Душа растамана плачет мама Сколько ты нашла в моих карманах Сколько я скурил с бродягой плана Мама, просто я такой плохой бой..
Тобирама никогда не видел в глазах матери такой пустоты и скорби. Аканэ Сенджу была на самом деле довольно сильной куноичи, но сейчас выглядела словно приведение: кожа была на несколько тонов бледнее, практически сливаясь с белёсыми волосами жены лидера Сенджу. Сами волосы были убраны в небрежную косу, что растрепалась ещё больше после нескольких часов истерики над мертвым телом младшего сына. Душераздирающий крик белой волчицы клана Сенджу, казалось, был слышен в каждом уголке их селения, заставляя сердце колоть, разделяя боль утраты. Тору стоял позади матери и смотрел на неё, сжимая кулаки. Если бы они с Хаширамой прибыли раньше. Если бы они успели. Их мама не была бы сейчас живым трупом. Если бы только они успели... На плечо альбиноса опускается рука и повернув голову, теперь уже младший Сенджу, видит старшего брата, а за его спиной отца. Буцума молча обходит сыновей и прикасается к плечу жены. Аканэ резко вскакивает с колен, будто это касание являлось спусковым крючком, и вновь кричит, ударяя мужа кулаками в грудь. Глава Сенджу Ичизоку лишь молча смотрел в красные глаза жены. — С меня хватит, Буцума! — кричит Аканэ, совсем не замечая, бегущих по своим щекам, слёз. — Ты слышишь меня? Пожалуйста, Буцума, останови это! Мы потеряли двоих младших сыновей! Сохрани хотя бы старших, Буцума! Останови это!.. — Если я отступлю, мы потеряем и их, Аканэ, — брюнет схватил женщину за руки, мягко притягивая к своей груди, стараясь не смотреть пред собой, где в белых одеяниях лежал шестилетний Итама, которого завтра придется опустить на два метра под землю. — Слишком поздно.. — Пожалуйста, Буцу.. — шепчет куноичи, сжимая хаори на спине мужа. — Сохрани жизнь Хашираме и Тобираме. Я не переживу их смерть. Взяв аники за руку, Торью повел его к выходу из комнаты, тем самым оставляя родителей наедине. Братья сели на крыльце, опираясь друг на друга плечами и прикасаясь головами. Они оба, и Хаширама и Тобирама, сжимали кулаки, слушая рыдания матери и бесполезные попытки отца ее успокоить. И просто не знали, что им делать. С одной стороны, война отнимает жизни и братья Сенджу об этом знали, но с другой, Кавараме с Итамой было всего ничего от роду. И всё, что они видели - война. Не такого хотел Хаширама для своих братьев, совершенно не такого. — Мы когда-нибудь будем счастливы, Тора? — едва заметно морщась от очередного болезненного "воя" из недр дома, тихо спросил Хаширама. — Я не знаю, онии-чан, не знаю...***
Мама, просто я такой плохой бой Если плохо тебе, просто пой, пой Ты же знаешь за тебя я горой Да я сильный, но мне грустно порой
Очередной взрыв от взрывной печати прогремел достаточно близко к братьям Сенджу, что сражались бок о бок, защищая друг друга. Им было 17 и 15, но они уже славились одними из сильных шиноби Сенджу Ичизоку, как носители мокутона и суйтона. То тут, то там звенели катаны, вспыхивал и гас катон, кричали шиноби и куноичи, которых всё больше охватывала злоба и жажда мести. Хаширама кидает взгляд в ту сторону, где сражались их родители. Так же, как и они, бок о бок, защищая и прикрывая друг друга. Где-то вдалеке слышится голос Мадары, что приказывал своим соклановцам отступать, а сосредоточившийся на сенсорной технике Тобирама едва не пропускает последний удар, который отразил Хаширама. Альбинос переводит пораженный взгляд туда, где только секунду назад сражались Аканэ и Буцума. Взгляд