Пока дышу, надеюсь

Геральд наблюдает. Ненавязчиво, непринуждённо, незримо наблюдает. Судя по её расслабленной спине, размеренному дыханию и ровному голосу, проговаривающему прилежно выученный ответ, она ничего не подозревает. Он может себя поздравить. На ней элегантная белая блуза с пышными рукавами, прикрывающими худые запястья. Тёмные волосы собраны в небрежный пучок: непослушные пряди спадают на открытые покатые плечи, а особенно тонкие нити лезут под белоснежный шёлк, обвивают ухо и щекочут тонкую шею. Его взгляд задерживается на родинке над ключицей, и подсознание тревожно застывает. Слишком явно, слишком долго, она точно заметит. — …Явление, которое среди смертных зовётся полтергейстом, — мелодичный голос тонет в тишине. Геральд поднимает взгляд. Пепельно-серые глаза, обрамлённые густыми подрагивающими ресницами, терпеливо ждут его вердикта. Лощёная ладошка скользит за шею и поправляет выбившиеся завитки; подстриженные ногти поддевают буйную прядь и заправляют за ухо. Не заметила. Когда она сглатывает, еле заметный катышек в её горле поднимается и опускается. Геральд мог бы смотреть на это размеренное движение вечно. — Хорошо, — он собрал все доступные силы и заставил себя кивнуть. Демон отвёл взгляд в сторону и всё же почувствовал её улыбку, мягкую, обволакивающую, сияющую тёплым божественным светом. Она теплилась в нём, мерцая гранатом и шпинелью, как клеймо, которое он собственноручно поставил себе на каждый дюйм плоти и души. Идиот. — У вас зачёт. Она вздохнула, заставив что-то тёплое разлиться в про́клятой душе Геральда. Он рискнул поднять на неё глаза и увидел спокойное, лучащееся умиротворением, изумительно красивое лицо. Она не выглядит счастливой, удивлённой или разнеженной. Он мог бы завалить её вопросами и уточнениями, не обязательно входящими в программу, но зачем? Она готовилась, она зубрила лекции, она оттачивала навыки, она настраивалась к практике. Безмятежное выражение её лица и немного усталый взгляд тому подтверждение. Виктория Уокер. Вики Уокер. Её имя перекатывалось по языку, оставляя сладковатое послевкусие и запах черёмухи. Она умница. Она молодец. Настоящий ангел. — Можете идти, — Геральд махнул рукой в направлении двери, остро почувствовав, как в горле сжался нервический ком. Идиот, какой же он идиот. — До свидания! — напоследок воскликнула Вики, одним лёгким взмахом руки добив его окончательно. Он проводил миниатюрную фигурку мутным взглядом (она не уходила, нет — она парила над мраморной плиткой, порхала сквозь живые потоки студентов и растворялась в летнем мареве), вздохнул и помассировал виски. — Идиот… — воздух прохладным потоком наполнил лёгкие.

***

Она получила новые крылья. Нежное кремовое оперение, лёгкое, невесомое и прекрасное, как у бабочки. Ему было достаточно мельком взглянуть на них, чтобы почувствовать кожей пуховую мягкость, трансцендентное умиротворение и истинно человеческое тепло. Ни демонический жар и духоту, ни ангельский зной и бесплотность. Неповторимое сочетание неземного и тленного, дарующее невыразимую истому и безысходную печаль. — Новые крылья, мисс Уокер? Он не должен был подходить. Он не мог не подойти. Он идиот. Вики оборачивается к нему со светлым лицом и счастливой улыбкой. Белое платье в ломаную клетку, взволнованные тёплым ветром кудри, немного смазанная в уголке губ матовая помада. Он выдавил из себя приветливую улыбку и сложил руки на груди, стараясь закрыться от подозрений, мук совести, переглядывающихся студентов в саду, от Небес, Ада, Земли и самого Шепфа… Только не от Вики. — Да. Мисселина сказала, что старые не подойдут для следующих занятий, — её прелестное лицо на долю секунды исказилось в болезненной гримасе, брови сдвинулись к переносице, а узкая ладонь потянулась к лопаткам. Геральд втянул носом воздух, впившись пальцами в предплечья, и в