here and now

      После того, как в «Пророке» вышла кое-какая печально известная статья, Гарри впервые встретился с Драко Малфоем по случайному стечению обстоятельств, когда возвращался домой с «Сейнсбери», а в руках у него было не что иное, как тонкий оранжевый пакет с пухлым одиннадцатидюймовым кабачком и большой бутылкой оливкового масла внутри.       Гермиона предупредила его, что высокий худощавый блондин, который отравлял ему жизнь на протяжении всей учёбы в Хогвартсе, вернулся оттуда, куда уехал после войны (Гарри точно знал, куда — он заглянул в судебное дело Малфоев, воспользовавшись своим знакомством с Кингсли Шеклболтом), и теперь работает в Министерстве.       Ни много ни мало в недавно созданном отделе по связям с маглами.       Он надеялся, что, возможно, в этот раз судьба улыбнётся ему и сделает так, чтобы они больше никогда не столкнулись друг с другом. Лондон, в конце концов, город большой, и их пути никоим образом не должны были пересечься. Гарри не часто бывал в Косом переулке, да и в Министерстве старался проводить как можно меньше времени, а дом на Гриммо продал пару лет назад — сразу после того, как они с Джин расстались — и купил модную квартиру в Мейфэре.       Именно туда он и направлялся со своими покупками, когда завернул за угол на Халф Мун Стрит и чуть не врезался головой в по-прежнему острый подбородок Драко.       Гарри сделал шаг назад, у него едва получилось не споткнуться о свои собственные ноги и не превратиться в перевёрнутую на спину черепашку, беспомощно размахивающую лапками в воздухе. Он бы так и сделал, потому что не заметил ямку в тротуаре, если бы Драко в последний момент не схватил его за локоть своей бледной изящной рукой.       Его рука крепко удерживала Гарри от падения, а эти серебристо-серые глаза, которые просто невозможно было забыть, медленно изучали безнадёжно растрёпанные чёрные волосы, потёртые кроссовки, застиранную футболку, купленную на концерте группы Live, и синие джинсы с рваными коленями. Пронзительный взгляд на мгновение задержался на пакете с продуктами, а потом вернулся к лицу Гарри. Драко изогнул заострённую светлую бровь, а щёки Гарри вспыхнули румянцем.       — Всё нормально, Поттер? — уголок широких подвижных губ Драко приподнялся в едва заметной ухмылке.       Гарри показалось, что у него в горле застрял снитч, и он поспешил сглотнуть неприятный комок.       — Да, спасибо.       Он осторожно отступил назад, высвобождая свой локоть из цепкой хватки. Пальцы Драко сначала напряглись, как будто он хотел удержать Гарри в таком положении ещё на чуть-чуть, но затем он разжал их и отпустил его. Гарри с трудом подавил желание потрогать то место, где Драко прикасался к нему. Хоть это и длилось всего несколько секунд, ему казалось, что он до сих пор чувствует прохладные пальцы на своей разгорячённой коже.       Его сердце стучало о рёбра с такой силой, словно его заменили на неугомонный бладжер. Он прокрутил в пальцах ручку пакета, неловко переминаясь с ноги на ногу.       — Ну… э-э-э… как дела, Мал… э-э, Драко?       Он сам не знал, почему с его губ слетело «Драко». Если ему не изменяла память, за всё то время, что они были знакомы, он ни разу не называл его по имени. Гарри почувствовал, как кровь прилила к его шее и щекам, и уже точно знал, что они приобрели оттенок спелых помидоров — как раз таких, которые он использовал для соуса, который сейчас кипел на плите у него дома.       Он почти ожидал, что Малфой — не Драко — задерёт нос и усмехнётся, как раньше, когда они ещё учились в школе. Или, может быть, просто надеялся на это. Потому что разве так не было бы проще? Тогда он смог бы снова возненавидеть этого остроносого мерзавца и не… Ну, конечно, ему не хотелось снова его ненавидеть. И он даже не был уверен, что когда-нибудь ненавидел его по-настоящему. Они уже давно не были школьниками, оба пережили войну и повзрослели, и теперь Гарри знал, что Малфой — не просто какой-то избалованный богатенький придурок.       Но если он ухмыльнётся, начнёт смеяться, назовёт Гарри педиком, или извращенцем, или ещё кем-нибудь, вот тогда Гарри сможет рассердиться и не чувствовать… Ну. Просто не чувствовать.       Однако Драко — долбанный Малфой — не фыркнул ему в лицо и не выдал никакой мерзкой шуточки, манерно растягивая гласные. Нет, вместо этого он улыбнулся. Не ухмыльнулся, не усмехнулся, а улыбнулся искренней, тёплой, чертовски потрясающей улыбкой. С таким же успехом он мог бы просто ударить Гарри прямо в солнечное сплетение — вот настолько у него сбилось дыхание.       — У меня всё хорошо, спасибо… Гарри, — он слегка наклонил голову, и свет уличного фонаря упал на его белокурые волосы, блеснувшие как свежевыпавший снег под лучами солнца. — А у тебя?       Гарри облизнул губы и перевёл взгляд на летнее закатное небо, окрашенное в красные и пурпурные оттенки, а затем на ярко-синюю дверь в свой дом. Драко неподвижно стоял на тротуаре, ожидая его ответа, вздёрнув подбородок и изогнув губы в лёгкой загадочной улыбке. Засунув бледные ладони в карманы своих широких чёрных брюк, он смотрел, как Гарри смотрел на него.       Серая рубашка, наглухо застёгнутая маленькими чёрными пуговками, подчёркивала его на удивление широкие плечи, подтянутые руки и сильную грудь. Он закатал рукава до локтей, обнажив гладкие предплечья. Там, где когда-то алебастровую гладкую кожу уродовала Тёмная метка, теперь от запястья до локтя руку обвивал искусно детализированный Новозеландский Опаловый Глаз, мерцающий радужной чешуёй и дышащий алым пламенем.       Гарри заметил чёткие линии татуировки и на правом предплечье: они немного выходили за его внутреннюю сторону, но рука Драко была повёрнута так, что рассмотреть рисунок не получилось. Он смог различить лишь несколько изогнутых линий, которые сходились вместе и напоминали, наверное, голые ветви дерева.       Кончики пальцев будто покалывало маленькими иголочками — потому что он слишком крепко сжимал пакет. По крайней мере, так он себе говорил. Это ни в коем случае не было вызвано тем, как сильно ему хотелось прикоснуться к коже Драко, чтобы узнать, оживут ли рисунки под его пальцами, как это обычно случалось с магическими татуировками. У Симуса на плече был огромный медведь, и он начинал рычать, если до него дотронуться, но Гарри никогда не испытывал желания приложиться к нему ладонью.       Он отвёл глаза от расписанных рук Драко, отчаянно пытаясь найти, за что ещё можно зацепиться взглядом, если не за его лицо, и принялся рассматривать его блестящие чёрные оксфорды, складки на брюках, слабо мерцающую в свете фонаря ткань рубашки и серьгу в его левом ухе — маленький бриллиантовый камушек.       Гарри ощутимо удивился, но продолжил смотреть туда, где серьга уютно устроилась в мочке уха Драко, — ему показалось, что сосредоточить взгляд на ней будет самым лучшим решением.       — Хорошо, Др… э-э-э, Малфой. Б-блестяще, на самом деле.       Драко склонил голову в попытке поймать взгляд Гарри, а Гарри только стиснул зубами нижнюю губу, пристально глядя на точёную линию челюсти Драко. Вечер был невероятно тихим, словно кто-то наложил на всю улицу оглушающее.       — Отлично, — сказал Драко, и Гарри показалось, что это прозвучало искренне. — Что-то я не вижу тебя в Министерстве. С аврорством не сложилось?       Ветер вдруг переменился и теперь дул из-за спины Драко, взъерошивая длинные шелковистые пряди волос. Одна упала ему на лоб, и левой рукой Драко убрал её за ухо, но ветер снова выправил её. Драко не стал пытаться поправить причёску во второй раз и только тихо вздохнул.       Гарри уловил тонкий аромат апельсинов и корицы, который донёс до него ветер, и сглотнул вмиг накопившуюся во рту слюну.       Мгновение спустя приятный туман рассеялся, слова Драко просочились Гарри в голову и заставили его напрячься. Неужели Малфой решил поиздеваться? Все знали, что он бросил обучение в Аврорской академии задолго до того, как закончить её. А если кто-то каким-то неведомым образом и пропустил эти новости ещё тогда, то последнее «разоблачение» Скитер помогло им наверстать упущенное. Гарри в семисотый раз мысленно проклял тот день, когда встретился с Марселем Памплмуссом.       — Просто надоело ловить тёмных волшебников, — ответил он, пожав плечами.       Во всяком случае, так было легче всего объяснить, почему он оставил затею стать аврором. В школьные годы казалось, что выслеживать и отлавливать плохих парней вместе с Роном будет очень весело, но на самом деле это было скучным, утомительным и эмоционально истощающим занятием. Почти как поиск хоркруксов на седьмом курсе, только затянулось бы на всю оставшуюся жизнь. И эта перспектива приводила Гарри в тихий ужас.       Но он вовсе не собирался обсуждать всё это посреди улицы и с Драко Малфоем. По крайней мере, не думал, что собирался. Но прямо сейчас он делал довольно много вещей, которые — как он думал — не сделал бы никогда.       Например, болтал с Драко Малфоем.       Драко покачнулся на каблуках и кивнул.       — М-м-м, понимаю, такое может не понравиться.       По-видимому, понимал только он. Всех остальных эта новость потрясла, и даже Гермиона спросила: «Гарри, ты точно уверен?» — примерно сто раз.       Взгляд Гарри метнулся к лицу Драко, ненадолго задержался на изогнутых в смущённой улыбке розовых губах и снова вернулся к поблёскивающему камешку в серьге.       В ушах шумел ветер. Или, может быть, так громко стучал пульс. Гарри поспешил заполнить чем-нибудь установившуюся мягкую, тёплую тишину.       — Я… основал фонд. Для сирот. Маглорождённых и… ну, в общем-то, для всех. Для детей, у которых нет семьи, где им могут рассказать о волшебном мире, или чьи семьи по какой-то причине не могут о них заботиться.       После этих слов тонкие брови Драко поползли наверх, и краем глаза Гарри заметил, что у него на лбу появилась небольшая морщинка.       — Правда? Я как раз недавно говорил с Клобером из отдела магического правопорядка о том, что здесь, в Британии, не хватает социальной поддержки для волшебников. Ты знал, что Министерство вообще не работает в этом направлении?       Гарри моргнул, глупо раскрыв рот. Его взгляд встретился со взглядом сияющих серебром глаз Драко.       — Я… да, знал. Когда мне в голову пришла идея создать Дом Мародёров, я обратился за помощью в Министерство, — он пожал плечами и опустил голову. — Ладно, к Гермионе.       — Безусловно, Грейнджер самый разумный человек во всём Министерстве. После меня, конечно, — Драко усмехнулся, а Гарри не знал, как справиться с ощущениями, которые в нём вызвал этот тихий, бархатный звук.       — З-знаешь, она теперь Уизли.       Драко поднял руку — снова левую — и прокрутил пальцами серьгу в ухе.       — Знаю, но их и так слишком много — аж четверо в Министерстве, включая её. Уверяю тебя, аврор Уизли прекрасно понимает необходимость как-то их разделять.       — А-а.       Аврор Уизли. Рон. Что Драко мог знать о том, что думает или чувствует Рон? Лучший друг непременно рассказал бы Гарри, если бы говорил о чём-то с их бывшим заклятым врагом. Хотя, может быть, и не рассказал бы. После того, как Марсель наболтал прессе много чего, Рон всё время ходил вокруг него едва ли не на цыпочках.       Не то чтобы Рона хоть капельку волновало, что Гарри гей. Нет, скорее, он просто обижался, что Гарри доверил Марселю то, чем не поделился с ним. Гарри это понимал, но ещё не придумал, как загладить свою вину. От одного упоминания Рона в разговоре грудь Гарри словно сдавило тисками, и он беспокойно потёр её рукой.       Между ними снова повисло молчание, на этот раз неловкое и неуютное. Плечи Гарри напряжённо сжались, а желудок скрутило. Он не мог избавиться от ощущения, что здесь есть какой-то подвох, что Драко вот-вот превратится в напыщенного, горделивого дурака, каким Гарри помнил его в школе, и выплюнет ему в лицо слова Скитер.       Он смотрел на Драко, а Драко смотрел на него, на гладкой фарфоровой коже его лица не было ни единой складочки, а в серых глазах слабо мерцал загадочный огонёк.       Может быть, пока он жил в Австралии, в нём расцвело то, что Гарри заметил ещё на шестом курсе. Тогда это были только небольшие намёки, всего лишь тусклые проблески света, которые давали понять, что он — живой человек, а не марионетка, подстраивающаяся под идеалы, навязываемые семьёй. Может быть, Драко проигнорирует очевидное и не станет тыкать Гарри, как провинившегося котёнка, носом в те унизительные разоблачения и предположения, которыми Скитер заполнила всю первую полосу «Пророка». Может быть, они даже смогут подружиться.       Только подумав об этом, Гарри почувствовал, как его грудную клетку будто бы сжала невидимая рука Грохха.       Драко прикусил ровными белыми зубами свою розовую нижнюю губу и постучал подошвами туфель по тротуару.       — Не хочешь выпить? Ты расскажешь мне побольше о своём фонде, а я, возможно, смогу предложить какие-нибудь идеи. В Австралии хорошо отлаженная система социальной помощи; её позаимствовали у магловского правительства, но значительно усовершенствовали.       Живот Гарри охватило жаром, как будто прямо внутри него сидел огнедышащий дракон, и этот жар пополз выше: по груди, шее, лицу. Неужели Драко имел в виду… Нет, конечно, нет. Он просто предложил по-дружески пропустить стаканчик-другой — это было что-то вроде взрослой версии протянутой руки, которую Гарри отверг много лет назад в Хогвартс-экспрессе. И вполне возможно, что он даже не ожидал, что Гарри примет его предложение.       А он и не должен был. Он собирался приготовить себе ужин, а потом просмотреть письма от Луны со списком первых кандидатов в воспитанники Дома.       — Ох.       Неожиданно для самого себя Гарри поднял пакет с покупками и обхватил его обеими руками, крепко прижав к груди, словно щит, защищавший его от Драко. Он не мог вспомнить, когда в последний раз его сердце билось так быстро. Казалось, что даже по дороге в Запретный лес на встречу с Волдемортом ему было намного спокойнее. Желудок свело так, словно он начал переваривать сам себя, и всё это правда было смешно.       Он же Гарри чёртов Поттер.       В семнадцать лет он сразился с одним из самых могущественных тёмных волшебников своего времени и победил. Да, не так уж и здорово, что тот, кого он считал своим другом, выболтал журналистам о его чувствах и переживаниях и теперь это мусолит Рита Скитер вместе со всей магической Британией, но всё же это не конец света.       И каким-то чудом тот человек, чьё имя тоже упоминалось в этой статье в весьма смущающем контексте, решил вообще её не упоминать. Или, может быть, какое-нибудь милостивое божество решило хоть раз улыбнуться Гарри и сделать так, чтобы Малфой уехал из страны, а когда приехал, оказался единственным во всей магической Британии, кто ещё не прочёл эту проклятую, с позволения сказать, статью.       Из крошечного зёрнышка надежды внутри него проклюнулся тонкий, нежный росточек, и он открыл рот, даже не задумываясь над словами, которые должны были из него вылететь. Он почти слышал в голове раздражённое «серьёзно Гарри?», произнесённое голосом Гермионы, но всё равно сказал:       — Я собирался приготовить ужин. Может, зайдёшь ко мне? У меня дома есть вино, но я могу и за пивом в магазин забежать, если хочешь.       Гарри выпалил эти слова и почувствовал, что задыхается — воздуха катастрофически не хватало. Глаза жгло, как при высокой температуре, а яблочки щёк ощутимо залились краской. Чтобы встретиться взглядом с Драко и дождаться его ответа, Гарри потребовалось отыскать в себе гораздо больше мужества, чем он предполагал.       Вот так он его и проверит. Если Драко прочёл ту статью и хотел хорошенько над ним поиздеваться, то Гарри только что предоставил ему прекрасную возможность. Мерлин, он мог бы хоть сейчас бежать в «Пророк» и продать им историю, которая подтверждает все их подозрения.       Гарри казалось, что вся кровь в его теле устремилась вниз, к пальцам на ногах. Белый шум в ушах был таким же громким, как рёв болельщиков на чемпионате мира по квиддичу, и настолько заглушал все остальные звуки, что он не сразу осознал, что Драко уже открыл рот и что-то говорил.       — …было бы великолепно, вообще-то, — сказал Драко, и на его губах засияла настолько широкая улыбка, что на щеках появились ямочки. — Я предпочту его пиву.       Гарри моргнул. Драко сказал «великолепно».       Конечно, он имел в виду вино, но это означало, что он согласился зайти к Гарри в гости. Он будет сидеть за длинным отреставрированным столом из акации, который Гарри часами шлифовал, красил и полировал, пока деревянная поверхность не стала отражать падающий на неё свет и ощущаться под пальцами такой же гладкой, как шёлк.       Драко Малфой вытянет свои длинные ноги под кухонным столом у Гарри дома, пока они будут ужинать, разговаривать и пить вино.       — Хорошо, — прохрипел Гарри, всё ещё пытаясь осмыслить этот странный поворот событий.       Всего полчаса назад он стоял между рядами полок в «Сейнсбери» и выбирал овощи, а теперь собирался привести к себе домой своего бывшего врага и нынешнего… кого? Краша, по словам Марселя. Бывшего парня, если верить предположениям Скитер. Наваждение, если спросить у Гермионы, когда она не в духе.       По правде говоря, Гарри и сам не знал, что чувствовал к нему. На самом деле он много лет отчаянно пытался найти ответ на этот вопрос. И вот, куда это его привело…       — Я как раз тут рядом живу.       Он неопределённо махнул рукой в сторону Халф Мун Стрит. Драко резко развернулся на каблуках, уже готовый идти в нужном направлении, но остановился и подождал, пока Гарри покажет дорогу. Он пристроился рядом, стараясь делать не такие широкие шаги, чтобы не бежать впереди Гарри.       Гарри радовался, что дом был недалеко, потому что он не знал, как долго смог бы выдерживать снова повисшее между ними молчание, прежде чем начать лепетать бессвязную чепуху. И дело было вовсе не в том, что сама по себе тишина была некомфортной. На самом деле, если бы рядом шёл кто-нибудь другой, так же задевая его локоть своим и окутывая его лёгким облаком с ароматом цитруса и пряностей, если бы звук чьего-то тихого дыхания так же наполнял сгущающуюся темноту, Гарри мог бы назвать её вполне приятной.       Только вот это был не просто кто-нибудь, а Драко Малфой, и Гарри не знал, как вести себя с ним, когда они не пытались друг друга оскорбить или заколдовать.       — Почему ты выбрал Мейфэр? — спросил Драко, когда Гарри прижал раскрытую ладонь к ярко-синей двери. Он почувствовал, как охранные чары задрожали под его прикосновением и растворились. Замок негромко щёлкнул, и дверь бесшумно открылась, готовая запустить их в дом.       Гарри толкнул её, открывая шире, и очередная порция жара поползла вверх по его шее. Он пожал плечами.       — Как-то мы с классом ездили в Лондон на экскурсию. Ну, ещё до Хогвартса. И я увидел эти шикарные дома, дам в модных платьях и парней в дорогих костюмах, и тогда я решил, что именно здесь и хочу жить, когда вырасту.       Драко смотрел на него, а его серые глаза обрамляли густые, на удивление тёмные ресницы. Гарри отвёл взгляд и щёлкнул выключателем у входа, зажигая настенные лампочки. Они вспыхнули и озарили узкую прихожую тёмным золотистым светом.       Джордж каким-то образом умудрился сделать так, что всё в этом доме теперь работало на смеси магии и солнечной энергии. Это было его последнее изобретение, и Гарри не очень понимал, как всё это работает. Вроде бы энергия солнца не конфликтовала с магией за счёт схожего фона, или что-то в этом духе. Как бы то ни было, она не производила на магию такого же эффекта, как обычное электричество. Дом Гарри стал одним из первых мест во всей Британии, на которое наложили заклинание, ловящее лучики солнца и преобразовывающее их в энергию, но теперь таких становилось всё больше и больше.       Драко окинул взглядом стены с жёлтыми обоями, испещрёнными золотистым узором, и напольную плитку из песчаника и слабо улыбнулся.       — Так вот, где ты теперь.       — Здесь, — согласился Гарри, придерживая дверь, приглашая Драко зайти.       Драко колебался, полированные носки его туфель так и оставались за порогом, и Гарри почувствовал, как все его внутренности напряжённо сжались от неизвестности — вдруг именно в этот момент Драко передумает и просто уйдёт. Гарри не хотел, чтобы это произошло.       Он понятия не имел, что будет дальше, но чувствовал, что если Драко сейчас уйдёт, то судьба никогда больше не предоставит ему шанс всё повторить.       — И ты теперь тоже здесь.       Губы Драко изогнулись в мягкой улыбке, он поднял ногу и сделал последний шаг, который отделял его от прихожей.       — Да, я тоже.       Дверь тихо захлопнулась за его спиной, и теперь они стояли лицом к лицу, а расстояние между ними было даже меньше фута. Гарри подумал, что в последний раз они были так близко, когда на одной метле летели по Выручай-комнате, а адское пламя лизало им пятки.       Ему стало так жарко, как будто пламя до сих пор было где-то рядом. Гарри слегка покачнулся, капелька пота выступила над его верхней губой, и он слизнул её, ощутив на языке солёный вкус.       Драко снова приподнял светлую заострённую бровь, как в тот раз, когда Гарри только-только врезался в него.       — Всё нормально, Поттер, — сказал он, и теперь в его голосе не было ни намёка на вопрос. Нет, теперь он это утверждал. Но Гарри не был в этом уверен. От голоса Драко, низкого и хриплого, по его спине пробежал табун мурашек. Он сглотнул, горло снова неприятно сжалось, а кровь загустела.       Гарри не мог придумать, что ответить, поэтому просто кивнул головой в сторону лестницы.       — Пойдём?       Драко широко улыбнулся, и на его немного впалых щеках снова появились ямочки, а серые глаза сверкали словно ртуть на солнце.       — Ох, пойдём.

