сомнения

Оби-Ван привык видеть раненого Энакина; покрытого запекшейся кровью, в ужасных синяках, без сознания. Но это вовсе не означало, что он когда-нибудь перестанет ненавидеть это, перестанет испытывать всепоглощающее беспокойство, если вновь увидит своего бывшего падавана страдающим от боли. Энакину нравилось скрывать это, но не сами раны, те, о которых он, в общем-то, действительно не заботился, нет, а боль. Энакин, теперь уже взрослый мужчина и рыцарь-джедай, был в самом разгаре обучения своего собственного падавана Асоки, невероятно храброй и чувствительной к Силе, и тренировка её для контроля мощи с использованием этой самой силы оказалось довольно сложной задачей для Энакина, особенно во время их спарринга. Оби-Ван понимал, ведь он помнил подобное с Энакином, когда был моложе; мальчик был полон энтузиазма, желая и стремясь учиться, но совершенно точно не слушать. В конце концов, на Оби-вана выпала изрядная доля травм, и Энакин, казалось, нашёл его благосклонность и сочувствие теперь, когда он сам в подобном положении. — Она совершенствуется, — однажды ночью пробормотал сквозь стиснутые зубы Энакин в их освежителе, сидя на краю ванны, упираясь ногами в прохладный кафель на полу, и Оби-Ван со всей нежностью и осторожностью обрабатывал небольшую рану на его голове. Энакин никогда не любил ходить к меддроидам, да чёрт возьми, он никогда не любил обращаться за помощью к кому-либо, кроме как к Оби-Вану, и даже иногда бывал весьма обидчив. — Я знаю, Энакин, — ответил Оби-Ван, слегка хмурясь, и использовал влажную ткань, чтобы осторожно стереть с гладкой кожи Энакина остатки крови. — Ты хорошо справляешься с ней, не сомневайся в этом. Энакин хмыкнул, дыхание горячо затрепетало на руке Оби-Вана, заставляя невесомые мурашки подниматься по его коже. — Иногда очень трудно не расстраиваться, — наконец сказал он после нескольких минут угрюмого молчания, морщась и чувствуя, что Оби-Ван всё ещё продолжал обхаживать его. — Есть вещи… Которые, как мне кажется, она должна делать быстрее, но я знаю — это просто моё нетерпение. Оби-Ван нежно улыбнулся, другой рукой заправляя прядь волос Энакина за порозовевшее ухо, проводя кончиками пальцев вдоль линии его челюсти, а затем убирая обратно. — Это нормально — испытывать подобные моменты, и ты пройдёшь через них ещё тысячу раз, прежде чем она будет готова, — сказал Оби-Ван, слегка улыбнувшись, желая увидеть зеркальное отражение на лице Энакина, вместо его беспокойной и угрюмой надутости. — Я не могу сосчитать, сколько раз мне хотелось схватить тебя за плечи и трясти до тех пор, пока ты не смилостивишься и не послушаешься меня хоть раз. Выражение лица Энакина наконец изменилось, мягкий тихий смех слетел с его губ. — Я был не так уж плох, — пробормотал он, наклонив голову и прижавшись тёплым искренним поцелуем к внутренней стороне запястья Оби-Вана. Оби-Ван ответил ему взаимностью, послав волну любви через их связь, и мягко улыбнулся, когда Энакин, не колеблясь, отозвался теми же чувствами. — У тебя несомненно были свои моменты, дорогой мой, — сказал он. Энакин издал звук, похожий на нечто среднее между вздохом и стоном. — Тогда, быть может, мои проблемы с Асокой — это карма за те все неприятности и хлопоты, которые я тебе доставил, — буркнул он, когда Оби-ван закончил промывать его маленькую рану на затылке, и Энакин уронил голову, прижавшись лбом к животу Оби-вана. Оби-Ван мягко успокоил его, запустив пальцы в мягкие влажные волосы, массируя голову так, как, он знал, любил Энакин. — Постарайся не думать об этом, что будет, несомненно, трудно, но так оно и есть. Ты не найдёшь ни одного мастера, который не имел бы таких же проблем с их падаванами, Энакин, — заверил его Оби-Ван. Энакин что-то непонятное пробормотал ему в живот и поднял руки, непринуждённо обхватывая ими бёдра Оби-Вана. Оби-Ван в ответ мягко потянул его за волосы, повернув голову в сторону, и Энакин понял, снова заговорив. — Иногда мне кажется, что она заслуживает лучшего, другого мастера, — сказал он тихим и усталым голосом. Оби-Ван покачал головой, невесомо скользя ладонями по щекам Энакина, и приподнимает его голову так, чтобы посмотреть ему в глаза. — Энакин, если бы ты сказал ей подобное, то она, наверное, ударила бы тебя. Она не хочет другого мастера, она хочет тебя, Эни, и ей так повезло. Раньше я думал, что тебе было бы лучше, покуда Квай-Гон дожил бы до твоего обучения, но теперь, когда ты стал старше, я вижу, что проделал прекрасную работу, и ты вырос хорошим человеком и фантастическим джедаем. Глаза Энакина наполнились слезами, редкое проявление слабости, и его дрожащие губы приоткрылись, когда с них сорвался тяжёлый сорванный вздох; — Я люблю тебя, мастер, действительно люблю, — прошептал он, зажмурившись. Оби-Ван улыбнулся и не смог удержаться — наклонился и прижался губами к мягким губам Энакина в ласковом чувственном поцелуе, проводя большими пальцами по его скулам. — И я люблю тебя, Энакин, — ответил Оби-Ван, чмокнув его в щёку, а затем выпрямился, подтягивая к себе Энакина, чтобы сделать то же самое ещё раз. — А теперь тебе нужно поспать, я уверен, утром ты будешь чувствовать себя лучше. Энакин утомлённо кивнул, быстро протирая глаза, и позволил Оби-Вану вывести его из ванной к их общей постели.