***
Юнхо выходит из-за камышей вместе с парнем, за которым следили друзья, второй неуверенно, но все же идёт. Не останавливаясь на знакомстве, все решают, что это сделать будет гораздо проще за общим костром. Кан медленно следует за своими новыми знакомыми, удивляясь тому, что его пригласили в компанию, молча оглядывает ребят. Взглядом он цепляется за темную, словно воронье перо, макушку. Он видит только затылок и профиль, которые кажутся ему идеальными. Не решаясь спросить кто это, он следует за компанией дальше, надеясь на то, что позже, да узнает. Сонхва ощущает, что на него смотрят, следят за его телодвижениями, за тем, как он волосы укладывает, загребая их назад пятерней. Кажется, что это немного приятно, но спину жжёт, поэтому Пак ускоряет шаг, заставляя всю компанию идти быстрее. Наконец перейдя на другой берег и найдя свою поляну, парни уселись, Хонджун начал разводить костёр. — Это Кан Есан, — Юнхо жестом показывает на их нового знакомого, который немного поклонился в знак знакомства. Кан не останавливался долго не ребятах, отвечая на их имена «Приятно познакомиться», пытаясь приветливо им улыбнуться, думая о том, когда же придет черед ворона. — Я Пак Сонхва, — черед дошёл до брюнета, за которым наблюдал Есан. — Сонхва, — Кан решил попробовать на вкус это имя, кажется, что звучит очень хорошо, — Ты красивый. В компании повисает неловкое молчание и напряжение, только серенады кузнечиков спасают ситуацию. Пак не знает куда себя деть: с одной стороны приятно, а с другой — первое, что сказал ему Есан, это то, что он красивый? — С-спасибо, — Пак неловко улыбается, изображая гримасу, похожую не то на искреннюю радость, не то на больное отвращение, протягивает руку для рукопожатия. Кан смотрит на вытянутую ему руку, берет ее в свою и переворачивает, касаясь губами тыльной стороны. Пак не отдёргивает, но смотрит с непониманием, затем аккуратно берет чужую худощавую руку и скрепляет ее со своей в рукопожатии. Кан открывает в удивлении рот, осознавая, что совершил абсолютно глупейший поступок. Сонхва смеётся с их нового знакомого, подсаживается к нему ближе и похлопывает по спинке, давая понять, что все хорошо, Кан неловко улыбается, давно он не чувствовал такого тепла. Проходит совсем немного времени, как кажется ребятам, но на деле уже начинает темнеть, а час замер где-то между четырех и пяти часов вечера. Все время они разговаривали, кто о чём, в основном — это были планы на будущее. Все ярко делились своими грёзами, однако, когда очередь дошла до Сонхва, все неловко свели губы в улыбке. — Этот год я проведу здесь, мне нужно ещё немного времени побыть дома. Я планирую каждый день ходить в библиотеку, а днём ездить на заработки в город, чтобы успеть накопить внушительную сумму для поступления в желаемый университет. Все поддержали друга и его выбор, а Кан не стал рассказывать много о себе, сказав только то, что он не учился и это ему не потребуется. Во время беседы, Пак неоднократно клал свою руку на бедро Есана, иногда на колено, потирая его. Когда было очень смешно, Сонхва заваливался на своего нового знакомого от смеха, а Кан в ответ лишь мог слегка приобнять, чтобы тот не почувствовал себя неловко. — Кстати, — Пак обратился к Кану, — Тебе не жарко в этой одежде? Мне кажется, что ты запарился, — руками лезет к мундиру, расстёгивая первые пуговицы, открывая вид на острые ключицы. Кан прикрывается рукой, кладя свою руку на чужую. — Жарковато, — отводит свой взгляд, чтобы не встретиться с глазами Сонхва, — но здесь у меня нет другой одежды. Пак мгновенно потянулся к льняной сумке, которая все это время томилась у него на плечах. Оттуда он достал одежду, похожую на его, только без жилета. — Возьми, я праздновать могу и в этом, — жестом показывает на свою одежду. Кану неловко брать чужие вещи, поэтому он отмахивается рукой, а Пак поворачивает к себе, говоря: «Ну давай же». Сонхва берет младшего за руку, переплетая пальцы, кидает своим друзьям, которые что-то бурно обсуждали «Сейчас вернемся», и тянет в сторону озера. Останавливается под деревом, отпуская наконец Кана, который немного расстроился, когда пропало чужое тепло рук. Пак протянул одежду, а Есан уже не мог