последнюю секунду удержал на месте и себя, и руки. Мимолётная вспышки боли в дымчатых глазах сразила его наповал, накрыв безудержным желанием обнять, приласкать, успокоить, заверить, что больше никто не посмеет отрывать её крылья, что больше никогда этот процесс не будет таким мучительным. Это было бы наглой ложью, но он бы взял на себя любой грех, чтобы облегчить её страдания. — Хотите посмотреть? — ласковый голос вытащил его из лихорадочных фантазий и липкого смятения, сжимающего шею петлёй. — Конечно, — Геральд выжал из груди усмешку и плотнее обхватил себя руками, гадая, не прозвучало ли это слишком откровенно. Она довольно опустила ресницы (на её веках чернели густые стрелки, совершенно не вяжущиеся с нежным макияжем и воздушным платьем; Геральд скрипнул зубами, поминая чертовку Мими) и расправила крылья, демонстрируя переливающееся белым золотом оперение. Он уже видел, как она красовалась перед Сэми и Дино, смеясь и кружась, словно в танце. Впрочем, тогда его внимание больше привлекли ямочки на щеках, аккуратные колени, на кратчайший миг выглянувшие из-под юбки, и взвившиеся вихрем волосы. Сейчас же он мог рассмотреть крылья так тщательно, как если бы они принадлежали ему. Как если бы она… Соберись, идиот. Не слишком крупные, они, тем не менее, выглядели мощными и натренированными. Поверх безупречно ровного оперения проглядывали клочки пуха, навевающие ощущение эфирности и хрупкости. Просвечивающее сквозь опахала солнце придавало белоснежным перьям особое очарование и мягкость, полыхающую жемчугом и розовым опалом. Геральд забыл, как дышать, и невольно протянул руку вперёд. Такая невинная нежность, обволакивающая ароматом черёмухи и розы, манила его, влекла, как яркий свет мотылька. Для демонов этот свет далёк, закрыт, уничтожен в адском пламени и тем более притягателен. Он запустил пальцы в шелковистое оперение, оглаживая, перебирая, стараясь запомнить на ощупь податливые перья. С губ Вики сорвался удивлённый вздох, и Геральда с головы до ног пробрала рваная дрожь. Идиот! — Замечательные крылья, — севшим голосом проговорил он, прижав руку к себе. Вики с минуту осматривала его лицо, прежде чем беззаботно улыбнуться и сложить крылья. Внутри Геральда всё сжалось в мокрый, бьющийся в судорожной агонии узел, а виски разорвало раскалённой болью. Не дожидаясь её ответа, он стремительно развернулся и направился к выходу из сада. Солнце припекало затылок, волосы взмокли, над губой образовался пот. Он не был уверен, что прожигающие спину взгляды студентов ему мерещатся. Они-то не ангелы, они примитивны, как он, они всё… — Спасибо! Он слишком живо почувствовал, как его душа разрывается на части. Отточенными, выверенными движениями Вики Уокер, сама того не ведая, резала его скальпелем и разбирала по кусочкам. Каждый его вдох и жест, слипающиеся веки по утрам, обескровленные пальцы, сжимающие письменное перо, вымученно закусанные щёки — всё в нём принадлежало и существовало только ради неё одной. По пустому школьному коридору гулял поднебесный ветер. Никого. Слава Сатане. Слава Шепфа. Слава кому угодно, кто хотя бы косвенно причастен к составлению расписания. Геральд припал спиной к холодной гранитной стене и протяжно выдохнул. Это просто смешно. Это верх кретинизма. Демоны и ангелы не могут быть вместе априори. Он знает это, как никто другой. Он лично вдалбливает эту аксиому в головы Непризнанных каждый хренов год. Никаких исключений, никаких особых случаев, никаких поблажек. Нет — и точка. Оступился — просим на выход. В груди всё стягивалось, пульсировало и сжималось, перекрывая воздух. Он на негнущихся ногах соскользнул на пол, прижал колени к груди и накрыл лицо руками, смутно надеясь задохнуться. Сколько он себя помнил, у него всегда были холодные руки, и это нередко помогало ему успокоиться. Вики Уокер перевернула всё вверх