Будущее

      Ветки под ногами хрустели, пока мужчина поднимался наверх. Листья проезжались по лицу и конечностям, потому что кому-то было слишком лень достать руку из-под зеленого плаща, с которого он снял нашивку, чтобы придержать ветви растений. На плече была тушка кролика, пристреленного из лука, висящего на втором плече вместе с колчаном, еще совсем недавно.       На глазах стал медленно появляться небольшой домик, построенный слишком давно, но ставший именно домом лишь сейчас. Солнце лишь поднялось полностью, а потому припекать стало не так давно, но по вискам уже стекали капельки пота, впитывающиеся в темные волосы. Дом показался полностью, а на его пороге стало заметно мужчину, держащего в руке сигарету. Именно из-за сигарет раз в неделю он точно спускался в город, чаще — если были дела.       — Ты ушел раньше обычного, — ненавязчиво заговорил Эрвин, туша сигарету об порог сбоку и кидая окурок в чашку, ручка которой отлетела, после того как Смит случайно сбил ее рукавом рубашки.       — Потому что солнце стало раньше вставать. — Леви прошел мимо, зашел в дом, оставил в кухне тушку кролика на столе, плащ повесил на крючок у входа в дом, там же оставил оружие, а после подвел грязные руки к холодной воде из-под крана, через мгновение опустив под воду и голову. Сзади послышались шаги, а после теплая рука опустилась на затылок, проводя по едва отросшим волосам, помогая смыть пот.       — Заканчивай, заболеешь. — через пару секунд кран закрутили, а на голову упало серое полотенце, купленное недели три назад. Леви прижал полотенце к голове и выровнялся, вытирая стекающие капли воды с головы.       Эрвин вышел из дома, судя по скрипнувшей двери, и Аккерман, оставив грязную футболку на стуле, накинул на плечи все тоже полотенце и двинулся в сторону порога. Уселся рядом, из пачки, лежащей между ними, достал сигарету, которую никак иначе как «дерьмо собачье» не именовал, но курил.       Как это все произошло? Как они дошли до того, что сейчас сидят на пороге небольшого домика?       Вначале пришло известие от дозорных со стены, что все титаны, находившиеся около стены, непонятно по какой причине стали испаряться. Все, одновременно, они исчезли, не оставив и следа. Эрвин, как командор разведотряда, не медля лично поднялся на стены, чтобы убедиться в том, что около стены нет и одного титана.       У стены всегда должен был быть титан, хотя бы один, но должен был быть.       — Либо меня подводит зрение… — Эрвин не закончил, потому что Леви, стоящий рядом с ним, перебил его.       — Либо там действительно никого нет. Ни у стены, ни дальше.       Эрвин отдал приказ группе капрала Леви выйти за стену и проверить ближайшие территории. Вернулись они уже через несколько часов, весь отряд, за исключением Леви, светился от радости и чуть ли не кричал о том, что они зашли дальше обычного всего за несколько часов и не встретили ни единого титана. Эрвин понимал их, они молоды, они счастливы, они надеяться на счастливую жизнь. Леви смерил их строгим, как всегда скептическим взглядом, и пошел за Эрвином в его кабинет. Леви остался около двери, прикрыв ее за собой, в то время как Смит уселся на свое место.       — Там никого. Мы зашли намного дальше, чем ты сказал, то не встретили даже одного титана.       Следующим утром, после долгой бессонной ночи в ожидании ответа из столицы, Эрвин отдал приказ сформировать полноценную группу для вылазки, на которую они отправляются завтра утром. Сроки для подготовки были минимальные, но, кажется, все были слишком воодушевлены и получалось все довольно быстро.       Леви пьющий чай напротив Эрвина ночью накануне вылазки, поднял серые глаза на Смита, который заполнял бумаги. Сбоку от самого Аккермана лежала стопка бумаг не меньше, которые нужно было заполнить до утра. В основном отчеты про прошедшую короткую вылазку.       — Что ты будешь делать, если там действительно больше никого нет? — нарушил тишину Леви. Эрвин поднял на него голубые глаза, убрал из руки бумагу и откинулся на спинку.       — Подам в отставку. — легко ответил он так, словно знал ответ уже очень давно. — Пойдешь со мной? У меня есть жилье и в городе, и за пределами.       Леви не ответил и спустя двадцать минут, а Эрвин не торопил. Заговорил он лишь спустя час.       — Солнце поднимается, нам пора.       Вылазка показала, что титанов за стеной не обнаружено.       