Пламя Инквизиции

Только вчера над Скайхолдом прошли последние весенние дожди, а чувствовалось, будто закончились они от силы час назад. Земля тягуче чавкала под ботинками, Каллен тут же спохватился вывести своих людей тренироваться на предательски скользкой почве – пусть будут готовы к сезону летних гроз на Штормовом берегу, если на тепло снова выползут порождения тьмы. Каменные стены дышали влагой, не торопясь высыхать под горным солнцем, и воздух гудел от суеты – даже в мирное время замок продолжал жить своей жизнью. Все эти звуки и запахи должны были бы отвлекать Инквизитора от работы, но он намеренно распахивал настежь все двери. «Я здесь задохнусь скоро», – отмахивался Кат. Бык, поглядывая на размеренно развевающиеся флаги сквозь веер писем, понимал, что сиди Катастрос в покоях как в закрытом ящике, тишина бы его доконала. – В последнее время новости от Шартер всё сквернее и сквернее, – чем ниже по веренице отчета опускался взгляд Ката, тем сильнее его пальцы сжимали края норовящей свернуться в трубочку бумаги. – Кто бы мог подумать, что главной проблемой в Каэр Бронаке станут не разбойники и шпионы, а банны. – Когда наступают сытость и довольство, амбиции душат благодарность. Только не говори, что удивлён. – Да куда там, – Катастрос ожесточённо поскрёб шрам на щеке и рассеянно кивнул Быку, когда тот шлёпнул на стол остальную пачку писем, аккуратно, в девственном виде сложенную, будто никто и не совал туда раньше свой кривой, по нескольку раз переломанный нос. Инквизитор скорее веселился со столь милого жеста – Лелиана не оберегала так дотошно его самолюбие, но новый тайный канцлер ввёл свои порядки мягко и ненавязчиво. Тем более, эта мелочь немного поубавила раздражение Катастроса сейчас. Его предупреждали не один раз, да и сам он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать правила игры. Но чувство медленно утекающей сквозь пальцы власти, потом и кровью достигнутой, сжималось душащим кольцом вокруг шеи. Любому, кто сомневался в пригодности Инквизиции, Катастрос готов был швырнуть более чем достаточно аргументов, утверждающих обратное. – Всего лишь не хочу сдавать им позиции, – после короткой паузы добавил Кат, в последний раз перечитав отдельные моменты в отчёте и отложив его в сторону. – Если хотят урвать своё, пусть сначала поборются, а не думают, что стоит им показать зубы – и я тут же побегу кланяться, поджав хвост. Крествудцы в любом случае помнят заслуги Инквизиции намного лучше. – Так-то да, босс… – задумчиво протянул Бык, на мгновение снисходительно усмехнувшись Катастросу почти как ребёнку, воинственно потрясающему деревянным мечом против архидемона. – Только если они возьмутся за тебя всей стаей, зубками-то и разорвут. Спрятав половину лица за скрещёнными в замок пальцами, Инквизитор выразительно покосился на канцлера, требуя объяснений – для того, кто ни в зуб ногой, Бык звучал слишком… уверенно, и вместе с тем озадаченно. – Просто не забудь зайти к Жози сегодня – у неё для тебя новости. – Вот оно что… Нам пора паковать вещи в Халамширал, верно? Катастрос сам не ожидал, что получится произнести это так ровно, без единой шипящей ноты, только хищно сощурились глаза – годы участия в Игре не прошли бесследно. Бык же красноречиво промолчал – ответ был до боли очевиден, – уперся руками о края стола и, нависнув над Инквизитором, размеренно произнёс: – Можно попробовать выклянчить ещё пару месяцев туда-сюда, под разными предлогами, но я бы не советовал – и разозлишь их ещё сильнее, и дашь больше времени накопать на себя грязного белья. – Спасибо, мам, я понял, мам. Кат нахально оскалился, на что Бык рокочуще рассмеялся. Глубокие тени недосыпа рассеялись, и лицо его отчасти перестало напоминать наглядный