Внеплановая работа

      — Тук-тук, я Ваш друг, — Ямазаки ещё не успел подойти к двери, как послышался развесёлый голос друга. Ну кто бы сомневался: только он при наличии звонка умудрялся очень некрасиво игнорировать его и колотить в дверь. Конечно, всегда были и не совсем адекватные временами соседи, но этого придурка перепутать невозможно ни с кем.       — Вы кто такие, я Вас не звал, — привычно огрызаясь, парень показательно долго пощёлкал замком перед тем, как открыть дверь. Это стоило сделать хотя бы по двум причинам: Хара не отстанет просто так и было интересно, что его притащило так рано. Его жизненным кредо никогда не было «кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро», оба парня были совами без режима сна — особенно на каникулах, — так что любопытство имело место быть.       На пороге стоял самый раздражающий человек во всей вселенной Ямазаки Хироши. Хозяин квартиры широко зевнул — каникулы он проводил крайней весело и совершенно без графика сна, поэтому только стучание гостя в дверь его и разбудило. Хара же выглядел вполне бодро, привычная ухмылка блуждала на открытой взору части лица, и от него несло мятной жвачкой. Не иначе, как заранее закупился по дороге.       — Ты дурак или да, я спал и видел прекрасный сон, — глаза не хотели толком раскрываться, и Хироши приходилось постоянно их тереть, чтобы хоть чуть-чуть вывести себя из сонного состояния.       Хара, воспользовавшись данной свободой действий, втиснулся в тесный коридор, закрыл за собой дверь и принялся разуваться. Он так часто бывал у него в гостях, что разве что своего ключа от квартиры не имел — смех смехом, но мать тоже шутила на эту тему.       — Хватит спать, у нас куча дел, время — десять утра, и мы за сегодня всё не успеем, — оптимизма и противного задора в его голосе было столько, что, если бы ими можно было вырабатывать электричество, то Япония была бы обеспечена на год вперёд.       Только именно сейчас это вызывало лишь головную боль.       — Хара, я убью тебя.       — Ты сделал в слове «люблю» четыре ошибки, Хиро-чан, — на щёки легли прохладные ладони, и Ямазаки всё-таки открыл глаза (и даже не закрыл сразу же). Ухмыляющееся лицо друга было непозволительно близко — настолько, что для размаха руки не оставалось места, и он оставался без профилактических ударов.       Заметив, что раздражительность к нему возвращается обратно пропорционально сонливости, Хара быстро сократил расстояние, буквально сталкиваясь губами с Ямазаки. Это даже поцелуем назвать было нельзя — прижался в желании ещё больше обескуражить, а затем, звеня какими-то брелоками на рюкзаке и шурша пакетом, поспешил в его комнату.       Казуя творил какую-то херню с утра пораньше, но желание его убить и собственное смущение смешались, и Ямазаки, чтобы привести свои мысли в порядок, зашёл на кухню. В холодильнике была бутылка энергетика, которую брат вчера купил и любезно поделился ею с Хироши — читай, он понятия не имел, что сегодня её не будет уже к его приходу. Сейчас она была как нельзя кстати.       Хара в комнате свалился на пол рядом с расправленной кроватью — его бы точно ожидала смерть, если бы он залез в уличной одежде на чистую постель (мать ради солидарности, что они друзья, убьёт обоих). Да и часто он говорил, что на полу удобней — и места много, и опереться спиной всегда есть обо что. На скрещенных ногах стоял его школьный рюкзак, в котором он деловито копался и что-то искал. Бутылка с энергетиком по красивой визуальной дуге рассекла комнату и прилетела ему ровно по макушке.       — Ты чего припёрся так рано? Мог бы позвонить или написать.       От удара парень буквально нырнул головой с сумку, поэтому ругань вышла неразборчивой. Вынырнув из неё с какой-то книгой в руках, он вытащил закатившуюся под кровать бутылку и стал осторожно открывать её — за залитый газировкой пол кара будет такая же, как за постель.       — Так было бы неинтересно. А где все твои? Я думал, уж кого-нибудь да разбудили.       — Родители на работе, а старшие отрабатывают в колледже.       — То есть, сегодня ты почти весь день один? — под светлой чёлкой опасно блеснули глаза, и Ямазаки напрягся. По любому он что-то задумал, это чувствовалось уже интуитивно.       — По сути, да, пока ты не нарисовался. А что?       — А то, — Казуя театрально вскинул руки, приложив одну к груди, и торжественно, с пафосом провозгласил: — что мы с тобой стали обладателями уникального шанса подготовить интересный доклад о символизме в иностранной литературе восемнадцатого века! Мы с тобой избранные.       Хироши вздохнул, стаскивая со стола ноутбук и зарядное устройство к нему.       — Ты наткнулся на сенсея в школе?       Хара вздохнул, выуживая ещё пару книг.       — И не успел смыться. Проклятое собрание клуба.       — А с чего это я в деле?       — Это командная работа, — важно поднял палец вверх парень. — А с кем ещё, как не с замечательным тобой, я могу поделиться возможностью повысить итоговый балл за семестр?       — Ты знаешь, он мне, особенно по литературе, нахрен не сдался. Но ладно.       Работа была не особо трудная — символизм появился лишь в прошлом веке и быстро сменился футуризмом, но обилие намёков, скрытых смыслов и тайных символов играли явно против них. Где не помогал интернет, там помогали авторские справочники и рецензии других критиков, а с их ещё надо было найти и вычитать среди кучи текста нужное. Ямазаки уже трижды проклял Хару с его «везением» натыкаться на дополнительные задания, а они продвинулись чуть меньше наполовину.       — Эх, не так я планировал провести этот день, — Хироши выпрямился, разминая затёкшую спину, и кинул первым. Что попалось под руку — спортивной кофтой — в сторону друга: — Это всё ты виноват.       Парень не успел увернуться от «заряда» — он словно нарочно даёт всему попадать в него, — но кофту накинул на себя, перепечатывая конец предложения в документ.       — А что, ты планировал как-то по-другому провести его? — парень наклонил голову набок, и глаза стало немного видно — как и тот же опасный блеск, что и в самом начале в коридоре. Нутро Ямазаки вопило, что добром это не закончится, но как будто его что-то остановит.       — Я планировал спать, играть в игры и даже не смотреть в сторону учёбы.       Казуя, убрав книгу с колен, подвинулся ближе к Хироши и нагло — кажется, он где-то добыл зелье бессмертия, не иначе — закинул руку ему на плечо. Довольная-довольная ухмылка расползлась по его лицу.       — А я разве говорил, что мы всё должны сделать именно сегодня? Или ты решил стать прилежным учеником и стараться изо всех сил?       Ямазаки, нахмурившись, потянулся в сторону — якобы за тетрадью. На кой чёрт он тогда сейчас тут разбирается с ним со всем этим и планирует закончить пораньше? Неясно, как Казуя, а он не хотел просидеть за литературой все каникулы.       Утянувшись следом за ним и не желая отлипать, в итоге Хара свалился на пол, не удержавшись в сидячем положении. Ямазаки оказался придавленным им, несильно ударился головой, неудобно лёг на руку и уже простроил план убийства и сокрытия тела друга. Он его либо в могилу сведёт, либо в психбольницу!       — Слышь ты, слезай давай, чего свалился!       Парень поднялся на руках, уперев их по бокам Хироши, но дальше не двинулся с места, наблюдая. Пространства хватало лишь для того, чтобы развернуться, чем Ямазаки не преминул воспользоваться — по крайней мере, он надеялся скинуть его с себя.       Но стоило ему только перевернуться и взмахнуть руками, как Хара наклонился ниже. В этот раз это был действительно поцелуй, а не та пародия у входа — хоть и неожиданно, но теперь у Ямазаки было несколько секунд, чтобы сделать выбор: врезать или ответить. И судя по удивлённому мычанию Хары — он ожидал первый вариант.       