***

      Вот уже почти двадцать лет Гарри снились странные сны — и хорошие, и плохие. И в этих снах он видел самые разные вещи.       Однажды ему приснилось, как тётя Петунья пыталась натянуть на него бархатный костюм, в котором он должен был жениться на профессоре МакГонагалл, и всё время называла его «родненьким». Как-то раз он был ловцом в «Пушках Педдл» и играл на чемпионате мира, только вот летал без формы, полностью обнажённый, а Джинни с трибун кидалась в него корнишонами. Иногда ему даже снилось, что он нормальный.       Но никогда, никогда, чёрт возьми, даже во сне, он не представлял, что Драко Малфой будет расхаживать по его квартире, сжимать длинными тонкими пальцами бокал мерло и смотреть на фотографии на стенах, столах и полках с таким сосредоточенным любопытством на лице.       Он рассмотрел фотографию со свадьбы Рона и Гермионы, на которой они так и сияли от счастья, а Гарри стоял в сторонке, неловко пытался пригладить непослушную прядь волос и выглядел слишком странно в официальном костюме; фотографию Невилла из его экспедиции в Южную Америку, на которой он, по уши перепачканный в земле, махал рукой в камеру, а на другой ладони держал какие-то неизвестные фантастические растения; Джинни в форме «Сорок»; Молли и Артура на палубе корабля — в прошлом году Рон организовал им круиз; Хагрида и Чарли в Румынии.       У Гарри было много фотографий его самого и его семьи, состоящей из друзей, и Драко, казалось, решил изучить их все.       Драко брал рамки в руки, смотрел, как маленькие фигурки улыбаются и машут руками, а потом ставил их не туда, откуда взял. Теперь фотография со свадьбы Рона и Гермионы стояла на каминной полке, а не на невысоком стеллаже, куда её поставила Гермиона, когда только подарила Гарри.       Фотографию Невилла он вернул на тот же столик, где она и была, только теперь она стояла, слегка повёрнутая к дивану, а не к окну.       Он даже снял со стены фотографию Джинни и повесил вместо неё ту, на которой Гарри впервые катал Тедди на метле, — раньше её наполовину скрывал горшок с плотоядной росянкой, которую Невилл прислал из Эквадора.       И он не просто переставлял фотографии. Рассказывая о том, как обстоят дела в Министерстве, Драко обошёл кухню, открыл все шкафчики и внимательно изучил их содержимое. А потом, водя рукой по мраморным столешницам, рассказал о первом межведомственном совещании с аврорами (и, следовательно, с Роном).       Драко выдвинул ящик и лениво пробежался пальцами по посеребрённой посуде — этот звук стал почти музыкальным сопровождением рассказа о его жизни в Австралии.       — Ты не загорел, — выпалил Гарри, когда он замолчал. — Я ожидал, что на таком солнце ты точно загоришь.       Драко покачал головой и усмехнулся.       — Так и было. На мою кожу довольно хорошо ложится загар, хоть она и бледная. Но, увы, сходит он слишком быстро, — вздохнул он.       Пока Гарри помешивал лопаткой соус, наполнявший квартиру ароматом орегано, базилика и чеснока, Драко рассматривал заключённую в деревянную раму картину, которую Луна отыскала на какой-то уличной ярмарке. Неизвестно, что этими абстрактными мазками хотел изобразить художник, но она сказала, что здесь удивительно точно передан рисунок с крыльев девонширского баттерскейна. А Гарри просто нравились яркие цвета.       Потом Малфой принялся рассматривать подробные чертежи различных мест магического Лондона, которые Гарри купил у уличного художника в Косом переулке, когда только-только переехал в эту квартиру, и пёстрые рисунки Тедди и Розы, выполненные цветными мелками и красками.       Гарри знал, что его квартира немного захламлена. Не то чтобы здесь был настоящий беспорядок, но повсюду на столах и полках стояли какие-нибудь вещи, которые ему кто-то подарил или которые просто ему понравились. Некоторые из них стоили много денег, другие — нет. Его не беспокоила их цена. Просто у него была небольшая склонность к коллекционированию — возможно, потому, что в детстве у него никогда не было ничего своего. Теперь он с удовольствием заполнял своё собственное пространство тем, что ему нравилось.       Маленькие серебряные часики с замысловатыми вращающимися шестерёнками, купленные в магазинчике в Париже, стояли рядом с небольшой кремовой ракушкой с пляжа возле дома Билла и Флёр, которую ему однажды подарила малышка Мари-Виктуар.       Зачарованный галлеон, которым он пользовался для обмена сообщениями с участниками Отряда Дамблдора, теперь почему-то лежал в самом центре сделанной на заказ шахматной доски. Вместо обычных шахматных фигур на ней стояли фигурки знаменитых маглов, которые играли ведьм и волшебников в магловских фильмах. Гарри любил за игрой рассказывать о них Рону и смешить его — ему казалось, что так их шансы на победу уравниваются.       Драко взял в руки белую королеву — андрогинную женщину со скульптурными скулами, бледными-бледными волосами и в эффектном платье с высоким воротом. Фигура властно изогнула брови, глядя на него. Он фыркнул и поставил её обратно на поле.       Пока Гарри промывал под струёй воды зелень для салата и рассказывал Драко о том, как ему пришла идея открыть Дом Мародёров, он украдкой наблюдал за ним. Драко всё никак не останавливался на месте, но его движения были медленными и плавными, а не нервными и суетливыми, как у Гарри. Он внимательно осматривал всё вокруг, маленькими глотками отпивая вино и задавая, казалось бы, пустые вопросы, которые на самом деле были весьма полезными.       — А вы с Грейнджер уже обсуждали, как законным способом изымать из семей подвергающихся риску детей? — Да, но они не слишком сильно продвинулись. Гарри сказал ему об этом, и Драко понимающе кивнул. — Может расстраивать то, сколько времени и сил придётся потратить, чтобы добиться хоть каких-то изменений. Возможно, это из-за войны: тогда за слишком короткий промежуток времени для всех нас изменилось слишком многое, и теперь любое ожидание кажется вечностью. Или, может быть, вот так ощущается взрослая жизнь.       Даже упомянув войну, Драко по-прежнему вёл себя небрежно, легко и элегантно. Не равнодушно и не отстранённо, а как-то безмятежно. Расслабленно. Комфортно.       Наверное, это должно было подействовать на Гарри успокаивающе, но… На самом деле он странно нервничал, наблюдая за тем, как Драко ходил по его дому, рассматривал все его вещи и разговаривал с ним так, словно что-то подобное происходило постоянно.       Его прежняя нервозность испарилась, сменившись каким-то щекочущим осознанием — тяжёлым, полным, влажным ощущением. Оно не было неприятным, просто… ну, Гарри не мог точно сказать, что именно чувствовал.       Затем Драко взял в руки большое пресс-папье, сделанное из грубого куска обсидиана. Гарри нашёл его в спальне Сириуса в доме на Гриммо и заставил Билла проверить его на предмет проклятий — его смущали вырезанные на поверхности замысловатые руны. Драко покатал его в ладони, и Гарри почувствовал, как с тихим хлопком в его голове лопнул пузырёк понимания.       Драко не просто рассматривал его вещи, он их трогал. Он трогал безделушки, принадлежащие Гарри, фотографии, мебель и всё остальное. Проводил подушечкой пальца, гладил ладонью, перекладывал, переворачивал, брал в руки и сжимал своими длинными бледными пальцами с аккуратно подстриженными ногтями.       Он не пропустил ничего, и это было ужасно интимно. Как будто он метил территорию, устанавливал свои права на личное пространство Гарри.       Теперь отпечатки пальцев Драко будут повсюду, и одна только мысль об этом заставила Гарри вздрогнуть, а по его коже побежали мурашки, словно от холода.       Пока Гарри нарезал овощи для салата, Драко изучал его книжные полки, вытаскивал одну книгу за другой, пролистывал их и ставил на место.       — Ты их все прочёл?       Он провёл подушечками своих длинных пальцев по составленным в один ряд магловским детективам. Гарри сполоснул под краном морковь и положил её на разделочную доску.       — Не все, нет.       — А эти? — он взял одну из тонких книг с полки под детективами и стал медленно перелистывать ярко разрисованные страницы, а в его глазах заискрилось веселье. Гарри усмехнулся, глядя на полку с комиксами.       — Рон подарил их мне на Рождество в прошлом году. Всю серию.       Драко отодвинул в сторону фотографию, сделанную в Норе, где на коленях Гарри сидели хихикающие Тедди, Виктуар и Роза, чтобы освободить место для бокала с вином — тот закрыл собой небольшой совместный снимок Гарри и Джинни на заднем крыльце дома на Гриммо.       — Я не читал «Мартина Миггса» с тех пор, как мне исполнилось шесть, наверное. Уже и забыл, насколько они смешные.       — Готов поспорить, сейчас будет ещё смешнее, господин заместитель министра по связям с маглами.       Он повернулся к Гарри, и его выразительные брови поползли вверх. Гарри вдруг задался вопросом, были ли брови Драко такими же шелковистыми, как и его волосы, и насколько гладкими они оказались бы на самом деле, если бы он провёл по ним пальцами. Он покраснел и снова принялся нарезать морковь, внимательно следя за своими руками, чтобы случайно не порезаться.       Драко продолжил бродить по кухне.       — Теперь мне стыдно за то, что я не знал, чем сейчас занимаешься ты, Гарри.       Он намеренно произнёс его имя низким голосом, прерывисто вздохнув, и Гарри почувствовал, как от тона Драко и от подтекста, скрытого за ним, по его бёдрам побежал жар.       — Ох, ну, знаешь, Гермиона несколько раз говорила о тебе. Она восхищена тем законопроектом о наказаниях за нарушение Статута о Секретности, который ты представил перед Визенгамотом.       — А-а-а, — протянул Драко, прокручивая в руках ножку бокала. — Законопроект «О борьбе с использованием забвения». К сожалению, чтобы его продвинуть, кажется, потребуется массовый Империус, — его губы сжались в тонкую линию. — Заставить их согласиться с чем-то, особенно с поправкой к Статуту о Секретности, гораздо труднее, чем искупать чистокровного низзла.       — Как ты сказал, чтобы добиться хоть каких-то изменений, придётся потратить много сил и времени, — Гарри вытащил из пакета кабачок и усмехнулся, глядя на снова взмывшие вверх брови Драко. — Для салата.       Драко прикусил губу, на уголках его рта заиграла улыбка, а раздражение, вызванное скупостью Визенгамота, испарилось в один момент.       Закончив нарезать овощи, Гарри добавил в салат лёгкой приправы и убедился, чтобы её было ровно столько, чтобы этот салат стал лучшим из всех, что он готовил в своей жизни. И он решительно отказывался думать о том, почему ему так этого хотелось. Он повернулся, чтобы поставить миску на кухонный стол, и вздрогнул от неожиданности, чуть не выронив её из рук.       В какой-то момент, не переставая рассматривать всё вокруг, Драко умудрился накрыть на стол. Рядом с белыми керамическими тарелками, о существовании которых Гарри даже не помнил, поверх кроваво-красных льняных салфеток и изображением дракона — которые Джордж (а точнее, Анджелина) подарил ему на новоселье — лежали блестящие серебряные приборы. И… где он откопал подсвечники?       Гарри смутно припоминал, что купил их во время поездки в Барселону, чтобы устраивать романтические ужины, если ему когда-нибудь удастся завести серьёзные отношения. Но этого, конечно же, не произошло, так что он убрал их подальше и совершенно о них забыл.       А теперь они стояли в самом центре стола, и в них уютно устроились высокие тонкие свечи. Пока Гарри смотрел на это всё, Драко ловко взмахнул палочкой, пробормотал себе под нос «Инсендио», и свечи вспыхнули. Как и всё, что делал Драко, это движение было одновременно небрежным и изящным.       Гарри безвольно подумал о том, может ли что-нибудь заставить блондина потерять самообладание, и от этой мысли в его животе что-то жарко затрещало, а в джинсах образовалась тревожная теснота. Он быстро поставил миску с салатом на стол и отвернулся, чтобы взять хлеб.       — Спасибо, что накрыл на стол.       — Ты приготовил для меня ужин, так что это меньшее, чем я могу тебя отблагодарить.       Гарри спрятал улыбку за глотком вина. Он очень любил готовить и часто делал это для своих друзей, но решил не говорить об этом Драко. Он вдруг понял, что хочет, чтобы Драко чувствовал себя особенным, и неловко поёрзал на стуле.       Выкладывая на тарелки спагетти, он старался не слишком много думать о том, что прямо сейчас будет ужинать при свечах с Драко Малфоем, но было очень трудно игнорировать золотые язычки пламени, отбрасывающие причудливые пляшущие тени на лицо парня, сидящего напротив.       Он положил на колени салфетку, скорее пытаясь скрыть предательскую выпуклость в джинсах, чем беспокоясь о том, как бы их не запачкать.       Из другой комнаты доносилась тихая музыка — её тоже включил Драко, и Гарри усмехнулся, узнав первые аккорды «Selling the Drama». Наверное, учитывая его профессию, Гарри не стоило удивляться, что Драко узнал магловскую группу на его футболке, но он всё равно удивился.       Они ели молча, Гарри бросал из-под ресниц взгляды на Драко, наблюдал, как он накручивает пасту на вилку и подносит её к губам. Даже это он делал с лёгким изяществом, ничего не роняя и не издавая ни одного лишнего звука.       Гарри отправлял в рот небольшие порции пасты, чувствуя на себе чужой взгляд. Драко похвалил его еду, Гарри поблагодарил его, но в остальном между ними установилась тишина (если не считать ещё проскочивших «я не ел такой вкусной пасты с тех пор, как побывал в Тоскане», «Молли выращивает помидоры у себя в огороде» или «как же мне не хватало этого в Австралии… там невозможно найти хорошее мерло»).       Когда еда почти закончилась, Драко снова наполнил бокалы вином и чокнулся своим о краешек бокала Гарри.       — Почему ты здесь?       Гарри уже был готов запихнуть в рот всю оставшуюся буханку хлеба, чтобы больше не сболтнуть ничего такого, как рука Драко замерла, не донеся бокал до его губ.       Тихо вздохнув, он поставил бокал на стол, а его ресницы опустились, спрятав за собой глаза. Теперь, когда Драко сидел так близко, Гарри смог рассмотреть, что на самом деле они не были такими тёмными, как ему показалось, — на самых кончиках ресницы были такими же светлыми, почти прозрачными, как и волосы у него на голове, но темнели ближе к корням. Это было настолько захватывающим открытием, что ему вдруг захотелось провести по ним подушечками пальцев.       Когда они снова поднялись, глаза Драко засверкали расплавленным серебром.       — Я должен кое в чём признаться, Гарри.       Макароны, которые он успел съесть, после слов Драко грозили превратиться в камень у него в желудке. Гарри сделал глоток вина, чтобы смочить вставший в горле комок.       — Ты прочёл статью, — слова сорвались с его губ, словно похоронный марш.       Между тонкими бровями Драко на мгновение возникла едва заметная морщинка, но тут же исчезла, а он только фыркнул.       — Что? Ты имеешь в виду тот бред, которым Скитер залила всю первую полосу «Пророка» в воскресенье? Мне это всё показалось не очень правдоподобным.       Гарри почувствовал, как при мысли о том, что Драко прочёл всё, что о нём рассказал Марсель, по всему его телу разошёлся жар, но он был шокирован тем, как спокойно Драко к этому отнёсся. Статья произвела настоящий переполох. С воскресения он получил невозможно огромное количество писем, и мог только радоваться, что за пределами Министерства мало кому было известно о возвращении Драко, иначе и его, вероятно, закидали бы громовещателями.       Он прочистил горло.       — Да?       — Я слишком хорошо помню четвёртый курс, — сказал Драко, изогнув уголок рта. — Эту женщину нисколько не волновало, что я был ни разу не надёжным источником информации. Ей просто нужна была сенсация. Думаю, с тех пор ничего не изменилось.       — Он… Марсель… Я считал его своим другом, — Гарри отвёл взгляд от Драко и уставился на ножку бокала, который прокрутил в руке. На самом деле он ещё ни с кем это не обсуждал.       Гермионе Марсель не понравился с самого начала, и, хотя она всегда и во всём поддерживала Гарри, он видел, как тяжело ей было сдерживать рвущееся наружу «а я тебе говорила!» каждый раз, когда в разговоре всплывала эта тема. А Рон… Рон был совершенно разбит тем, что Гарри не мог или не хотел поделиться некоторыми вещами с ним, со своим лучшим другом.       У Гарри было много прекрасных друзей, которые желали ему только лучшего, но ни с кем из них он не хотел обсуждать ни свои сексуальные предпочтения, ни смятение, вызванное тем, что все парни, которых он находил привлекательными, так или иначе напоминали ему Драко грёбаного Малфоя.       Марсель же был незаинтересованной стороной — Гарри, по крайней мере, думал именно так, — другом, который не был рядом ещё со школы и не прошёл вместе с ним через много невзгод: его семья родом из Квебека, они переехали в Британию уже после войны. Он — открытый гей и осознал свою ориентацию ещё в детстве, поэтому у него было гораздо больше опыта, и Гарри видел в нём своего рода… наставника.       А следовало бы ещё тогда послушать Гермиону. Он заслужил все эти «а я тебе говорила!»       — Друг или нет (а я скорее склоняюсь к тому, что никакой он не друг, учитывая, что он сделал), этот Марсель, кажется, не очень хорошо информирован, — Драко упёрся локтями в стол, сцепил пальцы в замок и наклонился вперёд; волосы снова упали ему на лоб. Гарри только изумился, увидев, что Драко Малфой позволил себе поставить локти на стол.       Драко продолжил говорить, и теперь его голос был низким и дразнящим.       — В конце концов, я бы точно запомнил, если бы в Хогвартсе у меня был бурный роман с тобой. Уверяю тебя, я никогда в жизни не забыл бы страстные поцелуи в нишах за доспехами в перерывах между дуэльным клубом и квиддичной тренировкой или запретный, лихорадочный секс в пустом кабинете Зельеварения с Мальчиком-Который-Выжил.       Страстные поцелуи… Мерлин! Теперь он не мог смотреть на губы Малфоя и не представлять, каково было бы целовать их.       Гарри слабо хихикнул.       — Просто смешно, да? Мы же тогда ненавидели друг друга.       — Ну, не знаю, — Драко откинулся на спинку стула, снова взял в руку бокал и вытянул ноги под столом. Его лодыжка задела ногу Гарри, и Гарри пришлось очень сильно напрячься, чтобы сконцентрироваться на его словах, а не на исходящем от его кожи тепле. К счастью, у него на коленях по-прежнему лежала салфетка.       — Да? По-моему, у тебя очень хорошо получалось меня ненавидеть.       Драко рассмеялся. Громко. Запрокинул голову назад, его кадык немного дёргался от смеха, и… Когда это он успел расстегнуть верхние пуговицы рубашки? Гарри отвёл взгляд и сделал ещё один большой глоток вина. Он чувствовал себя так, словно его окутывал лёгкий туман, и то напряжение, которое сковывало его мышцы с тех самых пор, как он врезался Малфою в грудь, наконец-то растаяло.       — Я не испытывал к тебе ненависти. Хотя мне хотелось. Очень сильно. Но я тебя не ненавидел. Я, скорее, завидовал и сильно обижался. Я знаю, что тебе постоянно приходилось спасать мир от Волдеморта, но тебе всегда всё сходило с рук. Ну правда, если бы тогда МакГонагалл поймала на метле меня, я бы точно не стал самым молодым ловцом столетия.       Гарри уже собирался сказать, что тогда Драко вёл себя как последний осёл, а он только пытался помочь Невиллу, но ему всё же пришлось признаться самому себе, что на самом деле он просто хотел доказать Малфою непонятно что. А МакГонагалл вообще не спросила, почему это он вдруг оказался на метле, да ещё и в воздухе… А потом до него дошла первая часть слов Малфоя, и он почувствовал, как отвисла его нижняя челюсть.       — Ты хотел меня ненавидеть? Но за что?       Драко взболтнул вино в бокале и встретился взглядом с Гарри.       — Просто так было проще.       Разве он сам раньше не думал то же самое? Что если он будет злиться на Драко, то сможет подавить в себе те совершенно не злые чувства. Неужели Драко намекал, что тоже что-то чувствовал к нему? Конечно, нет.       Слова ощущались у него на языке тлеющими угольками.       — Так было проще?       Драко склонил голову набок, его губы изогнулись в улыбке.       — Я вроде бы собирался кое в чём признаться, — сказал он, ловко меняя тему разговора.       Гарри шумно выдохнул. Его разрывали желание подтолкнуть Драко и страх услышать, что он скажет. В течение последних трёх лет он изо всех сил пытался понять, что именно чувствует к этому парню, который сейчас сидел напротив него. Лишь недавно он смог признаться в этом самому себе, и ещё не был уверен, что готов рассказать о своих чувствах кому-то другому. Особенно ему.       — Точно. Да. Давай, — Гарри попытался расслабиться и закинул руку на спинку своего стула. Взгляд Драко скользнул вниз, к его груди, а затем снова вернулся к лицу.       — Если честно, мы сегодня столкнулись не случайно. Я знал, что ты живёшь где-то здесь. И когда ты в меня врезался, я как раз только-только отошёл от твоей двери.       — Но… зачем? — Гарри непонимающе нахмурился. — Ты злишься из-за этой статьи? Но на них нельзя подать в суд. Ни на Скитер, ни на «Пророк». Я уже пробовал. Даже если то, что она написала о… о нас, — неправда, она же не утверждала, что это так. Она только предположила, а это, кажется, не выходит за рамки закона. Она сказала, что просто «позволила истории вести её» и основывалась исключительно на словах Марселя. А на него тоже нельзя подать в суд, потому что большая часть из того, что он рассказал, была правдой, а… а всё остальное — всего лишь его мнение.       