Зоны комфорта

Всё это как-то странно… Лухан не нервничает или что-то вроде того — в конце концов это всего лишь глазная повязка, и у неё есть дела поважнее, чем стоять тут и пытаться преодолеть трепет и волнение. Вот именно Маркос не относится к таким делам. Это просто, знаете… странно. Одноклассники вокруг них нащупывают друг друга, разинув рты. Всё это немного сюрреалистично. Маркос нервничает, даже больше, чем Мануэль и Мия, которые просто стоят и пялятся друг на друга, как идиоты. Маркос не совсем пялится, но его руки дрожат, и он продолжает ронять глазную повязку на её шею. — Ради Бога, Маркос! — выкрикивает Лухан, хватая полоску ткани. — Дай сюда, я сделаю это сама. Позволь мне завязать твою. — И-и-звини, — пробормотал Маркос, опустив голову и покраснев за этими гигантскими очками. Кто-нибудь кроме него ещё носит такие очки вообще? Лухан интересно, знает ли Маркос, как нелепо он выглядит? Она хватает повязку и бесцеремонно завязывает её вокруг его головы, запихивая очки ему в руку. Потом она делает то же самое со своей повязкой, быстро и эффективно. И… что теперь? Лухан внезапно начинает сочувствовать одноклассникам: слепота сбивает с толку. Она даже не знает, в каком направлении сейчас смотрит. Она слышит, как вокруг раздаются неловкие смешки и периодические «Извини, извини!» Не считая Мариссы, которой этот опыт, кажется, вполне нравился. И что ей теперь делать? Протянуть руку и коснуться Маркоса? Не то чтобы она не знала, как он выглядит. Он, скорее всего, даже не смотрит в правильную сторону. Странное ощущение щекотки проносится по её плечу, и она инстинктивно бьёт по нему рукой. — И-и-звини, — говорит Маркос, и она понимает, что это была его рука. Ну, он хотя бы смотрит в правильном направлении. — Всё нормально, — говорит она, нерешительно протягивает руку и… ни на что не наталкивается. Где он? Она медленно проводит рукой в правую сторону, затем в левую, чувствуя себя по-дурацки. Если и существует одна единственная вещь, которую она ненавидит, так это быть дурой. Мансилья, наверное, сейчас смеётся над ними. Неожиданно рука наталкивается на голую кожу, и Лухан без всяких раздумий резко отдёргивает её назад. — Л-лухан? — Извини, — бормочет она, протягивая руку снова. Хорошо, если его руки здесь, значит, его лицо должно быть… здесь. В этот раз Маркос отступает назад, когда Лухан слишком грубо проходится по его лицу. — Не бойся, — говорит она немного резче, чем хотела. Её дискомфорт вытесняется желанием завершить задание без лишней суеты или валяний дурака. Лухан ненавидит ещё кое-что: когда у неё что-то не получается. Однако Маркос не помогает. Он отбивает её руки при каждой возможности, пытается отстраниться, когда она хватает его за рукав. — Что с тобой не так, Маркос? — спрашивает она, без толку замахиваясь на него руками. — Извини, — мямлит он. Он до сих пор не сделал ни единой попытки коснуться её. — Стой тихо, — командует она. Она не может сказать, подчинился он или нет, но он лишь вздрагивает, вместо того, чтобы отпрянуть, когда она касается его рубашки. — Это ты? — холодно спрашивает она. — Д-да, — говорит он, воспринимая её вопрос чересчур серьёзно. — Эмм, точнее моя рука. Колеблясь, она проводит своей ладонью вверх, чувствуя плотную ткань школьной униформы под своими пальцами. Когда её рука не ощущает ничего, кроме воздуха, она медленно двигает ей влево и находит его плечо. «Это странно», — думает она вновь. Какое-то неосознанное чувство зарождается в её животе. Это больше, чем странно — это что-то личное, слишком интимное, по её мнению. Её пальцы сталкиваются с кожей и… ладно, это ещё хуже. Вообще-то сейчас она по-настоящему трогает его. Чувствует, как он нервно сглатывает. Он немного дрожит под подушечками её пальцев. Это неправильно, неправильно, неправильно… Ещё немного выше она находит его подбородок. Беспорядочно касается его, а потом начинает… ласкать? Или что-то в этом роде. Это так глупо! На неё снова находит то щекочущее чувство, но на этот раз в районе волос. Лухан сдерживает свой порыв ударить его по руке — она не привыкла, чтобы её трогали, а слепота просто-напросто добавляла ещё больше дискомфорта к происходящему. Маркоса, кажется, ободрил тот факт, что он нашёл что-то осязаемое. Он касается рукой волос, пальцами проходит вниз по краю её лица. Его ладонь такая тёплая, Лухан вдруг удивляется шершавости его пальцев. Чем ты там занимался, Маркитос? Чувствуя себя более уверенно, Лухан проводит рукой дальше — вверх, и касается его щеки. Лицо парня горит под её ладонью — он что, покраснел? А она? — Хорошо! Молодцы, молодцы! Теперь можете снять повязки, — говорит Мансилья. Лухан быстро опускает руку и срывает повязку с глаз, немного щурясь от света. Остальные ученики спокойно болтают друг с другом, без всякой задней мысли возвращаясь к своим друзьям. «Вот дура, — думает она, — это всего лишь странный эксперимент, лишь ещё одна попытка учителей сплотить их чрезвычайно разобщённый класс. Больше ни на кого это так не подействовало». — Ты… в порядке? — спрашивает Маркос. Лухан не может заставить себя ответить. Внезапно она ощущает глубочайшую злость — на Маркоса, на Мансилью, на саму себя. Она бросает глазную повязку на землю и направляется к Мариссе, громко топая ногами и не оборачиваясь.