Сказка о мертвом Исполнителе и о семи фапающих ноях

Граф с графинею простился, В путь дорогу снарядился, И графиня у окна Села ждать его одна. Ждет-пождет с утра до ночи Она в ковчеге, инда очи Разболелись глядючи С зори до белой ночи; Не видать милого друга! Лишь бьют акумы друг друга, Кровь все льется на поля, И краснится вся земля. Девять месяцев проходит, С поля глаз она не сводит. И в сочельник в самый, в ночь Бог дает графине (сына) дочь. Но графиня, от волненья, Пол ребенка под сомненья И поставила, но зная Что была дочь вся седая, Назвала дитя сё Аллен, И попав в глаз серых плен, Накормила ребятенка Так, что милое дитя Стало жрать вдруг всех и вся. Рано утром гость желанный, День и ночь так долго жданный, Издалеча наконец Воротился граф-отец. На него она взглянула, Тяжелехонько вздохнула, Восхищенья не снесла, И к обедне умерла. Долго граф был неутешен, Но как быть? И он был грешен; Год прошел как сон пустой, Граф женился на другой. Правду молвить, молодица Просто блядь и баловница: Высока, стройна, бела, Но умом уж не взяла; Но зато горда, ломлива, Своенравна и ревнива. Ей в приданое дано Было зеркальце одно; Свойство зеркальце имело: Говорить оно умело, Комуринов мастерило И любило свой берет. С ним одним она была Добродушна, весела, Ему кофе подносила, И, красуясь, говорила: "Свет мой, братик! Расскажи Да всю правду доложи: Я ль на свете всех блуднее, Всех румяней и белее?" И ей зеркальце в ответ: "Линали-чан лишь, спору нет! Ты, мой светик, всех блуднее, Всех румяней и белее". И графиня хохотать, И плечами пожимать, И подмигивать глазами, И топтаться сапогами, И вертеться подбочась, Гордо в зеркальце глядясь. Седовласка молодая, Тихомолком расцветая, Между тем росла, росла, Поднялась - и расцвела, Белолица, седоброва, Нраву бойкого такого. И жених сыскался ей, Только был наш Канда - гей. Сват приехал, граф дал слово, А приданое готово; Семь торговых городов Да сто сорок теремов. На девичник собираясь, Вот графиня, наряжаясь Перед зеркальцем своим, Перемолвилася с ним: "Я ль, мой братик, всех кавайней, Всех румяней и прекрасней?" Что же зеркальце в ответ? "Тян прекрасна, спору нет; Но графинька всех кавайней, Всех румяней и прекрасней". Как графиня отпрыгнет, Да как лапу замахнет, Да по зеркальцу как хлопнет, Сапогом-то как притопнет!.. "Ах ты мерзкое стекло! Это врешь ты мне назло. Как тягаться ей со мною? Я в ней дурь-то успокою. Вишь какая подросла! И не диво, что седа: Мать брюхатая сидела Не спала и обомлела! Но скажи, как можно ей Быть во всем меня милей? Я же баба, Ал - мужик! Только граф в это не вник. Признавайся: всех я краше. Обойди ковчеги наши, Хоть весь мир; мне ровной нет. Так ли?" Зеркальце в ответ: "Коли кофе не несешь Будет графа краше дочь. И графинька все же краше, И румяней и помладше". Делать нечего. Она, Черной зависти полна, Бросив зеркальце под ванну, Позвала к себе Миранду И наказывает ей, Сенной девушке своей, Весть графиньку в глушь лесную И связав ее, живую Отыметь во щели все, И без надобности боле Под сосной оставить там Но съедение волкам. Черт ли сладит с бабой гневной? Спорить нечего. С графинькой Вот Миранда в лес пошла И в такую даль свела, Что графинька догадалась, И до смерти испугалась, И взмолилась: "Жизнь моя! В чем, скажи, виновен я? Не губи меня, Миранда! А как стану королем, Награжу тебя конем". Та, в душе ее любя, Да запавши на коня, Не убила, не связала, Отпустила и сказала: "Не кручинься, бог с тобой. Стань хорошим экзорцистом. Станет небо вокруг чистым. И играй на пианино, Ибо ты есть Исполнитель". И оставив не в понятках, Догадайся, мол, сама, В дом вернулася она. "Что? - сказала ей графиня, - Где красавица? Где дыня?" - Че за дыня? А девица там одна, - отвечает ей