***
Но продлилось это недолго. Когда Блейка уже устроили на кровати в спальне, отец убедился, что все в порядке и серьезным тоном заявил, что он всегда на связи, Пэм осталась наедине сама с собой и усталость всего ненормального дня упала ей на плечи тяжелым грузом. Девушка сразу же скинула одежду и отправилась в душ, надеясь, что вода хоть немного, но снимет ее напряжение. Однако, получилось все совсем наоборот. Как только Пэм залезла в ванную, повернула вентили крана, давая тёплым потокам воды обрушиться на ее голову, и закрыла глаза, внутри что-то щелкнуло. В сознании вспыхнули воспоминания. Вот она держит в руках пистолет, на неё наступает мужчина, а Блейк, истекающий кровью, валяется на земле с другим громилой. Секунда, всего лишь одно решающее мгновение, и она чувствует отдачу пистолета, слышит громкий звук выстрела и замечает удивленный взгляд мужчины, из которого медленно вытекает жизнь. Сердце дрогнуло, а дыхание сперло. Пэм закусила губу, до сих пор не веря, что это она... В голове опять прозвучали звуки выстрелов и удар ослабевшего тела об асфальт. Нет, она это сделала. Она убила человека. Да, конечно, Пэм понимала, что если бы она этого не сделала, то скорее всего Блейк уже был на том свете, а ее доставили к какому-то чокнутому наркобарону, но... морально осознавать, что она забрала жизнь у человека было ужасно. Девушка вздрогнула и задрожала, хотя вокруг клубился пар горячего воздуха. Слёзы текли по щекам без остановки, смешиваясь с водой из душевой лейки, а сознание едва слушалось, но Пэм смогла заставить себя трясущимися руками помыть голову и сполоснуться самой. Тёплая вода нисколько не расслабляла, а тело с каждой секундой начинало трястись все сильнее. Пэм неожиданно громко всхлипнула и выключила воду, зажмурив глаза. Перед закрытыми веками опять вспыхнул взгляд этого мужчины — удивленный, обвиняющий и остекленевший. Теперь ее трясло всю, да так сильно, что зуб на зуб не попадал. Девушка кое-как выбралась из душа и обернула вокруг себя полотенце, пытаясь сфокусировать лихорадочно мечущийся по пространству взгляд хоть на чем-то. Сердце обливалось кровью от вины и горя, а она, по сути, ничего не могла с этим сделать. «Но Блейк же жив, я тоже, это самое главное, — вдруг всплыла в ее подсознании мысль. — Надо сосредоточиться на этом». Пэм ухватилась за раковину, рядом с которой стояла, и попыталась успокоить дрожь в теле, подавить новый поток слез. Она пыталась представить раненного, но живого Блейка, отца с облегчением обнимающего ее, но... все равно остекленевший взгляд мертвого человека перебивал остальние мысли. Надо было срочно отвлечься, чтобы не сойти с ума, и Пэм посмотрела прямо перед собой, в зеркало. Взгляд ухватился за мокрые, наполовину светлые, наполовину розовые волосы и голову опять начали наполнять воспоминания.«— Эти розовые пряди... совсем тебе не идут. — Ч-что? — Мне они... не нравятся, — прошептал Блейк. — Они словно... прячут истинную... тебя от всего... мира... от меня».
Это было то, что надо. Тогда Пэм не успела осознать все сказанное Блейком, ведь было не до этого, но сейчас... «Неужели он думает обо мне?» Ох. Неожиданно мир приобрёл краски, а сердце забилось быстрее уже от других чувств. Конечно, Пэм понимала, что Блейк говорил все это почти что в бессознательном состоянии, но, черт, он же сказал, а, значит, это крутилось у него где-то в подсознании. «Я ему не безразлична», — мысль почти оглушила, заставила мир пошатнуться. По телу разлилось тепло, которое сумело наполовину подавить дрожь, овладевшую организмом. Пэм из раза в раз прокручивала в голове тот диалог, его глаза, его голос, а когда очнулась в ее руках уже были ножницы, найденные в одном из ящиков у раковины. Она знала, что ее идея бредовая, знала, что не должна идти на поводу ни у чьих слов, но какой смысл в этих ярко-розовых прядях, если