Начало и конец
18 мая 2020 г. в 15:14
Изуку подставляет веснушчатые щеки под лучи яркого солнца, прикрывая глаза и опираясь на черенок лопаты. Он медленно наполняет легкие свежим лесным воздухом, прислушиваясь к дивному птичьему пению, нарушаемому воплями конкурента, сходящего с ума от боли и отчаяния.
На губах играет шаловливая, коварная улыбка, а язык очерчивает разбитую губу, где скапливается загустевшая кровь с крошками стекла.
Шигараки хватает пятерней колкие волосы мафиози, оставляя безобразные кровавые плешины и с лютой яростью вбивая голову в корягу старого дерева. Чисаки смачно харкает кровью, чуть ли не плача и чувствуя, как кожа от касаний врага слезает до черепа. Седьмой удар заставляет остервенело взвыть, а после взглянуть заплывшим отчаявшимся взором на конкурентов. Безумные алые глаза с мягкой улыбкой юноши вызывают дикие чувства, над которыми возвышаются страх и сильнейшая ненависть.
Обезображенный мужчина, сдавшись под натиском безумной боли, опускает голову на окровавленную почву, заметно слабеет, походя на сломанную куклу, и шумно дышит с противным свистом, срывающимся каждый раз с истерзанных губ. Шигараки безобразно ссутулится, склоняя под порывом лютой злости голову, из-за чего длинные сухие патлы свисают над умирающим человеком, прикрывая алый взор.
С лица юноши медленно отслаивается бездушная улыбка, будто опадая мертвыми пластинами, и он склоняет голову на бок, чуть щурясь, открыв вид на хищные повадки. Губы ужасно искривляются, Изуку смотрит на лидера, чьи руки покрыты кровью до локтей, и делает ломаный шаг вперед. Изумрудные глаза бездушно замирают на изогнутом спазмами теле, отображающем течение адской боли, утягивающей жизнь из организма.
Кай хрипит от диких мучений, вновь начиная блевать шматками темной крови, и в данный момент его ломает. Не только телом, но и воспаленным разумом. Ненависть со страхом накрывают за одну секунду, дав понять, что мечты, которые всю жизнь с трепетом лелеяли, с садистским удовольствием растаптывают конкуренты. Мафиози срывается в коктейле обезумевших эмоций, протягивая обрубки рук в сторону лидера вражеской организации, надеясь осколками умирающего рассудка, что причуда сможет подействовать, несмотря на отрубленные и раздробленные фаланги пальцев. Но Мидория, будто дыша чужими мыслями, вонзает заостренный конец лопаты в кисть врага прежде, чем изуродованная конечность дотронется до союзника, заинтересованно смотрящего на юного злодея.
Грязный металл ломает кости, лопата проходит сквозь безобразную плоть, впиваясь в сырую от блевотины землю и разделив ладонь на несколько частей. Изуку кривится, вдохнув едкий запах крови и выдернув лопату, а после опускается на корточки, откинув ненужный кусок тела. Жалкий протяжный хрип погибающего сопровождает заинтересованный взгляд юноши, ведущего кистью по сонной артерии. Он улавливает редкие, слабые колебания, надавливая с дикой силой, перекрыв путь не только кровообращению, но и кислороду, поступающему в мозг. От сильного давления пальцы парня повреждают мышцы шеи и сонную артерию, затем Чисаки обмякает в объятиях ухмыляющейся смерти, пока Мидория с расстановками произносит:
— От конкурентов избавляются тихо и аккуратно, — делает акцент на последнем слове, поворачиваясь к нервному Шигараки. — Успокойся, хватит, — твердо добавляет Изуку, когда грубо отпускает труп, ударяющийся головой о кровавую корягу. — Томура, пожалуйста.
Шигараки дышит тяжело, скрипит желтыми от курева зубами и тушит в себе порыв потянуть пальцы к горлу, чтобы вновь содрать слой поврежденной кожи.
— Я спокоен.
Мидория смотрит на вмятину в черепе Чисаки, понимая, что, да, Шигараки крайне спокоен.
— Если хочешь, то можешь уничтожить труп.
— Нет, мы закопаем его, как и планировали.