Гарри сжал руку в кулак, почувствовав, как короткие ногти впились в ладонь.       Драко покачал головой, но его губы были задумчиво сжаты.       — Нет, — просто сказал он. — Я хотел с тобой поговорить, но не о статье. Честно говоря, учитывая вашу со Скитер историю, я подумал, что вся эта статья — ложь. От первого до последнего слова. И меня не волнуют эти выдумки.       — Не волнуют?       Выражение удивления на лице Гарри, должно быть, выглядело слишком комично, потому что Драко снова рассмеялся. И этот смех был совершенно не похож на то едкое хихиканье, которым он одаривал его в школе. Гарри подумал, что, наверное, очень даже хорошо, что он никогда не слышал, чтобы Драко смеялся вот так, потому что в противном случае его школьные годы были бы ещё более безумными и запутанными.       Гарри потеребил пальцами край салфетки, по-прежнему лежавшей у него на коленях, и незаметно поправил её, чтобы получше прикрыть промежность.       — Просто… я получил довольно много писем. И некоторые из них совсем не приятные, а большая часть — о том, что мы с тобой…       Вместе. Любовники. Этого Гарри не сказал, вместо этого он отхлебнул ещё вина, а уголки его губ мелко задрожали.       Драко кивнул.       — Со мной не так-то просто связаться, но мне тоже немного досталось. Несколько громовещателей, прооравших, какой я дегенерат и что меня следует запереть в Азкабане за совращение Избранного.       Улыбку, которой он одарил Гарри, произнося последние слова, Министерство определённо должно отнести к разряду тёмной магии. Настолько она была небезопасной. Он нервно облизнул губы.       — Прости.       Драко махнул рукой, отмахнувшись от лезущей из совершенно незнакомых людей желчи, словно от надоедливой мухи. У него на запястье дёрнулся драконий хвост, и Гарри вперился в него взглядом.       — Не переживай, Гарри. Ты нисколько не виноват, а люди, чьё мнение мне важно, и так знают, что правда, а что — нет. — Его губы изогнулись в ухмылке. — Знаешь, Панси абсолютно уверена, что на шестом курсе я не изменял ей с тобой, но даже она сказала, что простит меня за это.       — Паркинсон? Чёрт. Я об этом и не подумал… Но я уверен, что твои друзья слишком хорошо тебя знают, чтобы воспринять всё это всерьёз.       Драко поднял свой почти пустой бокал. Его губы уже покраснели от вина.       — Да. Блейз сказал, цитирую: «Ты, может, и умудрился ничего не сказать об исчезательном шкафе, но не похвастаться тем, что сосал член Поттера, точно бы не смог».       Гарри поперхнулся вином, ему вдруг стало жарко, потом холодно, снова жарко и снова холодно, как будто кровь никак не могла решить, в каком направлении ей течь. Однако достаточно много её прилило к его члену, который сразу же набух и снова неприятно потёрся о грубую джинсовую ткань. Гарри почти поднял салфетку к лицу, чтобы промакнуть губы, но в последний момент передумал и вместо этого вытер рот тыльной стороной запястья, медленно втянул воздух и сморгнул выступившую на ресницы влагу.       Когда он восстановил дыхание и поднял слезящиеся глаза на Драко, он увидел, что тот загадочно улыбается.       — Извини. Иногда я забываю, что не все привыкли к пошлостям, вылетающим изо рта Блейза.       Но дело было не в этом. Если учитывать, насколько часто в речи Симуса проскальзывали «хуй» и «пизда», можно было подумать, что это его любимые слова, а Дин воображал себя королём грязных шуточек — чем грязнее, тем лучше. Его удивила совсем не пошлость, к ней он привык.       Но слышать, как Драко произносит слова «сосать» и «член» вместе с его именем, было… ну… хорошо.       И это если не принимать во внимание, что Забини думал, что если бы они с Драко на самом деле занимались такими вещами в школе, то Драко бы этим похвастался. Гарри и представить себе не мог, чтобы Малфой, которого он знал, признался в чём-то подобном. Хотя, возможно, это Блейз и имел в виду? Возможно, он просто так издевался над своим другом, ведь тот никогда не захотел бы сделать такое с врагом?       Несколько месяцев назад Луна начала встречаться с Теодором Ноттом, а тот по вечерам ходил в пабы, где они с Миллисент Булстроуд постоянно оскорбляли и высмеивали друг друга. Гарри думал, что они терпеть друг друга не могут, но Луна объяснила ему, что Тео считает Милли своей самой лучшей подругой и они просто привыкли так себя вести.       Слизеринская дружба оставалась для Гарри чем-то непостижимым.       Гарри отрицательно покачал головой.       — Нет, всё в порядке, ты просто меня удивил.       Драко посмотрел на него поверх наполовину расплавившихся свечей, в его зрачках отражались пляшущие огоньки. Гарри почувствовал себя так, словно кто-то наложил на него заклинание вакуума и высосал весь воздух из лёгких. Ему правда следовало взять себя в руки. Драко сказал, что хотел с ним поговорить. Но не о статье. Гарри нужно было просто прекратить проецировать на него свои собственные непонятные желания.       — Ты сказал, что хотел со мной о чём-то поговорить?       Гарри снова откинулся на спинку стула, отчаянно пытаясь думать о чём-то, кроме изгиба нижней губы Драко, которая была чуть более полной, чем верхняя, или синих вен, проглядывающих сквозь почти прозрачную кожу на запястье, когда он накручивал пасту на вилку. Он попытался вспомнить, о чём Драко хотел поговорить, а не просто думать о том, что цвет пламени свечи на стыке бледно-жёлтого и белого был такого же оттенка, что и волосы Драко.       Нет, Гарри был практически уверен, что Драко не сказал, о чём именно хотел поговорить, но всё-таки он мог пропустить это мимо ушей, отвлёкшись на то, как колено Драко прижималось к его колену, или как туго натягивалась на его плечах ткань рубашки, когда он двигался, или как дёргался его кадык, когда он глотал, или на любую другую из тех трёхсот девяноста четырёх вещей, которые заставляли его сердце биться быстрее.       С тех пор, как они сели за ужин, большую часть времени Гарри провёл, стараясь не пялиться на Драко, словно пускающий слюни первокурсник, и прятать от его глаз свою смущающе настойчивую эрекцию.       Драко немного отодвинулся от стола, и резкий звук, с которым ножки стула проехались по полу, заставил Гарри вздрогнуть.       На всякий случай он скрестил ноги, всё ещё радуясь тому, что положил на колени салфетку, но Драко не поднимал взгляда, смахивая невидимые пылинки со своих безупречно чёрных брюк.       — Да. Вообще-то, я собирался связаться с тобой ещё с тех пор, как вернулся.       Он внезапно поднял взгляд, и его серебристо-серые глаза замерцали в свете свечей. Гарри не был уверен, что может дышать, когда Драко положил свою левую руку на стол ладонью вверх. Его ладонь стала похожа на нежную чашу, наполненную густым золотистым светом, а взгляду Гарри полностью предстал изящный рисунок дракона.       Когда Драко поднял другую руку, Гарри снова попытался разглядеть татуировку на правом предплечье, но и на этот раз оно было повёрнуто к нему так, что у него ничего не получилось.       Драко провёл пальцами по дракону, который полностью перекрывал собой всё, что осталось от Тёмной метки. Под его прикосновением дракон встрепенулся, изогнулся, а Драко пристально смотрел на свою руку и провожал взглядом медленно движущиеся по ней пальцы.       — Последние пять лет я потратил много времени на то, чтобы загладить вину за всё, что натворил в детстве, Гарри. Кое-что из этого было не так уж и серьёзно, — на этих словах его губы слегка дёрнулись, и он поднял свой пристальный взгляд на Гарри. — Но большая часть — нет.       От серьёзности его слов у Гарри защемило сердце.       — Я думаю, тебе нужно возмещать гораздо меньше, чем тебе кажется, Драко.       Он покачал головой.       — Тогда мне казалось, что у меня нет выбора, но на самом деле всё было не совсем так. Просто каждый из вариантов был одинаково неприятен, и в большинстве случаев я выбирал то, что было бы легче всего.       Левая ладонь Драко сжалась в кулак, костяшки пальцев побелели. Он на мгновение уставился на неё так, словно не мог её контролировать, но затем сделал глубокий, медленный вдох через нос, и ладонь снова расслабилась.       — И из-за этого страдали люди. Из-за меня, — Драко зажал между зубов нижнюю губу, сделав её влажной и покрасневшей, и снова перевёл взгляд на Гарри. Его серебристые радужки теперь казались почти свинцово-серыми. — Ты страдал из-за меня. Думаю, довольно много. Я же изо всех сил старался сделать твою жизнь невыносимой.       Гарри пожал плечами. Ему не нравилось, как уголки губ Драко печально опустились вниз.       — Мы были детьми. И, кажется, я тоже очень старался тебе насолить, — внезапно его разум заполнило непрошенное воспоминание о том, как Драко лежал в луже воды и собственной крови, и он почувствовал, как скрутило живот. — Однажды я тебя чуть не убил и даже не извинился за это. Но мне жаль. Это худший поступок из всех, что я совершил, и меня тошнит от мысли, что никто даже не отругал меня за случившееся. Неудивительно, что тогда ты хотел меня ненавидеть.       Драко скрестил руки на столе, его плечи неловко дёрнулись.       — У нас была дуэль. Мы оба пытались причинить друг другу боль. Я собирался… если бы ты этого не сделал…       — Но всё же это сделал я, а не ты, если кто-то и должен загладить свою вину, так это я.       Гарри смотрел, как Драко нервно потёр свои руки.       — Если тебе и нужно было как-то загладить свою вину, Гарри, то ты сделал это ещё в Выручай-комнате. Или когда победил Волдеморта или давал показания на суде в пользу моей матери. И в мою пользу, — Драко тряхнул головой, словно отгоняя неприятные воспоминания, и заставил свои губы растянуться в искренней, но потрёпанной улыбке. — Или когда приготовил мне ужин.       Гарри закатил глаза, но порадовался, что настроение Драко улучшилось. Однако он не мог просто проигнорировать его слова.       — В таком случае, ты искупил свою вину, когда притворился, что не узнал меня, или когда пытался спокойно уйти из Выручай-комнаты, или когда давал показания на всех судах над Пожирателями. Ты больше никому ничего не должен. Особенно мне.       — Даже извинение? — брови Драко почти скрылись под его светлой чёлкой.       Гарри допил остатки вина и отставил бокал в сторону. Улыбка, заигравшая в уголках его губ, удивила даже его самого.       — Ну, разве что извинение. Если тебе от этого полегчает.       Драко протянул левую руку, коснулся тыльной стороны запястья Гарри — это было мимолётное касание, почти сразу же прекратившееся, — и кивнул.       — Прости меня, Гарри. За то, как я к тебе относился, и за всю боль, которую причинил своими словами и поступками.       — Я тебя прощаю.       Драко склонил голову набок, прищурив глаза.       — Вот так сразу?       — Нет, не «вот так сразу», дурак. Я простил тебя уже давно, — Гарри вскочил на ноги, нуждаясь хоть в каком-то движении, взял со стола пустые тарелки и отошёл к раковине.       Первые два года после войны были тяжёлыми, полными траура и похорон. Затем пришли смирение, восстановление после утрат и готовность двигаться вперёд. Гарри предстояло узнать, что такое мир без Волдеморта.       Оказалось, что для него это — бросить обучение в Аврорской академии, понять, что он гей, и порвать с Джинни. Пока он паниковал, потому что больше не понимал ничего и не знал, что теперь делать, ему вдруг пришло в голову осознание, что все они были чертовски молоды. Возможно, он и не был согласен с тем выбором, который сделал Драко, но всё-таки он мог его понять. Воображение слишком живо рисовало, каково это — когда твой отец Люциус Малфой.       И после этого он на удивление легко простил ему всё.       — Спасибо, — Гарри обернулся и удивлённо поднял брови, глядя на Драко. Он сидел, скрестив длинные ноги и теребя в пальцах салфетку, а его серьёзные серые глаза наблюдали за Гарри. Гарри развернулся к нему лицом и прислонился спиной к раковине.       — За то, что простил тебя?       — Да… и за то, что спас мне жизнь, — он снова потёр руки. — Я за этим и пришёл к тебе. Чтобы поблагодарить. Ты дал мне шанс искупить свою вину. Если бы тогда ты не вернулся за мной, меня бы сейчас здесь не было.       — Я всего лишь не дал тебе умереть, — фыркнул Гарри. — Всё остальное сделал ты сам.       — Ты сделал гораздо больше. Я знаю, что ты так не думаешь, но вряд ли кто-то ещё стал бы рисковать жизнью, чтобы спасти своего врага.       Драко налил им обоим ещё по полбокала вина, больше не глядя на Гарри. Ресницы легли на его щёки, которые покрывал тусклый багровый румянец — то ли от алкоголя, то ли от какого-то охватившего его сильного чувства.       Мраморная столешница впивалась в поясницу Гарри, охлаждая его разгорячённую плоть. Он прижался к ней спиной, отчаянно нуждаясь в чём-нибудь твёрдом, что удержало бы его в вертикальном положении, когда пол словно зыбучим песком уходил из-под ног от наплыва эмоций.       Он был рад, что встретился с Драко, что теперь он сидит здесь, но ему хотелось поговорить о чём-нибудь другом. Гарри уже не был тем человеком, которым был тогда, и он прекрасно знал, что Драко тоже изменился. И ему на самом деле очень не нравилось, когда Драко говорил о нём как о каком-то… герое. Он никогда не был героем. И не хотел им быть. Особенно для Драко.       — Ты не был моим врагом. А я не спаситель, — он почти выплюнул последнее слово.       — Гарри…       Нервно щёлкнув пальцами, Гарри отправил в раковину остальную посуду, а потом, чтобы она вымылась сама, пробормотал себе под нос очищающее заклинание, которому его научила Молли, и провёл другой рукой по волосам.       — Мы так и проведём всю ночь? Будем говорить о решениях, которые принимали, когда были напуганными детьми, случайно оказавшимися в самом центре войны?       Драко вдруг издал глубокий смешок, в его глазах сверкнули искорки, а одна бровь снова поползла вверх. Вместе с ней вверх пополз и ритм сердцебиения Гарри.       — Мерлин, надеюсь, нет. Вместо этого я предпочёл бы сделать столько других вещей.       Гарри снова чуть не поперхнулся, но на этот раз уже без вина. В его животе вспыхнул огонь, поднялся по пищеводу и обжёг горло. В кончиках пальцев потрескивала магия. Настенные лампы вдруг вспыхнули слишком ярко, а затем погасли с тихим хлопком, и кухня потонула в полумраке, освещаемом лишь пламенем свечей.       Драко перевёл взгляд с лица Гарри на перегоревшие лампы и обратно. Его взгляд заставил Гарри неподвижно замереть, как под Петрификусом, пока Драко медленно поднимался на ноги. Он взял оба бокала с вином, прошёл с ними через всю кухню и остановился только тогда, когда оказался достаточно близко к Гарри, чтобы тот смог рассмотреть тонкую границу, разделявшую его расширившиеся зрачки и потемневшие радужки.       — Ты не допил вино.       — Да, — Гарри взял бокал из его рук, их пальцы соприкоснулись. Он ожидал, что руки Драко будут холодными, хотя и не знал, почему. Но они оказались тёплыми и мягкими по сравнению с его собственными.       Как только Гарри ухватился за ножку бокала, Драко поднял свой и произнёс тост:       — За… другие вещи.       Глядя в эти глаза, сияющие металлическим блеском, Гарри чокнулся своим бокалом о его.       — За другие вещи.       Они оба отпили по небольшому глотку. Гарри хотел спросить, что именно Драко имел в виду, гей ли он, и как он узнал, что он гей, и тоже ли он чувствует это напряжение, пронизывающее воздух, когда они находятся рядом. Он хотел спросить, был ли Драко вот таким ещё в школе — вдруг он просто пропустил это, или проигнорировал, или… Он хотел спросить, снился ли Драко когда-нибудь тот вечер, когда они вдвоём летели на одной метле, и был ли такой сон хоть раз не кошмаром.       Но он не спросил ни о чём из этого. Вместо этого он смотрел Драко в глаза, стоически выдерживая его взгляд, и отхлебнул ещё немного вина.       Гарри не знал, как так получилось и получилось ли вообще, но почему-то ему казалось, что он ждал этого вечера и этого самого момента по меньшей мере последние пять лет.       Драко допил вино первым и потянулся вперёд, чтобы поставить пустой бокал в раковину. Пряди его волос скользнули по щеке Гарри, легко и мягко, словно шёлк. Гарри наполнил лёгкие воздухом, пропахшим апельсинами, вином и Драко; все его тело потянулось навстречу ему, но Драко отстранился и отступил назад.       Хотя и не очень далеко. Его левая нога осталась между ног Гарри.       Он провёл бледным пальцем по рисунку на футболке Гарри, и Гарри вдруг понял, что в какой-то момент, пока они ели, альбом начался заново. В тёплом воздухе между ними плыли слова песни «I Alone».       Гарри тяжело сглотнул и посмотрел в глаза цвета расплавленного серебра, когда Эд Ковальчик пропел: «Я один тебя соблазняю», — и подумал: «да».       — Так что из этого правда?       Драко выдохнул эти слова, и кончик его языка скользнул по уголку губ. Гарри опустил голову, наблюдая, как подушечка чужого пальца движется по тонкой ткани на его груди. Он судорожно сглотнул. На этот раз ему не нужно было объяснять, что Драко имел в виду, но Драко продолжил, прежде чем он успел сформулировать связный ответ.       — Я сказал, что подумал, что вся статья — сплошная ложь, — он усмехнулся и сосредоточил взгляд на лице Гарри. — Но это, очевидно, не так. Ты сказал, что кое-что из того, что наговорил этот кретин, было правдой. Так что же?       Гарри с трудом выдохнул воздух из лёгких, когда палец Драко скользнул вверх, коснувшись его затвердевшего соска. Казалось, что кровь у него под кожей закипела.       — Большая часть, — выдавил он.       Брови Драко поползли вверх. Он прижал раскрытую ладонь к груди Гарри, прямо там, где сердце билось так, словно пыталось выпрыгнуть ему в руки.       — Действительно, — тон, которым он это произнёс, был таким же, как мог бы быть у обжоры, которому только что дали ключ от буфета с бесконечными запасами еды. Полный мрачного ликования.       Гарри кивнул, загипнотизированный тем, как пальцы Драко ласкали его ключицы.       — Ну, кроме того, что мы были… — он замолчал, когда Драко подцепил ворот его футболки.       — Любовниками.       Рука Драко двинулась вверх по изгибу ключицы, пока не остановилась на плече Гарри. Чуть шершавой подушечкой большого пальца он потёр пульсирующую венку, а Гарри с силой стиснул ножку бокала с вином.       С этой порочной и широкой улыбкой на губах Драко забрал бокал из его руки и снова потянулся к раковине. Он прикоснулся грудью к груди Гарри, кончик его острого носа задел кудри прямо над ухом, и Гарри услышал его тихое дыхание, почувствовал мелкую дрожь, пробежавшую по всему телу Драко, прежде чем тот выпрямился и посмотрел ему в глаза.       — Точно, — прохрипел Гарри, придвигаясь ближе к Драко, очарованный его глазами и не совсем уверенный, с чем именно соглашается. Рука Драко легла на его затылок.       — А всё остальное?       Гарри пытался думать ясно, но ему мешал туман возбуждения и лёгкого опьянения, окутавший его мозг. Он глубоко вздохнул и почувствовал запах кожи Драко, смешанный с ароматом мыла. Колено Драко плотно прижалось к внутренней стороне его бедра, а пальцы слегка сдавили затылок. Гарри хотел протянуть руку и дотронуться до его груди, но все его конечности вдруг стали слишком тяжёлыми и неподъёмными.       — Да, — сказал он.       На самом деле всё, что Марсель рассказал Рите Скитер, было правдой.       Он рассказал ей, что Гарри начал задумываться о своей ориентации ещё в Хогвартсе. Когда замок закончили восстанавливать, кто-то организовал вечеринку, и он оказался слегка навеселе и вдруг понял, что его целует раскрасневшийся Джастин Финч-Флетчли. В общей гостиной Слизерина.       Скитер описала это происшествие, как делала обычно — в преувеличенной и вводящей в заблуждение манере — как «неуклюжий поцелуй с неким светловолосым парнем, пробудивший ранее дремлющие страстные увлечения Мальчика-Который-Выжил» и прокомментировала, насколько «уместно» было то, что это произошло в «змеином логове», а потом напомнила читателям, что Гарри Поттер был змееустом, и попыталась как-то связать два этих факта.       Гарри почти сразу оттолкнул Джастина, испуганный и не совсем довольный его действиями, но смущённый и бесспорно возбуждённый. Это был первый намёк на то, что он не такой уж и натурал, хотя ему потребовалось ещё несколько лет, чтобы это принять.       Марсель рассказал, что Гарри ходил по «захудалым» (как выразилась Скитер) магловским клубам и экспериментировал с незнакомыми парнями, и заявил, что именно благодаря историям об экспериментах и многочисленных неудачных попытках построить с кем-нибудь отношения, стало очевидно, что Спаситель волшебного мира питает тайную страсть к своему бывшему врагу.       А Гарри просто полагался на опробованный временем и Гермионой принцип: если сомневаешься, проверяй.       Он ходил в магловские ЛГБТ-клубы, где никто не мог его узнать, и открыл в себе некоторые удивительные вещи.       Во-первых, оказалось, что он питает слабость к блондинам. Не то чтобы его вообще не привлекали парни с тёмными или рыжими волосами, но это было скорее исключением из правила. Чаще всего в помещении, полном подтянутых парней, Гарри тянуло к блондинам.       