Да, может, он и раздражал время от времени — хотя, кого Ямазаки обманывает, всегда, и это точно без «может», — но, по иронии, они встречаются. Забавно, ведь первый год в старшей школе они сцеплялись по абсолютно любому поводу. Инициатором практически всегда был Хара, его удел — бесить, а потом уносить ноги. И что он в нём вообще нашёл?       Широкие прохладные ладони — удивительно, что они не тёплые, но, может, всё дело в температуре пола? — нырнули под домашнюю футболку Ямазаки, скользя по открывшейся коже. Тело тут же покрылось лёгкими колкими мурашками, поддаваясь чужим рукам, и Хироши слегка прикусил чужие губы. А чтобы не думал, что всё так просто, и любое его ежеминутное «хочу» будет выполнено.       Поцелуй временами перемежался укусами, но руки Хары всё продолжали шарить по телу под одеждой, словно провоцируя и всё сильнее распаляя. Кровь постепенно закипала внутри, пульс ускорялся от эйфории, в ушах стоял лёгкий шум, а перед глазами было самое раздражающее на всём свете лицо — открытое из-за близкого расстояния, не завешенное чёлкой. Только в такие моменты было заметно, что парня длинные светлые ресницы и пара родинок в уголках глаз — всё это скрыто от других людей в обычные дни. Только сейчас — слишком близко, слишком рядом, слишком открыто. Только для Ямазаки.       А ещё он был похож на наркотик — вредная привычка, пагубно действующая на нервы мелочь, но отказываться от него и мыслей не было. Ну, были в самом начале, но чем больше времени проходило, тем сильнее зависимость. На то он и Хара.       Когда ладони — уже согревшиеся от тела Ямазаки — перестали издевательски блуждать по коже, опустились ниже и нырнули за пояс домашних штанов, парень от неожиданности попытался пнуть его. Кажется, он задел пяткой какую-то очередную очень интересную и полезную книгу, из которой они взяли лишь словосочетание для аргументации, но сейчас она не несла никакой пользы — только мешала. Лёгкий стук от падения предмета заглушился не сдержавшимся в горле стоном.       Хара вытащил руки, приподнялся, нависая, и притиснулся плотнее, прижимаясь и буквально заслоняя парня от всего мира. Ямазаки потянулся вверх следом, приподнимаясь на локтях и одной рукой зарываясь в его волосы на затылке, не позволив разорвать поцелуй. Чужие губы, по ощущениям, изогнулись в ухмылке, и Хироши бы треснул ему по самодовольной роже, но сейчас было не до этого. Чужое колено притёрлось, упираясь в пах, и пришлось согнуть ноги, чтобы давление не вызывало дискомфорт.       — Ты придурок, что творишь? Ноутбук свернём, — откинувшись на спину и снова легко стукнувшись головой — он так из-за Хары мозгов лишится, — Ямазаки разорвал поцелуй и хмуро посмотрел на него. Спонтанный секс его уже не удивлял, но если они испортят какие-то книги или распечатки, то оба получат по башке от школьного библиотекаря.       Казуя недовольно поморщился, словно у него отобрали жвачку, и наклонился, но в этот раз касаясь шеи. Ощутимые поцелуи и тягучие укусы — небольно, но пару часов следы точно будут сиять красными пятнами — лишь распаляли. Доводить до исступления — это так в стиле Хары, что порой хотелось ему свернуть шею за такое. Что в баскетболе, что в школе, что в общении — он обожал издеваться, и чем изощрённей он это делал, тем сильнее мучалась «жертва» и тем больше он сам наслаждался этим. У Ямазаки, по крайней мере, на это уже иммунитет.       — А мы не будем их пинать, и всё останется целым, — довольный голос послышался где-то под подбородком, поцелуи стали опускаться ниже. Одна рука снова опустилась под штаны, чтобы ощутимо проводить по чувствительной коже, слегка царапать ногтями, вести вверх по бёдрам и дразняще касаться костяшками пальцев постепенно возбуждающегося члена. «Снова изводит», — Ямазаки поднял лицо, открывая шею, и взглядом наткнулся на горящий экран ноутбука с незаконченным текстом доклада.       