отказаться, смотря в эти до чёртиков красивые глаза. Сонхва в упор продолжает смотреть на кудрявого, от чего второму становится неловко. — Можешь отвернуться? — неуверенно спрашивает Есан, а старший кидает «Да, конечно», неловко почёсывая затылок и улыбаясь от своей глупости. — Не получается. Сонхва поворачивается к Кану и видит, что тот не может снять мундир из-за пояса, который передавил хрупкое тело. Пряжка туго была зафиксирована, из-за чего невозможно было снять одежду. Пак разворачивает Кана, льнет к спине и обнимает сзади, от чего у второго внутри бабочки порхают, руками чуть придавливает плоский живот, оттягивая пряжку. Ремень спадает. Есан продолжает снимать одежду. Чужой взгляд на себе он замечает только тогда, когда остается с обнаженным верхом. Сразу руками прикрывается, закрывая свои ребра, сильно выпирающие из-под кожи, и ключицы, которые Сонхва до этого видел. Пак был бы не Паком, если бы не подошёл ближе и не убрал чужие руки, касаясь груди. — Такой худой. — Сонхва пальцем прошёлся по выступающим косточкам на теле парня, который стоял в оцепенении, не зная, что ему делать, но, когда коснулся впалого живота, Кан вздрогнул, и парень отвернулся. Кан надел на себя белую просторную рубашку с широкими рукавами и глубоким вырезом на груди и мешковатые широкие шорты до колен, которые подчеркивали их худобу, треугольную форму чашечки. Обуви не было, поэтому Есан нерешительно шел за Сонхва, который в свою очередь, уже давно ходит так, ведь истоптал все стопы. Пак идёт впереди, но позже ровняется с Есаном, смотрит боковым взглядом на парня. «Красивый». Рукой осторожно цепляется за чужую, а потом смелее хватает и переплетает пальцы. — Мне нравится так ходить, — объясняет Сонхва парню, который кинул удивленный взгляд. Сам Кан наоборот доволен действием старшего, — Это — венчальное кольцо? У тебя есть невеста? — Пак то ли с нотками раздражения, то ли с нотками грусти спрашивает, поднимая свою руку с чужой, на которой на одном из пальцев блестит серебряное украшение. — Это просто. Я давно собирался выбросить, — в ответ холодное «Понятно». Когда парни приходят обратно, замечают, что к их компании присоединились девушки. Одна из них была особенно красивая: длинные блестящие волосы были завязаны платочком, на ушах свисали большие серьги-кольца, на шее красные бусы. Скромное платье в горох с поясочком подчёркивало осиную талию. У девушки были большие глаза с интересным прищуром, губы пухлые, так и хотелось прильнуть к ним. — Сонхва! — как только девушка завидела старшего тут же рванула к нему. Пак разъединил руки с Каном, выставляя обе руки вперёд, чтобы словить девушку и прокрутить ее. — Суджин, давно не виделись, — парень опустил девушку, приобнимая за талию, а та на ушко шепчет что-то, что слышит только Сонхва. «Хва, у меня скоро свадьба, придёшь?» Есану не понравилась эта девушка. Она была симпатичная, но слишком близка с его новым знакомым. Кан хотел ударить себя, влепить пощечину за то, что так заинтересовался в брюнете, за то, что грезит о чем-то ещё в первый день знакомства. Из раздумий его выводит чужое прикосновение в районе плеча: Сонхва притягивает юношу к себе, властно закинув руку: — Это Есан, — жестом показывает на смущенного парня, — А это Суджин, моя давняя подруга. — Приятно познакомиться, — девушка подпрыгивает к Кану, подхватывая его под ручку и уводит куда-то в сторону, — Есан, как ты умудрился только начать встречаться с таким, как Сонхва, он тот ещё недотёпа, — девушка, увидев растерянное лицо парня, остановилась, — Я что-то неправильно поняла? — Мы не пара… — неловкое молчание со стороны обоих. — Ты чего парня пугаешь, Джин, — со спины подходит Пак, вновь обнимая Кана за плечо, и повернувшись к нему, говорит, — Пошлите, остальные уже заждались. Девушка бросила на Есана многозначительный взгляд и улыбнулась уголком губ, а затем сорвалась на лёгкий бег в сторону компании друзей.***