Высокие, худощавые, но подтянутые блондины с резкими чертами лица и острым умом. Вот, кто его привлекал. У Гарри однозначно был определённый вкус на парней.       Честно говоря, сначала он этого не понимал. И только когда один из его дружков, фантастически сексуальный футболист по имени Харрис (который и блондином-то не был), попытался затащить его в укромный переулок, чтобы по-быстрому перепихнуться, Гарри начал подозревать, что его истинные желания пролегают в совершенно другом направлении.       Гарри не хотел заниматься сексом в общественном месте, и тогда Харрис прижал его к кирпичной стене, его глаза сверкали вызовом, а рот искривился в дразнящей ухмылке, когда он пробормотал: «В чём дело? Страшно, Поттер?»       Каждый нерв в теле Гарри в одно мгновение прошибло раскалённой добела похотью, и в итоге они оба, липкие и удовлетворённые, жадно хватали ртами воздух.       А после Харриса был другой парень, который раскрыл другие… предпочтения Гарри. Райану нравилось иногда использовать повязку на глаза и наручники, но особенно он любил командовать Гарри. А Гарри он правда нравился, поэтому он соглашался на всё это, чтобы быть для него хорошим.       Во всяком случае, поначалу.       Честно, Гарри не знал, почему Скитер просто не взорвалась от ликования, когда ей в руки попал Марсель. Спаситель магического мира не только оказался геем и любителем извращённого секса, но и питал тайную страсть к своему давнему сопернику и бывшему Пожирателю смерти, и эта страсть не давала ему построить нормальные отношения с кем-то другим, сколько бы он ни пытался. Наверное, ей казалось, что за такое фея карьеры завалит её дарами, — неудивительно, что она, как сказал Драко, залила этой статьёй всю первую полосу.       И из всех статей, что ей доводилось писать за время своей журналистской деятельности, эта была наиболее близкой к правде.       Единственное, что не сходилось с действительностью, — это её размышления о Гарри и Драко и намёки на то, что в прошлом напряжённый характер их отношений служил лишь представлением на публику, призванным скрыть от посторонних глаз их роман, или являлся горьким последствием незадавшейся первой любви.       Неудивительно, что больше она склонялась к первой теории. Куда же без драмы.       Драко стиснул пальцами пряди волос у него на затылке и вернул его к реальности — в освещённую свечами кухню. Драко слегка дёрнул рукой, запрокинув его голову назад, и Гарри ахнул, когда тот наклонился к нему и коснулся губами уха.       — Хочешь прикоснуться ко мне, Гарри?       — Да.       Это было больше похоже на всхлип — так сильно ему этого хотелось. Ладони от нестерпимого желания сжались в кулаки, и Гарри почувствовал, как губы Драко изогнулись в улыбке, а его язык — горячий и скользкий — мазнул по ушной раковине, а потом он поймал зубами мочку и прикусил её.       Всё тело Гарри дёрнулось, как будто кто-то послал в него мощное жалящее заклинание. Дыхание Драко бархатом опалило его шею, он провёл губами по линии челюсти, а когда горячие губы коснулись уголка рта Гарри, он наконец заговорил.       — Обними меня.       Гарри без промедления повиновался, его руки легли на худые бёдра Драко, поднялись по мягкой ткани его рубашки и обхватили сильную спину. Драко провёл носом по лицу Гарри, пальцы правой руки впутались в его волосы, а левой он обхватил его подборок.       — А теперь поцелуй.       Гарри тут же потянулся к нему, а Драко наклонился, и их губы встретились на полпути.       Когда рот Драко накрыл его, Гарри закрыл глаза. Ему даже показалось, что он, наверное, спит, что на самом деле Драко Малфой не может находиться у него на кухне и целовать его, одновременно сдержанно и страстно. Но звяканье моющейся посуды, впивающаяся ему в поясницу мраморная столешница и стойкий запах соуса для спагетти и воска свечей — всё это было по-настоящему. А значит, что настоящими были и Драко, и этот поцелуй.       И теперь в мыслях Гарри было только «НАКОНЕЦ-ТО».       Его целовали, да и он целовал других людей довольно много раз; некоторые из этих поцелуев получились хорошими, другие — плохими, а третьи казались довольно впечатляющими, но ничто не могло сравниться с тем, как к его губам прижимались тёплые влажные губы Драко, плотные и гладкие, как сатин. Драко нежно посасывал его губы, отстранялся и снова приникал к ним, чтобы поцеловать ещё и ещё.       А потом кончик его языка щекотно пробежался по губам Гарри, требуя впустить его внутрь, и Гарри охотно приоткрыл рот и жадно коснулся языка Драко своим, слизывая с него вино и какую-то неизвестную сладость, которую его мозг тут же обозначил как «Вкус Драко».       Руки Драко обхватили лицо Гарри, заставив его раскрыть рот шире и удерживая в таком положении, а Драко вновь скользнул языком внутрь, исследуя и вылизывая его рот, будто добрался до сладкой сливочной начинки своей любимой конфеты.       Гарри обнял Драко крепче, прижимая его к себе. И, Мерлин и Господь, он почувствовал, как болезненно возбуждённый член Драко упирается ему в бедро. Гарри простонал прямо ему в рот, а его руки переместились со спины Драко на тонкую талию.       Он ожидал, что Драко начнёт тереться о него, он отчаянно этого хотел, но ничего такого не произошло. Тело Драко было напряжено и неподвижно, всё его внимание было сосредоточено на их соприкасающихся губах. Он целовал Гарри так, словно никогда в жизни не собирался заниматься ничем другим. И целовал до тех пор, пока они оба не начали задыхаться, пока губы Гарри не распухли и не начали легко покалывать, а голова не наполнилась его вкусом и запахом.       Драко отстранился и прижался ртом к линии челюсти Гарри, прикусив её зубами, и Гарри простонал.       — Драко, пожалуйста, — он попытался придвинуться ещё ближе, потереться о его бёдра, но руки Драко легли ему на таз, удерживая на месте, а зубы перешли на напряжённую шею.       — Я могу развернуть тебя и трахнуть прямо здесь, — прорычал он на ухо Гарри, заставив кровь в его теле воспламениться.       — Да!       Драко только усмехнулся.       — Я могу, но не собираюсь этого делать, — он прихватил зубами мочку уха Гарри и провёл по ней кончиком языка.       — Нет? — Гарри мог бы смутиться от того, как плаксиво звучал его голос, но он был слишком возбуждён, чтобы обращать на это внимание. Язык Драко горячо провёл линию по его шее.       — Нет.       Его пальцы пробрались под футболку Гарри, плавными движениями дразня и лаская кожу чуть выше пояса джинсов. Гарри рвано выдохнул, вцепившись руками в рубашку Драко и снова попытавшись прогнуться в спине и коснуться его так, как очень хотелось.       Драко отодвинулся назад, подцепив пальцами шлёвки джинсов, и, не говоря больше ни слова, повёл Гарри к выходу из кухни, взмахом волшебной палочки призвав подсвечники и отправив их вслед за ними. Гарри шёл за Драко, пристально глядя на него, пока они поднимались по лестнице, и удивляясь тому, что Драко, казалось, знал, куда идти.       Хотя, наверное, догадаться было нетрудно. В конце концов, пока Гарри готовил ужин, Драко обошёл и второй этаж.       Драко остановился наверху лестницы, окинул взглядом пять закрытых дверей — три слева и две справа, — а затем вопросительно посмотрел на Гарри.       — Вторая справа.       На губах Драко расцвела широкая озорная улыбка. Он прильнул к Гарри быстрым горячим поцелуем, но отстранился сразу же, как Гарри потянулся к нему. На стенах плясали тени свечей, освещающих ещё несколько рамок с фотографиями. Драко не стал задерживаться, чтобы рассмотреть их, и Гарри был этому рад.       Однако, когда Драко потянул его к двери в спальню, внимание Гарри привлекли две фотографии, висящие на стене между нужной им дверью и дверью в кабинет, — втайне они были его любимыми.       На одной из них, очень старой и пожелтевшей, был изображен Альбус Дамблдор. Он был худощавым, но на удивление подтянутым, и сидел на подоконнике, читая толстую книгу и легко улыбаясь. Небо за окном было затянуто закатной дымкой. Гарри не знал, как Гермиона раздобыла эту фотографию. Она только сказала ему, что теперь должна какой-то важной шишке с девятого уровня Министерства, но ему было всё равно. Эта фотография ему очень нравилась.       Другая была сделана кем-то (наверное, Невиллом) ещё в Хогвартсе. В центре стоял Рон, одетый в связанный мамой свитер, и обнимал за плечи Гарри и Гермиону, широко улыбаясь. Гермиона обнимала Рона за талию и смотрела на него снизу-вверх, а на лице её одновременно отражались раздражение и любовь. Рон краем глаза поглядывал на неё в ответ.       Гарри же на них вовсе не смотрел. Его взгляд был сосредоточен на чём-то, что не попало в кадр, брови сошлись на переносице, худые плечи сгорбились, а руки спрятались в карманы. По тому, как двигались его глаза, было понятно, что он наблюдал за кем-то, кто проходил мимо, а секундный проблеск белокурых волос в углу кадра услужливо подсказывал, за кем именно. Гарри на фотографии какое-то мгновение смотрел в том направлении, а затем резко повернул голову и смущённо улыбнулся в камеру.       Но не поэтому он любил эту фотографию. Никто и не удивился бы, что он наблюдал за Драко. Нет, его любимая часть была в самом конце — как раз перед тем, как изображение начинало проигрываться заново.       Гарри ухмыльнулся и шутливо толкнул Рона локтем в бок, а светлая макушка в самом углу кадра повернулась в его сторону.       Выражения лица Драко не было видно, на фотографию попал только кусочек его профиля, но это не имело никакого значения. Не имело значения и то, что, чтобы заметить его присутствие в кадре, нужно было очень внимательно присмотреться.       Нет, для Гарри имело значение только то, что всегда вызывало в его душе трепет. Драко оглянулся посмотреть на него.       Конечно, чувство, которое он испытывал, глядя на эту фотографию, не шло ни в какое сравнение с тем клубком тепла и неверия, который закрутился у него в животе, когда Драко посмотрел ему в глаза и медленно повернул ручку на двери в спальню. Она распахнулась, приветственно скрипнув петлями. Свечи сразу же проскочили в комнату и начали зажигать те, что висели на стенах, пока вся спальня не потонула в густом золотистом свете.       Драко прошёлся по большой комнате разгорячённым взглядом, окинул им миндально-кремовые стены, тёмный ковёр и светлую мебель. Его губы искривились при виде кучки грязной квиддичной экипировки, сваленной в углу прикроватной тумбы, захламлённой журналами. Гарри только порадовался, что в остальном комната была чистой, а поверх свежих хлопковых простыней на кровати было аккуратно уложено тёмно-зелёное шёлковое покрывало.       Он охотно подчинился, когда Драко притянул его к себе для ещё одного долгого и жаркого поцелуя, посасывал его губы и оплетал язык своим. Когда Драко подвёл его к краю кровати и мягко толкнул на неё, Гарри весь содрогнулся от желания.       Длинные сильные пальцы обхватили низ футболки Гарри и приподняли его.       — Сними, — резко слетело с порозовевших от поцелуев губ Драко.       Не отрывая взгляда от лица Драко, Гарри ухватился за край футболки, чтобы стянуть её через голову. Ткань на мгновение лишила его возможности смотреть на Драко и сбила очки набок. Он поправил их и отбросил футболку в сторону, наслаждаясь скользнувшим по его обнажённой груди пристальным взглядом.       Драко положил обе руки на его плечи, коснувшись разгорячённой кожи снова похолодевшими пальцами. Гарри беззвучно распахнул рот, когда руки двинулись вниз сквозь редкие тёмные завитки волос и остановились у напряжённых тёмных сосков, очерчивая их по кругу.       Когда Драко провёл ногтем большого пальца по одному чувствительному бугорку, Гарри дёрнулся, прогнулся в спине и изо всех сил вцепился в покрывало.       — Драко!       Драко улыбнулся, его невесомые ласки переместились на живот Гарри, а глаза вспыхнули расплавленным жаром, когда кончики пальцев едва коснулись налившегося кровью члена, заключённого в плен джинсов, и тот ощутимо дёрнулся от такого необходимого контакта.       Драко шагнул ближе к Гарри, его сильные руки вернулись к плечам, а затем спустились по спине, а Гарри обнял его за талию, разомлев под нежными поглаживаниями. Медленно, не сводя глаз с лица Драко, Гарри наклонился вперёд и прижался губами к прикрывавшей его член мягкой ткани брюк.       Драко простонал, его тело выгнулось навстречу Гарри, а ладони легли ему на затылок — пальцы вплелись в растрёпанные густые кудри, притягивая его ещё ближе.       Гарри обхватил ртом твёрдую длину, тяжело дыша и слегка посасывая. Он не чувствовал вкуса кожи Драко, лишь ощущал языком чистый хлопок, но ему нравилось видеть, как краска растекается по шее и щекам Драко. Его прекрасные светлые волосы спадали на лоб, а глаза блестели желанием.       Гарри успел только провести языком по скрытой тканью головке, когда пальцы Драко мягко потянули его за волосы.       — Ты немного прибавил в мышцах с тех пор, как я в последний раз видел тебя без рубашки, — в аристократическом голосе Драко было что-то такое неровное, рваное, отчего кожа Гарри покрылась мурашками. Он прикусил нижнюю губу, желая продолжить начатое, но Драко крепко его держал.       — Я бросил обучение в академии, но продолжал тренироваться, чтобы не разлениться, — сказал Гарри, а потом неверяще помотал головой. — Погоди, а когда это ты видел меня без рубашки?       — В душевых в раздевалке, — Драко широко ухмыльнулся, снова демонстрируя ямочки на щеках, от вида которых сердце Гарри каждый раз замирало на месте.       Гарри моргнул; желание, затопившее его грудь и живот, стало ещё сильнее, стоило ему представить Драко, чья кремовая шелковистая кожа покрыта мыльной пеной, голова запрокинута назад, а бледная шея усеяна стекающими капельками воды.       Это было воспоминание, а не игра воображения, и о его существовании Гарри даже не подозревал. Это было, скорее всего, на пятом или шестом курсе, и теперь картинка немного расплывалась перед глазами. Он провёл так много времени, наблюдая за Малфоем, что у него в голове хранились миллионы самых разных сцен. Он не мог точно вспомнить, зачем подсматривал за Драко в душе, но помнил, что делал это. И, очевидно, не только он.       Гарри сглотнул.       — Ты следил за мной? Ещё тогда?       Возможно, в намёках и догадках Риты было больше правды, чем он предположил изначально. Возможно, за их постоянными перепалками на самом деле скрывалось что-то другое. Но они этого не осознавали. Гарри до сих пор помнил едкий, жгучий гнев и сильное разочарование, которое он испытывал по отношению к Драко, но нельзя было отрицать, что в какой-то момент эти чувства… нет, не исчезли, но немного сместились.       Они по-прежнему были такими же сильными, только ненависть превратилась в страсть. А после того, что происходило здесь и сейчас, эта страсть могла перерасти и во что-то большее. Гарри отбросил от себя эту мысль, чтобы подумать об этом немного позже, когда его рот не будет занят членом Драко.       — Ты тоже за мной следил, Гарри. Не притворяйся, что это не так.       Гарри покачал головой, наслаждаясь лёгкой болью — Драко так и держал его за волосы. Когда он снова заговорил, его голос был похож на хриплое карканье.       — Но у меня были другие причины.       — Уверен? — Драко вопросительно выгнул бровь.       Нет, он ни в чём не был уверен. Возможно, именно это всегда мешало им не ссориться и только подпитывало враждебный настрой.       Не в силах придумать ответ, Гарри просто уставился на Драко. Тот улыбнулся и, продолжив одной рукой держать его волосы, другой погладил его по лицу. Прикосновение было лёгким, нежным, а подушечка указательного пальца дразняще прошлась по губам.       — Сними с меня рубашку.       Гарри облизнул губы, задев языком палец Драко. Драко вздрогнул и просунул палец между его зубами, Гарри слегка прикусил солоноватую мозолистую подушечку и, повинуясь, поднял руки.       Драко высвободил палец, чуть влажный от слюны, и провёл им вниз по шее Гарри, добрался до соска и обвёл его.       Трясущимися руками Гарри попытался выправить рубашку Драко из брюк. Ему пришлось с силой прикусить нижнюю губу, чтобы сосредоточиться на крошечных пуговках, и он очень старался не обращать внимания на рваное дыхание Драко и на его пальцы, играющие с сосками, поглаживающие шею, впутывающиеся в волосы.       Он двигался снизу-вверх, и с каждой успешно расстёгнутой пуговицей рубашка распахивалась шире, обнажая тазовые косточки и плоский мускулистый живот. У самого пупка начиналась тонкая линия светлых волос, исчезающая под поясом брюк.       Эти волосы были темнее, чем у него на голове, — такие же тёмно-медовые, как и на корнях ресниц.       Гарри наклонился вперёд и уткнулся в них носом, а бархатный стон, сорвавшийся с губ Драко был сродни прикосновению ладони к изнывающему от недостатка ласки члену. Он неровно дышал в живот Драко, прижимаясь к нему ртом, покусывал и посасывал тонкую кожу.       — Га-Гарри! — изумлённый возглас и сопровождающее его резкое движение бёдер Драко заставили губы Гарри, прижатые к его животу, растянуться в улыбке.       Он крепко сжал руками бёдра Драко, встретившись с ним взглядом, и провёл языком по бороздке, исчезающей за брюками. Где-то в глубине его пропитанного похотью разума даже вспомнилось её название — пояс Аполлона. Гермиона точно могла бы им гордиться.       Мысли о подруге успешно вылетели из головы, когда Гарри расправился с последней пуговицей и полностью расстегнул рубашку.       Мерцающая серая ткань обнажила кожу, в пламени свечей сверкающую словно жемчуг. Грудь Драко была гладкой, а небольшие розовые соски уже затвердели от возбуждения.       Гарри мельком взглянул на тонкие линии, совсем белые на фоне и так бледной кожи, — то, что осталось от проклятия, которое много лет назад вылетело из его палочки в направлении Драко. Они крест-накрест пересекали скульптурную грудь, а самый длинный шрам заканчивался чуть выше пупка.       Не разрывая зрительного контакта, кончиками пальцев Гарри нежно провёл по каждому шраму, пытаясь передать через эти прикосновения, как сильно он сожалеет об их прошлом. Драко, тяжело дыша, смотрел на него сверху-вниз; серебряные радужки его глаз превратились в тончайшие ободки — настолько их затопили расширившиеся зрачки. Гарри оставил поцелуй на конце самого длинного шрама.       Драко рывком поднял его на ноги и прижался своими губами к его в яростном поцелуе. Очки Гарри съехали набок, Гарри снял их, отбросил куда-то в сторону и теперь видел лицо Драко мягким и расплывчатым.       Остальная одежда исчезла так быстро, что Гарри мог бы подумать, будто Драко избавился от неё заклинанием, но он отчётливо помнил, как стягивал с себя джинсы, а сильные руки Драко скользнули под его нижнее бельё и крепко сжали ягодицы.       Он лишь мельком взглянул на член Драко — длинный, идеально изогнутый и почти прижатый к плоскому животу, с покрытой глубоким розовым цветом головкой, блестящей от выступившей смазки, — прежде чем его снова толкнули на кровать. Однако он не возражал, потому что всего через мгновение Драко навис над ним.       Драко прижался к его губам, несдержанно их кусая, а плавное скольжение члена Драко о его собственный послало по телу Гарри вспышки удовольствия, расходящиеся от позвоночника. Он выгнулся дугой и вцепился руками в бёдра Драко в молчаливом призыве двигаться дальше.       Они извивались на мягкой кровати, наполняя комнату звуками прерывистого дыхания, Гарри дрожал от движений бёдер Драко. Его член пульсировал, истекая липкой жидкостью. Наблюдая за эмоциями на его раскрасневшемся лице, Драко с наслаждением прижимался к нему, вновь и вновь повторяя дразнящие ласки.       — Господи, Малфой! — пальцы Гарри вцепились в его гладкую упругую задницу. Драко усмехнулся, уткнувшись ему в шею.       — Нравится, да, Поттер?       Этот тон, резкий и язвительный, словно огнём опалил все внутренности Гарри, и он сорвался. Он обхватил ногами талию Драко и согнул колени, притягивая его ближе к себе. На этот раз ахнул уже Драко. Гарри провёл языком по его ушной раковине, обхватил зубами мочку и легко её пососал.       — Чёрт, да. Сделай так ещё.       Плечи Драко затряслись от беззвучного смеха.       — Я должен был догадаться, что ты такой ненасытный.       Гарри шлёпнул ладонью по ягодице Драко, заставив его подавиться воздухом.       — Как будто ты — нет.       — Ты чертовски прав, — прорычал Драко в ответ. Он снова поцеловал Гарри, и они оба растворились в тумане скользкого, давящего наслаждения.       Гарри сжал пальцы так сильно, чтобы на бледной коже наверняка появились синяки, а Драко, похоже, совсем не возражал. Он дёргался и извивался, нависая над Гарри, зарывшись руками в его волосы, царапал зубами, покусывал и засасывал кожу на его шее и груди.       В итоге они оба будут покрыты оставленными друг другом метками.       От этой мысли по спине Гарри пробежала волна жара. Его сердце бешено колотилось, пульс зашкаливал. Он почувствовал, как напряглись яйца, и понял, что уже близок к оргазму — в нём горело и набухало желание, которое с каждой секундой становилось всё сильнее и сильнее.       Драко обхватил ладонью оба их члена, скользких от сочащейся смазки.       