пример того, как можно «посереть от усталости». Слишком многое легло на плечи канцлера и разведки – сильные мира сего совсем обнаглели и решили поразвлекаться попытками лишний раз подгадить Инквизиции. – Славно. Тогда берись за работу, – тал-васгот ненавязчиво кивнул на недописанное письмо и специально для него освобождённый огрызок свободного пространства. Но как только Бык отстранился, Катастрос ухватил его за предплечье – спешно, почти отчаянно. И сразу же отдёрнул, как ошпаренный, зашипев на себя самого – за опрокинутую чернильницу, за дурость – левой, ну зачем нужно было хватать левой! – в конце концов, за слабость. Катастрос вернул всё на место, ругаясь и максимально естественно пряча руку за бумажными завалами. Но, понимая, что канцлер теперь так просто не уйдет, он попросил – тихим, почти не дрогнувшим голосом, нарочито не избегая контакта глаза в глаза, чтобы вконец не выглядеть как раскисшая принцесска. – Придёшь сегодня на ночь? После того, как Риан отправился в Тевинтер, в постели и так слишком много места, а без тебя я совсем не представляю, куда деваться. – Хорошо, – будто что-то для себя решив, согласился Бык, нарочно – Кат знал, что нарочно – не замечая ни того, как Катастрос кусает щеку изнутри, ни того, как скорчилась в судороге отмеченная Якорем ладонь. Только достал пропахший чаем до последней нитки платок и стёр с подбородка чернильную кляксу. – Жди меня ближе к полуночи, кадан. Он ушел быстро, милостивый к гордости Инквизитора, а Кат, стоило двери громко захлопнуться вслед за тал-васготом, сжал челюсть и взвыл в локоть. Жгло, Творцы, как же жгло – кисть буквально занемела от боли настолько сильной, словно Катастрос не просто коснулся, а поковырялся в Якоре раскалённой кочергой. Вместо уже ненавистной тишины покоев в уши ввинтился потусторонний шелест и скрежет, таивший в себе вопли и стоны сотен тысяч духов и демонов, и изумрудное свечение настойчиво пробивалось сквозь швы перчатки. Необходимо заказать новую пару – более плотную и грубую, чтобы никто, абсолютно никто не увидел. Рука по локоть гудела, превращалась в оголённый нерв, по которому сновали бешенные болезненные пульсации. Катастрос с огромным усилием снял перчатку – Якорь реагировал так, словно готов был убить за малейшую неосторожность, – и судорога постепенно отпустила, будто убаюканная свежим воздухом. Жжение осталось, но ровно в той степени, в которой досажало уже целыми днями. Кат откинулся на спинку кресла, не в состоянии надышаться. Он понимал, сколько ни дёргай за ниточки, удержать Инквизицию на пике не получится – её время подходит к концу. Его время подходит к концу. Он создал практически независимый Круг в Скайхолде. Он повлиял на судьбы королевств и империй. Он внёс свою лепту в выбор новой Верховной Жрицы. Он убил древнего магистра, познавшего секрет «бессмертия». Он использовал все возможности, какими только мог одарить его Якорь, и наступила пора платить по счетам. Катастрос свыкался с этой мыслью, когда в тронном зале стояли не золочёные статуи драконов, а затхлость, сырость и разруха. Он был готов к тому, что превратится в обезличенный символ, что Якорь начнет светить монархам слишком ярко. Кат опустил взгляд на ладонь, опутанную зелёными прожилками до самого запястья, и оттолкнулся от подлокотников. Скомкав и выбросив поплывшее от чернил письмо без какого-либо сожаления – всё равно пришлось бы переписывать заново, – он взял чистый лист и заскрипел по нему пером, буква за буквой легко выводя строки. Катастрос писал Симпу без лишней вдумчивости, не подбирая фразы – с каких-то пор. «Aneth ara, lethallin. Я в порядке – как всегда с Быком по рога в работе. И, кажется, у нас появился лишний повод встретиться под одной крышей…»