Вечерело. Наступает самое, пожалуй, интересное и загадочное время суток, особенно, для празднества. Говорят, что именно под вечер, когда только начинает темнеть, просыпается вся нечистая сила, а чтобы спастись от нее нужно проводить обряды, веселиться, делать защитные обереги. Первым делом друзья, и парни, и девушки, решили, что следует собрать венки. Неотъемлемой частью дня было пускание веночков на воду. Парни на одной стороне берега, девушки на другой. Обычно, венки были совершенно разные, но была одна вещь, которая обязательно должна была присутствовать в нём. Есан блуждал по полю в поисках цветов, но единственными, что он находил, были одиноко растущие колосочки, ромашки да одуванчики. Переплетая стебелёчки, Кан быстро сплёл незаурядную вещицу, немного расстроенно вздыхая. Неожиданно, головы коснулась трава, аромат забился в нос. Есан мгновенно повернулся в сторону и встретился взглядом с Сонхва, который поправлял венок на голове у юноши. Сонхва сделал украшение из красивых маков, васильков и фиалок, где-то проскакивали мелкие ромашки и травинки. Из рук кудрявого, Пак взял не очень симпатичный букет и надел на себя. Кан хочет возразить, пытаясь поменять красивый и ароматный венок, сделанный брюнетом, с тем, что Пак нацепил на себя. Сонхва не разрешил и потянул к компании. Ребята разожгли костер побольше, и каждый перепрыгивал через него. А глазах Кана четко отражался огонек и доля страха. Пак, словно читает мысли блондина, подхватывает того под ноги, поднимая на руки. — Держись крепче, — Есан за шею хватается своими худощавым руками, сильнее прижимается, а Сонхва делает разбежку и перепрыгивает через костер вместе с парнем. — Не так уж и страшно, да? — впервые за вечер брюнет видит улыбку Есана. Все дружно сели на брёвнышки, держа над огнем пастилу, настало время баек, которые каждый рассказывал с огромной охотой. Дошло и до легенд. «Однажды, один парень был влюблен в одну деревенскую девушку. Однако, она за нос его водила, бросала слова любви на ветер, пустословила об отношениях. Юноша у кузнеца приобрел два венчальных серебряных кольца: хотел обрадовать молодую и сделать ей предложение руки и сердца. Не успев осуществить задуманного, он узнает, что девушка выходит замуж за другого. От отчаяния он прыгнул с моста, да утонул. Говорят, что фамилия его была Кан. Слух ходит, что каждый год именно в этот день он ищет свою невесту» Есану не по себе становится, ведь есть кое-что, чего знать другим не нужно. Решили пойти на реку, ведь ночь уже, а когда ещё пускать венки? Говорят, что если он не отплывает от берега — значит любимый человек совсем близко, далеко — нескоро встретишь, а если утонет — значит, нет любви для тебя. Пак и Кан вместе сели на берег и по очереди пустили венки на воду — брюнет — засохший и некрасивый, блондин — ароматный и душистый. Оба веночка не отплыли от берега, тогда парни чуть двинули их, но те вернулись на прежнее место — к берегу. Обменявшись смущенными взглядами, они уступили остальным. После обряда все разбежались кто куда: кто на берег к девушкам, кто к костру, кто по домам относить праздничную еду, в общем — гулянье в полном разгаре. Когда берег остался пустым, и на нем остались только Хва и Есан, старший стянул с себя жилет и рубашку, улегшись на траве. Кан взял травинку, и сев в позу лотоса, начал щекотать тело парня. Сонхва был не очень чувствителен к этому, но колосочек явно чем-то мешал, поэтому он хватает Кана за руки и тянет к себе, перекатываясь и оставляя Есана лежать снизу. — Не хочешь покупаться? — вопрос, вероятно, не требовал ответа, потому что старший сам стянул с себя штаны и ожидал кудрявого. Тот неспешно стянул с себя белую рубаху, не решаясь снимать нижнюю часть, — Плевать. — когда глаза Пака горят — его ничего не остановит. Пак вновь подхватывает Есана под ноги и берет на руки, мчится к реке. — Подожди, — Есан обеспокоен, поэтому хватается сильнее за чужую шею, не намереваясь отпускать. Ноги дна не достают, Кан льнет ближе к старшему, — Я не очень хорошо плаваю. — Хорошо. Тогда я буду тебя держать. Пак подхватывает кудрявого так, чтобы тот обхватил талию брюнета, а сам за спину держит. Их лица совсем близко. В глазах Сонхва, красивых до чёртиков, бликом отображается луна. Красиво. Есан пальцами очерчивает чужое личико, проходится от носа до подбородка, а от него до высоких четких скул. Хва худенькую руку убирает, кладет к себе на плечо, а сам льнет к губам. Пак руками водит по чужой