***
Прогуливающиеся по набережной не вызывали никаких опасений. Разве что пакет сухарей привлекал слишком много внимания чаек. За столиком сидел человек с камерой, безуспешно скрывающий свои намерения. Девушка в объективе удивительно безмятежно сидела за пустым столиком на другой стороне улицы. Она ни с кем не разговаривала и не читала никакую книгу. Девушка выглядела столь бестревожной, что ее можно было принять за местную жительницу, если б не свойственная им внешняя неряшливость, загар и привычка курить. Прячься бы он за деревом в каком-нибудь тенистом парке, тайная съемка бы удалась. Но здесь, на узенькой улице, стиснутой приклеенными друг другу домиками, остаться незамеченным было невозможно. Встретившись с девушкой взглядом человек смутился и подошел, лепеча на ходу: — И-извинете, вы говорите по-английски? На его шее висел фотоаппарат. — Да. Девушка улыбнулась. Тут он замялся, обдумывая следующее предложение. — Я видела, вы хотели меня сфотографировать опередила его девушка. Человек с фотоаппаратом закивал: — Да вот, хотел, — с энтузиазмом заговорил он, и тут же добавил, — но вы если против, скажите. — Тогда я промолчу. Фотограф с надеждой поднял глаза — Вы понимаете, облачно сегодня, свет… Да и чайки эти. А вы… Восприняв слова человека как сигнал и воспользовавшись моментом, чайки набросились на сухарики. Человек с фотоаппаратом замахал руками: — Кыш-кыш отсюда! К черту чаек, вы любите кофе? Девушка улыбнулась: — Вы приглашаете? — Да.***
— Знаете, я всегда больше любила чай, — говорила она, отставляя кружку. Это явно ее первый день здесь. — Местный чай еще та дрянь. Впрочем. А вы как давно тут? — Тридцать одну минуту и 22 секунды. Она опять улыбнулась, но шанс уже был упущен. — Здесь совершенно нечего делать, — колеблясь, начал он, — в такую погоду. Слушая его, девушка смотрела в окно. Пока они заказывали кофе, место снаружи быстренько заняли. Хоть окно было достаточно широким. — Здесь пейзаж. Дома под углом, перпендикулярно склону, можно найти интересный ракурс, — так странно и спокойно она говорила с ним, словно с хорошим знакомым, — вас это вдохновляет? — Да я бы поскорей убрался отсюда. Три сотни снимков моря и этих чертовых птиц! На каждом бережке одно и тоже: море-песок-домики. Ничего стоящего, а как наткнешся, встретишь, наконец, что-то достойное объектива, что-то единственно прекрасное. Момент! И все расползается по швам, — воскликнул он и замолчал. Ему стало неловко из-за собственной смелости. Бросить универсальное «опаздываю» и уйти, поскорее. Но этот взгляд, родинка на щеке и этот белый воротничок, словно из прошлого века… Он бросил взгляд на собеседницу. Девушка смотрела ему за спину: — Подходящий рисунок. — А? Встав со стула, она переместилась на диван у стены. — Посмотрите, хороший фон. Человек с фотоаппаратом схватился за ремешок — И-и правда. Цветочный орнамент, очень хорошо. Снимок! Черно-белый. Если в-вы не против… — Нет, совсем нет. Фотоаппарат щелкнул. Секунда — и мгновение навсегда застыло во времени. Нули и единицы. Пип-пип. Он снял ремешок с шеи и щелкнул по прибору. — Аккумулятор! И кинулся за дверь. — Опять, черт, снова! — бормотал он, подбегая к машине. То ли сегодня был не его день, то ли в прибрежных городках пора было класть асфальт, но он споткнулся. Выпав из рук, фотоаппарат катился вниз. Вдребезги. Догонять не было смысла. Человек без фотоаппарата возвращался в кафе в самом худшем настроении. За столиком никого не было. — Конечно, она ушла, конечно, — неуклюжий фотограф продолжал портить себе настрой, походя к рюкзаку. Выйдя из кафе он сел в машину, бросив вещи на пассажирское сиденье и закрыл глаза. Глаза, родинка, воротник… Поздно. Машина загудела и пустилась вперед. Солнце за тучами медленно садилось. — Я ведь даже не узнал ееимя. ***
Тайота две тысячи пятого отдалялась от берега. Сосновый ароматизатор «Канада» раскачивался туда-сюдаа радио безумолку трещало. Когда несчастный остановится у заправки и полезет доставать кошелек, он заменит лежащий в нем чехол. Сперва он, конечно подумает, что ему показалось. Потом он достанет его, нахмурившись, поверит в руках, потрясет и приложит к уху. Не веря ни одному из своих органов чувств, он расстегнет замок и обнаружит внутри фотоаппарат. Целый, невредимый и заряженный. Ему, наконец, удастся увидеть фотографию незнакомки. И в голове его появится множество вопросов: как фотоаппарат оказался здесь? Как он не разбился вдребезги, прокатившись по каменной кладке? Если кто-то починил его, то кто, и как подкинул? Куда ему могли подсыпать галлюциногенов? И как ее, черт подери, зовут? Ответ он получит только на последний, когда, придя домой, увидит название присланного на компьютер изображения: — Кларисса Смит