***
По дороге домой Юнги покупает продукты, и поняв, что сил готовить ужин нет, берет замороженную пиццу. «Не впервой мне в дерьмо нырять», — повторяет он себе и, стянув с себя пиджак и галстук, валится на диван. Юнги снимает квартиру вместе с братом, который старше на два года, но чувствует себя старшим именно он сам. Чан — сводный брат Юнги по отцу. Свою маму Юнги не знает, только носит давно выцветшее фото, которое отдал отец. Отец парней развёлся с матерью старшего, когда тому было два года. Точнее она с ним развелась и, выскочив замуж за американца, покинула Корею. Юнги родился от случайной связи. Его мама принесла ребёнка отцу, а сама сбежала. Отец любил шутить, что женщины рядом с ним из-за его красоты надолго не задерживаются. Сам отец умер пару лет назад после длительной болезни. Юнги на жизнь никогда не жаловался, прилежно учился, мечтал поступить. Поступив, мечтал работать в крупнейшей компании страны и этого добился, и всё бы и дальше было замечательно, если бы не особый «дар» Чана попадать в неприятности. Старший брат словно магнит для всего плохого, и на его счету даже несколько приводов в полицию. Чан ни разу ни на одной работе дольше месяца не задерживался, постоянно приходит домой в синяках и ссадинах и на скандалы Юнги уходит из дома на пару дней, но всегда возвращается после, потому что никому, кроме брата, он не нужен. Юнги, конечно же, всегда принимает, потому что Чан — вся его семья. В этот раз Чан попал по-крупному. Юнги подробностей не знает, но понял, что брат занимался контрабандой, их засекли, товар пришлось бросить, в итоге заказчик угрожает и требует обратно деньги. Юнги бы пошёл в полицию, что он и сделал первым делом, узнав о произошедшем, но заказчик, один из местных головорезов, пообещал, что, если парень напишет заявление, пришлёт ему его брата частями. Избитого Чана в тот вечер бросили у подъезда в бессознательном состоянии. После больницы и снимков Юнги бросил идею обратиться в полицию и понял, что лучше найти деньги и избавить Чана от угрозы. Юнги ставит пиццу в микроволновку, открывает банку любимой вишневой колы, как в квартиру вваливается Чан, синяки на лице которого теперь уже черного цвета. — Пусть убьёт, — достает пиво из холодильника старший и присасывается к горлышку. — Серьёзно, я не боюсь смерти, я знаю, что нам этих денег не достать, а наша развалюха в деревне даже десяти штук не стоит. Я сам эту кашу заварил, так вот пусть и сдохну, и ты наконец-то свободно заживёшь. Хватит тебе подбирать за мной дерьмо. — Лучше молчи, — плюхается на диван Юнги и, откинув голову назад, смотрит на люстру. — Мне правда жаль, — садится рядом Чан и кладёт голову на его колени. — Лучше бы я остался с товаром и сел бы лет на десять. — Лучше бы ты вообще этим дерьмом не занимался, — срывается на него Юнги. — Почему нельзя работать как все, почему нельзя было заниматься законными делами? — И получать, как и ты, гроши? — восклицает Чан и вновь принимает сидячее положение. — Пахать по девять часов на кого-то и оплачивать квартиру и холодильник? Я хотел большего. — И в итоге тебя хотят убить! — отбирает у него бутылку и опустошает ее Юнги. — Пусть убьют! Я знал, на что иду, — хлопнув дверью, скрывается в спальне Чан. — А мне с этим как жить? — шепчет в пустоту Юнги и заваливается на бок.***
Утро встречает Юнги дикой головной болью и урчащим от голода желудком: пиццу он вчера так и не поел. Он долго стоит под душем, потом наспех делает себе бутерброд и отправляется в самое знаменитое ночное заведение столицы. Клуб Miracle — любимое место золотой молодёжи страны, но немногие знают, что помимо ночного клуба это ещё и место, которое предоставляет специфические услуги. Юнги узнал об этом ещё в университете, его одногруппник и близкий в то время друг, который сейчас проживает в Европе, был сыном тогдашнего управляющего клуба. В пустое утром заведение Юнги свободно пропускают. Он спрашивает, с кем ему можно поговорить по поводу крови, и сидит с чашкой кофе на первом этаже, пока помещение убирают после вчерашней ночи. Через пару минут к нему подходит красивый парень с синими волосами. Легкий, шелковый, лилового цвета кардиган настолько длинный, что ползет по полу, в его ушах поблескивают серьги с крупными камнями, а пальцы усеяны перстнями. «Вампир», — думает Юнги, разглядывая его потрясающую красоту и безукоризненную кожу. — Мне сказали, что у тебя есть важное дело к управляющему, — постукивает пальцами по столу вампир, — так вот я Ким Тэхён, управляющий. — Я дампир, — выпаливает Юнги, зажимая в руке чашку. Тэхён хмурится, пару секунд смотрит на него и требует идти за собой. Как только двери небольшого кабинета за Юнги закрываются, Тэхен подходит вплотную и внимательно смотрит на него. Глаза Тэхёна теперь красные, он не скрывает свою сущность. — Докажи, — требует он. Юнги, который подозревал, что его словам не поверят, достаёт из кармашка кожанки футляр и, сняв линзы, перекладывает в него. — Вау, — хлопает в ладони Тэхён. — Надень их обратно, я попрошу нам кофе сюда, — он обходит стол и через спикерфон просит им кофе. Юнги садится напротив. — Ты ведь не просто так пришёл, — довольно ухмыляется Тэхён. — Хочешь предложить мне товар? — Какова цена? — спрашивает Юнги и умолкает, увидев вошедшего парня, который ставит перед ними чашки с ароматным напитком. — Тут всё миллилитрами измеряется, чем больше, тем… — Мне нужны большие деньги, — перебивает его Юнги. — Ты хочешь сам его покормить? — щурится Тэхён и, достав из выдвижного ящичка пачку тонких сигарет, закуривает. — Я не знаю, что и как, мне просто нужны деньги, — бормочет Юнги. — Я объясню, — терпеливо начинает Тэхён, отпив кофе. — Ты можешь продавать свою кровь, у нас есть все условия, чтобы ее взять, нам даже больницы завидуют. Тут цена варьируется, но грубо говоря за пятьсот миллилитров ты получишь около восьми штук. Если ты согласишься стать сам кормом, то есть купивший тебя клиент сможет пить горячую кровь из тебя же, то это будет в разы дороже. — Насколько дорого? — ежится, представив, как подставляет горло вампиру, Юнги. — Это будет стоить штук пятьдесят, опять же цифры приблизительные, тут много факторов, — тушит сигарету Тэхен. — Тебя, конечно, не иссушат, мы прекрасно знаем, когда остановиться, и за убийство дампира слишком дорого платить, а я репутацией клуба рисковать не буду. — Мне