Подарок

       Часы оттикивали семь вечера, их циферблат подсвечивался зеленоватым светом, а чёрные стрелки со стуком останавливались на узорчатых цифрах. Этот тихий стук прерывался редким падением капель дождя по ту сторону окна. Плотные шторы свисали почти до пола и закрывали вид на пасмурное небо и на выглядывающий через тучи диск луны. Впрочем, никому не было дела до этого ночного пейзажа. Внутри царила тёплая обстановка, из которой вылазить определённо не хотелось, как и из мягкого кресла.  — Ты сменил обои?  — Нет, ты просто ранее не обращал внимания ни на что, кроме зеркала. Икол усмехнулся и откинулся на высокую спинку, чувствуя своей спиной и затылком мягкость материала. Он бывал в этом месте достаточно много раз, но, как верно отметил Виктор, не обращал внимание на интерьер и обстановку вокруг. Для него замок был своеобразным обителем спокойствия и умиротворения, где можно было оставить все невзгоды за каменными стенами и насладиться крепким чаем и приятной компанией. Сказал бы кто, что он променяет своё излюбленное место у озера — где он обычно и проводил свой досуг — на какой-то дворец — он бы и не поверил. Но жизнь штука сложная и удивительная, как и судьба. От размышлений, затянувших в своё собственное «болото», отвлёк новый глухой стук — чёрный конь сделал свой ход, оказавшись теперь на границе между двумя половинами шахматной доски. Икол качнул головой и наклонился вперёд, уперевшись локтями в свои колени и скрестив пальцы в замок, он задумчиво начал разглядывать своё положение на чёрно-белой карте. Поднимая взгляд чуть выше, чтобы посмотреть на наличие фигурок противника, он как-то раздосадованно цокает языком, а после смотрит уже на само лицо Виктора. Тот усмехался слишком самодовольно, внимательно наблюдая за гостем.  — Может, сдашься? — с лёгкой насмешкой спросил Дум.  — Ничего больше не хочешь? — фыркнул Бог. — Лучше расскажи, как проходит твоя жизнь?  — Жизнь? — вопросительно взглянув на собеседника, мужчина постучал пальцами по подлокотникам кресла. — Ты меня пугаешь, Икол. Сначала ты пришёл ко мне с асгардскими гостинцами, потом взял белые шахматы заместо своих чёрных, а теперь… спрашиваешь про мою жизнь. Рассказывай, что тебе от меня надо?  — Почему сразу надо? — возмутился Икол и выпрямился в спине. Его указательный палец лёг на вершинку слона, медленно и плавно перетаскивая фигурку на несколько клеток вверх-вправо. — Мы с тобой давно… — посмотрев коротко на Дума исподлобья, он снова опустил взгляд. — Давно проводим вечера вместе. Так почему бы мне просто не проявить банальную вежливость и приличие? Я, в конце-то концов, царских кровей!  — Тебе напомнить, как совсем недавно ты ввалился ко мне пьяным и, самое главное, весь в грязи? — Дум рассмеялся и взял в руки бокал с вином. Улыбка даже на покалеченном лице выражала его величие и превосходство. Наверное, это и нравилось в нём Иколу.  — Позволю заметить, — важно ответил Бог, приподнимая палец кверху. — Волосы мои были чисты.  — Уж кто бы сомневался! Лафейсон неопределённо хмыкнул и пожал плечами. Он не виноват, что в баре, в котором он проводил прошлый уикенд, случилась потасовка, и ему вот так перепали все прелести драки. То ли по пьяне, то ли просто от осознания, что его примут только тут, он отправился к особняку Дума. Для него не было удивлением, что тот позволил войти в свои хоромы, и он до сих пор не поблагодарил за столь приятное гостеприимство. Виктор оказался нужным плечом поддержки в такой же нужный час, и Икол это подметил, пусть и про себя. Чёрная фигурка ладьи двинулась вперёд.  — В послденее время ты и впрямь стал особенно тихим, — заметил вдруг Виктор, отставляя бокал с вином обратно на стол.  — Наверное, потому что меня ничего не раздражает.  — Что, даже твой дорогой братец не подаёт признаков своей заинтересованности в твоём благополучии?  — Я стараюсь поменьше говорить о Торе, много чести, — Икол фыркнул, недовольно поморщив нос, но тут же растянул уголки своих губ в улыбке.  — Как и своих часах? — мужчина кивнул на запястье гостя. Бог приподнял бровь и опустил взгляд на свою руку, облаченную в рукав зелёного пальто. Из-под края выглядывали часы с блестящим циферблатом. На тёмно-синем фоне, окружённые яркими белыми звёздами, разместились миниатюры десяти царств этого странного и волшебного мира. Они были точной копией своих подлинников, только уменьшенных в десятки раз и удобно витающих на линиях циферблата. Маленькие серебристые прочерки — составляющие шкалу времени — рисовались вдоль всей окружности и переливались от лёгкого свечения маленьких царств.  — Обычные часы, — хмыкнул маг, хотя знал, что это было иначе. — А что, понравились?  — Я уже не в первый раз спрашиваю тебя, где ты их достал. Это раритет! — не скрывая своего восхищения, Дум обратил взор на доску, где белая пешка перешла на квадратик вперёд.  — Они такие же, как и я — единственные и неповторимые! Наблюдая за гордостью и самомнением Бога, мужчина усмехнулся и почесал свою переносицу. Он хотел налить ещё вина в свой бокал, но заметил, что бутылка пуста, поэтому пришлось встать из-за стола. Тем временем Лафейсон, нахмурив свой лоб, пытался построить хотя бы план отхода. Ему было понятно будущее вдруг провалившейся стратегии, которая никогда впредь не подводила. Сейчас же ситуация была, как говорится, плачевная, и надо бы было переходить в атаку. Дум в это время стоял перед дубовым шкафом со стеклянными дверцами, но заместо бутылок на полках разглядывал своё мутное отражение. Всё также не постаревший, и всё также не помолодевший. Возможно, на его лице и появились новые морщины, но за маской… за живой маской не видел их. Только карие глаза ярко выделялись на в отражении, и лёгкая усмешка.  — А ты не обнаглел? — вдруг спросил он, переведя взгляд на отражение на втором плане — за своей спиной. Икол, чья рука замерла над шахматной доской. Стоило голосу Дума донестись до его ушей, он вздрогнул и тут же прижался спиной к спинке кресла.  — Оно всё само! — вскрикнул Бог и растянул губы в улыбке. — И где моё вино?  — Вообще-то, — достав новую бутылку и развернувшись на пятках к столику, Виктор ловким движением открыл сосуд, — это ты должен мне наливать.  — С чего бы? — вскидывая брови в вопросе, Икол поправил меховой воротник своего пальто. Он поймал на себе взгляд — такой долгий и внимательный, ни на секунду не отводящийся в сторону. Любой бы другой испугался такого или хотя бы насторожился, но Лафейсон только коротко усмехнулся и обратил своё внимание на игровое поле.  — Не важно, — наконец произнёс Дум и молча наполнил бокалы. Стараясь не погружаться в свои мысли, он рассматривал каждое движение своего соперника. Бог изучал доску как можно тщательнее и точно просчитывал каждый шаг, будь он собственным или чужим. Однако, тут не надо быть профессионалом в шахматной игре, чтобы осознать одну простую истину: куда бы он не двинул одну из фигурок, его Король будет под натиском вражеских солдат.  — Ты волнуешься, — важно подметил Виктор.  — Я? Я никогда не волнуюсь, — Бог Лжи, не зря его так назвали. — Мы оба знаем, что моих побед было в несколько раз больше.  — А какая вероятность, что ты не мухлевал? — усмехнулся мужчина и склонил голову на бок. — Зная тебя и твои способности, ты запросто мог сделать это.  — Да как бы я посмел обмануть своего самого лучшего, хорошего и любимого друга? — наигранно удивившись, Икол вытянул свою руку над доской и плавным движением обхватил верхушку слона, отвадив его от удара ладьи.  — Легко и бессовестно, как и со всеми, — Дум вздохнул и покачал головой. Икол пытался уйти от краха, которого нельзя было миновать. Он гонял свои оставшиеся четыре фигурки по своей части поля, а Виктор наслаждался шахматной мышкой, которая забилась в углу и не знала куда деться от напора чёрных фигур. Но почему-то не было внутри никакого чувства господства или победы, в глубине души была лишь тоска. Короткий взгляд в сторону, чтобы гость не увидел, прямо на стену рядом с окном, у которого невзрачно висел календарь, с отмеченным красным днём. Хах, не то чтобы Виктор был любителем праздников, особенно таких, как дни рождения, но кошки скребли на душе. Возможно, будь он один, это бы не так приносило ему досады, но сейчас перед ним сидел Икол, который понятия не имел, что сегодня за день. Ну, Виктор так думал. А самому Иколу пришлось перебороть свою гордость и не просто подкинуть подарок под порог двери, а явиться самому. К сожалению, почему-то сразу сказать о причине своего появления, Бог не смог, точно так же, как и не дать понять, что он знает… Ещё давно, изучая вещи в этой странной, пропитанной некой таинственностью гостиной, Икол заметил календарь. Любопытство было маленьким, да и он не ожидал там что-то увидеть, но «что-то» там и оказалось. Ну, а что дарить, Лафейсон точно знал.  — Почему все считают победой сладостным мигом? — риторический вопрос заставил Икола вдруг поднять свои зелёные глаза и задумчиво уставиться на Дума. — Несомненно, это приятно, но… сладка ли она так, как о ней говорят?  — Попробуй, и узнаешь наконец, — Бог засмеялся и откинул затылок на спинку кресла. Догонялки его забавляли, но затягивать с ними нельзя. Одним своим видом он желал поскорее закончить эту игру, только потому что уже знал о своём проигрыше, и чем дольше они затягивали, тем противнее становилось это ощущение неудачи. Дум, не смея больше мучить своего гостя, плавным движением руки поставил своего ферзя в трёх клетках от короля.  — Шах, — тихо произнёс он, а белые фигурки, стоящие совсем не там, где стоило бы, грустно вздохнули. — И мат. Лафейсон с улыбкой покачал головой и кивнул, его ладони медленно похлопали, а после пальцы правой руки обхватили тонкую ножку бокала. В несколько больших глотков он осушил его, запивая тем самым свой проигрыш и шумно вздыхая. На лице Виктора появилась усмешка, но она не означала радость или подобные этому чувству. Он просто усмехался и поглядывал на упавшего за края доски Короля. Возможно, когда-нибудь он окажется на его месте. И не было ничего хорошего в этой победе, словно что-то было не доделано.  — Что же… я думаю, мне лучше пойти, — произнёс Лафейсон, поднимаясь с кресла и отдёргивая своё пальто.  — Уже? Неужели не хочешь взять реванш?  — Сам видишь, — он махнул рукой на столик с игрой, — я сегодня не в форме. Наверное, надо было выпить медовухи перед выходом.  — Весьма печально, — Виктор поравнялся ростом и протянул свою ладонь для рукопожатия. На этот жест Икол ответил сжатием губ и тихим фырканьем.  — Перед тем как я уйду, мне надо кое-что сказать.  — Только не говори, что ты перестанешь заглядывать ко мне по вечерам, Икол!  — Что? Нет уж! От меня ты так просто не избавишься. Я бы просто хотел тебе напомнить, что я не такой дурак и помню о твоём… твоём…  — О моём?  — Дне рождении, — закончил Лафейсон и засунул руку под пальто, доставая оттуда небольшую коробку в тёмно-зелёном бархате. — Думаю, тебе должно это понравиться. Скрывая своё приятное удивление, Виктор принял в руки коробку и на секунду посмотрел на гостя. Тот выжидательно смотрел на мужчину, ни на секунду не выдавая своего смущения. Он был стойким и гордым, и смотрел точно также. Тихо хмыкнув, Дум медленно открыл коробку и почувствовал как сердце в груди забилось чаще.  — Это же…  — С днём рождения, — послышалось только в ответ, а следом Икол растворился в воздухе, оставляя за собой лишь лёгкий аромат. Виктор отставил коробку, оставив на ладони только ремешок с часами. Точно такими же, что светились на запястье Икола; с точно такими же миниатюрными мирами, висящих в искусственном пространстве. В карих глазах отразилась короткая вспышка света — в районе Асгарда — и Дум был уверен, куда бы Икол теперь не пошёл — он будет знать что с ним.