Легкая дремота стала развеиваться и Леви обнаружил себя все так же сидящим на пороге дома, но на плечах, вместо серого полотенца, лежал тонкий плед, который они использовали вообще-то редко. Сдернув его на пол, Леви прислонил голову обратно к деревянному столбику, который был опорой для деревянного навеса, что создавал тень.       — Я приготовил обед.       — Слышу. — Леви повел носом в сторону окна дома, было слышно запах варенного мяса. — Ты решил вместе с мясом сварить и меня, что накинул одеяло?       — Не бурчи. — Эрвин, как и всегда, улыбнулся одними лишь глазами и прошел в дом.       Повадки Леви, наработанные годами в подземном городе, были полезны в разведотряде, но в повседневной жизни, когда они стали самыми обычными людьми, лишь напоминали о прошлом. О прошлом до Эрвина, о прошлом во времена титанов, о прошлом, которое осталось за плечами.       Спустя полгода после первой полномасштабной разведки с целью выяснить остались ли титаны, из столицы пришло письмо, в котором говорилось, что разведотряд проведет еще одну вылазку и, в случае, если титанов не будет найдено, ворота поднимутся с целью освоения новых земель.       — Так ты подашь в отставку вместе со мной? — спросил одним из вечеров Эрвин, когда Леви, едва выйдя из душа, расслабленным котом завалился на диван в кабинете, впервые не заботясь о том, что на поверхности останутся влажные пятна.       — Я не знаю, — предельно честно ответил Аккерман в ответ. — Ты видишь меня в том доме за городом? Или в квартире?       — В квартире — нет, ты задохнешься там, а вот в доме — да, — уверено ответил Смит.       — И каким ты видишь будущее в том доме?       — Спокойная семейная жизнь. — ответа не было и тогда уже Эрвин задал свой вопрос. — Чего ты боишься, Леви?       — У меня под подушкой лежит нож. В сапогах, которые стоят сбоку от тебя — лежит нож. В кармане куртки — нож. Ты думаешь, я смогу вот так вот спокойно жить с тобой? — Леви несколько скептически вскинул брови, принимая вертикальное положение. То спокойствие после душа, что было всего ничего назад, исчезло так же быстро, как и появилось.       — Я понимаю, что ты не привык к спокойной жизни, но ты мог бы заняться тем, что тебе нравится. Я же знаю, что разведотряд — это не то, чему ты хотел бы посвятить себя.       — Мне нравится гонять этих молокососов, может, путное что из них будет, но…       — Но видеть как эти молокососы гибнут и посещать все эти званые вечера, на которых ты обязан быть, тебе не нравится.       — Да, — Аккерман кивает. — И пусть эти сосунки не гибнут с момента, как титаны исчезли, но я все еще не люблю эти собрания мешков с деньгами, на которых они так и пытаются спровоцировать меня, потому что этим ублюдкам так интересно на что способен Леви Аккерман.       — И все же это не то, что ты хотел бы, так ведь?       — Я не знаю чего хочу, Эрвин. — Леви поднялся на ноги, чтобы взять со стула брюки и рубашку. — Я не знаю ничерта про этот мир. То-есть, я знаю как вспороть тебе брюхо, но я не знаю, что делают люди в обычной жизни. В моей жизни два параграфа — подземный город и разведка и больше я нихрена не знаю, мать вашу!       — Успокойся, — примирительно сказал командор. — Тебе страшно и это нормально, Леви, — на Смита был брошен гневный взгляд. — Хорошо, не страшно, но ты не готов. Ты никогда и не будешь готов к жизни обычного человека, потому что подойти к зеркалу, посчитай количество шрамов на себе и скажу сколько из них сделано в разведке, сколько в подземном городе и сколько оставил Кенни. Не забудь посчитать те, что внутри тебя.       — А не пойти бы тебе, Смит…       — Стоп. Не реагируй так. — Эрвин поднял руки в знак того, что никоим образом не хотел задеть его своими словами. — Я имел ввиду, что ты никогда не будешь готов, потому что не знаешь ничего, кроме жестокости, о том, что внутри стен. Ты достаточно насмотрелся, Леви, не думаешь, что пора бы отдохнуть? Тебе нет и тридцати, но глаза такие, словно ты прожил лет двести. Просто попробуй жить спокойно. Я помогу тебе.       — Да ты сам что-то хоть знаешь о том, про что говоришь?       — Знаю, — кивнул Эрвин. — У меня было относительно не плохое детство, пока я не попал в приют, но я помню все прекрасные воспоминания с того времени. Пожалуй, у меня знаний побольше твоих будет.       