мало этих денег, — сокрушается Юнги. — Так это не всё, — хитро улыбается Тэхён. — Не знаю, в курсе ли ты, но я могу продать тебя на ночь вампиру, он выпьет твоей крови, но этим дело не ограничится. Хочешь послушать, что дальше? — подмигивает, и Юнги кивает. — Истинное удовольствие — пить кровь дампира, трахаясь с ним, — закатывает глаза парень. — У меня такое было один раз, мой любимый сделал мне такой подарок на День рождения. Тут ни одна дурь, придуманная людьми, рядом не стоит, и богатые вампиры готовы ради этого дома закладывать. Другой вопрос: готов ли ты? — То есть мне надо переспать с клиентом? — в шоке смотрит на него Юнги, и парень кивает. Мину нужно пару минут, чтобы переварить слова Тэхена, но тот ему их не дает: — Притом неважно, женщина это или мужчина. — Я гей, даже если я соглашусь, я не смогу… — Ты не спросил главного — сумму, — подается вперед Тэхен. — Сколько это стоит? — Чуть больше ста штук за тебя я точно урву, — цокает языком Тэхен. — Ты молод, красив, я бы тебя даже нам с Хосоком забрал, но я бизнесмен, и лучше заработаю денег, чем потрачу. Мои проценты я заберу, и тебе останется около ста штук. Сегодня пятница, я могу выставить тебя на продажу прямо сейчас. Я вышлю предложения определённым клиентам, и тот, кто откликнется первым, станет твоим клиентом на ночь. Так что решай. — Эту ночь? — округляет глаза Юнги, который не успевает за слишком быстро развивающимися событиями. — А ты что думал? — хохочет Тэхён. — Послушай, мы подпишем контракт, ты будешь в полной безопасности. Никаких клиентов-извращенцев или насилия, ну кроме того, что тебя укусят, больно быть не должно. — Когда я смогу забрать деньги? — Утром же. Сразу после того, как ты выполнишь свою часть договора, приедешь сюда, и я выпишу тебе чек. — Мне нужно подумать, — встает на ноги Юнги, — но у меня нет времени думать, — с горечью улыбается. — Пойдем, дашь свои данные ребятам, они составят контракт, ты его подпишешь, а потом оставишь мне свои контакты и пойдешь домой, — поднимается следом Тэхен. — У тебя много времени до вечера, подготовься, я сообщу пол клиента и вышлю за тобой машину. Ты наденешь то, что тебе передадут, и поедешь в отель. Утром можешь приходить за деньгами.***
Юнги выходит от Тэхена через полчаса. Он словно в прострации, постоянно прокручивает в голове разговор с синеволосым и никак не может найти себе места. Сперва Юнги решает сделать уборку, лишь бы хоть на время отвлечься от как назло стремительно приближающегося вечера, но пробежка с пылесосом по квартире особо не помогает. Юнги ставит на плиту куриный суп с лапшой, открывает ноут, собираясь заняться документами, но почти сразу же его захлопывает. Сконцентрироваться не удается. Он так и ходит до восьми вечера по квартире, а потом получает смс от Тэхена. «Мужчина, актив. Отель Hilton, полночь, номер на имя Джейсона Нютса. Автомобиль приедет за тобой к одиннадцати. Шофер передаст тебе одежду. И пожалуйста, не подведи, клиент — чрезвычайно важный вампир». После смс Юнги еще хуже, он все время тянется за спрятанной за микроволновкой пачкой сигарет, но останавливает себя, так как бросил уже как полгода. Он объясняет себе, что это ради брата, что жизнь человека куда важнее того, что выпьют его кровь и проведут с ним ночь. Юнги представит, что это один из его бывших, а утром заберет деньги. Он не знает, каково это, насколько больно, он никогда с вампирами особо не общался, пусть их и на улицах хватает и в офисе достаточно. Единственный вампир, которого он хоть немного знает, — Хуонг. У Юнги было двое длительных отношений, но оба во времена университета, и парни были людьми. Они давно в прошлом, с тех пор, как он работает в Jeon Industries, он отношений не заводил, но за это время встречался с несколькими парнями чисто ради секса. Отношения требуют времени, а Юнги все свое время положил на карьеру и забил на свою личную жизнь. Чан знает об ориентации брата, но никогда его не осуждал, напротив, он любит повторять, что Юнги тратит молодость, вкалывая на богатых дядек, и про себя забывает. Чон Чонгук — тот, в кого Юнги влюбился с первого взгляда. Красивый харизматичный мужчина, рядом с которым не каждый осмеливается открыть рот, стал для Юнги объектом восхищения. Он следил за ним на переговорах, на приеме, в автомобиле, и все больше влюблялся, но теперь эта влюбленность рассеялась как утренний туман, и Юнги не смеет винить Чонгука. Это он опустился ниже некуда, решив попросить у них деньги. Чонгук по-другому ответить и не должен был — он бизнесмен до мозга костей. Пусть все ясно и понятно, и Юнги придумал боссу оправдание, но горечь на языке все равно ощущается. Прибрав кухню и выключив под супом огонь, Юнги легко ужинает. После ужина он отправляется в ванную, где подготавливается для ночи. Ровно в одиннадцать в дверь стучат, и парень видит незнакомого мужчину, который говорит, что он от Тэхена, и передает ему пакет. Юнги долго смотрит на разложенную на постели одежду, присланную новым знакомым, и, вздохнув, одевается. Тэхену лучше знать, а Юнги надо все выполнить, забрать завтра деньги и вычеркнуть эту ночь из своей жизни. Постараться вычеркнуть. Юнги заканчивает собираться и в последний раз подходит к зеркалу. На нем тонкая, полупрозрачная белая блузка с кружевными рукавами, из-под которой просвечивают темные ареолы сосков, и черные брюки, облегающие ноги. Юнги рад, что Чан пока не вернулся и ему не придется ничего объяснять. Oн спускается вниз и садится в поджидающий его автомобиль. Через полчаса пути автомобиль паркуется перед гостиницей Hilton. Встретившая Юнги у ресепшн девушка провожает его до номера люкс, забронированного на имя Джейсона Нютса. В номере никого нет, в ведерке со льдом на столике охлаждается бутылка шампанского, рядом стоит блюдо с нарезанными фруктами. Юнги ни к чему не притрагивается, он снимает линзы, обходит столик и, подойдя к окнам, с высоты двенадцатого этажа смотрит на засыпающий город. Когда дверь позади с характерным щелчком открывается, Юнги не сразу находит смелость посмотреть на гостя, он пару секунд собирается с силами, потом выдыхает и оборачивается. Вдохнуть у Юнги уже не получается — перед ним стоит Чон Чонгук. — Господин Чон, — не верит своим глазам Юнги. Это, должно быть, шутка. Очень плохая шутка. Чонгук, в отличие от него, будто не удивлен. Он снимает пиджак и, повесив