спине, губами вбирая чужие сильнее и сильнее, слегка оттягивая и постепенно отпуская. Есан сначала в оцепенении держится, не отвечает, но позднее, прикрыв глаза, погружается в состояние эйфории и блаженства, отдаваясь поцелую. Кан на чужом затылке сжимает корни волос, а Сонхва блондина крепче держит, рукой под водой спускаясь к ягодицам. Бабочки в животе начали летать, когда Кан начал мычать в ответ и причмокивать. Чуть прикусывая губу, Сонхва проникает в чужой рот, касаясь языком нёба, исследуя ровные рядочки зубов. Содрогаясь в танце языков, Пак отстраняется, оставляя между парнями вязкую слюну. Есан смотрит в глаза брюнета и снова льнет к губам старшего, разрешая Хва доминировать над ним. Разъединив поцелуй, Пак возвращается на берег, все тело обдает холодным воздухом. Из-за ветра Есан немного ёжится, несмотря на теплоту чужих объятий. — Пошли в теплое место, погода разбушевалась, — Пак в руки берёт свои вещи, оставаясь только в белье, а на Кана натягивает рубашку. Есан хватается за руку старшего и идёт за ним. Через десяток минут они оказываются возле небольшого деревянного домика. Пак открывает дверцу, пропуская внутрь блондина, а сам идёт за связкой дров. Местом, куда старший привел Есана, оказалась старая баня. Сонхва старается как можно быстрее развязать связку и подкинуть их в печь, чтобы та быстрее растопилась. Кан в свою очередь сидит на деревянном выступе и наблюдает за всеми движениями старшего, а потом обращает внимание на свою руку, на котором не оказалось кольца. — Потерял кольцо? — подходит к кудрявому Хва, беря в руки чужие ладони, — Могу вернуться на берег и поискать его. — Не стоит, — Есан за руку держит, останавливая старшего, который хотел уже идти, — Это кольцо мне не нужно. Кан, сказав последние слова, взгляда не может оторвать от Сонхва, который стоит прямо перед ним. Есан приподнимается с деревянного выступа, на котором сидел ранее, прижимается к старшему, оставляя в уголке губ поцелуй. Чувствует, как его поглаживают по спине, а затем толкают вниз, возвращая обратно, целуя более настойчиво. Сонхва вбирает чужие губы, а сам валит на выступ, чтобы младший улёгся, бёдрами садится на чужие. — Чертовски красивый. — Чужие вьющиеся волосы убирает с лица, целует лоб, спускаясь к носу, а там и к губам. А Кан руками обвивает чужую шею, дыша в губы и довольно мыча. — От тебя пахнет тыквенным соком, безумно нравится этот запах. — Когда я смотрю на тебя, — начинает Кан, разрывая на секунду поцелуй, — в животе летает сборная по квиддичу. Пак усмехнулся в чужие губы: сравнение возбуждения с квиддичем из Гарри Поттера ему показалось очень забавным и милым. Сонхва отстраняется от раскрасневшегося Кана (в силу повышенной температуры тела и помещения), оценивающе смотрит на парнишку, пока тот откидывается назад, выгнувшись в шее и запрокинув голову. Из приоткрытого рта Есана доносятся тихие вздохи, которые отчасти льстят Паку. Брюнет сползает со ступеней, аккуратно приподнимая с места кудрявого, укладывая в прежнее положение. Руками неспешно разводит чужие тонкие ноги, закидывая их себя на плечи. На душе приятно из-за покорности юноши, который беспрекословно выполнял все, чего потребовал бы Пак. Сонхва поднимает рубашку юноши, а затем цепляется пальцами за заднюю часть бёдер, наклоняясь вниз. Хватаясь зубами за ткань белья, он аккуратно и неумело стягивает его, спуская сначала до колен, чтобы одежда сама скатилась. Кан мгновенно пытается скрыться, сжать ноги. — Есан? — вопросительно выгибает бровь Пак, а после вновь раздвигает ноги в стороны, наклоняя тело парня назад, удобнее становясь на колени. Брюнет невесомыми поцелуями касается живота младшего, лижет пупок, спускаясь вниз. Неуверенно пробуя взять чужую красную головку в рот, Пак заметно смущается, а его щеки заливаются румянцем. Кан вновь выдыхает, сгибая пальцы на ногах, чувствуя, как тело начинает петь от одних только прикосновений. Есан притягивает старшего ближе к себе, пальцами запутываясь в тонких локонах смоляных волосах. Сонхва, чувствуя сближение, увереннее хватается губами за член, спускаясь по стволу поцелуями и аккуратными мазками языком. Цепляясь за яички, Пак ласково их дразнит, а руками массивно