она и выкрасила-то их только ради него? Это было почти сразу после их знакомства, тогда Пэм подумала, что таким образом сможет выделиться на фоне остальных ярких привлекательных девушек, проводящих время в баре, но, как известно, это не особо ей помогло. Девушка оттянула влажную выкрашенную прядь вниз и внимательно посмотрела на себя в зеркало. «Они словно... прячут истинную... тебя от всего... мира... от меня». В тишине ванной комнаты звук соприкосновения острых ножниц с ее волосами оглушил. Пэм отрезала одну прядь по плечи, как раз до того места, где розовый цвет переходил в ее натуральный цвет волос и внезапно преисполнилась ещё большей решимости. Она почувствовала некое облегчение вкупе с удовольствием от собственных действий. Громко пульсирующая в голове надежда от его слов делала мысли ещё более бессвязными и ещё более радостными. Пэм схватила следующую прядь и опять отрезала ровно на границе перехода из одного цвета в другой, потом опять, и опять, и снова. Розовые пряди сыпались в раковину и ярко выделялись на белоснежном фоне, а тревога медленно уходила, оставляя на языке лишь послевкусие опустошенности и легкой нотки болезненного удовлетворения.***
Заснуть на неразложенном диване Пэм не удавалось, как бы она ни старалась. Да и смотря на то, как первые лучи солнца медленно поднимались из-за горизонта, Пэм признала, что диван в ее бессоннице играл самую последнюю роль. В голове была полнейшая неразбериха, и подстриженные по плечи волосы уже не казались такой замечательной идеей, как час назад. Упав на диван и, спустя время, начав трезво мыслить, Пэм вдруг поняла, что поступила слишком опрометчиво. Ведь можно было просто перекрасить волосы! А уж фантазии о том, как она предстаёт перед Блейком с новой прической уже не казались такими радужными. «Наверняка он подумает, что я чокнутая. Чокнутая девчонка, которая отстригла волосы, только потому что парень ей сказал, что они ему не нравятся. Вот дура!» Девушка расстроенно села на диване и опять провела рукой по светлым неровно подстриженным прядям. Стало даже грустно, все же она любила свои доходящее до середины спины волосы. Однако, печалиться было уже поздно — это Пэм прекрасно понимала, а потому попыталась принять положение дел с неприсущей ей мужественностью. Тело все ещё было каким-то деревянным, а движения немного заторможенными. Ее несчастное сознание хорошо так скинувшее напряжение после слез отказывалось воспринимать, что она убила кого-то. Но вот обеспокоенность за состояние Блейка росла в ней с каждой секундой все больше и больше, заставляя девушку обеспокоено взглянуть на выход из комнаты. Она понимала, что Блейк наверняка спал все в том же положении как его оставили, и ближайшие часы с ним совершенно точно ничего не могло случиться, но отчего-то очень хотелось это проверить. Пэм закусила нижнюю губу, взвешивая все «за» и «против» ее абсолютно сталкерского желания, но сама не заметила как выскользнула из-под одеяла и отправилась на выход из гостиной. Она старалась идти тихо и едва дышала, будто Блейк, спящий после убойной дозы препаратов, мог ее услышать. Один шаг, другой, и вот она уже стояла на пороге спальни. Блейк, как и ожидала Пэм, лежал на кровати, так же как его туда поместили. Его опухшее от синяков и ран лицо было все таким же спокойным, а дыхание ровным. В лучах предрассветного солнца он был таким умиротворённым, что хотелось свернуться рядом с ним калачиком и заснуть. Обрезать волосы уже не казалось глупым решением, и Пэм не смогла сдержать улыбки. Она села на край кровати и аккуратно поправила одеяло, дотянув его до мужского подбородка. Возникло дикое желание позаботиться о Блейке, сделать что-то хорошее, приятное, и Пэм неожиданно вспомнила, как гладила его по волосам, пытаясь не дать ему потерять сознание. Она все ещё помнила какие его волосы на ощупь, помнила, как