По сравнению с грубыми завитками на бёдрах и икрах Гарри, волосы на ногах Драко были мягкими как пух. Он весь был такой мягкий и гладкий, даже бледно-золотистые волоски у основания его идеального члена ощущались шёлковыми. Рядом с ним Гарри казался себе грубым и жёстким, но этот контраст только подпитывал бушующее внутри пламя возбуждения.       Его мышцы напряглись, шея выгнулась. Чувствуя, что он уже близок, Драко увеличил темп, снова и снова скользя своим горячим членом по члену Гарри.       — Кончи для меня, Поттер. Дай мне почувствовать, как твоя сперма заливает мой член.       Драко Малфой шептал ему пошлости, тёрся о него своим голым пульсирующим членом, и это было уже слишком. Гарри, больше не в силах сдерживаться, весь напрягся и излился. Он слышал, как с его губ сорвалось имя Драко, чувствовал, как тёплые капли спермы брызнули на живот и грудь и как Драко, продолжая раскачиваться над ним, размазал эти капли по их телам.       Секунду спустя Драко уткнулся лицом в его шею, впился в неё зубами, и Гарри изогнулся от очередной волны удовольствия, когда Драко кончил и сдавленно простонал в его кожу. Гарри чувствовал, как пульсирует его член и как горячие струи его семени пачкают их обоих.       Он провёл руками по дрожащей спине Драко, огладив пальцами выступающие позвонки.       Несколько долгих мгновений они лежали в объятиях друг друга, тяжело дыша. Гарри чувствовал, как бешено колотится сердце в груди Драко, вторя его собственному сердцебиению.       — Шестой курс был бы гораздо приятнее, если бы тогда мы занимались вот этим.       Гарри фыркнул от смеха, когда Драко произнёс это, всё ещё утыкаясь в его шею. Он почувствовал, как губы Драко мазнули по его коже, и ощутил слабое жжение, когда они оказались на месте укуса. Драко прижался к нему в нежном поцелуе, и Гарри вздрогнул.       Он лениво провёл пальцами по плечам Драко.       — Ты… — он прикусил губу, неуверенный, стоит ли задавать этот вопрос. Драко продолжил осыпать ласковыми поцелуями его шею и плечи, слизывая с кожи капельки пота.       — Что?       Гарри вздохнул, глядя на деревянные балки на потолке спальни.       — Ты не думаешь, что всё могло бы быть по-другому? Если бы тогда, ещё в поезде, я принял твою дружбу? Может быть, мы дошли бы до этого раньше? — он впутал пальцы во влажные шелковистые волосы Драко, убрав их с его лба.       Драко прижался губами к линии челюсти Гарри и внезапно скатился с него. Он лёг на бок, подперев голову ладонью, и внимательно посмотрел на Гарри из-под потяжелевших век.       Другая его рука ласково покоилась на груди Гарри, пальцы лениво перебирали вьющиеся волосы.       — Нет, — выдержав долгую паузу, ответил он. Он немного приподнял подбородок, столкнувшись с пристальным взглядом Гарри, а его пальцы скользнули вниз, к животу и остывающим каплям семени прямо над пупком, втирая их в кожу. — Давай будем честны, Гарри. Даже если бы ты тогда меня не отверг, наше знакомство и так не задалось. И что тогда? Вернуться к мадам Малкин и попытаться изменить ту встречу? Вряд ли всё могло бы быть по-другому, потому что тогда я был прежним собой и ты тоже.       Он нежно обвёл пальцами размякший член Гарри и мягко обхватил его ладонью. В этом прикосновении не было никакого сексуального подтекста. Оно было почти успокаивающим.       — Возможно, если бы я не рос в доме своего отца, а ты не потерял бы родителей, то мы могли бы стать друзьями. Но это всё равно не точно. Может, если бы Волдеморта вообще не было… — он пожал плечами, плавно проведя костяшками пальцев по яичкам Гарри. — Если вернуться в далёкое прошлое и изменить достаточно много всего, то мы, может, и смогли бы подружиться раньше. Но разве тогда, без всего, что нам пришлось пережить, мы были бы собой?       Гарри заправил Драко за ухо тонкую выбившуюся прядку, и вдруг заметил, что даже кончики ушей у него были слегка заострёнными.       — Я не могу размышлять так глубоко, когда ты только что заставил меня выплеснуть все мозги, — усмехнулся он.       Драко шлёпнул его по внутренней стороне бедра.       — Ты сам спросил. Дурак.       Он резко вскочил с кровати и схватил свою палочку с комода, где она оказалась, пока они лихорадочно сбрасывали с себя одежду. Гарри приподнялся на локтях и нахмурился, когда Драко наложил на них обоих быстрое очищающее заклинание.       Оно пробежалось по его коже лёгким покалыванием, щекоча и посылая по всему телу мелкую дрожь. Драко тоже покрылся мурашками, но он прогнал их и надел бельё.       Гарри даже не обратил на него внимание, когда стягивал с худых бёдер Драко. Теперь, когда его разум не был так затуманен похотью, он рассмотрел тёмно-синие шёлковые трусы, за которыми скрылся всё ещё впечатляющих размеров член Драко.       Они смотрелись на нём феноменально, но он не мог сказать, что ему очень нравилось наблюдать за тем, как тело Драко прячется под одеждой.       К нему вернулась прежняя нервозность. Он сел и натянул на колени одеяло, снова чувствуя себя уязвимым и неуверенным.       Значит, больше Драко от него ничего не нужно? Ему вдруг стало холодно, грудь сдавило неприятной судорогой. Может, для Драко всё это не имело никакого смысла. Было просто игрой. Лицо Гарри вспыхнуло, у него сбилось дыхание и тисками сдавило горло, но он всё-таки сумел выдавить:       — Уже уходишь?       Драко вопросительно приподнял брови и провёл рукой по своей по-прежнему обнажённой груди, пока ладонь не остановилась прямо над выпуклостью его члена. Кроме этого и произнесённого властным тоном «сиди здесь», он больше никак не ответил.       Гарри беспокойно ёрзал на кровати, прислушиваясь к шагам босых ног Драко, спускающихся по лестнице. Он обвёл взглядом свою комнату, рассматривая разбросанную повсюду одежду. Его вывернутые наизнанку джинсы лежали в одной кучке с брюками Драко; рубашка Драко небрежно свисала со спинки стоящего у шкафа стула, один её рукав упал на пол; начищенные ботинки и носки Драко валялись рядом с его потёртыми кроссовками. Драко, вероятно, передёрнуло бы от этого зрелища, но Гарри только улыбнулся.       При виде этого у него под рёбрами крошечным пузырьком застряло какое-то непонятное чувство.       Он поднял с пола свои очки и без всякого удивления обнаружил, что одна дужка сломалась и теперь безвольно висела на шарнире. Откинувшись на спинку кровати, он тихо пробормотал «Окулус Репаро» и снова водрузил их на нос как раз в тот момент, когда Драко вернулся в комнату с большой бутылкой вина в одной руке и бокалами в другой.       — Ты правда подумал, что я собрался уходить, да? — он забрался на кровать и сел рядом с Гарри, передал ему бокалы и откупорил пробку.       Гарри пожал плечами, избегая смотреть Драко в глаза, пока тот наполнял бокалы вином.       Драко отставил бутылку в сторону, взял свой бокал и посмотрел на Гарри своими сверкающими серыми глазами, поймав его взгляд.       — Будь уверен, Поттер… я с тобой ещё далеко не закончил.

***

      Вопреки своим провокационным словам, Драко просто устроился рядом с Гарри так, что их плечи соприкасались, и неспешно потягивал вино. Гарри поднёс свой бокал к губам, наслаждаясь насыщенным вкусом и ощущением того, как жидкость скользнула вниз по горлу.       Он всё ещё не мог до конца поверить в то, что всё это происходило наяву. Очень долго он испытывал по отношению к Драко много противоречивых чувств, но всё же, несмотря на некоторую неловкость между ними, с ним оказалось… легко. Никогда ещё это слово не ассоциировалось у него с этим парнем.       Отпивая вино небольшими глотками, Гарри украдкой поглядывал на лицо Драко. Пляшущие тени, отбрасываемые многочисленными свечами, подчёркивали его черты: красивый изгиб бровей, высокие скулы, выступающий подбородок, похожий на лезвие острый нос. На мгновение он показался Гарри высеченным из мрамора — мягкие отблески света на алебастровой коже превратили его в произведение искусства.       Драко повернулся к нему, и Гарри увидел гораздо больше: жизнь сверкала в его серых глазах и билась наружу через улыбку на губах, наполняя его прекрасное лицо чем-то божественным. Даже растрёпанные волосы, спадавшие ему на глаза, придавали ему такой живой вид, что у Гарри всё сжалось внутри.       — Расскажи об Австралии, — выпалил он, паникуя от внезапно накативших сильных эмоций, скребущих в груди.       Он не разрывал зрительного контакта с Драко, хотя ему хотелось пробежаться взглядом по его широким плечам, сильной груди и длинным ногам. Хотелось рассмотреть его всего: плоские лопатки, шелковистые волоски под мышками, линии живота, извивающиеся татуировки на предплечьях, изящный изгиб ступней.       Но вместо этого он наблюдал за тем, как на лице Драко пляшут тени свечей и сменяются эмоции. Печаль, раздражение, восторг. Слишком много всего, чтобы успеть ухватиться хотя бы за одну. Гарри покрутил в руке бокал.       — Знаешь, после войны отец хотел остаться здесь.       Гарри замер от удивления. Хоть он и свидетельствовал на суде в пользу Драко и Нарциссы, он не смог заставить себя заступиться за Люциуса.       Но это было не так уж важно. Люциус каким-то образом сумел заключить с Визенгамотом сделку, пообещав дать показания против оставшихся Пожирателей смерти в обмен на свободу. Гарри знал, что Кингсли был против, но потом Драко тоже предложил свою помощь в следствии, и судьи отклонили возражения Шеклболта.       И он не мог отрицать, что предоставленная ими информация позволила Робардсу и его аврорам согнать последних приспешников Волдеморта. Все, кто имел к нему хоть малейшее отношение, предстали перед Визенгамотом и (во многом благодаря Люциусу Малфою) отправились на исправительные работы или в Азкабан.       Но кроме того, что он дал показания в суде и смог избежать тюремного заключения, глава семьи Малфоев стал ещё более непопулярным среди магического общества Британии, чем раньше, и Гарри никак не мог понять, зачем ему понадобилось торчать здесь.       Правильно истолковав замешательство Гарри, Драко криво ухмыльнулся ему.       — Он правда верил, что сможет всё исправить. Кто знает, может быть, у него бы и получилось. Но мама категорически отказалась. Она… — он сделал глоток вина, и на его щеках появился слабый коралловый румянец. — Наверное, она беспокоилась о том, как это всё отразится на мне, если мы останемся здесь.       Гарри всегда считал Нарциссу умной женщиной, и слова Драко только подтвердили его предположения. В первый год после войны здесь было слишком сыро, слишком много похорон и восстановительных работ.       Среди всего этого горя и потрясений часто вспыхивала враждебность, и Гарри не мог представить, как Драко жил бы здесь. Когда он сам ещё учился в Академии, он слышал ужасные истории о том, что происходило с каждым, кого подозревали хотя бы в симпатии к Волдеморту. На людей плевали, в них чем-нибудь кидались, их даже избивали на улицах. Магазины разоряли, а дома сжигали.       Теперь, когда видимые раны затянулись и люди немного отошли от горя, подобные вещи происходили гораздо реже. Драко выбрал правильное время, чтобы вернуться.       — Почему Австралия?       Драко пожал плечом.       — Недалеко от Сиднея живут очень дальние родственники мамы. Знаешь, там довольно много волшебников. И австралийцы удивительно спокойно относятся ко всему необычному, поэтому и атмосфера там совершенно другая. Их Министерство очень тесно сотрудничает с магловским правительством, так что там маглы и волшебники живут почти единым целым.       — Поэтому ты оказался в отделе по связям с маглами?       Гарри был заинтригован, потому что он и представить себе не мог, что тот Драко, которого он знал ещё со школы, когда-нибудь осознанно возьмётся за работу, которая будет требовать от него постоянного общения с маглами.       Но этот Драко — который сидел рядом с ним в одном только синем шёлковом нижнем белье и пил красное вино, который узнал магловскую группу на футболке Гарри, был знаком с их музыкой и даже включил их альбом — был совершенно другим.       И всё же он остался самим собой. То ядро, на котором строился его характер, казалось, совсем не изменилось.       Гарри видел это по властному изгибу бровей, по поджатым губам. Может, Драко и избавился от своих прежних предрассудков, от мелочного ребячества, от снобизма. Но он по-прежнему был Драко.       — Очень проницательно, Поттер.       Когда-то этот резкий тон, которым Драко произносил его фамилию, заставлял его кровь кипеть. Сейчас тоже, но уже совершенно по-другому.       Гарри пошевелился, посильнее натянув одеяло на колени, чтобы скрыть эффект, который это на него произвело, но Драко, судя по тому, как изогнулся уголок его губ, обо всём догадывался. Однако он продолжил пить вино и ответил на вопрос Гарри.       — Это тоже из-за мамы. Когда мы приехали в Сидней, она, не теряя ни минуты, обставила дом и принялась устраивать светские приёмы. Война затронула и Австралию, но тогда там уже было гораздо спокойнее, чем здесь. Всего через несколько недель мама обзавелась друзьями в Министерстве и обеспечила мне должность… очень низкую, обычного клерка. Сказала, что это будет хорошим опытом, где бы я ни оказался потом, — его улыбка стала шире, когда он заговорил о Нарциссе. — Мне кажется, она уже тогда знала, что однажды я вернусь к… в Англию.       Драко перевёл взгляд с вина на лицо Гарри и обратно. Гарри вытянул ноги.       — Я всегда знал, что твоя мама очень умная. Но… почему именно связи с маглами?       — Сначала я просто пытался загладить свою вину, но потом мне даже понравилось. Отец, конечно, был в ярости, — Драко фыркнул и прижался своими ногами к ногам Гарри, согревая его кожу теплом своего тела. — Он предпочёл бы, чтобы я выбрал что-то более… влиятельное. Чтобы стал заместителем секретаря министра, например. Но тогда я уже не хотел быть похожим на него. Мне хотелось заниматься чем-то другим.       — Сложно представить что-то более «другое» для Драко Малфоя, чем связи с маглами.       Драко посмотрел на Гарри, в его глазах сверкнули огоньки, а улыбка была просто убийственной.       — Точно.       Гарри сделал ещё глоток вина и покатал его на языке, наслаждаясь вкусом. Драко пристально смотрел на него, его раскалённый взгляд посылал по торсу Гарри завитки желания, заставлял его мышцы напрячься, а кровь — прилить к паху.       — И как же ты оказался здесь?       Его сердце забилось быстрее, пока он посмотрел в глаза Драко и увидел в них ответный жар. Драко осушил свой бокал и отставил его в сторону, не разрывая зрительного контакта.       — Потом. Это связано с твоей подругой Грейнджер, а я бы предпочёл не думать о ней, пока я в одной кровати с обнажённым тобой.       Гарри поморщился от упоминания Гермионы, и желание, клокотавшее у него под кожей, немного успокоилось. Однако оно снова взбунтовалось в то же мгновение, когда холодные пальцы Драко сомкнулись вокруг его ладони, держащей ножку бокала. Он внезапно наклонился к Гарри, и его тёплое пряное дыхание коснулось его щеки.       — Допил вино?       Хоть там и оставалось ещё прилично вина, Гарри кивнул и отдал ему бокал, а потом уставился в тёмные зрачки, окаймлённые ярким серебром, прикованные к его лицу.       Раздался тихий звон стекла, и руки Драко вернулись, обхватили лицо Гарри и притянули его поближе для ещё одного поцелуя.       Гарри ожидал, что со временем сокрушительный эффект поцелуев Драко исчезнет, что скольжение его мягких губ и горячего бархатного языка не ударят по нему, как шот дорогого огневиски, взрывающегося в животе и затуманивающего голову расплавленной похотью. Но каждый раз, когда губы Драко касались его губ, его сердце начинало биться быстрее, чем машет крылышками колибри, а под кожей ярким пламенем разгоралось желание.       Всего через несколько минут этих глубоких, влажных, горячих поцелуев Гарри снова болезненно возбудился, теперь одеяло самым очевидным образом натягивалось на его эрекции.       И Гарри видел, что это случилось не только с ним. Эрекция Драко туго оттягивала тёмно-синий шёлк, на тонкой ткани проступило крошечное влажное пятнышко. Верхнюю часть груди, шею и щёки Драко залил багряный румянец — словно нежная глазурь покрыла тонкий бледный фарфор.       Гарри провёл ладонью по коже Драко, обхватил пальцами затвердевший сосок, пьянея от осознания того, что именно он делал с Драко вот это всё. Он превращал элегантного, уверенного в себе Драко в парня, который жадно посасывал его язык и выгибался навстречу ладони, прижатой к его обтянутому шёлком члену.       Пальцы Драко вцепились в одеяло, обёрнутое вокруг талии Гарри, но тот лишь покачал головой, разорвав очередной страстный поцелуй.       Драко вопросительно склонил голову набок, коснулся губами подбородка Гарри и скользнул к уху.       — В чём дело, Поттер? Чего ты хочешь? — слабый, еле уловимый оттенок самодовольного озорства в знойном тоне его голоса пронзил Гарри раскалённым ножом похоти, заставив его подавиться воздухом. Его глаза округлились, рот приоткрылся.       Драко знал, чего хотел Гарри — об этом ясно говорил лукавый изгиб его губ. Но он хотел услышать, как Гарри попросит об этом. Он хотел заставить Гарри просить.       Слегка дрожащей ладонью Гарри сжимал твёрдую длину, водил рукой вверх и вниз, прокручивал запястье над изнывающей головкой, и всё это время не отводил глаз от раскрасневшегося ухмыляющегося лица Драко. Гарри облизнул губы. Пылающий взгляд Драко проследил за движением его языка.       — Пожалуйста…       Гарри просунул пальцы под резинку белья, обхватил ими горячий твёрдый ствол и освободил его от ткани. Он провёл рукой вверх-вниз, взгляд метался между мозолистыми пальцами, сжимавшими член Драко, и неотразимым выражением удовольствия, исказившим его красивое лицо.       Его кожа казалась такой грубой и тёмной по сравнению с кожей Драко, а вьющиеся тёмные волосы на запястье — гораздо более жёсткими, чем тонкие волоски у основания члена. Кожа на яйцах Драко была тугой и розовой. Между ними обоими был огромный контраст.       — Пожалуйста — что, Поттер? — Драко дёрнулся, приподняв бёдра, толкнувшись членом в кулак Гарри.       Гарри снова перевёл взгляд на его лицо, наслаждаясь видом распухшей от поцелуев нижней губы, зажатой между ровными белыми зубами.       Он плавно опустился на кровати, сохраняя зрительный контакт и не убирая руки с члена Драко. И когда он наконец навис над его слегка раздвинутыми ногами, он снова облизнул губы.       — Позволь мне… — его желание было таким сильным, что слова застряли где-то в горле, так и не выйдя наружу. Пришлось немного прокашляться, и тогда Гарри продолжил: — Можно я сначала тебе отсосу? Я… я хочу.       Драко поднял руку, провёл ладонью по волосам Гарри и осторожно оттянул прядки. Гарри прильнул к его руке, ощущая, как по позвоночнику к пальцам ног пробежала волна мурашек.       — Хочешь взять в рот мой член, Поттер?       Гарри содрогнулся, услышав слова, слетевшие с изящных губ Драко. Он кивнул, медленно втянув воздух, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце. Это стало ошибкой. В нос ему ударил тёплый пряный мускусный запах кожи Драко. Он загудел у него в голове, как очень хорошее вино.       — Да, — простонал он. — Боже, да, я хочу взять твой член в рот и отсосать тебе, Драко.       Драко улыбнулся, и эта широкая, сияющая улыбка, от которой на его щеках появились ямочки, высосала из лёгких Гарри весь воздух и вобрала в себя весь свет комнаты. И солнца. Чёрт возьми, всех солнц во Вселенной. Она сверкала, как самая яркая звезда в небе.       Гамма Дракона, снова подсказал ему внутренний голос. Ярчайшая в созвездии.       Гарри моргнул, прогоняя эту мысль, когда рукой, не впутанной в его волосы, Драко подцепил своё нижнее бельё. Он приподнял бёдра, они вместе избавились от мешавшей шёлковой ткани, умудрившись произвести как можно меньше движений.       Драко сбросил бельё со своей лодыжки, совершенно не беспокоясь, куда оно приземлится. Гарри тоже было всё равно.       Его волновало только то, как Драко раздвинул ноги и притянул его ближе, пропуская пряди волос сквозь пальцы. Однако он оттолкнул руку Гарри, когда тот снова потянулся к его члену, и обхватил основание собственной ладонью.       Как бы сильно Гарри ни хотел прикоснуться к нему, он подчинился молчаливому приказу и провёл пальцами по внутренней стороне бедра Драко, поднялся вверх, перекатил в ладони нежные яички, сжав их крепко, но осторожно, заставив Драко резко ахнуть.       Он слегка оттянул волосы Гарри, посылая по его позвоночнику ещё один разряд болезненного удовольствия, от которого невольно поджались пальцы на ногах.       Гладкая упругая головка члена Драко прижималась к нижней губе Гарри, на ней выступила большая капля прозрачной смазки. Гарри высунул язык, чтобы попробовать её на вкус, но Драко не дал ему этого сделать. Он разочарованно хныкнул, совсем не стыдясь, и прижался своим ужасно возбуждённым членом к кровати, глядя прямо в глаза Драко.       — Закрой рот, — скомандовал тот.       Гарри выполнил его просьбу; он шумно дышал через нос и чувствовал, как лоб покрывается потом.       Драко смотрел на него сверху-вниз, и его глаза светились каким-то тёмным и волнующим сочетанием торжества, нежности и собственничества. Гарри продолжал аккуратно массировать его яички, а Драко провёл головкой члена по его сомкнутым губам, пачкая их липкой солоноватой смазкой.       Он отстранился, грудь его тяжело вздымалась в такт неровному дыханию.       — Оближи губы.       