его на спинку кресла, подходит ближе. — Вижу, ты нашел выход, — усмехается вампир и откровенно любуется его красотой. Мальчишка и в Токио был красив, но сейчас его красоту подчеркивает тонкая полупрозрачная ткань, нет мешковатых костюмов, глаза обведены, длинные серьги касаются кончиком ключиц, прибивают к ним взгляд. В его глазах читается неприкрытый страх, смешанный с удивлением, Чонгук чувствует, как он инстинктивно жмется к стеклу, и это только распаляет его желание. Есть во внешности Юнги что-то неземное, и вампир боится, что он мираж, прикоснется — и он рассеется. Юнги продолжает молчать, бегает глазами по его груди, плечам, выше подняться не осмеливается. После первичного шока в голове парня полный кавардак, он не может уцепиться ни за одну мысль и не знает, как ему себя вести в этой странной ситуации. — Вы сразу поняли, что я дампир? — наконец-то прокашлявшись, спрашивает Юнги. — Конечно, — улыбается Чонгук, следя за тем, как красиво поблескивает длинная цепочка, свесившаяся с мочки уха парня, и притягивает внимание к манящему горлу. — Мне слишком много лет, и я по запаху вас различаю. — Но вы ничего не сказали. Вы знали, что я буду здесь? — смотрит ему в глаза Юнги. — Сперва нет, это была чистая случайность, но я ей рад, — честно отвечает Чонгук. — Я первый, кому обычно предлагают товар, прости, дампиров, и, когда я получил твои данные, я сразу дал согласие. Но все это неважно, — становится ещё ближе, заставляя Юнги прилипнуть спиной к окну. — Я заплатил за ужин и ночь: ты хочешь заработать, я хочу поужинать. Раз ты встал на этот путь, ты должен понимать, что выбирает клиент, а не ты, так что хватит разговаривать, я голоден с самой первой нашей встречи, — касается подушечками пальцев его лица, поглаживает, не помнит, когда в последний раз касался такой нежной, как лепестки роз, кожи. — Не бойся укуса, — убирает за его уши выбившиеся пряди. — Это больно только пару секунд, потом тебе тоже будет хорошо. Легко сказать «не бойся». Юнги вообще о сексе не думает, все его мысли об укусе, о том, как больно ему будет, сможет ли Чонгук остановиться или иссушит его. Он на ватных ногах проходит в спальню за вампиром, но к огромной кровати посередине не подходит, так и топчется у двери, не зная, что ему дальше предпринять. Чонгук за него решает, он притягивает его к себе, Юнги чувствует его пальцы, зарывшиеся в волосы на затылке, и не успевает открыть рот, как вампир впивается в его губы. Чонгук целует не нежно, медленно, он целует его так, будто бы они это постоянно делают, будто его рот принадлежит ему, он терзает его губы, лижет, покусывает. Юнги только и успевает что ловить ртом воздух в секундные перерывы и держать свои ладони приклеенными к его груди, словно они его напор остановят. Юнги не помнит, чтобы его так целовали, он вообще не помнит поцелуи и тогда понимает, что по-настоящему, так, чтобы воздух в легких нагревался и плавил стенки изнутри, заставляя его думать, что он дышит огнем, его никогда и не целовали. Его пальцы комкают чужую рубашку, он вжат в него, стоит на носочках и уверен: расслабь Чонгук руки — и он рухнет на пол, потому что этот поцелуй забрал страх и разгоняет по сосудам эйфорию, из-за которой кровь вскипает. Чонгук отрывается от дурманящих его губ, расстегивает рубашку и, сняв ее, отбрасывает в сторону и вновь притягивает парня к себе. Юнги смелеет, он проводит ладонями по мощной груди, на левой стороне которой выбит герб первородных, пытается прочитать надписи на ребре, но не понимает языка. Судя по всему, надписи сделаны на мертвом языке древних вампиров. Он продолжает любоваться перекатывающимися мускулами, мысленно сравнивает свое тонкое запястье и руку вампира и решает точно начать заниматься спортом. Юнги будто во сне, он никак не может принять, что тот, кто уже месяц является объектом его воздыханий, ласкает и целует его в реальности, и он обязательно проснется. Чонгук поглаживает его тело через одежду, нюхает волосы, проводит пальцами по позвоночнику и спускается ниже. Руки пробираются под блузку, Юнги кажется, у него на животе и талии следы от его ладоней клеймом горят, вся поверхность кожи покалывает, он льнет к нему, сам возбуждается. Чонгук губами по щеке ведет, за ухом, целует в скулы, Юнги от каждого прикосновения напрягается, все укуса ждет, вампир это понимает. — Расслабься, я не буду кусать тебя сейчас, — легонько толкает на кровать и, не дав опомниться, вжимает в постель. — А когда? — хлопает ресницами Юнги, вновь не зная, куда деть свои руки. — Я предупрежу. Юнги выдыхает, укус не будет неожиданным, и он сможет подготовиться. Он обвивает руками его шею, решает, что раз уж ничего не изменить, то получит удовольствие, тем более, как бы вся эта ситуация на него ни давила, он прекрасно помнит, как в ванной отеля в Японии, именно его представляя, удовлетворял себя. Чонгук сдирает с него брюки и белье, разводит ноги и, продолжая целовать и покусывать, спускается ниже. Юнги смотрит на дорогую люстру над головой, уверен, что его щеки горят красным от смущения, и даже пытается свести колени, но Чонгук двинуться не позволяет, покрывает поцелуями его бедра, обхватывает кожу зубами, распаляет в дампире огонь. Юнги никак не может расслабиться, хотя и пытается. Обычно он всегда берет инициативу в свои руки, любит вести в постели и оставляет все правила приличия за пределами спальни, но с Чонгуком не получается. Юнги никак не может отбросить в сторону мысли, что он первородный вампир и его босс, и продолжает сжиматься. Чонгук даже не хмурится, он не говорит ничего, не давит, он продолжает ласкать его, и парень понемногу начинает оттаивать. Юнги не понял, как и когда вампир взял смазку, но чувствует, как он пальцами размазывает прохладную жидкость по колечку мышц. Чонгук давит с нажимом, дампир инстинктивно двигается назад, но легшая на живот ладонь и взгляд потемневших от желания глаз прибивают его к месту, он оставляет попытки ускользнуть и, наоборот, максимально расслабляется, чтобы минимизировать боль. Чонгук уже внутри пальцы разводит, трахает его ими, а сам наблюдает за тем, как Юнги бедра вскидывает, как мечется по постели, разрываемый между желанием самому насаживаться и, спрыгнув с кровати, унестись прочь. Чонгук замедляет движения пальцами, возвращается к губам парня, мокро целует, ловя ртом каждый вдох, и Юнги начинает