приятно проводить по ним пальцами, не боясь, что твою руку могут оттолкнуть. «Он же ведь даже не был в душе, наверное, его волосы впитали в себя пыль асфальта, слиплись кое-где от крови и пота». Девушка словно загипнотизированная смотрела на темные пряди, желая прикоснуться к ним. Блейк все также мирно посапывал, не подавая признаков пробуждения, и Пэм не смогла устоять. Задержав дыхание и впившись взглядом в его пестрящее бордово-фиолетовыми переливами лицо, она медленно поднесла руку к его голове и мягко дотронулась до темных волос. Они были более жесткими, чем она помнила, и сильно запутавшимися, но Пэм это не волновало. Она просто сидела рядом аккуратно перебирая его волосы, стараясь не дергать за слипшиеся пряди, слушала его размеренное дыхание, и мир казался чуточку ярче и насыщеннее. Ее опустошенный после слез и волнений организм стал наполняться щемящей радостью. Она до сих пор не могла взять в толк, как один человек стал для неё всем. Пэм до встречи с Блейком никогда бы не подумала, что она настолько влюбчивая и глубоко чувствующая натура. Со своим первым парнем она сошлась на волне совместной школьной популярности и подростковых гормонов, ей просто было интересно как это иметь парня, целоваться с ним и раздвигать границы дозволенного. Через год Пэм лишь с легкой объяснимой грустью рассталась с ним, так как их пути после школы расходились, а в университете совершенно никто не вызывал интерес. Пока Пэм не познакомилась с Блейком и спустя пару недель прислушивания к своим чувствам и наблюдения за объектом волнения и дрожи в коленях, она не поняла, что влюбилась. Глупо, по-детски, но так сильно и по-настоящему, что хотелось летать от переполнявших эмоций. Блейк вдруг глубоко вздохнул, а Пэм замерла, осознавая только сейчас, что неосознанно начала массировать кожу его головы, чем видимо и заставила парня проснуться. — М-м-м, — протянул брюнет, начиная дышать быстрее. Его веки затрепетали, будто он пытался открыть глаза, а Пэм закусила губу. Она так хотела позаботиться о нем, а сейчас, когда в принципе можно было уже начинать этим заниматься, не имела ни малейшего понятия, что ей делать. — Пэм? — неожиданно произнёс Блейк, и его веки медленно распахнулись. — Блейк, — позвала Пэм, замечая его расфокусированный недоуменный взгляд направленный в потолок. — Я здесь. Мужчина проморгался, видимо пытаясь сообразить, где он и что происходит, а потом слегка повернул голову, находя девушку взглядом. — Хей, — прошептал он. — Хей, — ответила она, чувствуя как щеки стали гореть под прямым взглядом голубых глаз. Однако, быстро спохватилась, замечая болезненное выражение его лица. — Тебе что-то надо? Врач дал лекарства, тебе, наверное, надо их принять и... — Воды. Можно? — отрывисто спросил он. — Д-да, конечно. Пэм закивала и подорвалась с места, как ошпаренная, едва не падая на пути к кухне. Руки начали трястись пуще прежнего, и девушка едва не налила воду мимо стакана, однако, потом по дороге до комнаты все же умудрилась расплескать немного на руки. Когда она зашла в комнату, пытаясь совладать с лихорадочно бьющимся сердцем, Блейк ворочался на кровати, пытаясь приподняться, но резко зашипел и замер, нахмурив брови. — Помочь? — неловко спросила Пэм, застыв со стаканам в руках у изножья кровати. — Да, — все также тихо и хрипло произнёс Блейк, — мне бы ещё одну подушку под голову. Пэм опять закивала, поставила стакан на прикроватную тумбочку и попыталась вспомнить, как обычно такое проворачивали в сериалах и фильмах о больницах. Она неуверенно дотронулась до его головы, помогая приподняться, и быстро, словно подражая небезызвестному Флэшу, запихнула ещё одну подушку. — Нормально? — осведомилась Пэм, неловко поглядывая на все ещё аккуратно ворочавшегося и пыхтевшего брюнета. — Да, спасибо, — ответил Блейк, переводя нечитаемый взгляд на