оглаживает бедра, сминая их. Кан ногами обнимает шею старшего, укладываясь вновь на спину, пока Сонхва языком спускается к ложбинке. Стоит Паку проникнуть языком внутрь Есана, как второй открывает глаза, хлопая ресницами, не понимая, нравится ему то, что делает брюнет на данном этапе или нет. Не согласовавшись с ангелом на одном плече и дьяволом на втором, Кан отдается и далее Паку, чувствуя, что внутри него загорается интерес. Сонхва, чуть поласкав анус, поднимается на ноги и вновь седлает бедра Кана. Быстро стянув с себя белье, которое было последним элементом одежды, который мог прикрыть его наготу, Пак хватается за свой колом стоящий член. Кан интересуется, поэтому тянет свою руку туда же, помогая старшему надрачивать. Сонхва плывет от чувства чужой руки на члене, внутри все переворачивается вверх дном и завязывается тугим узлом. Пак размашисто водит по стволу, большим пальцем попутно растирая вытекающую белёсую смазку. С рыком кончив себе в руку, Сонхва собирает сперму на пальцы, вновь спускаясь на деревянный пол, прося Кана поднять ноги и раздвинуть их как можно шире. Он вновь ласково касается колечка мышц, только не языком с слюной, а теплой смазкой, которая, вероятно, даст больше эффекта, чем слюна. Пак чуть надавливает, проникая внутрь первым пальцем лишь наполовину, сразу переводя взгляд на чуть приоткрытые губы Есана. Проталкивает весь, а за ним и второй. Кан чувствует дискомфорт, но тело требует большего, поэтому юноша дёргается навстречу пальцам, охватывая уже три гладкими стенками. — Есан, я надеюсь, завтра я не окажусь с утра один? — Сонхва останавливается, всматриваясь в темные глаза Кана, покрытые пеленой от сладострастия, заполняющего его изнутри. — Я не могу ничего обещать, — шепчет Есан, придвигаясь ближе к старшему, — Я боюсь, что всплывёт правда, а красивая легенда прекратит свое существование. — Я не понимаю, — Сонхва поднимается, наклоняясь к лицу Есана, продолжая аккуратно растягивать анус Есана, — Но в эту ночь наши чувства будут обоюдны? Ответа не последовало, но Кан мгновенно притянул Пака к себе, хватаясь губами за чужие, вновь вовлекая в поцелуй. Ладонями Есан обхватил лицо Сонхва, пока бедра двигались к его рукам. Подцепив в последний раз чужой язык, и огладив ряд зубов, Пак отстраняется, оставляя мягкий поцелуй в губы. Белье Кана, что спустилось наполовину, Сонхва стягивает до конца и откидывает в сторону. Закидывает ноги блондина на выступ, укладывая его набок, а сам становится поперек желанного тела. Есан поворачивает голову, выжидающе смотря на брюнета, как чувствует, как головка медленно проникает внутрь. — Расслабься, — Пак чувствует напряжение младшего, поэтому нежно начинает поглаживать талию. Ещё секунда и он проникнет в худощавое, тонкое и аккуратное тело, восторгаясь узостью, толкаясь с большей скоростью. Но он думает, что так нельзя. Так нельзя поступать с таким до безумия хрупким и нежным парнем. С позволения Есана, Сонхва толкается увереннее и глубже, делая это медленно, чтобы не навредить. Кан чувствует, что ощущение заполненности заставляет его тело петь с большей мелодичностью и отзывчивостью к чужим действиям. — Все же, может расскажешь, что именно тебе мешает проснуться завтра со мной, — Пак, не сбавляя темпа, продолжает толкаться в парня, любопытничая. — Ты же видел мои кольца? — Кан хотел было рассказать историю сейчас, но этот момент вмиг показался таким нежным, неповторимым и ценным, что он вновь замолк, — Забудь об этом. Давай упиваться блаженством, пока есть время? Время — ценный ресурс, его нужно тратить исполна, чтобы потом не сожалеть. — Хорошо. Тогда, пока у меня есть время, хочу сказать, что ты довольно странный… И интересный. Ещё очень красив собою, — говорит Пак, впутываясь пальцами в золотистые кудрявые волосы, — От тебя приятно пахнет. Я говорил уже, что запах тыквы сводит меня с ума. На приятные слова в свою сторону Кан улыбается, не отвечая, но отзывчиво насаживаясь на чужой член. Приятно осознавать, что он интересен человеку, который так же свёл его с ума. Не только внешними данным — всем. У Пака интересный характер и жесты, он общителен и любвеобилен, заботлив и нежен. Такой человек ведь равен слитку