сам насаживаться. — Ты такой же голодный, как и я, пусть голод у нас разный, — хрипло говорит вампир, и Юнги кажется, он уже ладонь в него просунул. Дампиру этого мало, он хочет, чтобы Чонгук уже заменил руку членом. В комнате пахнет сексом, Юнги скучал по этому запаху, по желанию, скручивающему его внутренности, по похоти, плескающейся на дне чужих зрачков. То, насколько сильно его хочет Чонгук, срывает последние замки, заставляет его приподняться и буквально сесть на его руку, трахая самого себя. — Попроси, хочешь же, — размазывает смазку по его члену Чонгук, грубо давит на головку, заставляя скулить. Юнги царапает ногтями его живот, пытается расстегнуть брюки, но Чонгук легонько бьет его по рукам и, перевернувшись, сажает его на себя. — Прошу, пожалуйста, — молит Юнги, разочарованный тем, что вампир убрал руку. Его ломает от жажды, ему кажется, что его просто подразнили, и, если продолжения не будет, он умрет от возбуждения, которое собралось внизу живота комом. — Пожалуйста, — на выдохе, не в силах поднять веки, под которыми он видит, как Чонгук его до конца на себя насаживает, крошит кости, превращает в свою марионетку, которая на все готова ради своего хозяина. Юнги уже даже не стесняется, он хочет прокричать, рассказать ему, чего желает, как любит, когда им пользуются, когда трахают грубо, не позволяют дышать, но Чонгук это уже сам понял. — Мне так нравится эта напускная невинность, под которой ты скрываешь свои истинные желания, — обхватывает пальцами основание его члена Чонгук. — Сколько еще у тебя секретов? — Хочу, — распахивает веки Юнги, млеющий от ласк, — хочу чувствовать его в себе, я знаю, что вы очень сильные, вам сложно эту силу контролировать, но я не боюсь, прошу, покажи мне эту силу. Чонгук скалится, и Юнги наконец-то слышит звон пряжки ремня, сквозь покрытые пеленой страсти глаза он видит, как вампир снимает брюки. Чонгук обхватывает его за лодыжки, разводит ноги, трется членом о сжимающуюся и разжимающуюся в ожидании члена дырку, но не спешит. Юнги кусает ребро ладони от нетерпения, ноет, он настолько вспотел, что пот крупными каплями стекает к вискам, а прилипшие ко лбу волосы лезут в глаза. Юнги будто живьем в печи для кремации, по комнате разлетается пепел, и простыни под ним черные от обугливающихся костей. Чонгук над ним издевается, он мучает его, не дает кончить и каждым прикосновением слоями кожу с него снимает. Юнги не в себе, у него перед глазами темнеет, он до крови искусал губы, тянется к нему и, вцепившись в плечи, вновь умоляет. — Тебя когда-нибудь трахал вампир? — нависнув над ним, спрашивает Чонгук, его голос доходит к Юнги сквозь густую завесу тумана, и он только через минуту отрицательно мотает головой. — Тогда придумай стоп-слово, иначе я тебя не трахну. Юнги не соображает, он смотрит пару минут на вампира, а потом выдает первое, что приходит на ум: — Черри кола. — Вишневая кола? Серьезно? — усмехается вампир. — Если будет больно и ты захочешь, чтобы я остановился, — скажешь эти слова, — Чонгук наконец-то пристраивается, водит головкой у входа, трется, распаляет, хотя куда больше. Юнги облизывается от одного вида его члена, он самый большой из тех, что ему довелось попробовать, он красивый, обвит слегка выступающими на поверхности венами, и, если бы не ноющая от желания задница, он бы взял его в рот. Он определенно возьмет, попробует его на вкус, он уже представляет солоноватый вкус на языке, как проведет им по всей длине, и дуреет. Юнги настолько ушел в мысли, что не замечает, как жадно Чонгук смотрит на его высунувшийся наружу язычок, и внезапно чувствует, как вампир просовывает ему в рот два пальца, давит на язык и шепчет: — Соси. Юнги сосет, падает вновь на лопатки, обхватывает коленями его бедра и смачно сосет пропахшие запахом смазки и табака пальцы. Слюна стекает по подбородку вниз, Юнги заглатывает оба пальца до основания, причмокивает от удовольствия. От представления, что у него во рту член и он отсасывает Чонгуку, его отрывает сам же вампир, который толкается. Он не входит до конца, растягивает муку, Юнги сам вперед подается, нетерпеливо насаживается. Чонгук довольно усмехается, убирает руку, опирается на ладони и нагнувшись к лицу, входит до упора. Юнги прошивает волной удовольствия и боли, чувством желанной наполненности, он выгибается дугой и чувствует, как вибрирует его тело в руках Чонгука. Юнги не может терпеть, продолжает вертеть задницей вокруг его члена, тянется обнять руками мощные плечи, но Чонгук хватает его руки, соединяет над головой и, прибив к постели, обездвиживая, трахает, заставляет кричать от распирающего удовольствия. Он поднимает его за поясницу, Юнги сразу крепко обнимает его ногами и виснет в его руках тряпичной куклой, пока вампир его за талию на свой член сажает. Первый раз Юнги кончает просто оттого, что член об его кубики трется, назад откидывается и, пока оргазм прошивает его тело, сжимает в себе его. Чонгук замедляется, поглаживает подушечками пальцев взмокшее лицо и, толкнувшись до конца, целует его в губы. Когда он прерывает поцелуй, Юнги вместо привычных черных глаз видит красные. — Господин Чон, — делает слабую попытку отползти назад побледневший парень, но тот снова накрывает его губы своими. Чонгук целует его жестко, жадно сминает его губы, Юнги кажется, он только от поцелуя второй раз кончит. Он сосет его губы, язык, покусывает, спускается ниже к подбородку, Юнги откидывает голову назад, в голове сирены завывают, предупреждают об опасности, но он не успевает среагировать, как чувствует смыкающиеся на шее чуть ниже левого уха клыки и вскрикивает, когда они, порвав плоть, глубже проходят. Он бьётся в его руках выброшенной на берег рыбой, зарывается пальцами в его волосы, чтобы оторвать его от себя, но безуспешно. Один глоток — один толчок. Юнги чувствует, как он не дает каплям горячей крови соскользнуть вниз, не отрываясь их слизывает и с причмокивающим звуком дальше ее всасывает. Юнги лежит, а голова идет кругом, люстра, стены, потолок — все мешается, он видит темные пятна перед глазами, которые, расплываясь, затирают реальность. Пальцы на плечах вампира слабеют, и руки, соскользнув, безвольно падают на постель. Юнги только хрипит, и чувствуя, как Чонгук за талию глубже его на себя насаживает, теряет сознание. Чонгук от вкуса его крови дуреет, удовольствие от его тела не