Прислуга

      В детстве Ли Фань рассказывали о великом драконе, который живёт на Шёлковом пути и охраняет всех путников от опасностей. Маленькая девчушка часто выходила из шаткой хибары своих родителей и смотрела на протоптанную множественными караванами дорогу. Её щёки были грязными от долгой работы в поле, дома на циновках лежала больная мать, а она была единственным ребёнком в семье. Отец говорил, что это позор: в доме больше не было мужчин, а трудиться надо, поэтому Фань работала, только время от времени, вечером смотря на пыльную дорогу, которая уносила путников вдаль.       Рис не рос, и отец девочки винил во всём дочь, мол, это она ночью топчет посевы, не даёт им расти, а ведь от риса зависит, переживут ли они, бедные крестьяне, эту зиму. Он говорил, что лучше бы ещё младенцем её, зимой, десять лет назад, подбросил богатым людям, потому что она бесполезная, хоть и красивая. Мать пыталась защитить Ли Фань, говоря, что совсем скоро она сможет договориться, чтобы девочка вышла замуж через пять лет, но отец, шаркая по полу и пытаясь будто разорвать циновки, кричал, что её, такую убогую, замуж никто не возьмёт.       Девочке приходилось всё принимать, со всем мириться — а как иначе? Отцов почитают, отцов боятся, отцам надо поклоняться, а то добра не жди. Ли Фань была с хоть и обидчивым, но весьма крутым нравом, который проявлялся порой даже в поступках перед родителями, оттого её спина пестрела разного цвета синяками. Больно, да, но терпимо.       Но всё же порой бывает нечто больнее, чем просто крепкие удары родного отца.       Разодранная на спине рубаха так и норовила сползти, показав всему люду кровавые ссадины, от которых Ли Фань плакала — так они уродовали кожу. Насколько же она хотела быть независимой богатой женщиной, чтобы её не били, но девочка только упала на дорогу, вжимаясь лицом в пыль и маленькие камешки. Она плакала, и слёзы её орошали землю, которой давно требовалась вода. Отец схватил её за воротник, ругаясь, кричал, и Ли Фань вторила ему, рыдая.       Они не заметили коней, и только когда люди остановились перед ними, соизволили поднять глаза, отвлечься друг от друга. Их взорам предстали всё же люди императора, богато разодетые, внушающие страх одним своим видом. Фань поджала тонкие губы, из её глаз с новой силой потекли слёзы, которые следовало тотчас спрятать, но нет, она смотрела на молодого человека лет пятнадцати, что восседал на белой лошади и смотрел на неё пронзительным взглядом тёмных омутов. Отец кричал на неё, чтобы поднялась, отряхнулась от грязи, перестала рыдать и воздала должное почтение высоким людям. Она и сделала так, как её просили — послушно, без тени неповиновения, только слёзы сами по себе катились по тёмным от пыли щекам, а когда молодой человек спрыгнул с лошади, шурша ханьфу, то и вовсе застыла, не в силах даже рукой шевелить.       Ли Фань была наслышана об императорской семье: жестокие люди, обирающие народ до нитки и мнящие себя детьми самого Бога. Только вот парень перед ней не производил впечатление жестокого отродья, которое поднимет меч на беззащитных жителей, — даже наоборот, защитит, ласково обнимет и ни за что не даст в обиду. Девочка тогда не поняла, что в первую же секунду глазного запрещённого контакта отдала своё сердце ему — принцу, будущему наследнику престола Поднебесной.       — Ваше высочество, неужели вы хотите прикоснуться к этим грязным крестьянам? — но принц, не слушая верного слугу, вынул белый платок, расшитый золотом, и принялся вытирать щёки девочки. Он не мог пройти мимо, отвернуться: вопреки всеобщему мнению, его воспитывали правильно, чтобы он не повторял ошибок прошлого и возродил веру народа в императорскую семью.       — Девочка на выданье? — принц обратил свой взор на отца Ли Фань, который упал на колени, несмотря на больную спину, и не смел поднять глаз от полы императорского ханьфу. Но всё же он боязливо кивнул, и молодой человек это заметил. — Мы её забираем.       Ли Фань была шокирована, нет, даже не так — она была в ужасе от перспективы отрыва от родного дома, глядела во все глаза на своего отца, а потом внезапно оказалась на белом коне, а сзади неё приземлился тот самый принц, пугающий своей заботой. Она чувствовала бешено бьющееся сердце, видела недоумение в глазах отца, ощущала волнение за мать, а потом враз всё спало: отец вцепился в поводья, не понимая, куда забирают его единственную дочь.       — Тогда, может, ваше высочество изволит заплатить за неё? — он лебезил, и отвращение вмиг накрыло Фань, которая смотрела лишь на мощную шею лошади, но никак не на родного отца.       Тот ничего не ответил — просто кинул под ноги крестьянину белый платок с золотой вышивкой, на котором красовалась грязь с лица маленькой девочки, что пачкала богатую одежду пыльными руками. Она боялась, дрожала внутренне, и хоть не смела и слова сказать, глаза её смотрели прямо на родителя, что взял вещь наследника престола и будто ждал новой подачки.       — Трогаемся! — раздался голос принца, и процессия двинулась вперёд. Старый крестьянин вместе со своей больной женой, оставшейся на циновках, остался далеко позади, а впереди маленькую девочку, которую убаюкивал на лошади Исин, ждало будущее, о котором она никогда даже в самых сладких грёзах не смела мечтать.