золота. Хотя, было бы глупо сравнивать такого замечательного парня с куском сокровища, в котором цены и счастья меньше, чем в человеке. Из мыслей Есана возвращают в реальность рваные и сильные толчки, от которых парню визжать хочется. Ему нравится чувствовать себя в чьих-то руках. А Паку кажется, что он очень глуп, раз в голове мелькает мысль о том, чтобы сбежать в другой мир только с парнем, который находится сейчас рядом. Кан, чувствуя, что член Пака касается простаты, взвывает, не думая о том, что ему будет стыдно. Он полностью отдается процессу и наслаждается тем, что имеет, выпуская хрипловатые стоны. А голос Есана заставляет кровь Пака кипеть, руки на чужой талии и ногах сжимаются сильнее, член чаще проезжает по простате, а в и без того жарком помещении, начинают раздаваться шлепающие звуки соприкасающихся тел. — Ты так очарователен, что мне даже стыдно делать это с тобой, — шепчет Сонхва, склоняясь над шеей Есана, опаляя ее горячим дыханием, — Интересно, на вкус ты тоже как тыква? Озвучив вопрос, Пак касается зубами чужой бледной кожи, всасывая ее. Его бронзовая и светлая Есана кажутся вместе хорошим миксом. — Сонхва…– шепчет блондин, выдыхая, — Ещё. И Пак закусывает снова. А потом снова толкается, только с бо́льшим энтузиазмом и новой порцией чувств. Есан, закусив губу, поднимает рубашку вверх, держа край в зубах. Одной рукой он начал нежно массировать взбухшие бусины, а второй поглаживать свой член, извиваясь от переизбытка чувств. Он первым кончает, издавая протяжный низкий стон. Пока Пак продолжал набирать скорость, Кан тихо скулил, ожидая тепла внутри. — Х-а, — выдыхает Сонхва, кончая на вздохе в парня, падая на него сверху, — Так хочу целоваться. С тобой. И Кан не в праве ему отказать. Печь сохраняет тепло ещё ближайшие пару часов до самого рассвета они упивались друг-другом, лаская губы, шею и грудь. До самого рассвета они всецело чувствовали счастье, спокойствие и умиротворение. Эти чувства запомнят только они и звёзды, которые обрамляют ночной небосвод. Это останется в тайне. Это они унесут с собой.***
Холодный воздух медленно проникает сквозь дерево в помещение и стремительно тянется к телу. Утренний сквозняк пробирается под накинутую на тело ночью рубашку, заставляя все тело вздрогнуть. В тот же миг размыкаются и глаза Пака; беглым взглядом он окидывает помещение вокруг. «Один». Собственно, на что другое мог рассчитывать Сонхва после того, как Кан сказал, что не уверен в достижимости желания? Каждый имеет право на свои тайны, которые возможно кто-то хочет унести и со своей жизнью. Натянув на себя одежду, Пак в расстроенных чувствах встаёт с края деревянного выступа. Только он хотел выйти, как в углу что-то блеснуло, Сонхва потянулся вниз. В руках его оказалось венчальное колечко, которое было на пальце Есана.***
— Милая, Вы меня любите? — Кан руками держится за чужие женские ладони, прокручиваясь, как на карусели, так, что голова уже кружится. Светлые волосы с ромашками развиваются со стороны в сторону, заплетая ветер на коротких локонах. Кан останавливается, подхватывая девушку на руки. — Люблю, люблю. — заливисто смеётся девушка, — И знаю, что ты меня тоже любишь. Есан улыбается. А внутри что-то волнует его, да он не придает этому значения. Молодая пара берется за руки и идёт к мосту, который соединяет оба берега реки. Кан обнимает девушку за плечи, наблюдая за тем, как где-то вдалеке проплывает лодка рыбака, а девица шаль свою натягивает, укладываясь на груди молодого человека. — Мне нужно Вам кое о чем сообщить, милая, — Кан тихо шепчет на ухо нежное слово, целуя щеку. — Я слушаю. — На днях пришло известие о том, что меня зачислили в военный лицей в Британии, — начал Кан, — Нам придется на некоторое время расстаться. Девушка мгновенно оборачивается, хватаясь руками за чужие плечи, устремляя взгляд в глаза парня. Прежняя искорка в них тухнет, взор темнеет. Юная красавица в ладони берет чужое лицо, тянется к молодому человеку, хаотично целуя его щеки, губы и глаза. Обнимая крепко за шею, она притягивает к своей груди, зарываясь носом в чужих волосах, накрывая шалью и мужское тело.Ты знаешь, всё ещё будет! Только не этой весной И не у нас с тобой.