дном. Он весь горел. Чертовка. Никчёмный ангелок. Сущий ангел… Даже теперь, отделённый от всего мира высокими непроницаемыми стенами, он не мог оградиться от её ауры, от ощущения мягких перьев на пальцах, от лучащихся жизнью глаз. Прижатые к лицу ладони судорожно скребли кожу, пытаясь выцарапать, выдрать, хотя бы частично выскоблить из пылающего лба то небесное тепло и сентиментальность, которые должны быть ему чужды по определению. Глупая Вики. Встань она на путь демона, всё было бы намного проще. Да, так было бы намного лучше. Табу на связь с Непризнанным казалось бы таким же условным, как прежде. Никаких режущих душу сомнений, никакой разъедающей внутренности вины. Окинул красноречивым взглядом раз-другой, коснулся словно невзначай локтя, завалил на экзамене, пригласил на консультацию — и всё, живи себе спокойно. Преподавательская этика связывала по рукам и ногам, но выгадывать на мелочах ему ничего не мешало. Будь она демоном, он бы без зазрения совести переложил всю вину на неё, убедил бы и девушку, и самого себя, что изначально это было только её желание. Но — нет, Вики пошла по стопам матери и нашпиговала простую задачу массой никому не нужных правил. Будь она демоном, всё было бы проще, понятней, доступнее… Нет. Это он идиот. Существовать в вечности, наблюдая, как века истории сменяют друг друга, сеять среди смертных хаос и зло, учить студентов искушать и предавать греху — и всё ради того, чтобы в один безумный момент возвести свою душу на алтарь свалившейся из ниоткуда Уокер. Вот тебе и демоническая свобода воли. Видит Шепфа, эта семейка поколениями рушит мерное бытие всех встречных. Одна прошлась по головам прирождённых ангелов и уверенно заняла среди них высочайший пост; теперь её дочка рушит все остовы и принципы первого встречного демона. Геральд глухо усмехнулся. Он начинал понимать, почему последний искушённый им смертный называл судьбу конченной сукой. Отлепив ладони от лица, он сделал глубокий вздох и застыл как вкопанный. Его ладонь всё ещё пахла ею, хранила след её энергии и души. Чистая, восхитительная, безгрешная душа. Горячечное осознание перекликалось с дурманящим ароматом, разрывающим сердце на кровоточащие лоскуты. Он припал носом к выемке между указательным и большим пальцем, подрагивая от привкуса нектарина и запаха черёмухи с розой. В животе разлилось успокаивающее тепло. На большее ему надеяться незачем. Только этого достаточно, чтобы дальше держаться в тени. — Геральд? — помяни дьявола. Геральд поднял отрешённый взгляд, не опуская руку. Он не был уверен, что это — наваждение или невероятная реальность. Вики стояла на расстоянии расправленного крыла — достаточно близко, чтобы увидеть неровно вздымающуюся грудь, напряжённые губы и поглаживающие друг друга пальцы. — Вы в порядке? — она наклонила голову набок, и волнистые волосы упали на одно плечо, оголив красивый изгиб шеи. Увидев чокер с металлическим сердечком, Геральд попытался представить между ним и своей рукой крепкую цепь, но вместо предполагаемого воодушевления его охватило раздражение. Поздравляю, ты в полном дерьме. — Почему ты не с друзьями? — обрывочная мысль, что его компания импонирует ей куда больше, чем общество вылизанных ангелов, невероятно льстила, но полным идиотом он всё же не был. Хотя казалось бы. Вики промолчала и опустилась рядом. Геральд безжалостно наступил себе на горло: не смотреть, не вздыхать, не трогать, даже не думать. Он нервно дёрнул крыльями, чтобы хоть как-то сбросить сковавшее тело напряжение, и тягучую тишину нарушил неровный шорох перьев. — Мне показалось, что вы чем-то расстроены, — тёплое дыхание обдало левую сторону его лица. Геральд крепко стиснул челюсти. Она точно издевается. Но она не может. Она слишком хороша для этого. Она правда не понимает. Едва забытая подавленность снова окутала его непроницаемым