меркнет, напротив, в два раза обостряется. У него было много дампиров, самых разных, со всех уголков мира, но такое удовольствие он ни разу не получал. В какой-то момент Чонгуку показалось, что он сам отключится от наслаждения, прошивающего каждую клетку тела. Он лениво его трахает и высасывает кровь, которая обжигает глотку, пахнет как розы в его саду в особняке в восемнадцатом веке во Франции. Невозможно оторваться. Этот мальчик безумно вкусный, в нем вкусно все — кожа, обмазанная медом, кровь как нектар, тягучий взгляд, чтобы не попасть в сети которого, вампир еще в Токио ему в глаза не смотрел. Юнги как составленное Чонгуком меню включает в себя все, что столько веков искал вампир, но так и не нашел. Несмотря на разочарование, которое он испытал, когда дампир пришел просить деньги, сейчас, вжимая его до хруста в себя, Чонгук понимает, что даже на это готов закрыть глаза, слишком велика его тяга к мальчишке и слишком глупа причина, по которой он от него откажется. Не хочется отрываться, хочется выпить его до дна, иссушить, насытиться, но, забирая кровь, он заберёт и его жизнь, а этого он делать не хочет. Он только нашел того, кто грозится стать самым важным в его жизни, терять его Чонгук не станет. Еще пара толчков, Чонгук с рыком кончает, отрывается от пульсирующей венки и красивого горла, которое изуродовал клыками, и любуется пришедшим в себя дампиром. Впереди ночь, он успеет насытиться, за раз положенную дозу не выпьет. Юнги лежит под ним со стеклянным взглядом, уставленным в потолок, и тяжело дышит. Он кое-как поднимает руку, прикладывает ладонь к шее, которая влажная от крови, подносит к лицу, и кровь капает густыми каплями на щеки, скользит вниз, путается в волосах, как рубины сверкает в золотых прядях. Чонгук глаз оторвать от красоты не в состоянии. — Вы не предупредили, — обиженно говорит Юнги. Чонгук, нагнувшись, слизывает кровь с его щеки и места укуса и откидывается на спину. — Ты очень вкусный. Век бы тобой питался. Твоей кровью и твоим телом, — лежит рядом, буравит взглядом мертвенно бледное лицо. Юнги не в силах даже присесть, так и лежит и на грудь вампира смотрит. — Я будто пьян. — Кто из родителей вампир? — Мама. — Кто-то еще знает про твою сущность? — Брат. — Никогда не думал найти постоянного клиента и жить припеваючи? — приподнявшись, смотрит на него Чонгук. — Я не стану вашей едой, господин Чон, — хмурится парень. — Ты намного больше, чем просто еда, — повернувшись, приподнимает его и сажает на себя Чонгук. У Юнги нет сил двигаться, ему и не приходится, он сидит на его члене за счёт удерживающих его рук. Чонгук будто бы не пару минут назад кончил, он снова его трахает, меняет позы, заставляет стонать так громко, что Юнги уверен: из отеля в капюшоне выходить будет. Чонгук вжимает его грудью в простыни, заставляет выгибаться и трахает так глубоко, что Юнги кажется, член его насквозь пройдет. Юнги может назвать стоп-слово, и Чонгук прекратит, но ему слишком нравится, чтобы останавливаться, у него больше никогда не будет такого секса, он возьмет от него все. Он предпочитает с головой нырнуть в омут похоти, из которого бы не выплывал. Ноги Юнги на его плечах, руки откинуты в стороны, он в бреду повторяет его имя уже без «господин», сам для него раскрывается. Юнги кончает вновь и вновь, зажимает в зубах простыню, задница горит, спина вся в укусах, Чонгук ладонью зажимает его рот, второй рукой вдавливает в себя, блокируя пытающегося вырваться и вновь увидевшего покрасневшие зрачки парня, и вгрызается в горло. Юнги спиной к нему, выгнут так, как никогда ранее, он искусал ладонь, зажимающую его рот, исцарапал удерживающую его за живот руку, вонзается ногтями в плоть, но вампир этого всего не замечает. Юнги чувствует, как по внутренней стороне бедра вытекает чужая сперма, Чонгук кончил, но не останавливается, продолжает его трахать и жадно пить его кровь. Только когда тело в руках обмякает, Чонгук отрывает губы, переворачивает парня лицом к себе и аккуратно укладывает на постель. Чонгук лежит рядом, любуется мальчишкой на кровавых простынях, касается нежно губами его губ, а потом идет в ванную за полотенцем. Юнги из-под полуопущенных ресниц видит разинувшего пасть дракона на спине вампира. Больше он ничего не помнит. Утром в номере никого. Юнги сползает с кровати и, покачнувшись, опускается на пол. На шее толстые пластыри, его явно купали, потому что он чист. У него тремор рук, если бы он был человеком, может, уже бы умер, но дампиры быстро восстанавливаются. Он проходит во вторую комнату и видит на столе обильный завтрак. Юнги не хочет есть, но он заставляет себя, иначе он до Тэхена не доберется. Сложно было приступить к еде, а начав, Юнги не замечает, как съедает все. Юнги приезжает к Тэхену в полдень, и парня, встретив, сразу провожают в кабинет главного. — Твой чек у меня, — улыбается Тэхен и просит для Юнги гранатового сока. — Ты умница, клиент доволен. — Вы знаете, кто был клиентом? — берет стакан с подноса Юнги. — Нет. Кто заплатил первым, тот и клиент, — говорит Тэхен. — Тебе понравилось? Хочешь повторить? У меня за тебя рвать будут. — Нет, — допив, поднимается на ноги Юнги. — Я закрою долг, и на этом все.***
Чан долго смотрит на чек, на еле стоящего на ногах брата, укутанного в шарф. — Зачем ты сделал это? — сжимает бумажку в руках старший. — Потому что люблю тебя. — А как мне с этим жить? — подходит вплотную. — Может, ты теперь будешь жить по-другому? — с горечью улыбается Юнги и идет в спальню. Все выходные Юнги нервно поглядывает на мобильный, ждет, что его уволят, но вот уже утро понедельника, а звонка нет. Поняв, что причины пропускать работу нет, он собирается и отправляется в офис. Стоит ему приехать, как Хуонг вызывает его обсудить новый заказ, потом совещание, опять бумаги, встречи. Чонгука нет, и Юнги рад, он понятия не имеет, как бы ему в глаза смотрел. В течение последующих трех дней его понемногу отпускает. Он перестает мысленно возвращаться к той ночи, борется с собой и отчаянно старается не вспоминать губы и руки вампира, гуляющие по его телу. Чан возвращает долг, устраивается в доках носильщиком, Юнги надеется, что в этот раз он проработает больше месяца.***