Забавно. Ситуация из разряда «ебаться с учёбой», только не с ней самой, а при ней.       Руки парень потянул вверх, цепляя футболку на спине Хары и потянув её к голове. Мышцы на спине были напряжены, что чувствовалось при мимолётных касаниях, и Ямазаки не отказал себе в том, чтобы провести ладонями от плеч до поясницы. Хара изогнулся, позволяя стянуть с себя элемент одежды, и податливо изгибался под его руками, словно кот, но не отстранялся и продолжал доводить тело до иссупления.       — Хара, — дыхание неожиданно оказалось сбитым, и Ямазаки чуть подавился своими словами, — если ты сейчас… не прекратишь…       — То что? — в голосе чувствовалась усмешка, за которую Хироши готов был его убить. Но в момент, когда он уже хотел подняться и совершить возмездие, рука парня опустилась на его член и чуть сдавила, натирая через трусы. Это было настолько неожиданно, что, если бы не вовремя легшая на его макушку ладонь Хары, он бы точно вынес себе мозг. Чужие губы снова коснулись шеи, оставляя отчётливые засосы, и стали опускаться ниже до ворота футболки.       Дальше кожа была закрыта, но с этим Хара разобрался быстро: отстранившись и разорвав всякий телесный контакт, он подхватил края футболки и потянул к голове — не без помощи самого Ямазаки, который уже чувствовал дискомфорт из-за неё. Теперь стала чётче чувствоваться прохлада пола, которая ярко контрастировала с жаром тела; возникло ощущение, будто Хироши заболел.       Если и заболел, то точно не простудой.       Не давая Харе возможности снова навалиться на него, Ямазаки сел, притиснулся к нему вплотную и поцеловал, притягивая к себе его лицо за подбородок. Парень довольно что-то промурчал себе под нос, отвечая, и снова опустил руку ему в брюки. Шнурки, на которых они держались на поясе, уже давно развязались, и стоило потянуть штаны вниз — они сами свалятся. По задумке матери, они покупались для выхода на улицу, но сын выказал яростное сопротивление и носил их только дома.       Устав от затяжных прелюдий, которыми был всегда буквально переполнен Хара, Ямазаки подался вперёд, углубляя поцелуй и заставляя парня отклониться назад. Он уже весь извёлся, и теперь, когда он не лежал, он собирался взять ситуацию под свой контроль. Кажется, Казуя был совсем не против — покорно, даже слишком, отклонялся назад, всё быстрее надрачивал член Ямазаки, обнимал одной рукой за талию и щурился из-под нависших и чуть влажных на кончиках прядей. Всё-таки он зараза: любил издеваться, доводить до белого каления и беспамятства, а потом наблюдал, будто изучал жертву. Донаблюдается когда-нибудь.       В какой-то момент на бок Ямазаки внезапно легла его ладонь, сжимаясь, рука из штанов исчезла, и парня потянули вперёд. Пришлось приподняться, чтобы не налететь пахом на чужое колено, и Хара воспользовался моментом и стянул до колен чужие штаны вместе с трусами. Хироши судорожно вздохнул, не разрывая затянувшегося поцелуя, и сел на чужие колени. В бедро упёрся стояк парня — наблюдения наблюдениями, но сам он был нетерпеливым и себя сейчас едва сдерживал. Парень сел выше, с усилием проезжаясь по возбуждению Хары, и с удовлетворением услышал его недовольный стон. Ткань джинс, видимо, не добавляла приятных ощущений, но так даже лучше — пусть страдает.       Опустив руки на торс, Ямазаки пробежался пальцами по прессу и зацепился за ремень Казуи, расстёгивая его. Рука с его талии поползла вверх по рёбрам, вызывая табун мурашек по коже, и на это Хироши лишь улыбнулся — по-садистски, с беззлобной агрессией, задорно.       — Зараза, ты снова это делаешь?       — Что именно? — парень был готов поклясться, что под чёлкой Хара изогнул брови. Как будто он действительно не понимает, что делает. Его рука снова скользнула вверх и перешла на спину.       — Вот это, — Ямазаки хитро прищурился. Разобравшись наконец с ремнём, он высвободил его член и пару раз размашисто провёл по стволу. Эмоции парня не скрыла даже чёлка, чему Хироши доволен. Но терпеть ему придётся и дальше: подняв руку к лицу и смочив пальцы слюной, он завёл её за спину и коснулся прохода. От прохлады по спине пробежалась дрожь, но, стиснув зубы, парень медленно ввёл пальцы внутрь. Дыхание сбилось от напряжения и смешанных чувств дискомфорта и удовольствия, но лишь ради того, чтобы видеть нетерпение Хары, глаза не стоило закрывать.       Нутром парень чувствовал, что его сейчас пожирают взглядом: каждую клеточку тела будто одновременно замораживают и обливают кипятком, и в другой ситуации — где Ямазаки бы не подготавливал себя для секса и не был возбуждённым — он бы махнул рукой и закрыл бы глаза Харе — желательно перед этим хорошенько размахнувшись. Но сейчас было не до этого. Было видно, что Хара и до этого терпел, но тогда он сам этого хотел — а сейчас он по неозвученному правилу был вынужден держаться.       В какой-то момент он не выдержал: прижал Хироши к себе так, что, казалось, сейчас треснут рёбра, подался вперёд, смещая центр тяжести, и снова уложил его на лопатки. Ямазаки такой поворот событий понравился не то, чтобы очень — совсем не понравился, — но, когда в разработанный проход ткнулась головка члена, дрожь предвкушения пробежалась по всему телу, и возмущаться как-то расхотелось. Лицо Хары оказалось настолько близко, что, наклони Ямазаки голову — и можно его коснуться. Парень подался вперёд, обвивая его шею руками, и простонал в самые губы, когда в него медленно вошли.       Сверху практически всегда был Казуя — он был крупнее Ямазаки, и поэтому, по негласной договорённости, ебал ему не только мозг. И, кажется, он этим слишком нагло пользовался — но возражал Хироши скорее из-за вредности.       Толчки сразу же стали глубокими и сильными, и от неожиданности и непривычки Ямазаки прикусил губу парню. К этому ещё стоило привыкнуть, но на это много времени не ушло — вскоре он влился в темп и откинулся на пол, расслабляясь. Руками Хироши шарил по спине Хары, то пальцами оставляя царапины и саднящие пятна, которые потом — возможно — станут мелкими синяками, то ладонями проводя по коже и урывками прижимаясь к нему. В голове было пусто, все мысли перекрыли ощущения, и только еле слышно шелестели книги, что были свалены за ними в неаккуратную кучу и на которые они то и дело натыкались.       Чужое дыхание коснулось мочки уха, и парень вздрогнул от дальнейшего прикосновения к нему. Одну руку он опустил между их телами к члену, быстро водя по нему и приближая себя к разрядке. Да и сам Казуя уже сбился с ритма: толчки становились всё беспорядочней и сильнее, а горячее тяжёлое дыхание опаляло кожу — такую же разгорячённую.       Потребовалось всего пара движений, чтобы довести себя до оргазма. Белёсые капли попали на кожу, остывая на воздухе, и Ямазаки сжался, утыкаясь лбом в плечо Хары. Перед глазами мигали разноцветные пятна, сливаясь в одно, всё тело пульсировало, и слишком отчётливо теперь чувствовались проникновения Казуи. Стенки прохода судорожно сокращались после оргазма, теснее сжимая член парня, и тот рвано громко простонал, в последний момент выходя из Ямазаки и кончая.       Как они до этого вообще докатились? Вопрос, который навсегда останется без ответа.       Несколько минут парни даже не сдвинулись с места, приходя в себя. Нервы расшалились от внезапной и спонтанной вспышки удовольствия и медленно возвращались к своей обычной работе. Прохладный пол помогал отрезвить ум и привести его в порядок, и Ямазаки почувствовал, как мышцы стали понемногу затекать. Пихнув в плечо до сих пор лежащего на нём парня, он процедил сквозь зубы:       — Хара, твою мать, вставай давай, ты не пушинка!       