* * *

      По помещению распространялся пар, молодой мужчина лежал в горячей воде и чувствовал, как мягкие руки служанки массировали его обнажённые плечи. Ли Фань, именно так звали девушку, находилась во дворце уже много лет, знала все аспекты жизни в нём, как и то, что порой лучше помалкивать и знать своё дело. Её руки были исполосованы ударами бамбуковой палки, но красные части кожи скрылись под рукавами расшитого халата. Служанку не любили, потому что наследник престола слишком сильно доверял ей, рассказывал о многом, о чём не должна знать женщина и уж тем более именно она.       Никому не дозволено прикасаться до тела Его высочества. Только ей он разрешал, вдали от глаз других людей, касаться себя. В купальне в дальней части дворца они могли остаться один на один и наслаждаться молчанием, завёрнутым в пелену молчаливого отчаяния, которое так и источала служанка.       — Ли Фань, — мало что осталось от того подростка, что забрал девушку из её семьи, кроме того сердца, что не позволило пройти мимо, и принц откинул голову назад, встречаясь взглядом с карими глубокими девичьими глазами. — Ты… не хочешь, может быть, за кого выйти замуж? Тебе не в радость здесь находиться, я знаю, но у тебя есть шанс выбраться из дворца.       Ли Фань бы пошла замуж только за него — за принца, что окружал своим покровительством с самого первого дня пребывания её здесь. От него приходили люди, несущие подносы с едой бедняжке, которая тяжко заболела, даже лекарь к ней был приставлен императорский. От этого девушка и влюбилась, хранила в себе чувства много лет, но не смела о них рассказать. Она была обучена грамоте, потому могла написать записку, но мешало буквально всё: различия в социальном плане, многочисленные старшие, которые не только руки будут бамбуковыми палками бить, а ещё личная охрана принца. Это сейчас, в купальне, они находились одни, а как только Исин покинет её, то он будет под защитой воинов.       — Я не желаю выходить замуж, — шепнула девушка и тотчас же пожалела о своих словах, ведь принц резко развернулся к ней, хватая за запястья. Эти прикосновения породили в ней тепло, которым хотелось наслаждаться, но Ли Фань вдруг твёрдо посмотрела в глаза наследника престола и произнесла: — Если и выходить, то только за вас.       У него уже была одна жена, подрастал ребёнок, и китаянка со слезами на глазах осознавала, что она — обычная, как и все остальные, но бедная, да и не маньчжурка вовсе, как тот цветок, что выносил дитя. От осознания всего этого хотелось плакать, как вдруг совершенно неожиданно принц потянул служанку на себя и она упала в воду. Ли Фань не умела плавать, потому билась, стараясь из неё выбраться, и открыла глаза, видя перед собой лицо возлюбленного. В ту же секунду, когда лёгкие стала разрывать нехватка воздуха, принц притянул её к себе, находя губами губы и быстро целуя, будто благословляя. Лишь после этого они вынырнули на поверхность.       — Нам пора выбираться, — тихо проговорил наследник престола. — Пожалуйста, пусть это останется лишь между нами, хорошо?       А молодое сердце разрывалось, когда Ли Фань сидела на коленях и дрожала от внезапного холода, который опутал плечи. Ей было страшно после того поцелуя, она не знала, что делать дальше, и кажется, от неё совершенно ничего не ожидали. Исин вылез из воды, самостоятельно заворачиваясь в ткань и шмыгая носом. Он больше ничего не сказал, лишь, расправив плечи, пошёл к дверям, даже не обернувшись на девушку, что сжала кулачки и мечтала посетить баню, чтобы не чувствовать цепких рук принца на своих плечах.       Ли Фань смотрела на удаляющийся стан мужчины и не могла вымолвить ни слова. Они никогда не смогут быть вместе, она всегда будет простой служанкой, но раз он поцеловал её, так осторожно и кротко, значит, сам что-то к ней испытывал?..