Гарри провёл по ним языком ещё до того, как Драко успел договорить. Он слизал с губ смазку, смакуя её резкий вкус, и мысленно добавил его к папке «Вкус Драко» в своей голове.       Он хотел знать, каков Драко на вкус; хотел попробовать его везде. Ступни, выступающие косточки тонких лодыжек, задние части колен, складки под ягодицами, затылок, позвонки на спине. Везде.       Ему хотелось прижаться языком к каждому видимому дюйму кожи Драко, проследить им каждую малейшую перемену вкуса — от пряности к сладости, от горечи к солёности, — пока он не сможет узнать любую часть его тела даже с закрытыми глазами и связанными за спиной руками.       Он надеялся, что ему хватит на это времени, что это не единственный предоставленный ему шанс. Но даже если и так, он был уверен, что извлечёт из этого шанса всё, что только возможно.       Гарри наблюдал за выражением лица Драко, пока слизывал с губ последние капельки смазки, и наслаждался желанием, пылающим в его серебристых глазах. В подростковые годы Гарри никогда бы не стал ничего просить у Драко Малфоя, но он уже не был подростком, и ему нравилось, как вспыхивают зрачки Драко каждый раз, когда он едва ли не умоляет его.       — Пожалуйста, Драко… ещё, — он сомкнул губы и снова подставил их Драко. Кожу на губах покалывало, это ощущение перебежало вниз по шее, напряжённым соскам и яйцам, заставив его член пульсировать.       Драко вздёрнул подбородок и снова прижался к его губам. Он водил головкой туда-сюда, дразня Гарри. В поисках большего контакта тот подался вперёд — насколько позволяли пальцы, сжимавшие волосы.       — Вот, чего ты хочешь, Поттер? — насмешливо спросил Драко, приподняв уголок губ и пошлёпав головкой по губам Гарри.       Гарри кивнул.       — Тогда соси. Открой рот и возьми его. Я хочу видеть, как Гарри Поттер сосёт мой член.       Ему не пришлось больше ничего говорить.       Гарри открыл рот, высунул язык и обхватил губами раскрасневшуюся головку. Драко застонал, гортанно и низко, и от этого звука у Гарри внутри всё сжалось. Он опускался на член Драко, медленно посасывая, обводя языком набухшие венки.       Драко, слегка приоткрыв рот, наблюдал за тем, как Гарри полностью вобрал его в себя, и зашипел сквозь зубы, когда головка члена упёрлась в заднюю стенку горла Гарри и тот сглотнул. Гарри глубоко вдохнул через нос, наполнив лёгкие сильным сладким запахом, исходящим от тела Драко.       Драко запрокинул голову назад и прикрыл глаза, но уже через мгновение они резко распахнулись, а взгляд метнулся к губам Гарри.       Гарри не торопился, использовал губы, язык, руки и даже зубы. Он выпустил член Драко изо рта и ладонью прижал его к плоскому, трепещущему от возбуждения животу, а языком спустился к яичкам. Он посасывал их, перекатывал во рту, наблюдая за тем, как лицо Драко искажает наслаждение. Драко нахмурил брови, его ноздри раздувались, жадно втягивая воздух, мышцы на челюсти дрогнули, а верхняя губа приподнялась, обнажив белые зубы.       — Ах! Мерлин, Гарри… так хорошо.       Гарри, удовлетворённый словами Драко, простонал, не выпуская изо рта его пульсирующие яички. Бёдра Драко невольно дёрнулись.       За время своих экспериментов Гарри делал это уже много раз. Он обнаружил, что ему нравится тяжесть на языке, ноющая боль в челюсти, покалывание на губах; ощущение гладкой тонкой кожи мужского члена, плавность головки, солоновато-сладкий привкус. Он не раз представлял, что член, скользящий между его нетерпеливых губ, принадлежит Драко. Слишком часто, если честно, он ловил себя на том, что его словно преследует призрак этого резкого блондина.       На самом деле это оказалось бесконечно лучше.       Он провёл языком по нижней части ствола, уделил особое внимание углублению чуть ниже головки, и снова взял её в рот, самым кончиком языка играя с истекающей смазкой щёлочкой, наслаждаясь резким вкусом.       Руки Драко вцепились в волосы Гарри, но даже не пытались контролировать его движения. Хотя не то чтобы Гарри был против. Одна только мысль о том, как Драко держит его голову и вбивается в его рот, заставила Гарри сильнее прижаться промежностью к одеялу и всхлипнуть.       Словно прочитав его мысли, Драко растянул губы в озорной усмешке.       — В следующий раз.       Слова были неровными от прерывистого дыхания, Гарри застонал от наполнявшего их обещания и наклонил голову, чтобы взять глубже. Драко задыхался, ловил ртом воздух, стонал, ругался. Он бормотал всякие глупости, хвалил Гарри. И произносил его имя. И снова Гарри опустился до самого основания, а потом поднялся, чтобы только головка касалась его языка.       Гарри нравилось, как всё это звучит. Это его подзадоривало.       Он стал двигаться быстрее, сосать усерднее. Он уже перестал брать член на всю длину, вместо этого обхватив основание тугим кольцом пальцев и проводя по нему рукой. Гарри отодвинулся, и бёдра Драко тут же рефлекторно приподнялись, пытаясь снова войти во влажный жар его рта.       Теперь невозможно было разобрать ничего из того, что бормотал Драко, кроме имени Гарри.       Румянец на его груди и шее стал ещё ярче, пальцы в волосах Гарри крепко стиснули непослушные пряди. А потом Гарри увидел, как дрогнули его веки и как рот приоткрылся в безмолвном тяжёлом вздохе, и почувствовал, как на язык брызнуло семя.       Гарри немного отстранился, позволяя струям попасть на его губы и подбородок. Подсознательно он знал, как сильно Драко понравится видеть его со следами собственной спермы на лице. И он не ошибался.       Глаза Драко сузились, он зашипел сквозь стиснутые зубы, из его рта вырвалось пропитанное похотью рычание, и он снова дёрнул бёдрами. Гарри услужливо взял в рот его член, посасывая его, а пальцами нежно разминая тугие яички.       Гарри подождал, пока Драко выплеснется до конца, полностью опустился на его член и сглотнул, когда головка коснулась горла.       Драко обхватил ладонями его затылок, прижав его к себе, пока самого его била крупная дрожь. Гарри уткнулся носом в тёплый влажный пах, наслаждаясь тем, как сотрясается от удовольствия его тело.       Когда он медленно отстранился, пальцы Драко соскользнули с его волос и переместились на шею, сжав напряжённые мышцы.       — Чёрт возьми, Поттер.       Гарри слизнул последнюю молочно-белую капельку с головки, облизал свои распухшие изнывающие губы и ухмыльнулся. Драко потянул его за плечи, помогая ему подняться, пока они снова не оказались лицом к лицу.       Он провёл большими пальцами по линии челюсти Гарри, наклонил его голову так, чтобы провести языком по подбородку, слизывая остатки собственной спермы, а потом впился в его губы лихорадочным поцелуем.       Драко наполнил его рот своим языком точно так же, как совсем недавно членом, — решительно, но дразняще. Гарри чувствовал вкус спермы Драко смешанный с привкусом его собственной кожи. Драко вылизывал его рот снова и снова, пока кровь не застучала у Гарри в висках и не собралась горячим тяжёлым комком в паху.       Он даже не осознавал, насколько крепко вцепился в плечи Драко, пока тот не отстранился от его губ и не скользнул вниз, к шее.       — Тебя должны были назвать Мальчик-Который-Выжил-Чтобы-Сосать-Члены, — протянул Драко густым бархатным голосом, в котором всё ещё слышались отзвуки оргазма. — Потому что это было чертовски великолепно, — Глаза Драко заблестели, губы расплылись в довольной улыбке. — Как будто ты не мог насытиться мной.       Гарри провёл рукой по спине Драко, сжал ладонью его бедро. Он облизнул губы, всё ещё ощущая языком солёное послевкусие, и встретился с Драко взглядом, не обращая внимания на бешено колотящееся сердце.       — Не мог. Не могу.       Признание, слетевшее с его губ, прозвучало грубо и сбито, и Драко снова поцеловал его. Он притянул Гарри к себе, перекатился, оказавшись сверху, и вновь накрыл его губы своими. Гарри невольно закрыл глаза от удовольствия, когда рука Драко принялась исследовать его грудь и плечи. Он проводил пальцами по коже Гарри так, словно тоже не мог насытиться.       Однако он не прикасался к его члену, хотя тот, окружённый тёмными густыми волосками, стоял колом и капал прозрачной смазкой на мускулистый живот. Пальцы Драко опускались не ниже бёдер Гарри, избегая его подрагивающего члена, ловко дразня и доводя до сумасшествия.       Драко целовал и гладил его торс, пока Гарри не захныкал и не задёргался, отчаянно нуждаясь хоть в каком-то трении. Его снова трясло от желания, несмотря на испытанный не так давно невероятный оргазм.       Драко делал это с ним. Превращал его кровь в настоящее адское пламя, а нервы — в искрящиеся молнии. Каждый раз, когда его умелые пальцы играли с бусинками сосков, по позвоночнику Гарри расходились всё новые и новые разряды удовольствия.       — Можно… — он выдохнул эти слова прямо в губы Гарри и не сказал больше ничего, но Гарри было всё равно.       — Да! — он был согласен на что угодно.       Драко тихо хихикнул и отстранился от губ Гарри, припал ртом к его челюсти, спустился на шею, провёл языком длинную влажную линию к изгибу плеча.       Он попробовал на вкус ключицы Гарри, сгиб локтя. Язык изрисовал узорами его грудь; обвёл напряжённые, чётко очерченные мышцы на рёбрах; пробежался между кубиков пресса. Драко прихватил зубами кожу на бедре и засосал её.       Гарри наблюдал за ним широко распахнутыми глазами, прерывисто дышал, вцепившись пальцами в мягкие простыни. Раскрасневшиеся губы Драко вернулись к его груди, а потом — к шее.       Не осталось ни одного участка кожи между его губами и талией, к которому не прикоснулись бы губы, язык и зубы Драко.       Нарочито медленные ласки заставляли Гарри извиваться на постели и умолять Драко о большем, но тот игнорировал все его просьбы и продолжал в своём собственном сводящем с ума темпе.       Он снова добрался до рта Гарри, поцеловал его так же мучительно медленно, а потом отстранился, подцепив зубами его нижнюю губу.       — Перевернись.       Гарри вздрогнул от этого приказа, произнесённого таким низким голосом, напрягся и затрясся, словно лошадь, которую окружили кусачие мухи. Только его окружили сбивающие дыхание вспышки удовольствия, от слов Драко искрами разбегающиеся по всему телу. Он сглотнул, и даже если он хотел что-то ответить, то слова застряли у него в горле.       Он молча перевернулся на живот, положив голову на скрещенные руки, и повернулся лицом к Драко, наблюдая за тем, как трепещут его длинные ресницы и изгибаются уголки полных губ.       Гарри никогда особо не думал о губах Драко, о их форме. Или, может быть, думал, но сохранил в памяти неправильный образ. Ему почему-то казалось, что губы у Драко тонкие. Наверное, такое впечатление сложилось из-за постоянных ухмылок, но на самом деле всё было не так.       Его верхняя губа была чётко очерченной, с глубоким желобком над ней. Её очень хотелось обвести языком. А нижнюю, полную, почти надутую, хотелось пососать. Они выглядели довольно заманчиво. Гарри удивился, как он раньше этого не замечал.       Возможно, он просто никогда не видел их такими мягкими, влажными и покрасневшими.       Драко прихватил зубами свою нижнюю губу, прикрыл глаза и провёл ладонью по левому бицепсу Гарри до самого плеча.       Гарри не возражал против короткой передышки от этого властного, пьянящего взгляда. Он с удовольствием смотрел на Драко, наблюдал, как тот из-под опущенных ресниц следил за движениями своей руки, ласкающей слегка напряжённые мышцы плеча.       Драко наклонился вперёд, прижался губами к выпирающей лопатке и легонько прикусил её. Гарри напрягся, вздрогнул от неожиданного прикосновения зубов и почувствовал кожей, как Драко улыбнулся в ответ на его реакцию. Драко наклонился ещё, провёл языком по уху Гарри, жарко задышал в затылок, впутал длинные пальцы в волосы.       Затем он двинулся вниз, почти так же, как когда Гарри лежал на спине. Он решительно провёл руками вдоль позвоночника, вдавливая пальцы в мышцы и осыпая поцелуями выступающие позвонки.       Ни один из них не произнёс ни слова, пока Драко спускался к заднице Гарри, согревая и щекоча кожу своим дыханием.       И снова Драко пропустил самое чувствительное место. Он отодвинулся к краю кровати, а Гарри наблюдал за ним через плечо, не обращая внимания на то, как сильно ему приходилось вытягивать шею. Мышцы протестовали, но ему было совершенно всё равно. Он был не в силах оторвать глаз от Драко — обнажённого, стоящего на коленях между его ног, склонившего голову так, что светлые волосы скрывали его лицо.       Драко положил руки на лодыжки Гарри, большими пальцами растирая выступающие косточки, провёл костяшками пальцев по ступням и медленно поднял взгляд, скользя им вверх по телу Гарри, пока их глаза не встретились.       Сквозь взмокшую светлую чёлку сияли серебряные радужки, пылающие желанием. И снова Гарри уловил в них проблеск самодовольного удовлетворения, как будто он всегда знал, что в конце концов они дойдут именно до этого. Лёгкие Гарри вмиг потяжелели так, что он с трудом смог выдохнуть и вдохнуть новую порцию кислорода.       Не то чтобы он беспокоился о том, что всё это окажется какой-нибудь хитрой уловкой. Может, ещё несколько лет назад он бы и переживал. Однако теперь он вырос. Он научился доверять самому себе. И другим людям тоже.       Несомненно, Драко был доволен собой. Он явно считал достижением то, что Гарри оказался перед ним в таком положении — раздетый, перевёрнутый на живот и дрожащий от предвкушения его следующего прикосновения. Гарри не мог отказать ему в таком удовольствии.       Во всяком случае, в глубине души он знал, что Драко точно не желает ему зла. Он радовался, что Гарри в его власти, потому что он его хотел. Возможно, хотел так же сильно, как сам Гарри хотел его. Гарри подавил стон, уткнувшись в собственное плечо.       Драко массировал икры Гарри, пробежался кончиком языка по уголкам губ, глаза его горели серебром. В остальном же он оставался совершенно неподвижен. Гарри беспокойно заёрзал, тихо поскуливая от того, как его член потёрся о мягкие простыни.       — Драко, что…       — Тише, — его взгляд метнулся к глазам Гарри, заставив его замолчать. — Не торопи меня, Поттер. Я слишком давно представлял тебя такого. Дай мне просто посмотреть.       В животе Гарри зародился жар, который тут же пополз вверх, осыпая покалывающим ощущением кожу на груди, шее и щеках. Драко хмыкнул и переместил руки повыше.       — Мне нравится, когда ты вот так краснеешь, Поттер. Надеюсь, это означает, что я хоть что-то делаю правильно.       С точки зрения Гарри, он всё делал правильно. Ещё никогда в жизни Гарри не был так возбуждён. От этого было трудно дышать и думать. Короткие ногти Драко аккуратно прошлись по тыльной стороне его бёдер, большие пальцы дразняще скользили по изгибу коленей.       Гарри и не знал, что кожа в том месте может быть настолько чувствительной, но малейшее прикосновение пальцев Драко, казалось, посылало покалывающие искры раскалённого добела удовольствия прямо к его яйцам. Гарри застонал, зажав зубами кожу на руке, чтобы удержаться и не начать умолять Драко о большем.       — Насколько давно? — прохрипел он, не в силах помешать словам слететь с языка.       Драко переместил ладони на его бёдра и раздвинул их в стороны, пока Гарри не предстал перед ним полностью открытым, и окинул его тело обжигающим взглядом.       — Насколько давно я представлял тебя таким, открытым, желающим и трясущимся от моих прикосновений? — Гарри сглотнул, чувствуя, как по виску стекают струйки пота, и кивнул. Взгляд Драко стал каким-то затуманенным, отстранённым, руки скользнули выше и стиснули бока Гарри. — Курса с пятого, наверное. Может, с шестого. Последние несколько лет в Хогвартсе прошли как в тумане.       Сердце Гарри колотилось так сильно, что он был уверен: Драко слышит, как оно стучится о матрас.       — П-правда? Ещё с тех пор?       Он помнил свою собственную одержимость Драко, которая охватила его на шестом курсе. Она была всепоглощающей, сильной, но он никогда не представлял его обнажённым. Только потом, уже после войны.       Драко кивнул, поджав губы, а его руки опустились на ягодицы Гарри, ласково поглаживая напряжённые мышцы. Гарри ахнул, когда пальцы прошлись по чувствительной складке. Драко тихо замурлыкал.       — Да, ещё с тех пор. Но заметь, не то чтобы мне очень этого хотелось. К пятому курсу я уже начал подозревать, что меня не интересует Панси и её растущая грудь и что дрочить на парней и дрочить на Гарри чёртова Поттера — совсем не одно и то же.       То, как приподнялись брови Драко и изогнулись уголки его губ, убрало из этих слов любой язвительный подтекст. Хотя не то чтобы он там вообще был. Гарри подумал о Драко, лежащем в своей кровати в слизеринской спальне за задёрнутым драпированным пологом, сжимающем ладонью этот длинный идеальный член, получающем оргазм от мыслей о нём. Он прикрыл глаза и простонал.       — Я ничего не мог с этим поделать. По вечерам я ложился в кровать и думал о тебе. О том, как ты… — Драко наклонил голову, разглядывая распростёртое перед ним тело. — Ждёшь меня. Хочешь меня. Жаждешь моих прикосновений. Вот, что тогда меня возбуждало.       И возбуждало до сих пор, если судить по тому, как наливался кровью его член. Гарри задыхался, чувствовал лицом своё тяжелое горячее дыхание, когда смотрел на Драко, словно загипнотизированный, и задавался вопросом, так ли чувствуют себя змеи перед заклинателем.       — Я… — Гарри не смог удержаться и поспешил ответить, когда увидел, что в глазах Драко мелькнула едва заметная неуверенность. — Я хочу тебя. И… и я… — он облизнул сухие потрескавшиеся губы и почувствовал, как вспыхнуло его лицо, но выдавил последнее слово, — жажду.       Он мог бы сказать ещё много всего, мог бы признаться, что для него в этом смысле всегда существовал только Драко. Во всяком случае, если не учитывать его глупых детских увлечений Чжоу и Джинни и отчаянных попыток быть «нормальным». Другие же парни, кем бы они ни были…       Гарри пытался, но во всех них видел Драко. Настолько, насколько мог себе его представить.       Драко улыбнулся.       — Хорошо.       Затем он медленно наклонился, не сводя глаз с Гарри, и снова прижался губами к его спине. Гарри напрягся от прикосновения тёплого влажного рта к впадинке чуть выше ягодиц. Дыхание Драко задело чувствительную кожу, посылая холодные мурашки вдоль позвоночника.       Драко прикусил кожу на бедре, провёл кончиками пальцев по складке между ним и ягодицей.       Гарри зарылся лицом в подушку, застонав, когда язык Драко прошёлся по краю его яичек. Он отчаянно заёрзал на кровати и бесстыдно приподнял бёдра, открывая ему лучший доступ.       Драко загадочно усмехнулся, посылая по телу Гарри тёплые вибрации и вырывая из его горла вскрик, приглушённый толстой перьевой подушкой. Но Драко, казалось, всё равно его услышал. Он почти беззвучно хмыкнул, обхватив губами чувствительную мошонку, — Гарри скорее почувствовал это, чем услышал.       Его сфинктер сжался от удовольствия, когда Драко провёл языком влажную дорожку вверх, остановившись прямо перед нежным кольцом мышц.       Сильные, умелые руки Драко успокаивающе огладили его ягодицы, крепко сжали их и развели в стороны. От смущения, перемешанного с предвкушением, Гарри пронзил жар. Он ощутил на себе дыхание Драко, его бёдра невольно дёрнулись, а член нетерпеливо запульсировал.       — Ох, Поттер, — пробормотал Драко. Дуновение воздуха взорвалось в каждом нервном окончании в теле Гарри, он вздрогнул, сгорбив плечи и безжалостно сминая руками подушку.       Драко провёл пальцем вниз по желобку между ягодиц, коснулся чувствительного места, заставив Гарри ахнуть, и медленно, наслаждаясь его реакцией, потёр выставленную на обозрение дырочку.       — Ты выглядишь идеально. Такой открытый передо мной, такой изнывающий от желания.       Гарри простонал.       — Драко, пожалуйста.       Он ожидал такого ответа, но всё же «пожалуйста — что, Поттер?» послало по его венам всплеск трепещущей похоти.       Руки Гарри так крепко вцепились в атласную наволочку, что хрустнули костяшки на пальцах. Он даже удивился, как ему удалось её не порвать.       Кровь стучала в голове, пульсировала в члене. Его наполняло возбуждение, подогретое злостью на небрежный тон Драко и нетерпением, вызванным этой медленной пыткой. Он повернул голову, прорычал, оскалив зубы, и оглянулся назад, чтобы встретиться взглядом со взглядом серебристых глаз Драко, оторвавшихся от разглядывания его задницы.       — Вылижи меня, Малфой.       Драко издал удивлённый смешок. Он облизнул губы и клацнул зубами, в глазах его сверкнул страстный огонёк.       — С удовольствием.       Горячий влажный язык скользнул по чувствительной коже Гарри, и тот резко втянул воздух, сражённый молниеносно накатившей на него волной ощущений, вызванной этой лаской. Он снова уткнулся в прохладную (по крайней мере, по сравнению с его раскрасневшимся и вспотевшим лицом) атласную ткань наволочки.       Драко не щадил его, хоть и, казалось, подчинился его грубой просьбе.       Он продолжал мучить, дразнить Гарри медленными, широкими мазками языка. Ласкал его вход, касался его носом, даже зажимал края между губами и слегка посасывал. Тугой огненный клубок в животе Гарри становился всё гуще, всё тяжелее, но Драко продолжал издеваться над ним.       