коконом. — Я хочу побыть один, — Геральд замер на полуслове. Он не это хотел сказать, определённо не это. Такая постановка слов гарантированно не отгонит. Он идиот. Он ощущал кожей её чуткий покалывающий взгляд. Вики робко, будто боясь отпугнуть, положила ладонь на его оцепенелое плечо. Геральд окаменел; мысли буйно заметались, стукнулись друг от друга и взорвались, ослепив его на несколько звенящих секунд. Остатки разумного слабо зашевелились, требуя, чтобы он сейчас же отпихнул её руку, надменно ухмыльнулся и нашпиговал несчастную язвительными замечаниями. Его лихорадочно блестящий взгляд скользнул к ней. Растерянно изломленные брови, неуловимо покачивающаяся прядь волос, приоткрытый маленький рот и проглядывающая за зубами влага. Кто тут несчастен, а? — Когда мне плохо, я говорю точно так же, — пухлые губы раскрылись шире, позволяя увидеть неторопливые движения острого языка. Продуваемый коридор вдруг стал душным. Подними глаза, жалкий червяк. — В детстве папа брал меня на руки и подбрасывал вверх, чтобы я не грустила. Её глаза нежно засияли, а мягкие губы тронула печальная улыбка. Геральд тяжело сглотнул. Счастливая, спокойная, скорбящая — она всегда до дрожи прекрасна. — Мне кажется, вы не хотите оставаться один. Вики говорила с ним, но подсознательно витала в облаках. Её взгляд помутился зыбкой паволокой, уголки рта слабо задрожали. Безучастно-горькое выражение её лица полосовало душу демона на рваные ошмётки. Возможно, она успокаивала также саму себя. Пленительный ангел, чудесный ангел, наивный ангел, который, судя по всему, не выпил забвение. Думая об этом, Геральд скользил взглядом по её мрачному лицу и едва не выл от осознания собственного бессилия. Стоило ему почувствовать подушечками пальцев её тёплую ладонь, как внутри всё свело судорогой. Он впал в беспокойную прострацию всего на секунду. Треклятая рука сама потянулась к её ладони, нерешительно сжимающей его плечо, сама погладила тонкие, как вишнёвые косточки, костяшки её пальцев. Он метнул потерянный взгляд на Вики, высматривая хотя бы тень возмущения и недовольства, но её лицо выразило лишь лёгкое удивление. Вынырнув из пучины воспоминаний, она скользнула по его лицу понимающими глазами и нежно улыбнулась. Дыши, дыши, хренов идиот. — А ты? — хрипло выдохнул Геральд. Он крайне смутно понимал, что несёт. Он впервые не задумывался об этом каждую проклятую миллисекунду своего существования. Призрачно-серые глаза Вики источали блеклую энергию, сверкающую неповторимым спектром чувств и эмоций, и Геральд всеми силами старался не понимать её сути и смысла. Подспудный страх не увидеть желаемого слишком глубоко проник в его подсознание. — Я тоже, — на нежных губах Вики появилась непринуждённая улыбка. Она подхватила крупную шершавую ладонь и опустила голову на его плечо, прикрыв веки. Геральд крепко сжал свободную руку в кулак, стараясь не трястись как припадочный, и накрыл изящную фигурку крылом. Угольные перья, прямые, как лезвия, конвульсивно дёрнулись, коснувшись мягкого пуха её оперения. Он в упор не понимал, чем заслужил такое счастье. Если бы не простейшие рефлексы, он бы сидел каменным изваянием и не смел даже дышать. — Всё будет хорошо, — негромкий голос Вики лился чарующей мелодией, кипятящей кровь в жилах. Геральд глубоко вздохнул. — Dum spiro, spero, — ещё тише отозвался он и опустил голову на густые волосы, пахнущие тысячелистником. Её невидимая улыбка снова теплилась клеймом на душе, а отголоски черёмухи, сливаясь с его собственной энергией, приятно щекотали нёбо и дёсны. Тепло её хрупкого тела, жар маленькой ладони, утонувшей в его собственной, бесхитростное переплетение душ, гулкое дыхание в тишине и зной расцветающего лета — он впервые мог насладиться всем этим, не задумываясь. Может, было не так уж и плохо то, что она сохранила остатки человечности.