лишенных пигмента глаз цепляется за картину, где их отец, с катаной врага, пробившей доспех главы Сенджу Ичизоку, в груди, стоит защищая от смертельного удара свою жену. Громкий крик беловолосой провожает уходящих с поля боя Учих. Аканэ падает на колени перед упавшем на землю брюнетом и резким движением вытаскивает из груди мужа оружие. — Буцума.. Нет, Буцума, — дрожащими руками женщина цепляется за бледнеющее лицо супруга. Мужчина едва шевелит губами, пытаясь что-то сказать, но у него не выходит. С трудом подняв руку, он касается щеки возлюбленной и кашляет кровью. В карих глазах шиноби отображается гордость за выполненный долг. Перенеся руку на шею куноичи, слегка надавливая и женщина опускает голову к его лицу. — Я.. Спа.. Спас тебя, химе, — с трудом шепчет Буцума и слабо улыбается. — Химе... Я.. Лю.. Глава Ичизоку Сенджу не успевает договорить, его глаза медленно стекленеют, а ослабшая рука с глухим стуком падает на землю. Аканэ плачет на груди мужа, когда рядом с ними приземляются Тору и Хаши. Следом за ними, вокруг мертвого главы клана, собираются живые войны. Тобирама прикрывает глаза, сжимая кулаки, пока Хаширама падает перед телом отца, в растерянности собираясь складывать печати для излечения, но его руки хватает куноичи и смотрит на старшего сына красными от слез глазами. — Это не поможет, Хаши, — шепчет Аканэ, прикрывая глаза. — Он мертв. Тобирама подходит к матери со спины и присев рядом, притягивает её к себе, крепко сжимая в объятьях. — Окаса, — выдыхает он куда-то в макушку матери. — Не надо слов, Тора. Сломленные гораздо могущественнее остальных...***
Тобирама кричит. Кричит настолько громко, что кровь стынет в жилах. Альбинос не обращает внимания на то, что аники пытается что-то сказать. Тяжело дыша, мужчина скидывает со стола свечи и палочки с благовониями. В середине комнаты на белом футоне лежала женщина с белоснежными, как снег, волосами. Её лицо было настолько умиротворённым и на первый взгляд могло показаться, что она спит, но если хорошо присмотреться, то можно понять, что женщина не дышит. — Тобирама! — длинноволосый хватает отото за плечи, прижимая к себе. — Тише.. — Ты не понимаешь?! — альбинос пытается вырваться из захвата аники. — Хаширама, она мертва! Наша окаса мертва! Я не смог.. Не смог её защитить. Вместе с отото Хаширама оседает на пол, крепко прижимая его к себе. Глава Сенджу Ичизоку прекрасно понимал своего родственника, ему тоже хотелось кричать и громить комнату и вещи. Но сейчас он поменялся местами с Тобирамой. Тора всегда был близок с матерью, даже ближе, чем с братьями. Аканэ научила второго сына готовить по его личной просьбе, обучала его суйтону, да и в целом Аканэ и Тобирама были очень похожи, отличие было лишь в характере. Его Торью унаследовал от отца, покуда внешне похожий на Буцуму Хаширама унаследовал характер матери. — Ты пытался, отото. Пытался, но она сама встала под удар. Мне тоже трудно, Тора, — тихо произносит Хаши, глубоко вздыхая. — Но у тебя есть я, а у меня есть ты. Мы справимся, мы же Сенджу. Тобирама молчит, уже не вырываясь и просто смотрит пустым взглядом перед собой. Плакать не хотелось, хотелось что-то разбить, кричать, убить, отомстить, но не плакать. Медленно, младший Сенджу приходит к своему обычному состоянию - безразличию и недовольству. Альбинос сидел в объятьях брата, смотрел на тело матери, что им завтра придется поместить под землю на два метра и мысленно просил прощения у той, что не смог её защитить и женщина позволила себе попасть под удар.