Гарри бесстыдно подался назад, прижимаясь ко рту Драко, крепко зажмурившись и тяжело дыша от нахлынувших ощущений. И всё же ему хотелось большего. Он нуждался в большем.       Когда искусный язык Драко скользнул внутрь, Гарри запрокинул голову, почувствовал, как сильно напряглись мышцы шеи, и громко застонал в освещённый свечами потолок. Он так сильно сжал подушку, что у него заболели плечи, а спину чуть не свело от того, как неестественно выгнулся позвоночник, но Гарри было всё равно. Ему было слишком хорошо, чтобы обращать на это внимание.       — Драко! Чёрт. Ещё! Пожалуйста.       Ответный стон Драко завибрировал во всём теле Гарри, и он бы кончил прямо сейчас, но длинные тонкие пальцы обхватили основание его члена. Драко отстранился.       — Не сейчас, Поттер.       Он сжимал член Гарри мягко, но достаточно крепко, чтобы не дать ему испытать оргазм раньше времени. Тяжело дыша, он прижался щекой к бедру Гарри, и Гарри чувствовал, как щекочут кожу мелко подрагивающие ресницы.       — Меня с ума сводит, как ты реагируешь на меня, Гарри, — тихо произнёс он, задевая губами тонкие волоски на теле. Гарри слышал каждое его слово, отдающееся эхом в голове и груди, словно грохот землетрясения. — Я легко могу к этому пристраститься.       Он провёл ладонью по члену Гарри, подцепил кончиками пальцев смазку с головки и размазал её по всей длине, снова сорвав с его губ рваный вздох.       — Хорошо, — простонал Гарри. — Хорошо.       Драко снова поднял голову и нежно прикусил его ягодицу.       — Только если ты тоже пристрастишься ко мне.       Гарри ответил бы. Сказал бы, что, наверное, испытывал это ещё задолго до того, как смог осознать, но тёплый юркий язык Драко снова прильнул к нему, и удовольствие тисками сдавило его горло, лишая возможности говорить.       Драко коснулся его пальцем, и Гарри нетерпеливо дёрнулся назад, зашипев от лёгкого жжения, когда палец вошёл на длину фаланги. Даже поглаживая подушечкой внутренние стенки, Драко продолжал ласкать его языком и губами.       Гарри начал двигаться: подавался назад, подстраиваясь под ритм движений руки и языка Драко, и вперёд, толкаясь членом в его ладонь. Этого было недостаточно, чтобы достичь предела, но Гарри был близок… очень близок.       Драко добавил ещё один палец, и ощущение того, как саднит и растягивается его вход, вырвало из Гарри ещё один стон.       Накатившая было волна оргазма снова отступила, но рот Драко, скользнувший вниз, и язык, которым он провёл по яйцам, быстро заставили её вернуться.       Ещё несколько долгих минут Драко заставлял его шатко балансировать на этой тонкой грани, пока он не задрожал и не покрылся липким потом. У него болело горло, а дыхание окутывало грудь сырым полотенцем. Он был уверен, что просил, умолял, но в ушах слишком громко колотил пульс — Гарри не мог услышать самого себя. Но даже так он слышал Драко. Слышал каждое грязное слово, произнесённое его низким голосом.       — Да, Поттер, — промурлыкал он, прижимаясь губами к его коже. — Вот так. Трахни себя моими пальцами. Покажи, как сильно ты хочешь, чтобы я вошёл в тебя.       Гарри услышал, как щёлкнула крышка от тюбика смазки, и удивился, когда Драко успел его взять. И когда он понял, что тот, должно быть, использовал беспалочковое невербальное Акцио просто для того, чтобы ему было легче его трахнуть, он почти кончил прямо в тот момент от такой демонстрации магической силы.       Но Драко слишком хорошо понимал язык его тела — он замедлился ровно настолько, чтобы всепоглощающее удовольствие вновь стало лишь тёплым давлением где-то под кожей.       Драко отпустил член Гарри и, упираясь правой рукой в его бедро, встал на колени. Другой рукой он продолжал растягивать его, раздвигал пальцы, прокручивал ими, двигался в мучительно медленном темпе. Он прижался губами к пояснице Гарри и поднялся поцелуями к самому затылку, оставляя на коже щекотные мурашки от собственного дыхания.       — Жаль, что ты не видишь себя сейчас, Поттер. Ты такой раскрасневшийся, такой потный и громкий, насаживаешься на мои пальцы, умоляешь о большем.       — Я… — Гарри пришлось сделать очень глубокий вдох, чтобы ему хватило воздуха на целое предложение. — Я так же хорош, как ты себе представлял?       Драко усмехнулся, слегка прикусив его плечо.       — Лучше, — Гарри вздрогнул и подался назад, чтобы посильнее опуститься на его пальцы. Горячий язык Драко ласкал его ухо. — Может, в следующий раз я принесу зеркало, чтобы ты мог видеть, как я подготавливаю тебя к своему члену. Тебе понравится?       Он всхлипнул, не уверенный, что возбуждало его больше: обещание следующего раза или возникшая в голове картинка. Наверное, и то и другое в одинаковой степени.       — Да, — ответил он. — Мне всё понравится. Что угодно.       Холодная капелька смазки, прокатившаяся между ягодиц, заставила Гарри напрячься. Драко растягивал его уже тремя пальцами, сгибал их и разводил в стороны, ещё больше разжигая горящий комок у него в животе. Он снова заговорил — томным, проницательным голосом, который пронзил Гарри покалывающим удовольствием.       — Будь осторожен с обещаниями, Поттер. Не забывай, насколько я жадный.       Зубы Драко впились в его плечо, и Гарри понял, что это правда.       Драко оказался из тех людей, которые хотят, чтобы их любовник принадлежал только им. Не то чтобы Гарри думал, что Драко будет таким прилипчивым и таким собственником, но он знал, что Драко хочет, чтобы какая-то часть его души принадлежала ему и только ему.       Не Рону и Гермионе, не Уизли, не Ордену, не Министерству и даже не фонду. Только ему. Только Драко.       Первую половину своей жизни Гарри не принадлежал никому, вторую — всем сразу. И теперь мысль о том, чтобы принадлежать Драко, делала с его сердцем очень странные вещи — почти болезненные.       — Я хочу, — задыхаясь, признался Гарри. Он повернул голову, чтобы встретиться лицом с Драко и пробормотал ему в самые губы: — Я хочу, чтобы ты был со мной таким, Драко.       Он тоже был жаден до Драко. И если он собирался принадлежать ему (а он уже ему принадлежал), то он хотел, чтобы и Драко был только его.       Свободная рука Драко впуталась в непослушные волосы Гарри, повернув его голову так, чтобы было удобнее его целовать. Внезапно Драко вытащил из него свои пальцы, поймав языком чужой всхлип.       — Тогда перевернись на спину. Я хочу видеть твоё лицо в тот момент, когда мой член будет впервые входить в тебя, Поттер. Я хочу, чтобы ты видел меня и знал, что это я тебя трахаю.       Сердце Гарри сжалось от спрятанного в этих словах крошечного намёка на неуверенность.       — Я хочу, чтобы это был ты, — он осторожно перевернулся, развёл ноги и встретился с прожигающим взглядом глаз Драко, — а не кто-то другой.       Драко смотрел, как Гарри устраивается поудобнее и широко расставляет бёдра по обе стороны от его коленей, и его щёки стремительно заливались краской. Гарри опёрся на локти, почувствовал, как разгорячённый член обдало прохладным воздухом, а поясница прижалась к влажному пятну на простыне, о которую он совсем недавно так нетерпеливо тёрся.       Драко выдавил на ладонь ещё немного смазки, наполнившей тёплую комнату запахом корицы, который смешивался с запахами вина, свечей и мускусным солёным ароматом пота, кожи и секса.       Гарри не знал, от этого его рот наполнился слюной или от вида Драко, глядящего на его член.       Он проследил за тем, как Драко отлевитировал на прикроватную тумбу маленькую бутылочку, которую Гарри купил в «Палочках и Безделушках» — секс-шопе с довольно безобидным названием, расположенном в Чутком переулке. Драко прикусил губу и распределил скользкую субстанцию по всей длине своего члена, не сводя взгляда с подрагивающего в предвкушении Гарри.       Гарри протянул руку, желая тоже прикоснуться к себе, но Драко покачал головой.       — Нет.       Гарри почти воскликнул, чтобы Драко тогда тоже себя не трогал, — он был уже болезненно возбуждён, но ничего не сказал и безвольно опустил руку на своё бедро. Казалось, весь его таз пульсировал удовольствием и даже кости стали податливы, словно раскалённое стекло.       Драко продолжал поглаживать свой собственный член, а правой рукой потянулся к ладони Гарри, лежащей у него на бедре, и переплёл их пальцы.       Взгляд Гарри был прикован к двигающемуся кулаку Драко, пальцы изо всех сил сжимали его ладонь. Он очень хотел, чтобы Драко наконец-то вошёл в него, но ему казалось, что он может просто лежать и смотреть, как он ласкает себя, пока не достигнет оргазма. Гарри был настолько возбуждён, что одного взгляда на Драко и ощущения его спермы, пачкающей его член, было бы достаточно, чтобы он последовал за ним, даже не прикасаясь к себе.       Но у Драко были другие планы. Он напоследок крепко сжал ладонь Гарри, высвободил свою руку и просунул пальцы под колено Гарри, а затем поднял его ногу так, чтобы она лежала на сгибе локтя. Гарри снова скользнул взглядом к татуировке, но теперь рассмотреть её мешало его собственное бедро.       Коленом Драко подтолкнул его второе бедро, чтобы Гарри развёл ноги ещё шире, а потом гладкая головка его члена прижалась ко входу Гарри.       Гарри безмолвно распахнул рот, почувствовав прикосновение бархатной плоти, а когда Драко впился в него взглядом и начал толкаться бёдрами вперёд, ему пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Воздух в комнате вдруг стал слишком густым и комом застрял в горле, когда головку обхватили растянутые мышцы.       Он был полностью готов, его тело легко раскрывалось под решительным, но плавным напором. Гарри кинул взгляд туда, где соединялись их тела, хотя со своего места не мог ничего разглядеть. Но он мог смотреть на Драко. Что он и сделал.       Драко смотрел на него в ответ, его глаза лишь на мгновение метнулись вниз и снова встретились со взглядом Гарри, но того, как сильно от удовольствия сжимались его челюсти и губы, как горели его глаза, было достаточно, чтобы его член снова нетерпеливо запульсировал.       Липкая капелька стекла вниз по стволу и скрылась в волосах на лобке — они уже были полностью перепачканы в смазке.       Драко погружался в него медленно, дюйм за дюймом, с неровным утробным стоном. И когда он вошёл до конца, а его яйца упёрлись в скользкую от смазки задницу Гарри, они оба замерли.       Гарри двинул бёдрами, приспосабливаясь к ощущению заполненности и лёгкому покалыванию от такого глубокого проникновения. Драко был немаленьким. И, тем не менее, Гарри чувствовал, что именно такая длина, именно такая толщина для него идеальны. Ещё немного больше — и ему бы стало уже неуютно. А ещё этот изгиб…       Веки затрепетали, он очень старался не закрыть глаза и снова пошевелился, тихо всхлипнув. Скользкие пальцы Драко впились в его бёдра, удерживая их на месте.       — Драко.       Даже он сам слышал, какое огромное значение он вложил в одно-единственное слово. Всё, что он чувствовал и думал, — даже то, чего сам ещё не знал или не понимал. Никто никогда не приписывал Гарри Поттеру навык красноречия, но теперь ему казалось, что, возможно, прямо сейчас впервые в жизни он мог бы претендовать на него. После того, как сказал всего лишь одно слово всего лишь одному человеку.       Драко прильнул к его губам, влажные шелковистые пряди волос щекотали лоб Гарри; он обхватил рукой тонкую шею Драко и притянул его ближе, пока их языки боролись за первенство в поцелуе.       И Драко начал двигаться.       — Гарри, — простонал он, не отстраняясь от его рта, и в этом имени было столько благоговения, удивления, похоти и даже боли, печали, прощения, нужды и надежды. И тоски, очень много тоски.       Он крепко держал руками бёдра Гарри, пока двигался назад настолько, чтобы тугое кольцо мышц обхватывало одну только головку, а затем снова вошёл, медленно и глубоко. Лёгкий изгиб его члена позволял головке с каждым толчком тереться о мягкий пучок нервов, посылая по телу Гарри яркие вспышки удовольствия.       Гарри прижался плечами к кровати, извивался и выгибался, чтобы впустить Драко ещё глубже.       Под его пальцами скрипнула резная спинка кровати, которую он сжал изо всех сил, глядя вниз, чтобы посмотреть, как Драко трахает его. Гарри смог только мельком увидеть его член между своих широко разведённых бёдер, когда тот на мгновение выскользнул и снова погрузился в него, но даже от этого короткого взгляда его сердце сжалось, а обделённый вниманием член заныл.       Драко подхватил обе его ноги, удерживая их на сгибах локтей, устроил руки у него на боках и приподнял его, толкаясь в сжимающийся горячий проход.       Крепкие мышцы живота Гарри напрягались с каждым движением его тела, внутренние стенки всё сильнее сдавливали член Драко. Драко сосредоточился на ровном, мучительно медленном, но таком восхитительном темпе, и его прерывистое дыхание начало понемногу выравниваться.       Драко слегка качнул бёдрами, и если раньше это действие сводило Гарри с ума, то теперь, когда Драко был глубоко внутри него, это было во много раз лучше. Настолько хорошо, что Гарри на мгновение забыл, как дышать. Он откинул голову на подушку и выгнул шею, почти в панике пытаясь набрать в лёгкие воздух.       Удовольствие скручивалось внутри него тугой пылающей спиралью, начинающейся в том месте, где член Драко раз за разом проникал в его тело.       Оно пульсировало во всём его теле — даже в самых кончиках пальцев ног и губах, — словно сердце теперь билось не только в груди, но сразу везде. Как будто он сам превратился в огромное сердце, неистово колотящееся, переполненное взбудораженной кровью.       Гарри сморгнул пот с ресниц. Он вдруг понял, что уже давно бормотал что-то себе под нос, хотя и сам не понимал, что именно. Слова продолжали срываться с его губ.       — Сильнее, Драко. Пожалуйста, боже. Ты. Ещё. Быстрее! Твой член такой восхитительный. Драко, чёрт возьми, пожалуйста!       Кровать скрипела, трещала под их телами, но Драко не прибавил скорости. Он двигался размеренно, глубоко и медленно, смотрел на Гарри своими блестящими серебристыми глазами, сузившимися от переизбытка ощущений.       Он покачал головой. Его речь была такой же сбивчивой, бессвязной и рваной, как и у Гарри.       — Не сейчас, Поттер. Не сейчас. Я так долго хотел. Тебя. Надо… Чёрт, та статья! — на этих словах его глаза сверкнули так ярко, а пальцы так сильно впились в бока Гарри, что тот невольно ахнул. — Я и не думал. Хотел, чтобы это была ложь, чёрт бы тебя побрал. Мерлин! Ты и все те парни…       Гарри слизнул пот, выступивший над верхней губой, и покачал головой. Он не мог придумать, как объяснить, что ни один из тех парней, даже те, о которых он действительно заботился, не дотягивал даже до воображаемого образа Драко — и что уж говорить о настоящем!       — Драко…       Несмотря на жар, которым пропитался голос Драко, и на жгучее напряжение в его взгляде, сводящий с ума размеренный темп нисколько не изменился. Он оставался прежним, а второе сердце, бьющееся под кожей у Гарри, продолжало укачивать его на самом краю удовольствия, не давало переступить через черту.       — Нет, Поттер, — прорычал Драко сквозь зубы. — Я заставлю тебя хотеть меня так же сильно, как я хочу тебя. И тогда я разрешу тебе кончить.       Гарри сдавленно засмеялся, уголки его глаз уже жгло от слёз. Тонкие брови Драко почти сошлись на переносице, и его хмурый взгляд творил с внутренностями Гарри что-то странное, но очень приятное.       — Я и так, идиот. Всегда хотел. Просто чуть-чуть — Ах! чёрт, пожалуйста, Драко! — поздно осознал, как обычно. А теперь, пожалуйста, просто трахни меня?       К огромному неудовольствию Гарри, Драко не ускорился. Напротив, он только замедлился, почти лениво покачивая бёдрами, и смотрел на его раскрасневшееся лицо. Гарри стиснул зубы так сильно, что заболела челюсть, и уставился на Драко в ответ, стараясь не обращать внимания на то, как отблески свечей играют на покрывших его опаловую кожу капельках пота.       — Клянусь Мерлином, Малфой, если ты сейчас остановишься, я заколдую тебя на всю неделю.       По лицу Драко расползлась настолько похотливая и одновременно счастливая улыбка, что на мгновение у Гарри остановилось сердце. Оно снова забилось, когда Драко опустил его ноги и наклонился ближе, поймав его губы в поцелуй.       Гарри отпустил спинку кровати и обвил руками спину Драко, прижимаясь своей грудью к его, скользкой от пота.       Драко опёрся на локти и снова запустил руки в волосы Гарри. Хоть он и всегда издевался над ним из-за безнадёжного беспорядка на голове, Гарри начал подозревать, что на самом деле ему это нравилось — и даже очень. Драко обхватил ладонями его затылок, снова впился губами в его губы. Гарри едва ли мог дышать, но это его совсем не волновало, потому что Драко снова начал двигать бёдрами.       В этом положении толчки были резче, быстрее, сильнее. Именно такими, как хотелось Гарри. Как ему было нужно.       Комната наполнилась звуками секса, влажными шлепками плоти и громкими поцелуями. Охами, вздохами, стонами, прерывистым бормотанием и тяжёлым дыханием. Резное изголовье кровати глухо ударялось о стену. От этого дребезжали забытые на прикроватной тумбе бокалы с вином, сопровождая происходящее почти музыкальными переливами. Скрипел матрас.       Гарри раскачивался навстречу Драко; чувствительная набухшая головка его почти болезненно возбуждённого члена тёрлась о чужой подтянутый живот. Звуки, захватившие его слух, только усиливали наполнявшую тело страсть. Все эти невозможные чувства собирались вокруг нейронов, зажигая их.       Хлопковые простыни у него под спиной были влажными от пота. Кожа Драко — горячей и скользкой. Руки Драко вцеплялись в его волосы, крепко сжимали пряди, заставляя кожу головы несильно пульсировать. Гарри обхватил ногами его тонкую талию и теперь своими икрами чувствовал, как с каждым толчком напрягаются мышцы его ягодиц.       Гарри мог ожидать чего угодно, но ни один из возможных вариантов развития отношений с бывшим соперником не проникал ему под кожу так сильно, как то, что происходило сейчас.       Второе сердцебиение теперь участилось, стало всепоглощающим и усиливалось с каждым рывком бёдер Драко и с каждым пронзительным толчком его члена. Гарри вцепился в его спину, пальцы скользили по потной коже. Драко внутри него, казалось, пульсировал с той же частотой.       «А может, это его?», — подумал Гарри. То второе трепещущее сердце, которое вело его к оргазму, которое, казалось, было готово проникнуть во все его молекулы… это было сердце Драко? Оно билось внутри него, под кожей, готовое вырваться наружу. Как будто Драко входил в него не только членом.       А он? Чувствовал ли Драко второе сердцебиение, которое казалось одновременно чужеродным и абсолютно правильным? Может, он чувствовал, как сердце Гарри бьётся в его губах и кончиках пальцев, как будто именно в этот момент их кожа каким-то образом слилась, сделала из них единое целое?       Эти два ритма — биение сердца Гарри и того, другого — скоро полностью синхронизируются.       Гарри только подумал об этом, но эта мысль вихрем пронеслась сквозь него, словно воронка жидкого пламени, высосав из него каждую малейшую капельку наслаждения, а затем резко и внезапно выплеснув их наружу. Гарри вцепился в Драко, прогнувшись в спине. Он попытался хоть что-то сказать, но ничего не вышло.       Да и не было нужды ни в каких словах. Казалось, Драко снова прекрасно понимал, что было у него на уме.       — Да, Гарри, — задыхаясь, прошептал он в самое ухо, проводя языком по чувствительной раковине. — Я хочу почувствовать, как ты сжимаешься вокруг моего члена. Кончи. Для меня.       Гарри не думал, что смог бы остановить подступивший оргазм, даже если бы очень постарался, но слова Драко, горячие и неровные, стали тем последним толчком, заставившим его переступить черту. Он кончил со сдавленным стоном, оргазм охватил и сдавил всё его тело изнутри.       Удовольствие вспороло его позвоночник, перехватило дыхание, заставило забрызгать тёплыми каплями спермы живот, грудь, шею. Гарри казалось, что всё это длится уже несколько часов: его мышцы сокращались, сжимались вокруг члена Драко и расслаблялись, а тот продолжал и продолжал двигаться.       Драко вёл его сквозь грохочущую бурю оргазма, ловил губами его вскрики, толкался бёдрами — они со звонкими шлепками касались задницы Гарри — и хрипло выдыхал каждый раз, когда его член снова и снова погружался в сжимающееся кольцо мышц.       Кровать врезалась в стену с такой силой, что один из бокалов с вином испуганно звякнул, скатился с тумбы и разбился на маленькие осколки.       Но никто не обратил на это внимания.       Гарри вылизывал язык Драко, безостановочно бормотал его имя. Он переместил руки на его ягодицы, заставив его толкнуться глубже, сильнее.       — Боже, Драко, пожалуйста. Дай мне почувствовать, как ты заполняешь меня.       В серебристых глазах промелькнуло что-то совсем дикое, Драко застонал, вошёл в Гарри на всю длину. Он неровно дёрнул бёдрами ещё три раза. Четыре. И потом Гарри услышал, как сбилось его дыхание, и почувствовал, как весь напрягся его член.       Мгновение спустя пальцы Драко ещё крепче вцепились в волосы Гарри, его светло-серые глаза широко распахнулись, рубиновые губы приоткрылись. Он выкрикнул имя Гарри, его шея выгнулась дугой, он простонал так грубо и рвано, как будто этот стон вырвали прямо из его груди. Драко прильнул к нему, прижавшись так сильно, что у Гарри перехватило дыхание.       