Изуку поднимает лопату раньше лидера, правильно подметив, что с дрожащими от злости руками, покрытыми запекшейся и свежей кровью, будет трудно закапывать труп, стараясь не касаться пятью пальцами. Он вдыхает запах сырой земли, настолько знакомый, что на губах расцветает нервная улыбка, повреждая подсохшую ранку на губе, до сих пор испачканную стеклянным порошком, колющим чувствительные губы.
Рыхлая почва падает на погибшего в муках мужчину, чьи застывшие в лопнутых капиллярах глаза направлены на яркое чистое небо. Сырая земля попадает на окрашенные кровью губы, приоткрытые в немом вопле, и глазной белок, покрывая чернотой покрасневшую слизистую.
Запах влажной почвы противно забивается в ноздри.
Томура с откровенной нервозностью хрипло посмеивается, оседая на холодную землю и упираясь спиной в кору мощного дерева, проклянув омерзительно яркую и теплую погоду. Лидер невольно прокручивает в голове глухой стук, свидетельствующий о падение трупа в подобие могилы, и шарит в поисках необходимых сигарет, без которых уже не может существовать.
Во рту собирается вязкая слюна, обостряя сильное желание закурить.
Изуку смахивает с висков стекающий пот, кинув беглый взгляд на серые руки союзника и найдя во внутреннем кармане потрепанную пачку заканчивающихся сигарет. Он тяжко вздыхает, прислоняя черенок лопаты к старому дереву и опускаясь рядом с Шигараки, пропахшим сыростью с гарью.
Чирканье зажигалки привычно успокаивает, позволяя прикрыть глаза, не опасаясь подставы от жестокого мира. Но Изуку, склоняя голову на плечо единомышленника, равномерно дышит, держа меж пальцев, покрытых грубыми шрамами, зажженную сигарету и смотрит на перекопанную почву, под которой на незначительной глубине лежит тело ненавистного конкурента.
С самого начала никто не планировал хоронить мафиози. Здесь необходимо другое слово — закопать. Закопать, словно собаку, ожидая действий от подчиненных человека, добившегося высот, которые перекрывают необходимый кислород Лиге.
Мидория смотрит, как сизый дым опоясывает шрам, уродующий мужские губы, сухость которых он прекрасно помнит. Шальная мысль выбивает из легких рваный смешок, привлекающий внимание, устремленное на юного злодея. Шигараки выдыхает едкий дым, желая спросить нечто важное, но холодеющий взгляд изумрудных глаз останавливает. Мол, сейчас стоит промолчать, наслаждаясь помесью отвратительных запахов, принадлежащих смерти, но потому слишком знакомых.
Слова не главное. Важен смысл в присутствии, кое может прерваться даже сейчас.
«У злодеев нет могил.»
Хах, Изуку помнит данную реплику, поднимая отрешенный взор к уставшим глазам Шигараки.
С легкостью забирая чужую жизнь, не стоит обижаться, что вскоре подохнешь, как безродная дворняга.
Мидория стискивает бесформенную одежду лидера, потянув на себя, не закрывая холодных глаз и касаясь обсохших губ своими. Томура неприятно ведет лопаткой, ярко ощутив стеклянную крошку, попавшую в запекшуюся кровь, после кровавую слюну и металлический привкус на языке союзника, который опасливо углубляет довольно странный поцелуй — будто пародию, попытку походить на обычного человека, способного испытывать настоящие эмоции.
— Прости, — смакуя сигаретный дым, горько произносит юноша.
Изуку поворачивает голову, смотря сквозь деревья расфокусированным взглядом и ведя подушечками пальцев по коже старшего, покрытой коркой отвратительной крови.
Может, они умрут завтра или через год, или после нескольких лет прожигания судеб ради организации. Возможно, оба насладятся важными аспектами жизни или погибнут на новой миссии, так и не познав чувства, которое восхваляют нормальные люди, наслаждаясь спокойствием рядом с близким человеком. Есть вероятность, что испуг возьмет верх, и поврежденный разум не выдержит безумство другого.
— О чем ты думаешь? — вскоре спрашивает Шигараки, чуть хмурясь и ступая рядом с единомышленником по сухим ветвям лесных троп.
Мидория поднимает перед собой маску чумного доктора, разглядывая кожаные вставки и ощущая предательскую сухость во рту. Не хочется признавать, что второй раз совершает несвойственный поступок.
— О том, что ждет нас в будущем, — с неподходящим в сложившейся ситуации весельем отзывается парень, взглянув через плечо на лидера.