она. - Отымела - будь здоров, Ну и наколола дров, Крепко связаны ей локти; Попадется зверю в когти, Меньше будет ей терпеть, Легче будет умереть. И молва трезвонить стала: Дочка графская пропала! Тужит бедный граф по ней. Королевич Канда-гей, Посылая маты богу, Отправляется в дорогу За красавицей душой, За невестой молодой. Но невеста молодая, До зари в лесу блуждая, Да найдя штаны себе, Платья сбросив с гола тела, Между тем все шла да шла И на терем набрела. Ей на встречу Микк, залая, Прибежал и смолк, в кавае; В ворота вошла она, На подворье тишина. Микк бежит за ней, ласкаясь, А графинька, подбираясь, Поднялася на крыльцо; Дверь тихонько отворилась, И графинька очутилась В светлой комнате: кругом Все вокруг белым бело, Под картиной с рожей графа Там стояло фортепиано, Да диванчик кожаный, Видно, что ухоженный. Видит девица, что тут Люди добрые живут; Знать, не будет ей обидно! Никого меж тем не видно. Дом графинька обошла, Все к рукам тут прибрала, Поиграла на пиано, Съела всю еду, но ладно, Это стало не столь важно, коли Спать хотелось ей до боли. И легла графинька спать На единственный диван. Час обеда приближался, Топот по двору раздался. И графинька поняла - Вот жопень-то и пришла. Входят семь богатырей, Все семь Ноев-"усачей". Молвил старший: "Что за диво! Все так чисто и красиво. Кто-то терем наш прибрал Да еду всю тут сожрал. Кто же? Выдь и покажися, С нами честно подружися. Коль ты старый человек, Дядей будешь нам навек, Коли парень ты румяный, Будешь нам всем мужем званным. Коль старушка, будь нам мать, Так и станем величать. Коли красная девица, Будь нам милая сестрица. Коль путана - подь сюды, Здесь нам женщины нужны". И графинька к ним сошла, Честь хозяям отдала, В пояс низко поклонилась; Матернулась, извинилась, Что-де в гости к ним зашла, Хоть звана и не была. Вмиг по речи те спознали, Что графиньку принимали; Усадили на диван, И налив вина бокал, Начали вести опрос: Что да как у брата-графа, Сколько акум наплодил, Мир уже ль поработил, Сколько жен, детей да внуков, Да как много в мире слухов. А графинька удалая Отвечала и играя В покер всех здесь обдурила Напилась и покурила, Привлекая на себя Гея, но богатыря. Отказавши ему в раз, Аллен каждому дал в глаз, Намекая мужикам, Что помолвлен истукан. День за днем идет, мелькая, А графинька молодая Все в лесу, не скучно ей У семи богатырей. Перед утренней зарею Братья дружною толпою Выезжают погулять, Серых уток пострелять, Руку правую потешить, Принимаяся дрочить. Представляя как графинька Всем им делает минет. А хозяюшкой она Там в ковчеге лишь одна Приберет и приготовит, Обожрет и обыграет, Но по вечерам играет Им она на фортепиано Постоянно лишь одно: Колыбельную, что ей В голове Шиза поет. Не перечут ей они. Так идут за днями дни. Братья милую девицу Полюбили. К ней в свелицу Раз, лишь только рассвело, Всех их семеро вошло. Старший молвил ей: "Девица, Знаешь: всем ты нам сестрица, Всех нас семеро, тебя Все мы любим, за себя Взять тебя мы все бы ради, Да нельзя, так бога ради Помири нас как-нибудь: Одному женою будь, Прочим ласковой сестрою. Что ж качаешь головою? Аль отказываешь нам? Аль товар не по купцам?" "Ой инцестники честные, Братцы вы мои родные, - Им графинька говорит, - Коли лгу, пусть бог велит Не сойти живой мне с места. Как мне быть? Ведь я невеста. И к тому-же я - мужчина, Такова моя личина. Всех я вас люблю сердечно; Но другому я навечно Отдана. Мне всех милей Королевич Канда-гей". Братья молча постояли Да в затылке почесали. "Спрос не грех. Прости ты нас, - Старший молвил поклонясь. - Коли так, не заикнуся Уж о том". - "Я не сержуся, - Тихо молвила она, - И отказ мой не вина". Женихи ей поклонились, Потихоньку удалились, И согласно все опять Стали жить да