Я спасаю тебя каждый раз

Он бродит по городу, сложив руки в карманы. Края длинного чёрного пальто развеваются от его шагов, а прохожие удивлённо оглядываются на странного парня с повязкой на глазу и бинтами на руках и шее. Улицы Йокогамы медленно пустеют, по мере того, насколько далеко от людных улиц он заходит, вечерняя прохлада заставляет его поежиться, но от прогулки он не откажется ни в коем случае. Он слишком долго ждал этого вечера. Из одного бара вываливается группа пьяных студентов, которые, возможно, уже сдали экзамены и отмечают это радостное событие, или же наоборот — только к ним готовятся. Они медленно шествуют в одну сторону и громко спорят о чём-то. Сегодня, ровно в 20:00, здесь случится что-то. Он об этом знает и ждёт, сверяясь со своими часами на руке. Проходит какое-то время и он видит, как из заведения выходит рыжий парень под руку со своим, может быть, знакомым. Рыжик одет в белую футболку с вырезом, кожаную куртку и чёрные джинсы, а спутник в опрятном костюме с расстёгнутым пиджаком. Лицо у рыжего потерянное, но это не мешает его спутнику весело щебетать и навязчиво усаживать, возможно любовника, в свою машину, на пассажирское сидение. «Сегодня случится что-то невероятное», думает он и сходит со своего места, направляясь к машине. Это, как минимум, неразумно, но у него нет другого выбора. Подойдя к двери со стороны пассажирского сидения, — машина ещё не успела сдвинуться с места — он открывает дверцу и вытаскивает ничего непонимающего рыжего паренька из машины, перекидывая его руку через свою шею и придерживая левой рукой за торс — тот не сопротивляется. Спутнику паренька это не понравилось, но пистолет, моментально вытащенный из кобуры, дуло которого было направлено практически прямо ему в лоб, переубедил его отступить. Лицо его приобрело зеленоватый цвет, и он поспешил ретироваться обратно в машину, после чего дал по газам. Спрятав пистолет обратно в кобуру, он полностью взял парня на руки и понёс в сторону его дома. Ночь определённо будет длинной.

***

Он лежит на прохладной, недавно застеленной, крахмально-чистой постели, рыжие волосы лезут в лицо, всё тело потное, его трясет, будто в припадке, и убрать мешающие пряди от лица не представляется возможным. Рядом, из угла в угол, мечется фигура, ходит так быстро, что помутнённый мозг Накахары не может различить черт человека. Он мычит привлекая к себе внимание. Фигура остановилась, тоже присматриваясь к нему, черты разобрать трудно: в глазах плывёт, очень хочется пить, и в то же время, не хочется. Он не может найти середину и жмуриться от отчаяния. Всё тело ломит, а он не может попросить даже стакана воды! Получается только дышать и хрипеть, надеясь, что неопознанная фигура поймёт и откликнется на зов. Похоже он потерял сознание на некоторое время: когда он снова открыл глаза, к его рту приставили стакан с какой-то жидкостью. Он попытался приподняться или, хотя бы, приподнять голову. Второе, однако, получилось лучше, чем первое и он смог отпить немного. Это была вода. Вернув голову в прежнее положение, Накахара снова поморщился — его тошнило. Вода не помогла, стало лишь хуже и из его глаз брызнули слёзы, то ли от отчаяния, то ли от обречённости. Это две разные и одинаковые вещи одновременно. Почему он об этом сейчас думает? Почему его тело так ломит? Он попытался спросить, но перегнулся через кровать и его сразу же стошнило только что выпитой водой. Он прижался головой к поверхности прохладной прикроватной тумбы и на мгновение полегчало. Лишь на мгновение. — Что чувствуешь? Спокойный голос был знакомым. Этот человек, казалось, пытался не показать своего волнения, но это могло лишь быть фантазией помутнённого сознания. Он попытался опереться на локоть — попытка оказалась безуспешной и он бы расшиб себе голову об угол тумбочки, если бы не некто. Тот уложил Чую обратно, в нормальное положение, кое-как, не без помощи, Накахаре удалось перевернуться на бок. Он пытался сконцентрироваться на лице своего «спасителя». Получалось из ряда вон плохо. Вдруг, он вспомнил, что знакомый незнакомец задал вопрос. Вдохнув побольше воздуха, чтобы ответить, Накахара понял, что сказать что-либо он не сможет, ему было сложно пошевелиться, язык заплетался и отказывался произносить какие-либо адекватные слова. Он громко выдохнул. Рядом так же тяжело вздохнули. Видимо, его состояние досадовало не только самого Чую. Его охватил озноб, и он попытался закутаться в лежащее в ногах, сбившееся покрывало. Не получилось. Всё тело ломило, было очень трудно пошевелиться, каждый вдох давался с трудом, его затрясло, а в глазах всё плыло… Сознание помутилось, и он провалился в темноту. К нему приходили какие-то люди, но он не мог различить кто это, все голоса казались знакомыми, но это ничуть не помогало. Через некоторое время приходила та, первая фигура, и просила выпить лекарства. Точнее, Накахара лишь догадывался, что говорил этот человек — вскоре он не смог различать о чём ему говорили. Кто-то гладил его по голове, кто-то различимо вздыхал и, вроде бы, что-то говорил, но Чуя лишь отворачивался. Какая разница? Он всё равно не понимает о чём речь. Возле его постели всегда был тот самый человек, и даже когда Накахара спал, тот не отходил от него. Пару раз он просыпался и чувствовал, что этот кто-то уложил свою голову возле его левой руки так, и засыпал. Прошло некоторое время, прежде чем он смог различить своего «смотрителя». — Дазай? — охрипшим голосом, негромко позвал Чуя. Каштановая макушка зашевелилась и оторвалась от постели, на лице Дазая красовались красноватые следы от складок простыней, а тот моргал, соображая, кто к нему обратился. Наконец, поняв, видимо, что это сам Накахара к нему и обратился, Осаму застыл. Надо бы кому-то сообщить, но это он может сделать в последнюю очередь. — Что произошло? — немного запинаясь, после того как долго не разговаривал, спросил Чуя. — Ты был под действием наркотиков, если коротко, — пожал плечами Дазай, — тот парень тебе что-то подсыпал, Мори его уже нашёл, и скоро он перейдёт ко мне, так что… — Долго я был… — замялся Накахара, но уже в следующее мгновение выпалил: — Как я вообще здесь оказался? Дазай, хоть и неохотно, но всё рассказал. После этого Чуя не вымолвил ни слова. Отвернулся в противоположную сторону двуспальной кровати, и переваривал информацию. Если всё так, то почему он не в больнице, а у себя в квартире? Мори, конечно, врач, но Чуя не думал что он будет заниматься ним лично. Или это всё-таки возможно? С такими мыслями он и задремал. Его разбудил радостный женский голос, который он идентифицировал как голос Коё. И не ошибся: стоило ему повернуть голову в её сторону, как она буквально подлетела к нему и крепко обняла шепнув, как она рада, что он в порядке. Она побыла немного рядом, Дазай вышел из комнаты и не возвращался, пока Коё не ушла. Женщина рассказала о том, как все скучают за ним, на что Накахара фыркнул и скрестил руки на груди. Сказала, что нельзя быть таким беспечным и много ещё чего, но в конце она тепло улыбнулась Чуе и, погладив его по голове, ушла. Поначалу Дазай не отходил от него ни на шаг, кормил с ложечки, хоть Чуя долго уговаривал, угрожал и взывал к его тупым мозгам, что его забота здесь никому нахуй не нужна. Не помогло. Тот не мог оставить напарника одного и уходил лишь когда кто-то навещал Накахару. Тот сдался и, впрочем, был не против: вставать Мори ему запретил в ближайшее время, пока не наберётся сил и единственной его компанией