Гарри чувствовал в себе горячие всплески, от которых все его внутренности снова сжались, когда по телу прокатилась ещё одна волна покалывающего удовольствия. Драко зашипел, ещё раз толкаясь в него, продолжая наполнять его горячим липким семенем.       Драко замедлился, вернулся к тому дразнящему, неторопливому темпу, которым ещё недавно мучил Гарри. Гарри вздохнул. Драко замедлился ещё сильнее, и в конце он едва-едва двигался, позволяя последним струйкам оргазма пронзить их обоих.       Они уже не целовались, но Драко прижался своим лбом ко лбу Гарри, и их губы соприкасались с каждым новым вдохом.       Прошло ещё несколько минут, наслаждение окутало их золотым теплом. Они оба лежали неподвижно — сил не осталось даже на то, чтобы говорить. В спальне воцарилась густая, влажная тишина.       Гарри чувствовал своей грудью, как сильно колотилось сердце Драко. В такт его собственному. Оба их сердца бились так быстро, словно их заменили на маленьких колибри. Но пока они лежали друг напротив друга, просто восстанавливая дыхание, сердца начали успокаиваться. Гарри провёл руками вверх и вниз по спине Драко, наслаждаясь ощущением гладкой кожи под пальцами и тем фактом, что он мог себе позволить вот так прикоснуться к нему.       Драко убрал влажные волосы со лба Гарри, провёл большим пальцем по знаменитому шраму в форме молнии, и его губы дрогнули в улыбке. А Гарри только выдохнул через нос, не в силах придумать разумный ответ на его очевидное веселье.       И потом Драко снова поцеловал его, и Гарри полностью забыл английский язык.       Этот поцелуй отличался от всех предыдущих. Он был более мягким и в то же время более собственническим. Глубоким. Раньше скольжение языка Драко было более настойчивым, он требовал, завоёвывал, метил. Тот долгий, медленный, горячий поцелуй, которым Драко одарил его на этот раз, был таким же требовательным, но более уверенным. Он не просил уступить, а уступал сам.       Всеми прошлыми поцелуями Драко хотел сделать Гарри своим. Теперь же он знал, что Гарри уже его.       Гарри глубоко вдохнул, наслаждаясь одуряющей сладостью его губ.       Драко отстранился и посмотрел на грудь Гарри. Его бровь слегка изогнулась, а уголок рта приподнялся в ухмылке. Гарри вздёрнул подбородок, пытаясь понять, на что он так смотрит. Неужели оставил там засос? Но Драко осторожно потянул его за волосы, призывая откинуть голову на подушку.       Секундой позже у Гарри перехватило дыхание. Язык Драко коснулся впадинки у основания его шеи, собирая каплю его спермы. Драко не торопился, медленно слизывал брызги с его груди нежными, плавными движениями языка, а закончив, крепко поцеловал Гарри, давая ему распробовать вкус.       Ещё одна заметка к папке в голове: «Вкус Драко со Вкусом Меня». Гарри вздрогнул.       Драко приподнялся, его медленно расслабляющийся член выскользнул из тела Гарри, и тот слегка поморщился от уже позабытого чувства пустоты. Драко рухнул на бок рядом с ним и потёрся щекой о его плечо, дыханием щекотно задев влажные волосы у него на груди.       — Мерлин и Моргана!       Гарри рассмеялся, ему по-прежнему было немного тяжело дышать. Он протянул руку и убрал чёлку со лба Драко, но непослушные волосы тут же снова упали ему на глаза.       — Да, — согласился Гарри, улыбнувшись. — Точно.       В течение ещё нескольких долгих минут никто из них не произнёс ни слова. Гарри положил руку на шею Драко, пальцы Драко слегка надавили на грудь Гарри. Они глядели друг на друга, устало хлопая глазами.       Как только его сердцебиение и дыхание наконец вернулись к норме, Гарри начал ощущать всё то, что раньше затмевали всплески адреналина и эндорфина. У него болели спина и задница, ныли губы, а сам он был весь липкий от пота, смазки и спермы.       Это было чертовски потрясающе.       По его губам медленно расползлась настолько широкая улыбка, что, казалось, в любой момент она могла разорвать ему щёки. Драко точно так же улыбнулся в ответ, и Гарри снова безрезультатно попытался убрать чёлку с его лица.       — Останешься?       Он задал этот вопрос, хотя на самом деле это было чистой формальностью. Его больше не терзали сомнения, как в тот момент, когда Драко встал с постели, чтобы взять с кухни вино, — их не осталось даже в самой глубине сознания. Весь его разум наполняло ярко-белое счастье.       А небо за окнами спальни только-только начинало светлеть, готовясь к восходу солнца.       Драко не ответил вслух — он же Малфой. Он лишь приподнял бровь, окинул взглядом их прижатые друг к другу обнажённые тела, липкие и вялые от недавней блаженной неги, а затем снова пристально посмотрел в глаза Гарри.       Никакое «а ты как думаешь, Поттер?» не смогло бы выразить его мысли так же ясно, как этот взгляд.       Гарри фыркнул, поёрзав на смятых простынях, и в этот момент всё его тело пронзила острая боль — напоминание о том, что он слишком давно не позволял кому-то вот так вдавливать себя в матрас… и что ни у кого никогда не получалось сделать этот так же хорошо, как у Драко Малфоя.       Увидев, как ему некомфортно, Драко снова поднялся на ноги.       Гарри смутно помнил, что слышал звук бьющегося стекла в самый разгар их почти эпического секса, и приподнялся на локтях.       — Осторожнее!       Драко остановился, не обращая внимания на свою наготу, и посмотрел вниз — по полу рассыпались мерцающие бриллиантами осколки разбитого стекла. Когда он вновь перевёл взгляд на Гарри, обе его брови поползли вверх.       Гарри почувствовал, как по какой-то необъяснимой причине его щёки заливает румянец.       — Не смотри так на меня! — сказал он, взмахнув рукой в сторону осколков, наложив на них невербальное Репаро. — Это всё ты.       — Да, — ответил Драко, и его распухшие от поцелуев губы изогнулись в резкой самодовольной улыбке. — Это всё я, правда?       Гарри покраснел ещё сильнее, но Драко уже повернулся к нему спиной и скрылся в смежной со спальней ванной комнате. Гарри услышал, как включилась вода, а затем тихие всплески — Драко умывался.       Он поставил восстановленный бокал обратно на прикроватную тумбу и подумал, не налить ли ещё вина. Но уже почти рассвело, и они, к тому же, только что основательно так потрахались. Так что более подходящим занятием сейчас казался сон.       Сон рядом с длинным, худым и обнажённым телом Драко.       Гарри стало интересно, храпит ли Драко. И храпит ли он сам. Он лежал на спине, уставившись в потолок и размышляя, стоило ли ему спросить у кого-нибудь из тех парней, с которыми он пытался (с сокрушительным провалом) построить отношения, о том, каково это — спать с ним. Во всех смыслах, кроме секса. Он и так прекрасно знал, что это у него получается весьма неплохо.       Но ему никогда не приходило в голову поинтересоваться у тех немногих, с кем у него были не просто свидания на одну ночь или случайные перепихоны, не перетягивает ли он на себя всё одеяло, не раскидывается ли на всю кровать и не храпит ли как паровоз. Они никогда не поднимали эту тему, да и Гарри раньше это вообще не волновало, потому что… ну, честно говоря, ещё никогда это не было для него настолько важно.       А теперь. Ну. Теперь ему предстояло спать с Драко.       Что, если ему не понравится, если он решит уйти ещё до того, как Гарри проснётся, и больше никогда не вернётся?       Гарри так сильно накрутил себя переживаниями, что вздрогнул от неожиданности, почувствовав прикосновение тёплой влажной ткани к внутренней стороне своего бедра. Его взгляд метнулся к лицу Драко.       — Расслабься. Дай мне привести тебя в порядок.       Он снова покраснел. Нет, его не смущало всё это липкое безобразие (особенно если учитывать, как приятно было его наводить), просто… никто ещё вот так не заботился о нём.       Гарри вглядывался в лицо Драко, пока тот проводил по его коже влажным полотенцем, очищая её от неприятной плёнки высохших спермы и смазки. Его глаза скрывали длинные ресницы, а сам он наблюдал за движениями своих рук, а потом немного приподнял Гарри, крепко, но нежно подхватив под бёдра, и осторожно обвёл растянутый вход.       Он пробормотал какое-то заклинание, которое Гарри не узнал (и очень жаль, потому что оно бы ему очень пригодилось), и простыни снова стали сухими и чистыми, как будто их только что постирали.       — Подвинься, — скомандовал Драко, подтолкнув его коленом в бедро.       Гарри откатился назад, стараясь освободить для него побольше места.       Драко взмахнул рукой, отправив грязное полотенце в корзину для белья, но не стал возиться с разбросанной по полу и мебели одеждой. Гарри подумал, что нет смысла напрягаться сейчас, если утром, когда Драко встанет, ему всё равно придётся надевать эту же одежду.       Неприятная мысль о том, как Драко одевается и уходит, ускользнула из его сознания, когда тот пробормотал «Нокс» и погасил все свечи в комнате, кроме одной. Слабый свет только-только начавшего подниматься солнца ещё не мог разогнать ночную темноту, поэтому всё было окутано бархатными тенями.       Драко забрался на левую половину кровати, положил голову на подушку и притянул Гарри к себе — настолько близко, чтобы голова Гарри оказалась у него на груди.       Гарри улыбнулся и закинул на его бедро своё, переплетая их ноги и наслаждаясь исходящим от тела Драко теплом. Его немного забавляло то, как Драко молчаливо укладывал его так, как ему нравилось.       В этом действии было что-то такое, свойственное только Драко.       Он положил руку на грудь Драко, радуясь тому, что тот не просто уснул, повернувшись к нему спиной. Гарри почти ждал какого-нибудь ворчливого комментария по поводу этой гриффиндорской тяги к объятиям, но Драко обхватил левой рукой его спину, запустил пальцы в его волосы, а другой рукой взял руку Гарри, покоящуюся у него на груди.       Улыбка Гарри потонула в тёплой душистой коже шеи Драко. Драко Малфой оказался настоящим любителем обниматься.       — Молчи, — пробормотал Драко, снова используя эту странную магию, позволяющую ему так хорошо читать Гарри. Но это не было на самом деле магией — Гарри не чувствовал, чтобы что-то дотрагивалось до его сознания. Казалось, Драко просто знал, как работает его мозг.       Эта мысль поселила под его рёбрами комочек тепла, и тот стал только больше, когда Гарри почувствовал, как губы Драко коснулись его лба.       — Нам нужно поспать, — сказал Драко, проведя рукой по его волосам. — Потому что, когда мы проснёмся, я планирую снова сделать это с тобой.       Гарри хихикнул, хотя по его коже вмиг пробежали мурашки желания.       К счастью, совсем слабого. Он слишком устал.       — Ты? А что, если я скажу, что я хочу сделать это с тобой?       Если честно, несколько раз Гарри пробовал быть сверху, но в целом он предпочитал, чтобы его трахали, а не наоборот. Но мысль о том, чтобы войти в Драко и заставить его почувствовать эту смесь слабой боли и удовольствия, казалась достаточно убедительной, чтобы он мог передумать.       Его измученный член слегка приподнялся, дёрнувшись напротив бедра Драко. Теперь засмеялся уже он.       — Полагаю, можно и такое устроить, Поттер, — он погладил Гарри по затылку, отчего он снова вздрогнул, а по его спине поползли лёгкие вспышки удовольствия.       — Эй! Хватит! Это что, какой-то новый способ меня убить? Затрахать до смерти?       Драко потёрся кончиком носа о нос Гарри.       — Ты меня раскусил. Да, это действительно очень продуманный способ отомстить тебе — головокружительным, потрясающим сексом. У меня хорошо получается?       Гарри густо залился краской на словах о «головокружительном, потрясающем сексе», хотя и не мог с ними не согласиться.       — Отлично. Только дай мне поспать несколько часов, и потом я умру с улыбкой на лице, — он пожал плечами. — Мне не впервой.       Весёлая атмосфера вмиг испарилась, и Гарри мысленно отметил, что его смерть — не лучшая тема для обсуждения после секса. Драко вздохнул, сжимая пальцами его затылок.       Словно толстое одеяло, их окутала тишина. Гарри натянул настоящее одеяло повыше, а затем снова потянулся к правой руке Драко, но вместо того, чтобы снова переплести их пальцы, он обхватил его запястье и повернул руку так, чтобы можно было рассмотреть гладкую кожу на внутренней стороне предплечья.       Гарри смог рассмотреть татуировку в последние несколько минут умопомрачительного секса, но теперь, когда его мозг снова функционировал (пусть и несколько медленнее, чем обычно, из-за переизбытка чувств и подступающей сонливости), ему наконец-то представилась возможность по-настоящему её изучить.       Драко позволил ему повернуть свою руку. Гарри слышал, как ровно билось сердце у него в груди. Он отпустил запястье Драко и провёл подушечками пальцев по изящным тёмным линиям.       Как и Новозеландский Опаловый Глаз на левой руке, эта татуировка выглядела очень реалистично. Только дракон был раскрашен в яркие цвета, а олень на правом предплечье — в оттенки чёрного, серого и белого.       Он гордо стоял, огибая руку Драко, подняв голову и демонстрируя свои впечатляющие ветвистые рога, казавшиеся совсем чёрными на фоне бледной кожи. Гарри провёл пальцем по изгибу его шеи, восхищаясь тем, каким живым он выглядел. Олень моргнул, его шерсть затрепетала, а копыто застучало о запястье Драко.       Гарри смотрел на изображение своего патронуса на коже Драко — оно было похоже на фотографию — впитывал в себя слабое белое свечение, окружавшее чернильную версию его защитника. Он водил ногтем по светлым линиям и только через минуту понял, что оленя окружало ярко-белое пламя.       Это было прекрасно, сильно и… непонятно.       — Почему?       Драко вздохнул и провёл левой рукой по спине Гарри. У Гарри возникло странное ощущение, как будто он почувствовал, как шевелится татуировка дракона, и он слегка вздрогнул.       — Я уже говорил, что тот день в Хогвартсе изменил для меня всё. Как будто… часть меня правда умерла в той комнате, Гарри. Как будто из огня выбрался уже другой я, — он провёл кончиками пальцев по краю лопатки Гарри, глядя в темноту комнаты. — Я думал насчёт феникса. Что-то вроде перерождения, но… это было бы не то.       Драко немного отстранился, приподняв подбородок, чтобы встретиться взглядом с Гарри. Гарри тоже отодвинулся, желая видеть его лицо, когда тот продолжит говорить, но оставил руку на его предплечье, продолжив поглаживать оленя пальцами.       — Если бы тогда мне пришлось спасаться самому, то я бы погиб. Не я вытащил себя оттуда, — губы Драко слегка дёрнулись. — Меня вынес кое-кто другой.       Он снова запустил пальцы в волосы Гарри, его взгляд стал отстранённым и затравленным. Без сомнений, он вспомнил ту ночь.       — Я не хотел забывать об этом. Мне казалось, что очень важно не делать вид, что я сделал всё сам. Так что… — он пожал плечами, прикрыв глаза. — Я набил дракона поверх того, что осталось от Тёмной метки, чтобы он напоминал мне, что я не принадлежу никому, кроме самого себя.       У Гарри перехватило дыхание, когда Драко снова поднял на него взгляд. Его глаза блеснули серебряным лунным светом.       — И оленя, чтобы он напоминал мне, что ты подарил мне жизнь. Я не хотел растрачивать этот дар впустую. И… возможно, я хотел помнить о том, что значит быть по-настоящему храбрым.       Драко замолчал, давая Гарри возможность переварить его слова. Он думал, что, возможно, будет чувствовать себя странно из-за того, что у Драко есть татуировка, которая призвана напоминать о нём, но обнаружил, что не чувствует ничего подобного. Он, скорее, понимал стоящие за этим причины. А ещё татуировки Драко были невероятно сексуальными, и Гарри хотелось провести по ним языком.       Он снова переплёл пальцы с Драко и поднёс их сцепленные ладони к губам, чтобы оставить поцелуй на костяшках его пальцев.       Он не знал, как выразить словами все те вещи, которые крутились у него в голове и в сердце. Как сказать, что он рад, что тогда вернулся за ним; что ему жаль, что он не смог спасти Крэбба; что он польщён тем, что Драко считает его храбрым; что он гордится тем, как Драко изменил свою жизнь; что он потрясён, поражён и даже доволен тем, что Драко сейчас здесь, рядом с ним. Поэтому он вообще ничего не сказал.       Драко опустил их руки на свой живот и наклонился, в знак признательности прикасаясь к губам Гарри своими. Даже от этого целомудренного поцелуя по его венам пронеслось лёгкое покалывание, но Гарри, не обращая на него внимания, нахмурил брови.       — А как ты узнал, какой у меня патронус?       — Дурак. Все знают, какой у тебя патронус, — Драко закатил глаза.       — Оу.       Гарри откинулся на грудь Драко, прислушиваясь к его мерному дыханию и ровному биению сердца. Его веки начали тяжелеть, но в голову вдруг пришёл ещё один вопрос. То ли он напрягся, когда собрался задать этот вопрос, то ли эта странная магия снова что-то подсказала Драко — Гарри почувствовал, как тот вздрогнул.       — Что? — сонный ворчливый голос Драко послал мурашки по его спине.       — А какой патронус у тебя?       Драко на мгновение зарылся лицом в его волосы и устало простонал, но Гарри услышал в его голосе улыбку, когда он снова заговорил.       — Песец. А теперь, Поттер, можно мне немного поспать, пожалуйста? Я должен хорошенько отдохнуть, если утром ты собираешься затрахать меня до полусмерти.       Гарри крепко сжал его в объятиях и игриво прикусил сосок, наслаждаясь удивлённым писком. Даже мысленный образ того, как он трахает Драко, заставил тлеющие угольки желания в его животе вновь вспыхнуть. Но он проигнорировал их, прижавшись губами к месту, где секундой ранее были его зубы.       Песец очень подходит Драко, подумал он. Быстрый, умный, хитрый, с белой шубкой. Он вдруг вспомнил, что лисы моногамны, и замер, удивившись, как Гермиона умудряется вбивать ему в голову столько странных и абсолютно случайных фактов, которые потом постоянно всплывают у него в мыслях.       И всё-таки мысль о моногамии вызвала у него улыбку.       Хотя олени, наверное, совсем такими не были, учитывая этот их гон, — так что, очевидно, это не показатель.       — Засыпай, Гарри, — пробормотал Драко. — Ты слишком громко думаешь.       Гарри вздохнул, позволяя теплу их тел подхватить его и утянуть навстречу сну.       Он погасил последнюю освещавшую комнату свечу, и в его голове всплыли слова Драко.       Если вернуться в далёкое прошлое и изменить достаточно много всего, то мы, может, и смогли бы подружиться раньше. Но разве тогда, без всего, что нам пришлось пережить, мы были бы собой?       Гарри не знал ответа на этот вопрос. Он подумал, что, наверное, Драко был прав. Они состояли из слишком многих мелочей: выбор, который они сделали или не сделали; места, в которых побывали; друзья, которых завели. Может быть, они состояли из своих собственных переживаний, и единственное, что по-настоящему определяло их, — это их поступки.       Но тогда, возможно, есть что-то вроде судьбы. И что бы ты ни делал, в конце концов ты всё равно окажешься в определённом месте с определёнными людьми. Он не мог поверить, что жизнь каждого человека уже была кем-то предопределена, но, возможно, у всех была конечная цель… и, возможно, несколько контрольных точек на пути к ней.       Как, например, лежать в объятиях Драко, прислушиваясь к его ровному дыханию и погружаясь в глубокий сон, пока ночное небо за окном светлеет и готовится к рассвету, — это неизбежно должно было произойти. Как будто они шли к этому с того самого момента, как он переступил порог магазина мадам Малкин.       И всё же он чувствовал, что на это повлияли все те годы, в течение которых им приходилось принимать много разных решений, и стечение обстоятельств, подтолкнувших их в правильном направлении. И если бы, как сказал Драко, что-то произошло по-другому, то они бы не оказались здесь.       Судьба? Или удача?       Он задрал голову, коснувшись губами подбородка Драко.       — Как это получилось? — слова слетели с его губ тихим шёпотом, но Драко, конечно же, его услышал. Он тихо фыркнул, его голос был хриплым ото сна.       — Разве это важно? Всё уже произошло. И завтра мы узнаем, что нас ждёт дальше.       «Что нас ждёт дальше», — с трепетом подумал Гарри. Вместе. Он улыбнулся, прокручивая в мыслях миллион вещей, которыми они могли бы заняться. Он ещё никогда не ходил на свидание с волшебником. О, и поймается ли Скитер на крючок, когда узнает, что они с Драко теперь на самом деле вместе?       Наверное, следует начать с того, что он расскажет обо всём Гермионе и Рону. Но сначала секс. И завтрак.       Драко простонал.       — Спи, Поттер, или я за себя не ручаюсь.       Его предостерегающий тон совсем не соответствовал тому мягкому, сонному поцелую, которым он прижался к губам Гарри, и нежному объятию. Гарри вздохнул, закрыл глаза и выбросил из головы все мысли о том, что их ждёт завтра. Вместо этого он сосредоточился на ощущении тела Драко, лежащего рядом, на запахе его кожи и мерном дыхании, щекочущем его лоб.       Гарри слушал глухой стук его сердца, чувствуя, как его собственное сердце бьётся ему в такт.       Завтрашний день может принести что угодно. Всё, что надумается удаче или судьбе. Но здесь и сейчас есть только он и Драко. И каким бы ни было завтра, оно точно будет идеальным.