неё. Пэм опять почувствовала себя неловко, но, заметив стакан с водой, подхватила его с тумбочки и протянула Блейку. К тому моменту, как девушка чуть не ударила себя по лбу, подумав, что наверное надо помочь ему, Блейк сам поднял руку и ухватился за стакан, забирая его из ладони Пэм. Она в свою очередь пристально проследила, чтобы он сам отпил воды и ничего на себя не вылил, а потом отвернулась к таблеткам, разложенным на столе, с небольшой запиской по их применению. Девушка взяла нужный блистер, отметив, что это было одно из самых сильных обезболивающих и подняла наконец на Блейка глаза. — Выпьешь таблетку? — Было бы неплохо, — ответил брюнет, отрывая губы от стакана. Пока она выдавливала таблетку ему в ладонь и краем глаза наблюдала за тем, как он ее выпивает, а потом забирала стакан из его ладони, девушку охватывало жгучее беспокойство, но потом... Они в очередной раз пересеклись взглядом. Неожиданно все проблемы ушли на второй план. Остались только они с Блейком в спальне его квартиры. Мужская шея и лицо пестрели яркими оттенками бордового и фиолетового, но девушка все равно считала его самым красивым парнем, которого она когда-либо видела. — Что с твоими волосами? — резко выпалил Блейк, и Пэм поняла, что он ее также разглядывал все то время, что она в ответ пялилась на него. — Обрезала, — просто ответила она, дотрагиваясь ладонью до кончиков светлых прядей, касающихся плеч. — Конечно, они не ровные, но потом я... я схожу в парикмахерскую и... — Почему? Пэм уже открыла рот, чтобы выдать все как на духу, но почти тут же сомкнула губы. Если она скажет что все это ради него, то будет выглядеть крайне жалко, но лгать ему после всего, что с ними случилось, также не хотелось. Пэм замерла, пытаясь придумать достойный ответ, а Блейк неожиданно оторвал руку от постели и медленно поднёс к ней. Девушка казалось окаменела и почти перестала дышать, смотря во все глаза на разворачивающиеся события. А Блейк тем временем настиг пальцами ее волос и легко провёл подушечками по мягким прядям, заправляя их ей за ухо. — Тебе идет, — искренне прошептал он, и Пэм почувствовала, как сердце сделало один загораживающий кульбит в груди, а щеки начинали отчаянно гореть. — С-спасибо. Внутренности неожиданно согрелись каким-то странным теплом, а сознание вдруг воспарило от счастья куда-то за границу реального. ...Блейк же понимал, что явно ещё не отошёл от наркотических анальгетиков, раз сейчас делал то, что не позволял себе до этого. Однако, лгать себе и говорить, что ему это не нравилось, он не мог. Когда Блейк очнулся несколькими минутами ранее, то не сразу понял, где он, пока окружающая обстановка не приобрела знакомые очертания, и Блейк с облегчением не осознал, что он находился в своей собственной спальне. Но следующее, что он испытал после секундного облегчения — это очередная волна беспокойства. «Пэм», — ярко вспыхнуло у него в сознание имя, а потом образ самой девушки перед тем, как он потерял созание — растрепавшиеся волосы, испуганные глаза и трясущиеся руки. Услышав знакомый голос, Блейк перевёл взгляд вбок, и облегчение накрыло его во второй раз. Они были живы и явно находились в его квартире. По виду Пэм была здорова, а потому собственные раны, едва ощутимые от действия препаратов, стали не такой уже и большой проблемой. Лучше он, нежели она. Ее суета рядом с ними были настолько милой, что сердце неожиданно сжалось. Блейк вдруг представил, что бы было, если бы он не сориентировался тогда, увидев «хвост», и сейчас Пэм была бы где-то далеко с похитителями. От этого стало не по себе, но ее неожиданное касание, когда девушка помогала ему устроиться поудобнее в кровати, тут же вышвырнуло все плохие мысли из головы. Он даже беспрекословно выпил таблетку, хотя терпеть их не мог, а потом пока глупо разглядывал ее в домашней одежде, без макияжа всю такую уютную