Сегодня четверг, с утра в офисе все на ушах, грядет важный контракт. Юнги даже лифт ждать времени не хватает, он поднимается на три этажа по лестницам, запыхавшимся врывается к Хуонгу и, вцепившись в ручку двери, чтобы не упасть, растерянно смотрит на стоящего у стола Чонгука. Ничего не отпустило, ничего не прошло. Один взгляд на него — и ночь до мельчайших подробностей всплывает в голове, и Юнги уверен, что это написано на его лице, иначе он бы не заметил на мгновенье появившуюся ухмылку вампира. Чонгук, не отрывая от парня взгляда, демонстративно касается языком своих клыков, словно тоже вспоминает их ночь. Жаль, дампиры не умеют растворяться в воздухе, Юнги бы этим даром воспользовался. — Добрый день, — наконец-то выдавливает из себя Юнги. — Ты принес бумаги? — срывается к нему Хуонг и забирает зажатую в руках парня папку. Чонгук молчит, даже не здоровается и возвращает внимание улице, которой любовался до прихода Юнги. — Я пойду тогда, — пятится к двери дампир. — Иди домой, собери вещи, ты летишь утром в Сидней с господином Чоном, — заявляет Хуонг, и Юнги кажется, что у него под ногами пол расходится. — Прошу, я плохо переношу перелеты, — бормочет первое и не самое убедительное, что приходит в голову, Юнги, — пусть с ним летит Мина, она такой же специалист. — С каких пор ты плохо переносишь перелёты? — подозрительно смотрит на него Хуонг. — Ты работал над этим проектом, и кто, как не ты, в курсе всех деталей, поэтому дуй домой, в шесть утра у тебя самолет. Мистер Чон не будет ждать. Два дня в Сиднее рядом с вампиром, с которым Юнги даже свое имя забывает, — самое страшное наказание, которое могли придумать боги. Дома он места себе не находит, думает даже свалиться с болезнью и серьезно воспринимает шутку Чана сломать себе ноги. Устав бороться с самим собой, Юнги все-таки собирает чемоданчик и до утра не смыкает глаз в ожидании автомобиля компании. Он уже бывал в бизнес-поездке с вампиром и прекрасно помнит, как с восторгом встретил новость, что они полетят на частном самолете Чонгука. Сейчас же, поднимаясь на борт самолета, Юнги чувствует только отчаянное желание сбежать. Кажется, Юнги зря волновался: Чонгук ведет себя как ни в чем не бывало. Он словно заключил бизнес-сделку, получил то, за что заплатил, и забыл. Весь полет вампир занимается своими делами, а Юнги, которому бы не помешало пройтись по контракту, никак не может ни на чем сконцентрироваться и в итоге, включив на ноуте очередной диснеевский мультфильм, засыпает. Первый день в Сиднее проходит насыщенным и полон встреч — те, кто не имеют отношения к подписанию, тоже прибыли, все хотят урвать внимание главы компании. Юнги к вечеру еле ноги передвигает, с трудом пихает в себя ужин в ресторане, где проходит встреча, и мечтает о ванне и сне. Уже одиннадцать, когда они доезжают до отеля, Юнги сразу бежит к лифту, но, когда дверцы раскрываются, Чонгук уже рядом. В лифте, умещающем восьмерых человек, слишком тесно для двоих. Их номера на разных этажах, у Чонгука президентский люкс на предпоследнем этаже, у Юнги — стандартный одноместный на седьмом этаже. Лифт, может, и несется, но для Юнги он ползет. Чонгук стоит к нему боком, погружен в свои мысли, а Юнги пальцами по железной стене постукивает, с нетерпением смотрит на табло лифта. — До обеда одна встреча, вечером обратно летим, — внезапно поворачивается к нему Чонгук, и Юнги от неожиданности вздрагивает. Он легонько кивает в ответ, прислоняется к стенке, чувствует, как гудят от усталости ноги. Юнги отвлекается на смс, достает телефон, только хочет поднести к лицу, как его у него резко отбирают и, вжав в стену, целуют. Чонгук целует с напором, вдавливает в себя, Юнги не отталкивает, виснет на нем, цепляется руками за его шею, горячо отвечает. Сутки борьбы, сотня сценариев, продуманные варианты ответов — все горит синим пламенем и разносится пеплом в кабинке лифта. Чонгук его только касается — Юнги связь с реальностью теряет. Чонгук хаотично шарит руками по его телу, так сильно в себя вжимает, будто правда скучал, Юнги хочет в это верить, потому что он точно скучал, он не может забыть его прикосновений, поцелуев, ту ночь, которая поделила его жизнь на две части. Чонгук поднимает его под ягодицами, заставляет обхватить ногами свой торс и вдавливает в кажется уже погнувшуюся железную стену. Лифт противно пищит, Чонгук отпускает его, делает шаг назад, а Юнги чуть не падает на пол. Двери открываются, на седьмом этаже никого нет. Они так и стоят друг напротив друга, у Чонгука желание в глазах написано, у Юнги оно со страхом перемешано, но не менее выразительно. Двери начинают закрываться, Юнги делает слабую попытку оторвать себя от стены, но Чонгук снова вплотную, снова вжимает его в себя и, впившись в губы, не отпускает. Так сладко, что у Чонгука рассудок мутнеет, он не может остановиться, вылизывает его рот, рычит в поцелуй, грозясь его сожрать, Юнги трется о него, дразнит зверя, себе же хуже делает. Они уже в номере Чонгука, сшибают по пути в спальню подсвечники, бутылку вместе с ведерком, на ходу раздеваются. Два голых тела переплетены посередине кровати кинг-сайз с одним общим желанием — насытиться. Юнги не стесняется, громко стонет, тает как воск в его руках, и даже вся его усталость куда-то испарилась. Они трахаются как животные, рвут простыни, раскидывают подушки. Чонгук целует его горло, Юнги сам его голову в себя вжимает, откидывается назад, приглашает. Чонгуку никаких тормозов устоять не хватит, пусть он пить кровь не планировал, но парень сам предлагает, вампир сдается. Он вонзается клыками в нежную плоть, Юнги слышит, как хлюпает его кровь, пока он его пьет, сам на его члене двигается, с ума сходит. Он так и засыпает, обессиленный, в перепачканной кровью и спермой постели, только сегодня он засыпает в его руках и со счастливой улыбкой на губах. С утра Чонгука опять нет. Наверное, на пробежку ушел или в зал спустился, он любит спорт, решает Юнги и после душа одевается. Он уже тянется за пиджаком, как замечает рядом с подносом с завтраком конверт со своим именем. Юнги открывает конверт и, нахмурившись, смотрит на чек. Сто пятьдесят тысяч долларов. Юнги сжимает бумагу в руках, а потом убирает в карман и едет на встречу. Чонгук уже здесь, как ни в чем не бывало бумаги разбирает. У него отличное настроение, а у Юнги меж ребер дыра с каждой секундой увеличивается. Юнги молчит даже в самолете, сидит, уставившись в иллюминатор, и продолжает пить горячий шоколад, стараясь восстановить силы после ночи. Чонгук