Больше Леви ничего не сказал касательно этой темы. Оделся, надев вместо формы свободный костюм, и сказал, что отойдет на неопределенное время. Эрвин по глазам видел, что мужчина перед ним сомневается, что ему страшно, но он не скажет. Эрвин еще помнит как сложно было в начале отношений и он не хотел, чтобы сейчас, спустя такое количество времени, все пошло крахом. Аккерман вернулся за полночь, прошел в спальню, в которой обосновался уже довольно давно, оставив за плечами свою комнату, и, прикрывая глаза, крикнул Эрвину, все так же сидящему за столом лишь одно слово:       — Согласен.       Леви нравилось читать. В подземном городе такой возможности не было, а в разведке не всегда было время. Каждый раз, спускаясь в город, он или Эрвин брали в библиотеке пару новых книг, чтобы было, что почитать каждый вечер. Вечер — это книги вслух. Это была совместная традиция, которая появилась изначально благодаря Эрвину, который пытался успокоить Аккермана, что так и ждал где-то нападения.       — А в тот день в руках у тебя была такая же книга, — прервался Леви. — Правда, ты не дочитал ее.       Спустя месяц после того разговора, Эрвин и Леви сообщают о том, что уходят в отставку. Вернее, они пишут об этом в столицу и дожидаются ответа. Ответ приходит через двое суток, но он вовсе не такой, каким они его ожидали.       — Что читаешь? — Леви осмотрел книгу в зеленой обложке, летающую на столе.       — Старая книга, давно пытаюсь дочитать ее.       За дверью послышались шаги говорящие о том, что кто-то бежит, а через секунду дверь в кабинет резко открылась. Леви хотел было отругать вошедшего, ведь какого черта он врывается в кабинет командора без спроса, но, обернувшись, он увидел Жана, который еле дышал.       — Простите, что без…       — Говори. — Эрвин за секунду выровнялся и отложил книгу.       — При…ехала воен…ная п-полиция, — Кирштайн сделал глубокий вздох. — У них документ, в котором сказано, что Эрен и вы, капрал, приговорены к смертной казни. Сказано, что если не сдадитесь добровольно, — проблемы будут всей разведке.       — Какого…       — Эрвин. — осадил Аккерман Смита. — Где Йегер?       — Его повязали, сэр. Вырубили и повязали.       Леви кивнул, взял со спинки стула куртку, накинул ее, поправил ремень под ней.       — Сделай все, чтобы вытащить меня, Смит. Не зря же я согласился на чертов дом, который и в глаза не видел.       — Я не отдавал приказа.       — Кирштайн, выйди. — Леви кинул на парня скупой взгляд и развернулся обратно к человеку, в руки которого вложил сердце. — Эрвин, включи мозги. Какого хера ты вырубил их тогда, когда они так нужны?       — Я…       — Сейчас ты завалишься и со спокойной душой отпустишь меня, а после этого сделаешь все, чтобы вытащить меня и Йегеря.       Леви, подойдя к столу, переклонился через него и ухватил Смита одной рукой за нагрудный ремешок, второй упираясь в стол. Дернув мужчину на себя, он оставил на теплых, в отличии от его, губах сладкий поцелуй, отдающий чаем, который он пил менее получаса назад.       — Слишком широкий стол, не удобно, — прокомментировал Леви, отходя назад.       — Раньше он тебе нравился, — едва смеясь, ответил Смит.       — Другая ситуация была.       Леви, хватаясь за ручку на двери, услышал за спиной слова, которые они не говорили друг другу никогда:       — Я люблю тебя.       — Услышишь тоже самое, когда вытащишь меня.       — У тебя так и остались шрамы. — Эрвин, уперевшись в стену, выровнялся, и взял в ладонь одну из рук Аккермана, на которой было бесчисленное количество мелких шрамов от наручников.       — Они меня выбесили. Несли всякую херню про тебя.       — И ты сломал наручники и выбесил их.       — Увы. — Леви забрал свою ладонь из руки Смита и, убрав книгу в сторону, привалился к Эрвину, зажимая между ними простынь, под которой они спали летом. — Давно видел сто четвертый?       — А ты соскучился по ним? — едва усмехаясь, Эрвин вытянул руку и положил на бок Аккермана.       — Нет, — «да». — Просто интересно как у этих молокососов дела.       — Видел Жана не так давно, ты тогда в чайной лавке стоял. Я ему, кстати, предлагал подождать тебя, но он, бедный, затрусился и решил уйти. И тебе я, кстати, говорил, что видел его. Привет его передавал.       — Не помню.       — Ты тогда матерился на нового продавца в лавке.       — Ты бы еще рассказал мне про Жана, когда я выбирал чай.       — Сейчас ты не выбираешь чай.       — Ну, рассказывай че говорил лошадиная морда.       — Сказал, что уломал Микасу дать ему шанс, Эрен в бешенстве. — Леви едва заметно хмыкнул.       — Интересно, он реально так втюрился или так сильно хочет выбесить Йегеря?       — Жан не придурок.       — Временами. Если второй вариант, то я сам ему рожу начищу. — Эрвин тихо засмеялся и бывший капрал хлопнул его по плечу отрубленной руки, говоря, что неудобно лежать.       — Это родственные чувства или желание вспомнить былое?       — Это желание кому-то по морде дать.       — Не сомневаюсь. — Леви закинул одну руку за себя, проводя по растрепанным светлым волосам. — Армин, сказал, пошел на учителя. Конни пока пропал с горизонта, но сказал, что ищет себя.       — Значит, живы сосунки. — Леви поднялся на ноги, чтобы стянуть футболку. — Давай ложиться спать.       Аккерман отстранился, взбил немного подушку, которая лежала на краю кровати и, съехав вниз отвернулся к стене, устроил голову, зажав руками мягкую вещь.       — Потуши свечу. — Эрвин задувает, комната погружается во мрак.       Леви прикрывает глаза, чувствуя, как горячая рука обхватывает его поперек руки и тянет ближе, из-за чего он съезжает с подушки. Жаловаться – грех.       — Значит, это и есть твой дом? — спросил Аккерман, держа за плечами сумку с вещами и осматривая дом. Невооруженным взглядом было видно, что уборки много.       — Вообще-то, наш. — капрал в отставке кивнул и двинулся вперед. Эрвин протянул ему ключ, чтобы мужчина первым открыл дом, в котором еще никто не жил. Леви ключ любезно принял и вставил в замочную скважину, провернул несколько раз и так и оставил в замке. Дернул на себя и приоткрыл дверь.       Эрвин отошёл в сторону, пропуская, а после вошел следом. Леви постоял несколько минут в прихожей, осматриваясь, а после положил сумку на старый стол, который стоял под лестницей. Эрвин, казалось, выдохнул. Оба были напряжены: Леви, потому что оказался в новом месте, которое еще совершенно не знал; Эрвин — потому что боялся реакции Леви.       Аккерман расстегнул застёжку плаща, на котором еще были нашиты крылья и двинулся вправо, куда вела первая дверь. Оказался он в довольно просторной кухне, в которой так же стоял стол, за который спокойно мог бы поместиться весь отряд Леви. Бывший отряд Леви. Мужчина аккуратно провел рукой по спинкам стульев, собирая пыль, а после быстро струсил ее. Уже более уверенно, резкими движениями, он вернулся в прихожую, где были огромные окна, и поспешил к лестнице. Эрвин же вышел на улицу и закурил. На втором этаже он нашел ванную да спальню.       — Как тебе? — мягко поинтересовался Эрвин, протягивая Леви, который уже оставил плащ на кровати и остался в одной лишь кофте, сигарету.       — Срача много, — прокомментировал Аккерман и подкурил. — Но мне нравится. Будешь сегодня драить спальню, а я кухню.       — Ха-а, — Эрвин выдохнул, выпуская из легких дым. — Хорошо, командор Леви.       — Идиот.

***

      — Леви, — Ханджи ударила его по щекам, чтобы мужчина проснулся. — Леви, — она занесла руку для удара посильнее, но Аккерман неожиданно подорвался и ухватил ее за руку.       — Ле…       — Где Эрвин? — Ханджи сжимает губы и кивает головой вперед.       Леви оборачивается. Тело Эрвина Смита, накрытое плащом Леви, лежит без движения.       Они все еще на стене Мария. Эрвин все еще мертв. Леви все еще выбрал бы спасти Армина, а не Эрвина. Так требовал долг военного. Так хотел бы уставший от жизни Дъявол Эрвин Смит.       — Что снилось? Кошмар?       — Нет, — качает головой. — Скорее, мечты. — пауза. — Долго спал?       — Лишь пару часов.       — Лишь пару часов… — Леви оборачивается снова и хмурится. Поднимается на ноги, двигается в сторону тела и опускается рядом на колени.       — Леви? — вопросительно спрашивает Ханджи.       — Завались, Ханджи. — Леви склоняется над телом и отодвигает в сторону капюшон, которым было закрыто лицо. Бледное, глаза закрыты, скоро пойдут трупные пятна. — У тебя ведь и правда есть дом за городом, — шепчет мужчина. — Мне жаль, что мы там никогда не жили. Он мне понравился, когда мы были там в наш выходной. Там… красиво.       В груди что-то рвется, не дает дышать, не дает шевелиться. На плечо ложится женская ладонь, но Леви дергает плечом, сбрасывая руку Зое. Склоняется ниже и проводит ладонью по светлым волосам, которые сейчас все в пыли. В груди что-то трещит, потому что в сознании плывет как он точно так же вел рукой по этим волосам еще чуть больше суток назад, а Эрвин в ответ улыбался. Голубые глаза смотрели с таким сиянием, даже когда сталкивались с его серыми.       Недалеко раздается голос Микасы и Леви выравнивается. Сосункам нельзя видеть как их капрал трещит по швам. По этой же причине Ханджи вытирает слезы с щек и глубоко вдыхает.       Со стен хорошо видно как поднимается солнце.