был Осаму. Спустя два дня, он сказал что отойдёт ненадолго чтобы сходить за едой. Это был первый раз, когда он оставил его одного, после… Чуя помотал головой отгоняя неприятные мысли. Как он считал, силы у него уже есть, так что, пока Дазай не вернётся, он может встать ненадолго. У него появилось навязчивое желание перебрать свои вещи в шкафу и примерить давно забытые кожаные штаны с низкой посадкой и шипами по периметру. Он неуверенно встал, когда отчётливо услышал как захлопнулась дверь его собственной квартиры. Встать получилось, но он не удержался на ногах и тут же рухнул на пол. Вторая попытка, третья, четвёртая…его упрямость победила, и вот он уже стоит у открытого шкафа, ища те самые штаны. Он думал об одном рокере, который умер от передозировки и осознал как ему повезло. Почему-то он ассоциировал себя сейчас именно с этим самым рокером. Он снял пижамные штаны, в которых находился уже несколько дней и откинул их на постель. Одел свою добычу, в виде панк-рокерских штанов, и подошёл к зеркалу. Первое, что бросалось в глаза: пижамная кофта сюда не подходила. Он заправил её в штаны и стало немного получше. Накахара рассматривал себя в зеркале: рыжие волосы торчали в разные стороны и лезли в лицо, голубые глаза потухли, под ними появились синяки, искусанные губы смотрелись непривлекательно — какой мужчина на него такого посмотрит? Вдруг, поймав какой-то ритм, он начал притопывать ногой, напевать, а вскоре уже и танцевал с воображаемой гитарой перед зеркалом играя соло. — Что ты делаешь? Накахара замер. Посмотрел себе за спину через зеркало и увидел Дазая, который стоял с таким грустным лицом, что Чуе стало очень стыдно. Он быстро прошмыгнул в постель и, схватив с неё пижамные штаны, переоделся под одеялом. Осаму положил пакеты у входа в комнату и сел возле кровати Чуи. Долго смотрел. Накахаре правда стало стыдно, но он смотрел на Дазая в ответ. Вдруг тот потянулся к Накахаре и прикоснулся своими губами к его в мимолётном поцелуе. По происшествии очередного спора между Чуей и Дазаем о том кто будет кого кормить с ложечки, Дазай поцеловал его в лоб, после того как покормил. Позже он помог почистить зубы Накахаре и искупаться, в последствии чего уложил того в кровать. — Почему ты заботишься обо мне? — спросил Чуя лёжа на боку в постели и подложив руки под подушку. — Я влюблён в тебя, — тихо отвечает Дазай. Он сидел на кровати, возле напарника слегка опустив голову. Накахара протянул руку и смахнул слезинку, которая текла по щеке Осаму. Он сидел на кровати, возле Чуи и смотрел на него не отрывая глаза (ведь второй был в повязке). Ведомый, только ему известному, порывом он прижался своими губами к губам Дазая. Тот положил руку на затылок Накахары отвечая на поцелуй со всей своей страстью. Рыжий потянулся руками к его рубашке, расстёгивая пуговицы и освобождая Осаму из плена верхней одежды. Дазай помог себя раздеть, а после переместил руки на лицо Накахары, поглаживая щёки большими пальцами. Ещё несколько слезинок скатились по его щекам. Чуя разорвал поцелуй и приложился губами к шее Осаму, тот не двигался, позволял Чуе делать всё что хочется. Рыжий целовал его шею, под ухом, переместился на влажную щёку и снова припал к дазаевым губам. Потянулся к ширинке его джинс и, расстегнув, уложил Дазая на спину. — Может перестанешь рыдать, скумбрия? — спросил Чуя уже сидя у него на бёдрах. — Я не рыдаю, коротышка, — спокойно, с усмешкой проговаривает Дазай и залезает рукой под футболку Накахары, гладя по животу, опуская руку ниже и залезая нею же под пижамные штаны. Тот вздохнул, рука Осаму схватила его за член и он начал двигать бёдрами навстречу руке, но Осаму вытащил её с гаденькой улыбочкой. Чуя впился в его губы своими, опираясь руками