Тело даже не сдвинулось, и пришлось несколько раз с усилием ткнуть его в бок, чтобы добиться хотя бы неразборчивого мычания. Казуя поднялся на руках, протяжно выдыхая (и в то же время сильно подув на лицо Ямазаки, ну как нарочно сделал!), и парень смог высвободиться и сесть нормально. Вещи лежали рядом, и он тут же их схватил, надевая.       — А ты говорил, что весь день будем учиться, — удивительно, как Хара умудрялся скалиться своей коронной ухмылкой в тридцать два зуба, второпях одеваться и при этом снова раздражать нервы парня. Поразительный дар, и, будь сейчас у Ямазаки чуть больше сил, он бы опять начал на него огрызаться. Но сейчас, после своеобразной разгрузки, которую можно посчитать за перерыв, нужно было закончить задание. Ямазаки не был ярым фанатом учёбы, но терпеть не мог бросать работу на середине. Вот когда они её закончат…       Придвинув к себе ноутбук и ближайшую книгу, Хироши попытался максимально быстро влиться в работу. Хара, сидя рядом, нацепил на себя свои вещи и взлохматил волосы — видимо, он попытался привести их так в порядок, но получилось только ещё хуже. Он последовал его примеру: взял в руки тетрадь с конспектами, которые они вели когда-то, придвинулся поближе к Ямазаки и принялся её листать, параллельно смотря на текст документа.       Как будто ничего и не произошло.       В какой-то момент Казуя, тыкая в экран и подмечая, что надо написать, положил голову на плечо Хироши, а потом и вовсе уткнулся носом ему в шею. Кожу обдало лёгкими тёплыми потоками воздуха, и парень поёжился.       — Ну что опять? — Ямазаки, нахмурившись, не сводил глаз от работы. Это помогало сконцентрироваться, а заодно позволяло отвлечься от тела, что сейчас буквально висело на нём, разгорячённое, большое и… сопящее?       Тычок под рёбра вывел Хару из сонной апатии, и он ойкнул, наклонившись вперёд и потирая живот. Щека почти полностью соскользнула с плеча Ямазаки, но Казуя устроился тут же обратно, потираясь об ткань футболки — он был слишком похож на большую собаку или пушистого кота: как домашний питомец, требующий внимания, взглядов и контакта. Всегда и везде.       — Не спи, замёрзнешь. Ты сегодня сколько спал вообще? — груз на плече ограничивал в движениях, и печатать правки в документе было неудобно.       — Ты думаешь, я сегодня спал? «Never Again» сама себя не пройдёт, — парень улыбнулся, всё также хитро и весело, но Ямазаки, знакомый с ним второй год, почувствовал, что тот уже засыпал на середине фразы. Ничего удивительного: он мог просидеть всю ночь за играми или фильмами, но затем ему нужно весь день быть активным и не давать себе перерывов — иначе уснёт прямо там, где стоял или сидел. Издевательство над своим организмом, но даже исправительные подзатыльники не всегда помогали. Будто бы он дал себе установку когда-нибудь побить рекорд по самому долгому отсутствию сна, и сейчас усердно готовился.       А тут ещё и его внезапные животные инстинкты заставили его внепланово потратить свои силы. При этих мыслях Ямазаки вздохнул — как можно осуждающе и недовольно, но если бы Хара сейчас открыл глаза, то спалил его предательский румянец. А ему было слишком лень, что и спасало его.       Вытянув руку назад в сторону кровати, Хироши стянул из-под одеяла подушку и ударил ею друга по лицу. Тот недовольно поморщился, но затем отобрал её и свалился за спину Ямазаки на пол — удобное положение, учитывая, что парень теперь загораживал собой и свет от ноутбука, и лучи из окна.       — С меня тексты, с тебя — презентация и план защиты проекта, понял? Я не буду всё делать сам.       Из-за спины раздалось уже почти бессознательное, но согласное мычание, и Ямазаки остался один на один с книгами и распечатками. Удивительно, и когда Казуя успел взял все материалы, если он после школы пришёл сразу к нему?       Наушники валялись рядом со школьным рюкзаком, и парень их подключил к ноутбуку. Что ж, пока что он сам по себе. Потом он сам будет спать, а Хара — работать.