Настал час расставания. Кан стоит на станции, поправляя растрепавшиеся от холодного ветра волосы, ожидая одного лишь человека. На удивление, погода была печальной: она нагоняла тоску, увядание и отчасти озлобленье. Скоро зазвенит третий звонок, и тогда молодой кадет отправится в дальний путь, даже не сумев попрощаться. Есан слышит, как пухлая женщина, выглядывая из поезда, оглашает известие о том, что поезд скоро отправится. Ему не стоит ничего, кроме как того, чтобы наконец залезть в транспорт. Поднявшись на поезд, он быстро находит свое купе, усаживаясь возле окошка, кидая мимолётный взгляд на вазочку с полевыми ромашками и колосками. До последнего кудрявый парень молит судьбу быть благосклонней к нему, до последнего он верит в то, что его девушка ворвётся в купе, несмотря на крики проводницы или буфетчицы, подбежит к нему, бросаясь в объятия и начнет целовать нежно и отчаянно в губы, плечи и щеки. Однако через пару минут поезд отправляется, а Кану остаётся только печально смотреть в окошко, оглядывая пустой вокзал потухшими глазами. На одной из станций, Есан вышел на балкончик: все вокруг серое, бесцветное, не доставляющее никакой радости. Кан из кармана достает венчальное кольцо, которое приобрел у кузнеца, натягивает на безымянный палец, а затем тихо напевает: «Эти воспоминания разрывают сердце, как конец года срывает все листья календаря». Кан, поступив в военный лицей, теряет интерес к этому делу. Он выполняет приказы только после наказания, имеет самые худшие оценки, не имеет родной души и надежного плеча рядом. В Британии все люди кажутся ему ужасно скучными и серыми, как будто кроме строевой подготовки, чая и дисциплины в этом мире ничего нет. И Есан думает о том, что это не для него. Кан решается на побег. «Так хочется ей рассказать о том, что мне удалось самостоятельно сбежать из Британии, как удалось обмануть всю систему и проплыть на пароме в отделе багажа, как я бежал, не останавливаясь.» Кан возвращается в деревню. Через поле, сломя голову, бежит к родному дому. Птицы разлетаются прямо перед ним, отросшие волосы весело подпрыгивают, а на лице сияет улыбка, Кан предвкушает встречу. Блондин останавливается у заборчиков с глиняными горшками, заглядывает через него. Из-за дверей выходит красивая статная девушка с косой по пояс, а за ней движется молодой человек. Кан останавливается. Молодая целует мужчину, обвивая руками чужую шею, а на пальчике ее красуется золотой перстень. Есан неуверенно отшагивает назад, а затем разворачивается в другую сторону и вновь срывается на бег. У кузнеца узнаёт, что девушка вышла замуж по расчету в день отъезда Кана, потому и не появилась на станции. Есан мчится к мосту. Там он, достает из кармана второе венчальное кольцо, предназначенное изначально для девушки, и бросает в реку, опускаясь вниз на корточки. Любой проходивший мимо мог бы подумать, что он спрыгнул с моста. Следующий месяц Кан скрывался в соседней деревушке, чтобы не быть позором, мол, увели девушку, что за мужчина. Тем временем, в его родном месте начале ползать слухи о том, что юноша спрыгнул с моста и утонул из-за неразделённой любви. Передавая эти сплетни, люди забывали имя, но фамилию знали все — Кан. Однажды компания ребят увидела Есана у моста на Иван Купало, куда он вновь пришел, чтобы отпустить свою любовь. Так, появилась легенда о том, что в праздничный день он возвращается в это место и ищет свою невесту.»***
После той ночи прошло несколько дней: дважды мир увидел тучи, что отливают пурпуром розы и сиянием янтаря, провожая день закатом, дважды встретил зарю. Кан блуждал по лесу, что за некоторое время стал местом, где он мог почувствовать себя свободным и спокойным, где, казалось, ничего ему не грозит. Кудрявый юноша находил уют в зелёных продолговатых листьях, что спускались вниз под тяжестью всех ветвей ивы, в душистой траве, которая щекотала босые ноги (за эти пару дней он забыл о той жутко неудобной форме, оставаясь в том, что оставил ему Пак), в грибочках, прячущихся под массивными пнями, в бескрайнем голубом небе, в облаках, которые каждый раз принимали чудные формы. Но каждый раз он возвращался к мысли о том, что с той ночи ему безумно не хватает жарких объятий Сонхва, нежных ласк, мимолётных касаний тела, чувственных и коротких поцелуев. Кан думает, что он безумец, раз спустя долгие годы обид и заточения себя в тюрьме одиночества после предательства, влюбляется в деревенского обычного трудягу, с которым встретился впервые. Что-то внутри подсказывало ему о том, что раньше они встречались. Вполне возможно. Деревушка маленькая как ни как, никто не отменяет того факта, что они могли пересечься в какой-нибудь лавке продовольствия. «Хотел бы ещё раз услышать его исполнение на гитаре.» Почему же эта грёза не может быть исполнена? Любая мечта человека зависит от него самого: ухватившись за нее крепко-крепко обеими