаза. Зад насиловал очередной жук. Тролль не знал, какой это был по счёту, просто желая, чтобы всё это наконец закончилось. Охотник лежал в луже спермы, и теперь песок постоянно лип к телу, а сколько его уже во внутрь занесло, лучше не думать. Акир над ним содрогается, в очередной раз изливаясь и откладывая яйцо. Тело бьёт дрожь, он и сам уже спустил несколько раз, и теперь солнце подсушивало всю эту мешанину выделений на нём.       Лёжа на спине, Ликари всё пытался свести ноги, хоть немного закрыться, но внутри всё продолжало гореть. Были бы силы, он бы попытался дотянуться до себя рукой, унять это дикое желание хотя бы пальцами. Тут он почувствовал нарастающую дрожь земли. Огромный акир медленно приближался к нему. А вот это уже совсем плохо. Ликари испуганно захрипел, дёргаясь на песке. От мысли, КАКОЙ у этого жука, внутри всё сводило.       Гигантский акир навис над жертвой, позволяя осознать размеры. Жук вытянул свой орган, потираясь о пах тролля. Он мог бы сделать всё сразу, но ведь гораздо интереснее, когда жертва сама подставляется, сходя с ума от скопившейся в организме спермы с особыми свойствами. Тролль уже начал отходить от сковывающего движения яда, но теперь желание было совсем невыносимым. Он с трудом перевернулся на живот, пытаясь приподнять таз. Из горла вырывается жалобный всхлип. Может эта тварь ему что-нибудь серьёзно повредит и тогда всё закончится.       Акир довольно трётся о тело жертвы. Огромный орган прижимается снизу вверх к животу тролля, заставляя его стонать и изгибаться сильнее. Ликари уткнулся лицом в сгиб локтя, второй рукой пытаясь хоть немного унять жар внутри. Пальцы легко входят в разработанное отверстие. Ликари пытается немного оттянуть стенки, чтобы чужое семя быстрее вытекало из него. Акир переставил громадные лапы, одной из конечностей подхватывая охотника. Тролль чаще дышит, чувствуя как огромный яйцеклад наконец упирается в него. Насекомое чуть надавливает, погружая самый кончик органа, заставляя жертву кричать от боли и желания.       Ликари глухо стонет. Больно, но эта боль ничто по сравнению с нарастающим жаром. Он с воплем подаётся назад, насаживаясь сильнее. По дрожащим бёдрам текут тонкие струйки крови. Ещё, нужно ещё. Тролль сипло втягивает воздух, привыкая к размерам, наконец-то удовлетворяя сводящее с ума желание. Когда тело справляется с инородным предметом, максимально растягиваясь, охотник нерешительно двигается вперёд, сползая с огромного органа. Акир бездействует, лишь придерживает жертву лапой, чтобы дать хоть какую-то опору. Тролль пытается выровнять дыхание, толкаясь обратно.       Оргазм резко накрывает всё тело. Ликари хочет сползти с огромного органа, но акир не даёт этого сделать. Жук начинает двигаться сам, быстро ускоряя темп. Кажется, словно он получает удовольствие, слушая учащающиеся прерывистые крики при каждом толчке. Тягучая сперма выплёскивается изнутри, собираясь в лужу на земле. Ликари пытается расставить ноги шире, задыхаясь от жара и пульсации внутри. Акир вколачивается всё сильнее, взвинчивая все ощущения до предела. Тролль крепче хватается за лапу акира, чувствуя как брюшко того мелко дрожит, готовое к очередной разрядке. В этот раз спермы мало, но по яйцекладу начинает спускаться что-то крупное.       Тролль испуганно дёргается, понимая, что насекомое пытается оставить в нём своё яйцо. Но оно же не поместится! Он и так чувствует, что достиг физического максимума, но акир лишь крепче перехватывает трепыхающуюся тушку, с силой выдавливая яйцо по органу. Ликари заходится в крике под треск тазовых костей. Большой продолговатый предмет минует преграду, оставаясь внутри, даже когда акир наконец вытаскивает яйцеклад из него. Под болезненные всхлипы его пеленают в паутину, "заботливо" приматывая руки так, чтобы пальцы дотягивались до растерзанной дырочки. Регенерация сращивает кости, и теперь яйцо громадного акира упирается в них изнутри. Пока личинка не вылупится, от него не избавится. Ликари пытается кричать и звать на помощь, когда его приклеивают в тени руин.       Из горла вырывается тихое сипение. Всё-таки сорвал голос. Тролль запрокидывает голову, щурясь на палящем солнце. Как же хочется пить. Прошёл уже один день, как его бросили тут, кричать и извиваться. Первые часы были наполнены мучениями. Жар внутри не утихал, и жалкие попытки удовлетворить себя пальцами не помогали. Если бы измученное тело не провалилось в забытьё, он бы скорее всего свихнулся. Когда же семя акиров перестало действовать, пришла новая беда. Яйца внутри него начали вылупляться. Пока что личинки просто ворочались в слизи, но что будет потом, когда у них закончатся питательные вещества, а что будет, когда проклюнется самое крупное яйцо? Ликари уже заметил занесённые песком скелеты других несчастных, вот значит что его ждёт. В лучшем случае умрёт, а если нет, то его используют снова.       Страх сковывает тело, когда охотник чувствует очередной сильный толчок внутри. В последний час это происходит всё чаще. Личинке не терпится выбраться из тесной скорлупы. Вот оболочка трескается, выпуская молодого акира из своих объятий. Ликари чувствует, как внутри испуганно мечутся другие личинки, пытаясь уползти поглубже, но к счастью для охотника будущий гигант успевает пожрать всех раньше. Личинка относится к нутру тролля по-хозяйски, выпихивая остатки яиц.       Членения тельца личинки мягко массируют уставшие от долгого растяжения стенки. Существо словно бы чувствовало боль своего живого инкубатора, вытягиваясь и массируя своим телом нутро. Ликари устало прикрывает глаза, стараясь не думать о том, от кого исходят эти приятные ощущения. Он просто постепенно проваливается в дрёму под тихое шевеление личинки внутри. — Смотрите! Ещё один! Этот кажется живой! — резко бьёт по ушам звонкий голосок гоблинши.       Ликари неверяще смотрит на группу воинов, что окружили его. Сочувственные похлопывания, вода, а главное, свобода! Тролль с трудом поднимается на дрожащие ноги, прикрываясь чьим-то плащом. Неужели всё? Личинка внутри протестующе вертится, сползая под своей тяжестью вниз. Кто-то из спасителей мягко отводит его в сторону от группы. Резкое нажатие на живот, и личинка выскальзывает наружу, падая на горячий песок. Не успевает Ликари понять, что с ней делать, как существо довольно шустро уползает, прячась в песке.       Охотник облегчённо повисает в руках спасителя. Всё закончилось... Больше никаких жуков, никогда. Нужно убраться из Уль'дума как можно дальше. К чёрту такие приключения.