Letters from the constellations. Письма из созвездий

Перед прочтением рекомендуется включить: Florence and The Machine — Seven Devils

      За столом змеиного факультета сидят несколько светловолосых юношей. Но ни один из них не может похвастаться значком старосты на своей мантии или невозможным характером. К ученикам вполне своевременно примешиваются Нотт и Забини, рядом же садится и Паркинсон, вызывая у Гермионы уже привычную неприязнь. Последняя надежда на то, что Малфой явится вместе с Ноттом, испаряется, оставив после себя лишь едва заметный след.       Вздохнув, Гермиона опускает взгляд на свежий выпуск Пророка перед ней, однако не вчитывается в написанное. Её мысли крутятся вокруг Малфоя, заставляя задуматься лишь о том, когда он успел занять столь значимое место в её жизни. Пропитать собой каждую минуту, заставляя ждать новой встречи наедине или хотя бы короткого «разговора» взглядами, вот так, сидя в Большом зале или столкнувшись в школьных коридорах.       Для всех волшебников, независимо от чистоты их крови, Хогвартс является домом. Тем местом, где они учатся, живут, находят друзей, влюбляются. Они совершают ошибки и веселятся, находят своё призвание в жизни и заводят новые хобби. В Хогвартсе они не боятся быть собой, раскрываясь. Так должно было быть и с ними. Но с каждым днём Гермиона убеждается, что в том месте, которое должно было окружить их защитной стеной, позволив не бояться своих настоящих желаний и просто быть собой, они вынуждены притворяться. Скрываться, красться по безлюдным коридорам, стараясь стать как можно более незаметными. И всё для того, чтобы в пустом кабинете, скрытой от всех выручай-комнате или просто одиноком холле действительно стать собой.       Из мыслей её вырывает Поттер, присаживаясь напротив них с Уизли. Он сразу наклоняется ближе, значит узнал что-то важное. Но Гермиона ошибается. Поттер наклоняется вперёд только для того, чтобы забрать газету из-под носа Грейнджер. Быстро переворачивая шелестящие страницы он словно ищет что-то. Замерев над одной из них, Гарри поворачивает газету к друзьям.       «Ежедневный пророк» наконец решается обнародовать новость о побеге Пожирателей. Сперва не придав этому должного внимания, Гермиона читает дальше. И только после возвращается взглядом к первой строчке колонки.       — Подожди. Пятеро?       — Пятеро, — повторяет за ней Гарри, кивая. — Новые сбежавшие. Видимо, в Пророке больше не могли молчать.       — И решили выдать это за один массовый побег, — догадывается гриффиндорка и читает дальше. — В помощи сбежавшим обвиняются Беллатриса и Рабастан Лестрейнджи, а также кузен Беллатрисы, Сириус Блэк, который помог супругам бежать ранее.       Рон язвительно фыркает и качает головой. Слепота Министерства напрягает всё больше. У Гермионы создаётся впечатление, что они и дальше будут пытаться приписать все косяки системы охраны Азкабана Блэку, обвиняя того во всех смертных грехах. Невольно, она сравнивает это с тем, что происходит у них в школе, под самым носом. Поведение её лучшего друга и любимого человека. Ведь Поттер точно также, без доказательств, обвиняет Малфоя каждый раз, стоит какой-нибудь пикси упасть с ветки, не говоря уже о чём-то более серьёзном.       Попытка проследить за Снейпом не привела ни к чему, кроме того, что Гермиона оказалась права, когда говорила Драко о Дамблдоре. Гарри и Рон смогли проследить за Снейпом вплоть до горгульи, которая вела в кабинет директора. Будто почуяв приближение тех, кто желал остаться невидимыми, горгулья начала подниматься раньше, чем они успели запрыгнуть на нижние ступеньки. Потому теперь троица понятия не имеет, зачем Снейп посещал Дамблдора посреди ночи, но знают точно, что он там пробыл по меньшей мере два часа.       На этот раз, получив известия о новом побеге, Гермиона внутренне готовится выслушивать очередные беспочвенные обвинения, основанные лишь на личной неприязни.       Но всё получается совсем иначе.       Несколько гриффиндорцев, сидящих поодаль, начинают говорить слишком громко, обсуждая статью о Пожирателях. Заметив, что Малфоя нет на завтраке, один из этой шумной компании совершает непоправимую ошибку.       — Наверняка этого Хорька нет только потому, что он сам помогал своим дружкам.       Грубые смешки и несколько голосов поддакивают.       — Беллатриса же бывшая Блэк. Небось, и Сириус с ними там по-родственному пляшет. На подхвате у сестрёнки.       — Нет, на подхвате там бегает Малфой. Нужно же заслужить семейное признание среди такого же отребья, как он.       Гермиона сжимает кулаки и замечает, как напряжён Гарри. Хотя он неотрывно смотрит на движущиеся фотографии, Гермиона знает этот взгляд. Ещё немного и курок будет спущен.       — Да погоди, скоро все вместе будут в одной камере сидеть. Уж дементоры из них…       Договорить парень не успевает. Гермиона, встаёт, собираясь заткнуть их, чтобы избежать беды, но не успевает тоже. Сидящий близко к самому говорливому из компании Теодор Нотт в два широких шага преодолевает расстояние между столами. Ещё мгновение и слизеринец за шкирку вытаскивает ученика из-за стола. Целые несколько секунд, пока гриффиндорец держится за сломанный нос, в зале царит гробовая тишина. Только чтобы в следующий момент обернуться настоящей дракой. Забини, выпрыгнув на помощь Нотту, не позволяет другу гриффиндорца ударить его. Рон и ещё пара слизеринцев кидаются вперёд, чтобы разнять драку. Туда же бросается и Гарри. К удивлению Грейнджер, он помогает Забини, а не ученикам своего факультета, оттаскивая от Нотта обезумевшего гриффиндорца. И только тогда она замечает, что им оказывается МакЛагген.       — Такие смелые, гриффиндорцы, что горазды лишь за спиной крысятничать? — выплёвывает Нотт, не обращая внимания на разбитую губу, из которой по подбородку тянется алое доказательство силы полученного удара. — Гордые львы, а на деле лишь подлые…       Его слова тонут в общей возне. Гарри и Рон усаживают за стол младшекурсников, которые попытались влезть в драку.       — Не мы виноваты, что твой дружок — Пожиратель смерти! — не сдаётся один из них. Нотт снова пытается ударить его, желая разбить очередной нос, но Блейз его удерживает.       Доля секунды и в руках Кормака появляется волшебная палочка.       — Инкар…       — Петрификус Тоталус!       Кормак замирает прежде, чем упасть на каменный пол. Рон, стоявший рядом, на автомате подхватывает Маклаггена и ошалело смотрит на Гермиону. Как и все остальные, находящиеся в Большом зале. Коснувшись своего значка старосты на груди, она, зло сверкая взглядом, подходит к виновным.       — Минус пять очков с каждого, кто участвовал в драке! И касается это только вас! — Грейнджер показывает на троих гриффиндорцев, вместе с замеревшим Кормаком.       — Ты штрафуешь своих же?! За что! Мы ничего не сделали!       — Вы начали драку в стенах Хогвартса. Вы собрались применить заклинание против одного из учеников, хотя мы не на уроке. Вы нарушили правила. И о вашем поведении будет доложено декану, — чеканит Гермиона, лишь крепче сжимая палочку.       — Но Нотт первый начал!       — С ним разберётся Паркинсон, староста его факультета, — Гермиона сама удивляется тому, что говорит. Но в глубине души она надеется именно на нелюбовь Пэнси к ней. Потому что тогда Нотт избежит наказания. — В отличие от вас, любителей кичиться своим благородством, именно Теодор показал его. Вы же лишь поливали грязью тех, чья вина не доказана.       Попросив Рона и Гарри доставить Кормака в больничное крыло к мадам Помфри, Гермиона виновато смотрит на Теодора. Из его разбитой губы продолжает сочиться кровь, что заставляет Гермиону испытать чувство вины. Будто это она ударила его. Забини не дожидается продолжения. Он выводит Нотта из Большого зала. За ними же идёт Гермиона, но сворачивает в другую сторону. Теперь ей надо доложить о произошедшем МакГонагалл.       Уже значительно позже, сидя в библиотеке, Гермиона выводит на пергаменте название очередного доклада. Буквы получаются более размашистыми, чем обычно, резкими, а длинное перо дрожит в руке. Когда его кончик в очередной раз задевает щёку Гермионы, она морщится и отбрасывает его на стол. МакГонагалл не наказала её, но вполне доступно объяснила, что не довольна поведением Грейнджер. Хотя она и согласилась с тем, что ученики Гриффиндора повели себя недостойно. То ли от страха подвести и разочаровать МакГонагалл, то ли вообще от ситуации, Гермиона явно чувствует неуверенность. А неуверенность всегда её нервировала.       — Сожалеешь?       Нотт садится рядом, не спрашивая разрешения, откидывается на спинку стула, расслабляясь. Следов драки на его лице уже не видно. Грейнджер качает головой.       — Ты был прав. Не прав в том, что кинулся с кулаками, — спешит исправиться она, чтобы не выглядело так, будто она поощряет драки. — А в том, что сказал им. Вели себя как шакалы. Стыдно.       — Так что не вмешалась? — Нотт усмехается, когда Гермиона гневно вскидывается, собираясь ответить. — Шутка. Видел я твои потуги. Просто оказался быстрее.       Грейнджер закатывает глаза, но улыбается. Они молчат, а Гермиона вновь нервно крутит в руках своё перо.       — Хорошо, что он этого не слышал.       Нотт качает головой, рассматривая что-то на верхних полках шкафов. В его голосе слышится слизеринская самоуверенность в своей правоте.       — Драко не маленький мальчик. И уж точно не тот, чьё нежное сердце можно ранить неосторожным словечком обиженных, прости, природой.       — Я не о том.       — Я знаю, о чём ты, Грейнджер, не тупой. Но и ты знаешь, что я имею ввиду. Хотя меня и бесит, что в нём видят лишь то, что сами хотят видеть. Образ, навязанный неудачным прошлым его предков. Наших предков.       — Это не правда, — снова вскидывается Гермиона, но наталкивается на вполне серьёзный взгляд, хотя губы Теодора растянуты в очередной усмешке.       — Правда, Грейнджер, но, да, ты исключение, забыл.       Нотт не задерживается около неё. Встаёт почти сразу, как заканчивается разговор и, кивнув, уходит. Ярость, которая так явно отражалась в его глазах и читалась на лице ещё утром, словно стёрлась, вновь скрывшись от посторонних глаз. Вновь взявшись за доклад, Гермиона ловит себя на мысли, что рада. Рада тому, что у Малфоя есть такой друг.       В гостиной Гриффиндора как всегда шумно, но ровно до того момента, пока туда не заходят Гермиона и Джинни. Гермиона не сразу замечает косые взгляды, которые на неё бросают некоторые из студентов. Сев рядом с Гарри, Гермиона упорно делает вид, что ничего не видит, хотя даже Гарри прекратил разговор с Роном. Решив, что ей сегодня не рады даже собственные друзья, Гермиона собирается встать, когда Гарри поворачивается к ней.       — Кажется, сегодня я всё-таки понял, о чём мне говорил Нотт, — речь Гарри скомкана, словно ему тяжело произносить эти слова, но говорит он ровно настолько громко, чтобы его слышали только друзья. — Они ведь даже не задумываясь приписали Сириусу всё это.       Рон кивает, а Гермиона молчит, понимая, что друг сказал ещё не всё.       — Я не верю Малфою, как и прежде, — наконец, решается сказать Гарри. — Но я хочу попробовать дать ему шанс.       — Как ты себе это представляешь?       — Сегодня я хочу снова проследить за Снейпом. Если ничего не узнаем, буду следить за самим Малфоем, — довольный собой выпаливает Поттер, вызывая у Гермионы лишь усталый вздох. Не это она ожидала услышать.       — А ты уверен, что не спровоцируешь его этим? — с сомнением спрашивает Рон, но услышать ответ не успевает. Вбежавшая в гостиную Лаванда в мгновение ока оказывается рядом и целует Уизли, утягивая его с собой.       — Малфой не узнает об этом, а значит ничего его не спровоцирует, — уже Гермионе отвечает Поттер и откидывается на спинку дивана, уверенный в совершенстве своего плана.       Накинув на себя мантию-невидимку ещё перед выходом из спальни, Гарри спускается в гостиную, где его ждёт Гермиона. Он касается её плеча, давая знать о своём появлении. Молча Грейнджер выходит из гостиной Гриффиндора и немного задерживается в проходе, незаметно пропуская мимо себя Поттера. Даже от картин подобные передвижения следует держать в тайне.       Гарри смотрит, как Гермиона уходит в противоположном направлении и почти бежит по лестницам вниз, в подземелье. Замерев у кабинета Снейпа, он прислушивается. Гарри кажется, что он слышит голоса, которые не смолкают. Однако слишком поздно спохватывается, услышав приближающиеся к двери шаги. Когда Снейп открывает дверь кабинета и шагает в свет факелов, Поттеру кажется, что учитель по ЗоТИ смотрит прямо на него.       — Ваша мантия не способна скрывать Вас вечно, мистер Поттер, — звучит холодный голос Снейпа. — Что Вас привело ко мне в столь поздний час? Желание лишиться пары десятков баллов за хождение по замку после отбоя?       Гарри снимает мантию, бросая злые взгляды на Снейпа. Ему кажется, что он слышит какое-то движение в кабинете, но Снейп не даёт ему даже приблизиться к двери, чтобы заглянуть в кабинет.       — Нет, профессор, —цедит Поттер, придумывая на ходу причину его появления.       — Тогда ступайте в свою постель, Поттер. И не сворачивайте никуда по пути.       Скрипнув зубами, Гарри понимает, что этой ночью ему снова не удастся ничего узнать. По крайней мере, от Снейпа.