его не беспокоит, что-то читает, потом дремлет. Они уже в родной столице, Чонгук ждет, когда парень пройдет в Mercedes Benz Maybach S-Класс, но Юнги, перекинув сумку через плечо и волоча за собой чемоданчик, проходит мимо. — Мой шофер подъедет к твоему дому, — ловит его за руку Чонгук. — Я возьму такси. Отпустите мою руку, господин Чон, — шипит парень и удаляется. До самой квартиры Юнги терпит, играет роль, но стоит пересечь порог, то первой жертвой становится стакан, из которого он пил воду, второй — забежавший поздороваться Чан, получивший в лицо подушкой с дивана. — Сукин сын, — шипит Юнги, стягивая с себя одежду. — Урод ебаный. — Да в чем дело? — не понимает брат. — Тебе лучше не знать, — запирается у себя Юнги. Завтра он уволится. Напишет заявление, а потом подыщет другую работу. Опыта у Юнги достаточно, придется опять начинать с нуля в новой компании, но это лучше, чем видеть его высокомерную «я всех могу купить» рожу. Хуонг не понимает, в чем причина увольнения, пытается отговорить парня, но безуспешно. Выйдя из здания, в котором он проработал несколько лет, Юнги в последний раз окидывает взглядом свой бейджик и, отдав его охране на выходе, отправляется в супермаркет. Начало новой жизни надо отметить. Юнги уже заканчивает готовить ужин, звонит Чану с криком, что начнет без него, и только валится на диван передохнуть, как в дверь стучат. У Чана есть ключи, думает Юнги, и нехотя плетется к двери. Он открывает дверь, но, увидев стоящего на пороге Чонгука, немедленно пытается ее закрыть, но тот толкает дверь и проходит в коридор. — Ты почему уволился? — недобрым взглядом буравит парня Чонгук. — На деньги, которые вы мне оставили, я буду шиковать! — кривит рот Юнги. — Пошли… точнее, ты мне уже не босс, пошел вон из моей квартиры! — Поменяй тон, — мрачнеет вампир. — А то что? Сожрешь меня? Ну же, давай! — задирает подбородок Юнги, обнажая шею. — Пей. Только чек не забудь оставить. Кстати о чеке, — он, развернувшись, идет в спальню и возвращается с разорванной на две части бумагой, которую швыряет в него. — Я твою гордость задел? — хмурится Чонгук. — Это же как бизнес: ты меня покормил, я заплатил. Я не думал, что тебя это заденет, тем более ты говорил, что тебе нужны деньги… — Нужны были, и я их заработал! — вспыхивает Юнги. — Мы провели ночь! Я сам захотел быть с тобой. Сам тебя поцеловал, а ты мне чек выписал. — Я виноват, прошу прощения, — звучит искренним Чонгук, — я хотел помочь, знал, что просто так ты бы деньги не взял. Что бы у тебя ни случилось, я хочу тебе помочь. — Я просил у вас помощи, господин Чон, — растягивает последние два слова Юнги, — но вы, не разобравшись, решили, что я просто хочу наживы. У меня правда нет сил спорить. Мы разные и мыслим по-разному. Уходите и найдите себе другую еду. — Юнги, не глупи, ты взрослый парень, ты подаешь надежды, нельзя отказываться от карьеры из-за личной жизни, — не двигается с места Чонгук. — Если ты, конечно, не цену себе набиваешь перед Хуонгом, то будь завтра в офисе. — Вон! — кричит Юнги и выталкивает его в подъезд. — Никогда больше не хочу тебя видеть. Юнги возвращается на кухню, разогревает еду и, дождавшись брата, следит за тем, как он ест. Сам Юнги даже кусочек проглотить не в состоянии.***
Утром Юнги звонит Хуонг и предлагает повышение. «Вернусь при условии, что Чон Чонгуку вы поставите нового помощника», — заявляет ему Юнги. Хуонг, как ни странно, сразу соглашается. Юнги решает, что Чонгук прав: глупо из-за этого высокомерного вампира терять работу, и отправляется следующим утром в офис. Жизнь понемногу возвращается в прежнее русло, Чонгук где-то в Китае, уже месяц от него ничего не слышно, а у Юнги нервы отдыхают. Только он рано радовался. На ежемесячном большом совещании вампир появляется. Юнги сидит на стульях у стены, пока главные акционеры и директора обсуждают планы на будущее, и видит вошедшего Чона. Он, со всеми поздоровавшись, проходит к своему месту, не удостаивает его и взглядом. Юнги продолжает слушать и записывать. Чонгук покидает переговорную, разговаривая с Хуонгом, а дампир идет на свое рабочее место. Чонгук о нем думает. Все время. Он не может выбросить мальчишку из головы и злится. В Китае он провел неделю с дампиром, но даже привычного удовольствия, которое испытывал до встречи с Юнги, не получил. У Чонгука будто притупились все органы чувств и раскрываются только рядом с этим дампиром, повергая его самого в шок. Чонгук хочет именно его губы, голос, взгляд, тело. Он исподтишка следил за тем, как внимательно Юнги слушал переговоры, как чесал карандашом висок, как задумывался. Чонгук такого ранее не испытывал. Он не помнит, что он когда-либо желал просто так часами любоваться кем-то. Ему стоило огромных усилий не смотреть на него, ведь брось он взгляд, так бы и остался прибитым к нему. Мин Юнги — его личный магнит, и даже расстояние эту странную связь не притупило. Наоборот, все обострилось, и желание быть с ним распирает Чонгука.***
После тяжелого рабочего дня и столкновения с тем, кого он пока не готов видеть, Юнги опускается в кресло в крошечной закусочной у дороги и, заказав себе бургер и вишневую колу, лопает шарики в телефоне. — Ты такой прелестный, — доносится до парня ангельский голосок. Юнги от неожиданности роняет телефон на стол и смотрит на непонятно когда и как опустившегося в кресло напротив красивого парня с розового цвета волосами. Вампир, однозначно. — Это место занято, — врет напуганный Мин. — Да, мной, — постукивает наманикюренными пальчиками по столу красавец и гипнотизирует его взглядом. — Ты, мое солнце, дампир. — Откуда вы узнали? — испуганно оглядывается по сторонам Юнги. — Птичка нашептала, — подмигивает ему парень. — Не хочешь составить мне и моему любимому компанию, гарантирую, тебе понравится, а как приятный бонус, мы тебе заплатим столько... — вампир резко мрачнеет, и Юнги видит идущего к ним Чонгука. — Его высочество Чон Демон Чонгук, — не оборачиваясь, цокает языком розововолосый. — Сгинь, или Намджуну придется провести вечность в одиночестве, — ледяным тоном приказывает Чонгук и, остановившись рядом со столиком, пристально смотрит на вампира. — Когда-то ты был добрее, — обиженно дует губки красивый парень и встает на ноги. — Тебя вычислили, — опускается в освобождённое кресло Чонгук. — Я это понял, — Юнги притягивает к себе тарелку с картошкой. — Мы