руками, каждый обязательно сможет приобрести то, чего желает. Подкрепив это конечно же движением вперед, движением против течения. И Кан двигается. Он знает, где сможет найти Пака. Добегая до местной библиотеки, кудрявоволосый блондин аккуратно приоткрывает старую дверцу, закусывая губу, надеясь на то, что внутри окажется только Сонхва. Есан, заходя дальше, проходит ближе к книжным стеллажам, с опаской оглядываясь по сторонам. Подозрительно тихо. Только парень хочет позвать возлюбленного по имени, как чувствует, что чужая ладонь закрывает ему рот, а вторая сильная рука затаскивает в коридорчик меж книжными шкафами. Кан пытается вывернуться из сильной хватки, но масса оппонента не даёт возможности этого сделать. Парня впечатывают в подоконник между стеллажей, развернув наконец к себе лицо. Кан распахивает глаза, как только его отпускают, но увидев перед собой Пака, смягчается. — Напугал, — Кан смотрит в глаза Сонхва, неловко улыбаясь, ведь меж ними повисло молчание. Пак выжидающе вглядывался в юношу, склоняясь над ним. — Рад, что ты пришел. Ты же пришел ко мне, не для того, чтобы рассказать какую-нибудь легенду, которая на самом деле не легенда, а ключевой фигурой являешься ты? Может быть ты был тем утопленником? Но на самом деле не утонул или вообще не прыгал. — Пак произнес свою речь очень быстро, при этом сохраняя спокойное лицо камня, в то время как Есан ошарашенно смотрел на него, качая каждому слову. — Но откуда ты знаешь? — Кан неуверенно спрашивает, вполне ожидая получить ответ «Я пошутил, а ты?», но получает ещё более фееричный. — Угадал. Кан все также удивлённо смотрит на Пака, как будто это Сонхва мистическое существо, каким кличали Есана, а не он сам. Брюнету растерянность младшего кажется очень очаровательной чертой. На деле, поведение Есана было очень явным, костюм говорил за себя, да и в конце концов парень сам это рассказал во сне, как только они улеглись спать. Возможно, он этого не помнит, потому что мгновенно отключился. Паку хватило несколько суток на то, чтобы переварить информацию в своей голове и вынести вердикт — чудак. Но обаятельный, нежный и чувственный, такого хрупкого и маленького Кана Сонхва не хотел отпускать, но отчего-то был уверен, что блондин сам придет к нему. Пак подхватывает Есана под бедра, усаживая на подоконнике, заранее отодвинув зелень, которая вероятно, очень сильно мешала. Библиотекаря сегодня нет, тем лучше (исключением только стал сложный подбор книг по каталогу, но в данный момент Сонхва абсолютно забивает на это). Хва наклоняется к Кану, уткнувшись в шею, вдыхая свежий запах леса и оставляя на аристократической-светлой коже смазные поцелуи. Пальцами он впутывается в волнистые золотистые волосы, думая о том, что из-за влажности локоны Есана стали ещё более вьющимися. Очаровательно. Кан руками держится за чужую спину, притягивая к себе чужое тело длинными тонкими ногами. Прикосновения Пака ему кажутся особенными, родными: его ведёт от нежных поцелуев в подбородок, которые витком вверх поднимаются дорожкой к щекам и векам, ведёт от того, как мягко Сонхва целует его в нос и пятнышко возле глаза. Погружаясь в трепетные и сладкие чувства, Кан не замечает, как ногой упирается о стеллаж, который под силой тяжести чуть пошатывается. Несколько книг норовят упасть на голову Кана, однако Пак закрывает его своей руках и пара-тройка книг падают на пол. — Библиотекарь не будет довольна, Сонхва, — меж поцелуев в губы твердит Есан, но в противовес своим словам сильнее льнет к старшему, грубо говоря вылизываясь с ним в дёсна. А Пак лишь отмахивается, спускаясь руками к ягодицам. — Библиотекарь действительно не будет довольна, — тонкий громкой голосок мелодично пропевает эти слова с явным озлоблением и агрессией. Парни оборачиваются, — Пятнадцать суток исправительных работ в библиотеке! — заключает женщина, работница учреждения, угрожая двумя пальцами, показывая, что она следит за ними. Как только она скрывается за углами коридорчика, Пак кидает «псих», и оставляя последний поцелуй в уголке губ и игривый шлепок, спускает Есана с подоконника. — Такой момент оборвала, — чуть расстроенно говорит Есан, укладываясь на груди старшего. — Забей. Сонхва вновь подхватывает Есана на руки, выходя из библиотеки под крики библиотекарши, весело смеясь.***
— Есан, думаешь, у нас получится? — Пак сбито дышит, удобнее укладываясь на сене, рукой ища рубаху. Кан не отвечает ему, он лишь продолжает играться с колосочком, щекоча голое тело Сонхва. Он не в праве задавать такие вопросы в тот момент, когда Кан осознал, что по уши влюбился к деревенского парня. Так думает Есан, обратно ложась к брюнету, крепко-крепко обняв его и поцеловав в макушку.Крутит быстрей, колесо запутанных дней Что же тебе снится? Что же тебе снится? Дом и ручей, где тоскует нежность очей Больше не случится, больше не случится Обещай мне больше не терять.