поживать. Между тем графиня злая, Про графиньку вспоминая, Не могла простить ее, А на зеркальце свое Долго дулась и сердилась; Наконец об нем хватилась, Кофейку ему сварила И пошла за ним, и, сев Перед ним, забыла гнев, Красоваться снова стала И с улыбкою сказала: "Здравствуй, братик мой! Скажи Да всю правду доложи: Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее?" И ей зеркальце в ответ: "Ты прекрасна, спору нет; Но живет без всякой славы, Средь стен белых и дубравы, В семье Ноев-упырей Та, что все ж тебя милей". И графиня налетела На Миранду: "Как ты смела Обмануть меня? И в чем!.." Та призналася во всем; Так и так. Графиня злая, Ей засосом угрожая, Положила иль не жить, Иль графиньку погубить. Раз графинька молодая, Милых Ноев поджидая, Экзорцистила вовсю. Вдруг сердито под крыльцом Микк залаял, и девица Видит: нищая черница Ходит по двору, клюкой Отгоняя пса. "Постой, Бабушка, постой немножко, - Ей кричит она в окошко, - Пригрожу сама я Тикки И смахнемся в онлайн-Пики". Отвечает ей черница: "Бесполезна я, девица! Ной-собака одолел, Чуть до смерти не заел. Посмотри, как он хохочет! Выдь ко мне". - Графинька хочет Выйти к ней и хлеб взяла, Но с крылечка лишь сошла, Микк ей под ноги - и лает, И к старухе не пускает; Лишь пойдет старуха к ней, Он, акумы злого злей, На старуху. "Что за чудо? Видно, выспался он худо, - Ей графинька говорит: - На ж, лови!" - и хлеб летит. "Остальное я все съела" Старушонка хлеб поймала: "Благодарствую, - сказала, - Бог тебя благослови; Вот за то тебе, лови!" И к царевне наливное, Молодое, золотое, Полетело вдруг жаркое... Микк как прыгнет, завизжит... Но графинька в обе руки Хвать - поймала. "Ради скуки Кушай курочку, мой свет. Благодарствуй за обед". Старушоночка сказала, Поклонилась и пропала... И с графинькой на крыльцо Микк бежит и ей в лицо Жалко смотрит, грозно воет, Словно сердце Ноя ноет (О_о), Словно хочет ей сказать: Брось! - Она его ласкать, Треплет нежною рукою; "Что, мой Тикки, что с тобою? Ляг!" - и в комнату вошла, Дверь тихонько заперла, Под окно за пиано села Ждать хозяев, а глядела На жаркое все. Оно Соку жирного полно, Так прожарено, душисто, Так румяно-золотисто, Будто с неба опустилось! Видны ребрышки насквозь... Подождать она хотела До обеда; Не стерпела, В руки курочку взяла, К алым губкам поднесла, Половину откусила И все сразу проглотила... Вдруг она, моя душа, Пошатнулась не дыша, Белы руки опустила, И жаркое уронила, Закатилися глаза, И она под рожу графа Головой на пиано пала Прям на клавиши лицом И тиха, недвижна стала... Стало быть, жаркое было Курой гриль из Киргыстыла. Братья в ту пору домой Возвращалися толпой Со межноевской попойки. Им на встречу, грозно воя, Микк бежит и ко двору Путь им кажет. "Не к добру! - Братья молвили: - Печали Не минуем". Прискакали, Входят, ахнули. Вбежав, Микк на курочку стремглав С лаем кинулся, озлился, Проглотил ее, свалился И издох. Нопоена Была ядом, знать она. Перед мертвою графинькой Братья горести душевной Все поникли головой, С колыбельною святой С пиано подняли, раздели, Отыметь ее хотели И раздумали. Она, Как под крылышком у сна, Так тиха, свежа лежала, Что лишь только не дышала. Ждали три дня, но она Не восстала ото сна. Сотворив обряд печальный, Вот они во гроб хрустальный Труп графиньки молодой Положили - и толпой Понесли в пустую гору, И в полуночную пору Гроб ее к шести столбам На цепях чугунных там Осторожно привинтили, Акумами оградили; И, пред мертвою сестрой Сотворив поклон земной, Старший молвил: "Спи во гробе; Вдруг погасла, жертвой злобе, На земле твоя краса; Дух твой примут небеса, Нами ты была любима И для Канды все хранима - Не досталась никому. Только гробу одному". В тот же день графиня злая, Доброй вести