Сладкий сон

Он сидел на кровати и одним только взглядом осматривал комнату. Свою комнату. Перед ним же, раскинув руки, с нахальной улыбкой лежал Николай - такой открытый, доступный. Бинх сладко облизнул губы, разглядывая его, а после в один миг прильнул к его губам. Первое, что он почувствовал - это мягкие губы и вкус сахара. Как будто только этого и ждав, Николай поддался навстречу, чуть приподнимаясь на локтях. Его язык настойчиво исследовал новую территорию, проходился по каемке зубов, по небу и изредка скользя по чужому языку. Александр же в свою очередь быстро перехватил инициативу, начиная расстегивать, единственную из верха, рубашку Никоши. - Мой... - со вздохом отстраняясь, Александр тихо прошептал в губы напротив. Ответить Николай уже не смог, так как разгоряченного тела коснулись холодные пальцы, реакции от такого контраста долго ждать не пришлось и с губ Николая сорвался первый полустон. Расстегнутая рубашка полетела на пол, наверняка после Яким будет угрюмо отчитывать непутевого барина, но не сейчас. Пальцы блуждали по телу, как будто пытаясь запомнить каждый миллиметр. Желанного, горячего, такого податливого. Николай выгибался, тихо постанывал, когда губы на теле задевали особенно чувствительные точки. Он буквально таял под настойчивыми и ласковыми прикосновениями, наслаждался ими, как последними. Александру все это, мягко говоря, сносило крышу. Он касался губами его шеи, иногда несильно прикусывая молочную кожу, оставлял на ней яркие пятна и сразу же зализывал их, как бы извиняясь за тягучую боль. Чуть собравшись, Николай дрожащими от возбуждения пальцами стал расстегивать рубашку Александра. Руки не слушались и постоянно соскальзывали с пуговиц. Спустя некоторое время рубашка, не без помощи плавных движений Никоши, соскользнула с плеч Александра, открывая вид на чуть бледное тело. Снова поддавшись навстречу движениям, он ловко перехватил руку Александра, по очереди целуя каждую костяшку пальцев. Александр же даже не думал хоть как-то сопротивляться такому нежному порыву - просто ласкал и принимал эту ласку. Проведя ладонью чуть выше пояса брюк, он легко поддел его, спуская с Николая штаны, от чего тот немного порозовел и уткнулся взглядом в плечо Бинха. Рука сначала на пробу, а потом более настойчиво погладила бугорок. Николай же от сего движения запрокинул голову и на свой стыд повел бедрами навстречу. Тыльная сторона ладони прижалась к губам, и он чуть прикусил костяшки собственных пальцев, когда ладонь повторила незамысловатые движения. Вскоре рубашка Александра тоже слетела на пол, разгоняя залежавшуюся пыль, а он сам с неким упоением ласкал возбужденную плоть Никоши. Тягуче медленно водил ладонью по всей длине, иногда скользя большим пальцем по самой головке, а иногда вырисовывая на ней языком разнообразные узоры. Николай стонал сладко, протяжно, выгибался как кошка и цеплялся пальцами за простыню, дабы удерживать себя в реальности. Так приятно ему не было никогда, ни с одной из девушек. Когда перед глазами Коленьки стали приплясывать черти, Александр сжал пальцы у самого основания, заставляя писаря разочарованно выдохнуть. Наклонившись над желанным телом, Саша сначала поцеловал его в скулу, а после, отстранившись и насладившись картиной, припал к его губам, снова вовлекая в страстный и нежный поцелуй. На пол, совершив кульбит, полетели штаны Александра. Он в жарком нетерпении провел рукой по члену сквозь тонкую ткань и наклонился к Николаю, прикусывая его ключицы, скользя по ним языком и оставляя влажные поцелуи. Посмотрел в его мутные от желания глаза и опустился ниже, стаскивая последнюю вещицу. Стеснение Николая, пропавшее минутами ранее, нахлынуло новой волной, заставляя краснеть и нервно сжимать уехавшее вбок одеяло. - Расслабься... - уже хриплым голосом прошептал Александр. И Николай сделал честную попытку, но вышеупомянутый стыд, а еще и смакующее волнение были явно крупной помехой. Холодный от какого-то крема палец с легкостью и почти без боли проник в Николая, тот в свою очередь тихо проскулил и спустя пару минут уже сам поддавался бедрами навстречу. Уже чуть более болезненно прошел второй палец, давая Николаю привыкнуть к новым ощущениям, а следом и третий. Медленные, осторожные движения, вскоре ставшие приносить чистое наслаждение, растягивали и заставляли поддаваться навстречу. Николай сладостно стонал и скребся ногтями о простынь. А после непривычную уже пустоту сменило яркое чувство наполненности - на щеках заблестели мокрые полосы и Александр наклонился слизнуть их, чтобы после прижаться губами к мокрой щеке и шептать на ухо что-то пошлое и успокаивающее. Двигался он крайне медленно, и не входя еще полностью, сгорая от собственного яркого возбуждения. Когда Никоша сам стал насаживаться, у Александра щелкнул запал, и он сам стал увеличивать темп, вжимая писарчука в кровать. Наслаждение волнами проскальзывало по его телу и громкие стоны только подначивали его. Резко подскочив на кровати, он нервно оглядел комнату. Тело было липкое, а собственное возбуждение только ухудшало и без того плачевную ситуацию - Черт, - сипло, шепотом он подвел итоги постыдного сновидения. Николай мило посапывал рядом, а Александр, скрипнув зубами, лег обратно, понимая: больше он не уснет.