можем поговорить? — Да, но сперва выпиши мне чек. Я теперь и за время деньги беру, — хихикает Юнги. — Не веди себя как ребёнок, — не злится Чонгук, напротив, улыбается. — Я признаю, что поступил неправильно, пусть в тот момент я был убежден, что прав. — Если тебе нужно прощение — я тебя прощаю, дай мне пообедать. — Мне не нужно прощение, мне нужно, чтобы мы попробовали снова, — серьезно говорит вампир. — Зачем тебе нужны были деньги? — Говорить о проблеме легче после ее решения, так что я скажу, — грустно улыбается Юнги. — Мой брат залетел на крупную сумму, угрожали его жизни, деньги нужно было достать за три дня, отчаяние отключило мой разум, и я пошел к Хуонгу, где оказался и ты. — Чувствую себя отвратительно, — тихо говорит вампир. — Я перестал ждать от кого-либо что-то хорошее, привык, что как люди, так и существа в большинстве своем приятным меня не удивят, вот и сделал поспешные выводы. Могу я попросить у тебя второй шанс? — Зачем? — выгибает бровь Юнги. — Хочешь — потрахаемся в туалете, даже крови моей пососать дам. Я не отрицаю, что мне с тобой было хорошо, но для тебя это секс и кровь, для меня, оказалось, нет. — Во-первых, не решай за меня, во-вторых, что это было для тебя? — Уже ничего, — Юнги просит счет. — Некоторое прошлое надо там и оставлять, потому что оно может принять уродливый вид. Юнги уходит, а Чонгук остается сидеть.***
На работе все по-старому, только коллега Юнги, Хисан, вновь свои поползновения в его сторону активировал. Юнги отказывается от очередного «пойдем выпьем пиво» и идет в кабинет Хуонга взять файл домой. Попрощавшись с боссом, он возвращается на свое рабочее место и видит продолжающего сидеть на его столе Хисана, который вертит в руках банку вишневой колы. — Чувак, говорю же, идите без меня, — просит его Юнги. — И с каких пор тебе нравится эта кола? — Ну, бро, пожалуйста, будет весело, чего ты вечно дома отсиживаешься, — не сдается Хисан. — Банка была на твоем столе. Устав спорить с надоедливым коллегой, Юнги соглашается. В ту ночь Юнги напивается до отключки, но просыпается в своей постели. На вопросы, как он дополз до дома, Чан как ни в чем ни бывало отвечает, что его привезли, и описывает Чонгука. Юнги чувствует себя отвратительно, и не только от количества выпитого накануне алкоголя, но и от стыда, что Чонгук видел его в таком виде. В понедельник Юнги идет к офису, как видит у входа блестящий под солнцем черный бентли, из которого выходит Чонгук. — Доброе утро, господин Чон, — бурчит Юнги, стараясь поскорее скрыться в здании. — Тебе, я вижу, полегчало, — усмехается мужчина, пропуская его вперед. — Что ты делал в баре? — Выпить зашел. — Не думаю, что в таких барах подают стопятидесятилетнее вино, — язвит Юнги. — Ты был не в состоянии сам добраться, я тебе помог. Пожалуйста, — не дает ему ускользнуть вампир. — И даже не укусил, — смеется Юнги, — простите, вы, наверное, кровь, в которой алкоголь, не предпочитаете. — Я сверну твою шею, послушаю хруст твоих позвонков и напою тебя своей кровью, — притянув его к себе, нависает сверху Чонгук и игнорирует уставившийся на него персонал. Юнги чувствует, как по нему расползается холодный липкий пот, и уже жалеет, что спровоцировал первородного. — Или я лучше отрежу твой язык, новый не вырастет. — Без моего языка будет скучно, — шумно сглатывает дампир. — Однозначно. Поэтому не провоцируй меня, если не хочешь стать вампиром. — Может, отпустите, на нас все смотрят, — просит Юнги, который готов от стыда сквозь землю провалиться. Чонгук убирает руки и, развернувшись, идет к лифтам.***
На корпоративном ужине Чонгук флиртует с красивой брюнеткой, у Юнги от ревности челюсть сводит, он вливает в себя пятый бокал ненавистного шампанского, зубами от злости клацает. Юнги общается с новым главой их филиала, тот откровенно с ним заигрывает, Чонгуку пить не из чего, очередной бокал в руке трескается. После ужина Юнги ждет такси, но он не успевает до него дойти, как его, схватив под локоть, ведут к бентли. — У меня шофер сам первородный вампир, — хихикает немного пьяный Юнги и плюхается на сиденье. Чон называет шоферу адрес, а сам смотрит на раскрасневшегося парня. — Ты ревнуешь меня? — вдруг серьезно спрашивает Юнги, вспоминая, как сам от ревности чуть дотла не сгорел. — Ревную, — без тени сомнений отвечает Чонгук. — Я тоже тебя ревную, — выдыхает Юнги и кладет голову на его плечо. До дома они доезжают в абсолютной тишине.***
Утром Юнги узнает от секретарши босса, что он летит в Париж, но в этот раз командировка с Хуонгом. Он расстраивается, хотя сам запретил ставить ему поездки с Чонгуком. Приехав в аэропорт, Юнги удивляется, что Хуонг пользуется самолетом босса, а поднявшись на борт, видит сидящего в кресле Чонгука. — А что с Хуонгом? — удивленно смотрит на вампира Юнги. — Заболел, — отрывается от телефона Чонгук. — Я был в офисе пару часов назад, он здоров как огурчик, — усмехается Юнги. — У нас же все хорошо с французами, неужели проблемы? — У нас нет, у них да. — Какие же? — Мы летим к ним, — улыбается Чонгук. Уставший за неделю Юнги, поев, быстро засыпает, а когда просыпается, то они уже в Париже. — На сегодня встреч нет, располагайся, потом пойдем ужинать, — говорит ему в холле гостиницы Чонгук. «Мной поужинай, пожалуйста, мной», — думает Юнги и поднимается в номер. В восемь вечера Юнги садится на заднее сиденье мерседеса, и автомобиль уносит их в ночь. — Эйфелева башня? Серьезно? — с восторгом смотрит на жемчужину Парижа Юнги, когда Чонгук, взяв его за руку, ведет к ней. — Хуонг говорил, что в одну из поездок с ним ты очень хотел на нее попасть, но не успел. Юнги кивает и, поднявшись с вампиром наверх, не дыша смотрит на город. — Сколько тебе лет? — поворачивается к Чонгуку Юнги. — Эйфелевой башни тогда точно не было, — усмехается вампир. — Ты любил когда-то? — смущенно спрашивает Юнги. — Да. Когда был человеком. — Это, наверное, была сильная любовь. — Сильнейшая, — обнимает его со спины Чонгук. — О такой легенды слагают. — Я ревную. — Не нужно, ведь и об этой будут слагать, — целует в затылок парня вампир. — Я слишком долго был один, потому что искал именно тебя, а найдя, не сразу узнал, много глупостей сделал. Ты готов провести со мной вечность? — Такого предложения мне еще не делали, — улыбаясь, оборачивается к нему Юнги и обвивает руками его шею. — Вечность звучит соблазнительно.