blood // water

В этом несостоявшемся поезде становилось душно, как и во всей вселенной. Мне было тесно от того, что всё вокруг наскучило. Говорят, воплощение чистейшего зла не бывает дела до чего-либо, если это не воплощает их истинную сущность. На самом деле они ошибались. Ости, девушка, с которой я был знаком слишком давно, чтобы назвать её просто «знакомой», и которая была мне безразлична ровно на столько, чтобы не называть её своим другом [а то и девушкой], крутилась подле меня, пытаясь изо всех сил высмеять Непризнанную. — Люци, сладенький. Я без колебаний останавливаю её речь и морщусь. Её миниатюрная мордашка находится в моей ладони и я перевожу взгляд на неё. — Сколько раз я говорил тебе называть меня полным именем, Ости? — произношу я нарочито медленно, не скрывая собственного раздражения. — Или мне повторить для особо тупых? Девушка тут же отпрянула, я знаю, она опасается моего гнева. На губах расплылась удовлетворённая улыбка, а в голове возникли воспоминания о том, что я делал с ней раньше. Как она умоляла меня остановиться, как я оставлял глубокие порезы на её коже. Они тут же заживали, но мне доставляло особое удовольствие наносить их снова и снова. Должен сказать, что назвать Ости «моей девочкой» было бы вполне уместно, если учесть то, что она выносила просто из-за желания быть рядом со мной. Я знал, какое впечатление произвожу на окружающих, а ещё я знал, какое произвожу на неё. Как у неё могут задрожать ноги только от определенной моей интонации и взгляда. Я не собирался быть с ней нежным, заводить какие-нибудь отношения. От подобной мысли я даже фыркнул. Подобным страдают ангелы, не более. Им скучно, они не знают чем себя занять и нарушают правила ради мнимой любви. Отвратительная вещь, как испортившийся продукт. Любовь, она прогнила давно и я всегда считал это излишком человеческих книжонок и мелких душ, которые потом коптятся в Аду из-за собственных страстей. Меня больше прельщали пытки. Смотреть, как жертва бьётся в агонии, доверившись тебе и наивно считая, что я поберегу её чувства только потому что её образ вызывает во мне похоть. Чертовщина. Я поднимаюсь со своего места и эта нелепая сучка начинает семенить за мной, едва перебирая своими длинными ногами. Я резко останавливаюсь, выдыхаю и поворачиваюсь к ней. — Ты вроде демон, — я снова окидываю её взглядом, — А не шавка, чтобы бегать за мной по пятам. Я прав? На секунду я буквально увидел растерянность на лице Ости, но вдруг она взяла себя в руки, обошла меня и только кинула через плече: — Если мы оба идём к выходу, не значит что я иду за тобой. Я посмотрел ей в след. И понимал только одно: она точно что-то задумала. Но мне было слишком лень узнавать в чём дело. Буквально на следующий день отец позвал меня к себе. — Люцифер, надеюсь, что в прошлый раз ты уяснил урок. Я не смотрел на него, да и что я там мог увидеть? Банально, сам Дьявол, любивший превозносить себя над всеми. Хотя мне нравилось кое что в отце, не могу ничего сказать. Он, в отличии от Бога, являлся ко всем и не скрывал себя. Да и зачем? Он говорил, что царь не должен прятаться за семью печатями. Однако, никогда не стоило недооценивать его. Я помню, как буквально недавно меня держали его шавки и он бил меня. Боль — это всего лишь часть силы, говорил он, но меня это не успокаивало. Он хотел наказать меня, я чувствовал его энергию, чувствовал чистую ненависть. Он ненавидел меня за то, что я отличался от меня. Ненавидел за то, что шёл против правил. Но в конце концов, я Люцифер. Я никогда не прогнусь не перед кем. Даже перед отцом. — Я более, чем усвоил его, отец. — Отлично. Тогда у меня для тебя задание. Эта Непризнанная не так проста, как все мы думаем. Я чувствую, что с ней что-то не так. Есть какая-то загадка, тайна, которую я не могу понять. — Я понял, отец. Можешь не продолжать. Не дожидаясь, что дальше будет сказано, я ухожу из «тронного зала», и тяжелые двери за мной запираются. Мне не доставляет большого удовольствия возвращаться на небеса, в школу, но других вариантов в сложившейся ситуации нет. Когда я ступаю длинными старыми коридорами, то стены будто давят на меня. Я никогда не понимал почему небесам отдано столько чести. Будто сам свет показывает свою святость, но я никогда не считал, что белое — означает добро. Если посудить со стороны, а ещё лучше углубиться в небесную канцелярию, то можно понять, что никакие ангелы не добродетели. Нет, напротив, они были куда большим воплощением зла и тревожности, чем сами демоны и любые приспешники Сатаны. Ангелы считали, что если они поддерживают войны, то только во имя добра, но я никогда не считал, что так оно и есть. Это отвратительно, оправдывать свои действия позитивом и даже святостью в то время, как многие полегли на поле битвы, отдав свои жизни моему отцу на вечные мучения за то, чтобы баланс во вселенной не сбился. Дьявольская чушь, их поступки. Я бы и сам не был против посадить пару десятков ангелов на вилы и поджарить на вечном огне. Вдруг мои размышления прервал женский крик. Не то, чтобы мне было интересно вступать на защиту «слабых», но мне было изрядно любопытно что происходит. Я не собирался даже показываться на глаза людям, затеявшим бардак, но лучше было бы преодостерчься от того, что ещё одного ангела или демона вот вот убьют. Когда я появился из-за угла, то увидел как два демона бесстыдно лапают мою старую знакомую. Асмодей нагло пробирался своими руками под одежду Вики, пока Шезму прижимает хрупкое тело девушки к себе. Меня это ничуть не смущает, но крики Вики буквально режут слух. Но когда я вижу, что приходит ей на помощь наш герой, прекрасный и чистый Дино, то кулаки сжимаются сами собой. В голове всплывают картинки того, как я размазываю его лицо об плитку под моими ногами. Как упиваюсь его кровью и внутри будто восходит солнце. Лишь страдания, истинные, настоящие, приносят такое удовольствие. Мне быстро наскучило смотреть на то, как наш местный ангелочек геройствует, и я отворачиваюсь, собираясь было уходить, как вижу перед собой Ости. — Надеюсь, тебе понравилось что я сделала с твоей игрушкой? — она так улыбалась, что не стоило больших усилий догадаться, что то представление, что только что происходило на моих глазах, было делом рук Ости. Мне хватает всего секунды, чтобы схватить её за шею и прижать к стене. Я чувствовал, как у неё начинает сбиваться дыхание и только сильнее сжал её хрупкое горло, перекрывая ей кислород совершенно. — Ты нарвалась. — я отвожу её слегка от стены, а потом с силой впечатываю обратно. — Смотри мне в глаза! Сейчас же! Демоница пыталась вырваться, раздирала мои руки своими когтями, но она никогда не смогла бы выбраться. — Ещё раз я узнаю, что ты тронула девчонку, то запру тебя в самом дальнем подземелье Ада и ты никогда уже не увидишь света. Обещаю, ты пожалеешь о том, что я тебя не убил. Я отпускаю её, делая несколько шагов назад, чтобы полюбоваться на то, как она корчится на земле, пытаясь восстановиться. Но в то же мгновение мои глаза застилает ведение: кубок с кровью. Я ничего не вижу помимо него. И вдруг, моё тело пронзает дикая боль, от чего я падаю на землю. Я ничего не слышу, я ничего не вижу. Только боль. Всепоглощающая, беспредельная. Боль.