ожидая, Втайне зеркальце взяла И вопрос свой задала: "Я ль, скажи мне, всех блуднее, Всех румяней и белее?" И услышала в ответ: "Лина-тян лишь, спору нет! Ты на свете всех блуднее, Всех румяней и белее". За невестою своей Королевич, только гей, Между тем по свету скачет. Нет как нет! Он очень мрачен, И кого ни спросит он, Всем вопрос его мудрен; Кто от страха обосрется, Кто от Мугена отвернется; К красну солнцу, наконец Обратился юный жнец. "Слышь, блять, кролик! Ты тут ходишь Круглый год в глаза, блять, колешь. Жаришь летом и весной, Всех нас видишь под собой. Аль откажешь мне в ответе? Не видал ли где на свете Ты мояши молодой? Иль Мугеном...". - "Юу, стой! - Красно солнце отвечало, - Я Мояши не видал, но... Знать ее в живых уж нет. Разве месяц, мой сосед, Где-нибудь ее да встретил Или след ее заметил". Темной ночки Канда-гей Дождался в ярости своей. Только месяц показался, За ним с Мугеном он погнался. "Слышь, бля, Кроули, уёб, Сейчас сверну тебя в рожок! Ты встаешь во тьме глубокой, Остолицый, темноокий, И, обычай твой смотря, Звезды ржут всегда с тебя. Аль откажешь мне в ответе? Не видал ли где на свете Ты мояши молодой? Иль Мугеном...". - "Канда, стой! - Отвечает месяц ясный, - Не видал я девы красной. На стороже я стою Только в очередь мою. Без меня графинька, видно, Пробежала". - "Не бубни, бля!" - Королевич отвечал. Ясный месяц продолжал: "Погоди; об ней, быть может, Ветер знает. Он поможет. Ты к нему теперь ступай, Не ругайся и прощай". Канда же, не унывая, К ветру кинулся, взывая: "Ривер, Ривер! Ты ебуч, Ты пердишь на стаи туч, Ты пинаешь сине море, Всюду воешь на просторе, Не боишься никого, Лишь меня, бля, одного. Аль откажешь мне в ответе? Не видал ли где на свете Ты мояши молодой? Иль Мугеном...". - "Ты постой, - Икнул с пьяни ветер буйный, - Там за речкой тихоструйной Мариан Кросс всех поджидает. Он хентаем промышляет. Нету там твоей невесты Но причины мне известны. Там, за степью и долиной Есть высокая гора, В ней глубокая нора; В той норе, во тьме печальной, Гроб качается хрустальный На цепях между столбов. Не видать ничьих следов, Кроме акум караульных Да и Ноев богохульных, Вкруг того пустого места; В том гробу твоя невеста". Ветер дале побежал. Ну а Канда вдруг заржал И пошел к пустому месту, На прекрасную невесту Посмотреть хотя б разок. Вот идет; и поднялась Перед ним гора крутая; Вкруг нее страна пустая; Акума вышли покурить, Дабы Канду не позлить; Под горою темный вход. Он туда скорей идет. Перед ним, во мгле печальной, Гроб качается хрустальный, И в хрустальном гробе том Спит мальчишка вечным сном. "Ах ты ж блять! Ебучий случай! - Мечник очень невезучий. - Что ж мне сразу не сказали, Что мояши - это парень?!" Канда, с горем пополам, Разнес все Мугеном в хлам. Гроб разбился. Дева вдруг Ожила. Глядит вокруг Голоднющими глазами, И, качаясь над цепями, Привздохнув, произнесла: "Канда, сука, что за нах?!" И встает она из гроба... Ах!.. И заругались оба. В руки он ее берет И на свет из тьмы несет, И, молча, что им приятно, В путь пускаются обратно, И трубит уже молва: Дочка графская жива! Дома в ту пору без дела Злая мачеха сидела Перед зеркальцем своим И беседовала с ним. Говоря: "Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее?" и услышала в ответ: "Ты тупая, спору нет, Коль графинька все ж милее, Все румяней и белее". Злая мачеха, вскочив, Об пол Комуи разбив, В двери прямо побежала Ну и Юллен повстречала. Тут ее тоска взяла, И графиня померла. Лишь ее похоронили, Свадьбу тотчас учинили, И со шпендалем своим Канда Юу обвенчался; Бедный граф весь обкончался, Как узнал, что его дочь Оказалась сыном в ночь. Ну а Аллен улыбался Так как в покер наигрался. И никто с начала мира Не видал такого пира. Конец .__.