по бокам от головы Дазая. Осаму стянул с Чуи штаны вместе с бельём. Пришлось оторваться друг от друга — рыжий взял свои пальцы в рот обильно смачивая их слюной. Вытащив их припал к шее Осаму и вставил в себя один — секса не было неделю, как никак. Пока он растягивал себя, Дазай зарылся рукой в его волосы вдыхая их запах и прижимая лицо Накахары к своей шее. Когда Чуя уже достаточно себя растянул, он оторвался от шеи Осаму и снова поцеловал его, просунув свой язык в чужой рот. Он всё ещё трахал себя пальцами, каждый раз попадая на простату и это сносило ему крышу. Чуя взял член Дазая и начал медленно вводить его в себя, тот положил руки на его бёдра наблюдая за раскрасневшимся, возбуждённым Чуей. Его волосы падали на оголённые плечи (когда успел-то кофту снять?), член стоит колом, и дышит он… как-то по особому. Дазай собрал всю свою выдержку лишь бы не кончить от одного его вида и решил кое-что поменять в их позе. Накахара и ахнуть не успел, как уже стоял на четвереньках, а в него уже вставляли член. Осаму остановился, давая Чуе привыкнуть, но тот сам начал двигаться и Дазаю сначала пришлось поспевать за ним, а после он сам уже сорвался на сумасшедший темп. Чуя насаживался на член до упора и протяжно стонал, Дазай взял член Накахары и надрачивал ему до разрядки. Первым кончил Накахара: излившись себе на живот и грудь. Следом за ним кончил и Дазай вытащив член. Они оба легли на кровать и так и заснули. Утром Осаму мог приготовить им двоим завтрак, мог поцеловать Чую и пожелать доброго утра, мог долго целовать его, зарывшись рукой в волосы. Но он проснулся только после обеда, рядом был Чуя. Мори прислал сообщение что вызывает его к себе. Чуя ещё спал и Дазай оставил записку, о том что уйдет ненадолго, по делам. Идя по шумным улицам Йокогамы, Дазай ни разу не улыбнулся, не рассматривал прохожих, не одаривал их снисходительным взглядом. Шёл с кислой миной и думал что как можно скорее вернётся к Чуе. Дазай, как обычно, постучал и вошёл, притворив за собой двери. Огай подождал пока его заместитель и правая рука сядет в кресло напротив и сразу перешёл к делу: — Это не может так больше продолжаться. Дазай, ты понимаешь что делаешь? — Мори сложил руки в замок, на его лице было заметно раздражение. Ответа он не получил, ни через полминуты, ни через минуту. Дазай смотрел на него, но как-то неосознанно. — Перестань приходить туда каждый вечер пятницы. Ты знаешь что ты его уже не вернёшь, так зачем же возвращаешься туда? — Вернуть…его…– опустив голову шепчет Дазай слегка качая головой, словно в каком-то трансе. — Перестань приходить в его квартиру, перестань сидеть около его постели, перестань звать его, ты…ты меня не слушаешь? — Мори смотрит на своего подопечного с удивлением, — Дазай? Но тот уже ушёл в себя. Чуя ждёт его. Ждёт что он его спасёт. И он придёт. Сегодня. Сейчас ведь почти вечер пятницы. Он поднимается с кресла и уходит, Мори смотрит ему в след, на его лице залегла тень. Осаму медленно прогуливается по улицам Йокогамы, полы его пальто развеваются при каждом его шаге, а за спиной садится солнце. Он сверяется с часами и становится на то же место. Ждёт. Из бара медленно выходит компания студентов и кто знает… — Он приходит туда каждую пятницу и стоит на одном и том же месте. Ждёт. Он словно проигрывает то что тогда произошло снова и снова. За одним исключением: он спасает Чую. Дазай блокирует свои воспоминания и отказывается что-либо слушать. Чуя Накахара умер от отравления препаратом, который ему подсыпал его новый знакомый во время их свидания. Его тело нашли под тем баром где оно и проходило. Виновник скрылся с места преступления и больше не объявлялся, Портовая Мафия не смогла найти его. Дазай Осаму потерял того, кого любил.