и настоящую, заметил то, отчего его сердце замерло в очередной раз. Ее волосы. Они были короче, чем раньше, и касались плеч неровно подстриженными кончиками. Он выпалил вопрос так быстро, что сам удивился, а потом когда спросил «почему» и увидел ее взгляд, все понял. Так ясно, будто прочитал ее мысли. Он вспомнил то, что срывалось с его губ на грани потери сознания. Он вспомнил, как смотрел тогда на неё — такую искреннюю, с этим дурацкими не натуральными розовыми прядями, и хотел лишь того, чтобы она открылась перед ним, чтобы не пыталась как-то соблазнить его, а была собой. Хрупкой, милой и домашней. Тогда он пробормотал, что ей очень идёт новая прическа, ведь знал — если Пэм решится сказать ему, что сделала это из-за него, мужской выдержки не хватит. Его просто разорвёт изнутри от собственных эмоций, от ощущений, которые дарил ее нежный взгляд и улыбка. Однако, свою руку Блейк не успел удержать на месте, несмотря на то, как ломило тело. Ее волосы на ощупь были очень мягкие, почти воздушные, захотелось зарыться в них ладонью, но он всего лишь заправил ей прядь за ухо, наблюдая за тем, как румянец стремительно переходил с ее скул на шею. Это было настолько же обворожительно, насколько и сексуально. По телу прошла предательская волна трепета и желания, и его член отреагировал на эту слабость с его стороны. Благо он все ещё был укутан в одеяло, но ладонь все же пришлось отдернуть во избежание следующих проблем. Блейк убрал руку, но не отвёл взгляд, внимательно следя за выражением лица девушки. Ее нежное смущение и одновременно подрагивающие в скромной улыбке уголки рта действовали на него очень успокаивающе, особенно после того, как Блейк понял в какую западню между двух машин, они попали. Когда у него в руках были полностью заряженные пистолеты, брюнет все еще был хладнокровен, но когда патроны закончились, а двое мужчин все ещё были живы, Блейк понял, что придётся драться так, как никогда до этого. Чувствуя, как его били, сопротивляясь сам, он лишь краем сознания думал о своей семье, им ведь в принципе ничего не угрожало, а вот испуганные глаза Пэм заставляли сильнее колошматить мужчин. Конечно, изначально преимущество было у него, но все-таки их было двое, а Блейк не был супергероем, сошедшим с комиксов. Единственное о чем, он молился — чтобы поскорее приехал Беркет со своими людьми, потому что даже пистолет в руках девушки не гарантировал ее безопасность. Блейк знал как морально тяжело убивать людей, он до сих пор помнил, как это было впервые с ним, а потому был уверен, что Пэм не решится им воспользоваться даже под угрозой смерти. Также и подумали эти мужчины, когда увидели ее с оружием в руках, когда Блейк, пытаясь отдышаться и сплюнуть кровь, с ужасом понимал, что ему срочно надо кидаться в бой, иначе с ней может что-то случиться. Блейк был готов сделать все, что угодно в тот момент, лишь бы защитить ее, а потому и бросился на одного из мужчин. Ему было все равно, что он едва держался на ногах, что его сил явно не хватит, чтобы вырубить противника. Блейк чувствовал ответственность за жизнь Пэм,собственное леденящую душу беспокойство и сильные ладони мужчины на своей шее. Однако, оглушительный выстрел потряс его барабанные перепонки и хватка ослабилась, что дало Блейку сориентироваться и вырубить мужчину. Когда же он увидел Пэм, трясущуюся всем телом, с ужасом глядящую на него, брюнет ощутил такой прилив радости, что был уверен — расплылся в глупой улыбке, ведь губы его не слушались, а все тело болело. Тогда-то он и понял на грани потери сознания, что эта девчонка ему нравилась, да так сильно, что он готов был пули собирать собственной грудью, лишь бы с ней ничего не случилось. И вот Блейк лежал на кровати, пока Пэм сидела рядом с ним, смущенно отведя взгляд, и его сознание вдруг поразила одна важная мысль. «Она ведь убила человека