Момент слабости

— Кровавый ад, похоже, это будет одна из тех ночей, — проворчал Спайк. Жгучая депрессия накатила на него, как только он понял, что смотрит на свою последнюю бутылку виски. Попытки напиться до полного забвения были самым частым его времяпрепровождением — его единственным времяпрепровождением, так как в своем состоянии он был способен сделать не так уж много. Жизнь отстой. Думая об этом, он сделал еще один глоток прямо из горла. Спайку было наплевать. Жизнь в роли демона-калеки не была жизнью вообще, и забота о Дрю уже не могла быть чертовым оправданием. Он рассеянно перекинул бутылку из одной руки в другую, увязая в жалости к себе. Сделав еще один глоток, он рассеянно отметил, что кто-то вошел в комнату. Его разум в этот момент был на грани другого измерения, слишком далеко, чтобы беспокоиться. Он опрокинул бутылку и закрыл глаза, наслаждаясь ощущением жжения в задней части горла. Когда он моргнул, снова открывая глаза, он обнаружил кол точно напротив своего сердца. — Пьянство замедляет рефлексы, Спайк, — прорычал знакомый голос у его левого уха. Ангел одной рукой держал его за шею, заставляя оставаться неподвижным. Другой рукой он прижимал деревяшку к его груди. О, как чертовски иронично! В этом наверняка был виноват алкоголь, но Спайк ничего не мог с собой поделать и начал хихикать. — Да, давай, распыли меня, как распылил Дарлу. И не стоит оправдываться передо мной, мерзавец. Спайк улыбнулся, почти физически ощущая смущение Ангела, прекрасно понимая, что только что взбесил старшего вампира. Если какая-то вещь и осталась неизменной, так это его способность выводить Ангелуса из равновесия тысячей разнообразных способов. Он вдруг почувствовал кончик кола, упирающийся ему в грудь, что заставило его вернуться в реальность. — Встань и встреть меня лицом к лицу, — потребовал Ангел. Если бы только Ангел знал, каким смешным был этот приказ. Спайк фыркнул. — Что, теперь тебе нужно оправдание, чтобы меня истребить? Твоя нежная трепетная душа не позволяет тебе убивать не в честном бою? Ну, свежие новости, Персик — как ни посмотри, это не будет честной борьбой, так что или запачкай свои руки, или оставь меня в покое. Ангел убрал кол, а потом резко выхватил Спайка из инвалидной коляски, бросил на ближайшую стену и с яростью уставился на него. Спайк потерял свою бутылку, когда Ангел начал его душить. Бутылка разбилась на кусочки об пол. — Эй, я еще не закончил ее, ты, идиот! — Спайк посмотрел на Ангела, в первые за последнее время чувствуя, что его гнев направлен на кого-то еще, кроме него самого. — Нет, закончил, — ответил Ангел с явным раздражением. Время замерло. Ангел продолжал вжимать Спайка в стену, и их взгляды становились все напряженнее. Эти чувство и положение затянули Спайка в водоворот ностальгии, заставив вспомнить времена, когда он готов был сделать что угодно, чтобы взбесить Ангелуса. Заодно он вспомнил, как Ангелус возился с его застежками и сжимал в кулаке его эрекцию, пока он не оказывался на краю. Спайк помнил и то, что следовало после — как Ангелус поднимал его и с силой опускал на свой член. Очевидно, Ангела посетили те же мысли, так как других объяснений жару в его взгляде не было. Но отвращение, похоже, победило, потому что Ангел вдруг выпустил Спайка и отошел в сторону, устанавливая дистанцию. Без поддержки Ангела бесполезные ноги Спайка немедленно подогнулись под ним. Ругаясь, Спайк соскользнул на землю. Он осуждающе посмотрел вверх, на Ангела, и пожелал дотянуться до него и врезать, чтобы стереть шок с его лица. — Что... — Ангел с недоверием посмотрел на Спайка, а затем повернулся и уставился на перевернутую коляску, из которой выдернул Спайка, так, как будто видел ее впервые. Спайк понял, что Ангел все осознал, когда тот медленно отступил еще на несколько шагов. — Я парализован, тупой ты идиот! — вслух выкрикнул Спайк. Он резко вздрогнул, и это заставило безвольные ноги раскинуться в разные стороны. Они смотрели друг на друга целую вечность. Ангел тщательно маскировал свое выражение лица, так что Спайку сложно было прочитать его мысли. Тем не менее в глубине его черных глаз Спайк увидел искры того, чего не ожидал увидеть больше никогда — покровительства. Против своей воли Спайк был отброшен назад, в те времена, когда Ангелус, яростно защищавший свое Дитя, каждый чертов день напоминал, что тем, кто бросит вызов его Творению, придется иметь дело с ним — даже чертовым Истребительницам. Но теперь это ушло. Ангелу было все равно, что случилось со Спайком. Просто одним демоном меньше будет мешать ему на долгом пути к искуплению. Ощущение предательства снова всплыло на поверхность, и Спайк оторвал взгляд от Ангела, не в силах это выносить. Пару минут он смотрел на осколки бутылки, лежащие неподалеку, и только потом заговорил. — Если ты закончил пялиться на вампира-уродца, можешь идти, — Спайк бросил случайный быстрый взгляд на Ангела, прежде чем снова уставиться на осколки и тихо закончить: — Если, конечно, ты не хочешь вернуться к моменту, на котором мы остановились, и прекратить мои несчастья. Секунды в молчании пролетали мимо. Наконец, не поднимая глаз, Спайк услышал, как Ангел развернулся на каблуках и спокойно вышел из комнаты. Спайку было страшно оставаться одному. Подавив вздох, Спайк посмотрел на то место, где Ангел стоял несколько мгновений назад. — Похоже, я не заслужил такого рода милости от педика. Спайк откинул голову на стену позади него, закрыв глаза. Запах Ангела по-прежнему витал в воздухе, знакомый и утешительный. Прежде чем Спайк это осознал, его мысли изменили направление и пошли по соответствующему пути. Он начал сомневаться, исчезнет ли запах до того, как вернется Дрю. Хотя Дрю вряд ли будет обеспокоена тем, что ее Папочка приходил в гости, разве что расстроится, что ее не было, чтобы поприветствовать его должным образом. Вздохнув, Спайк открыл глаза и вернулся в настоящее. В комнате был беспорядок. Убираться он не собирался, но не позволил бы фаворитам или даже Дрю прийти и увидеть его таким. У Спайка еще осталось немного чувства собственного достоинства. Думая об этом, он переместил свои ноги так, чтобы они оказались под ним, и пополз к опрокинутой инвалидной коляске. — Чертова коляска, — хмыкнул он, ставя на колеса символ своего заключения и личного ада. Он поднял руки, опираясь на ручки, чтобы подтянуться и втолкнуть себя в кресло, но забыл одну жизненно важную вещь: тормоза. Как только он приподнялся, коляска выскользнула из-под него. Спайк упал лицом на жесткий пол, а колеса коляски оказались в издевательской недосягаемости. Его лицо по-прежнему было вжато в землю, когда он начал маниакально хихикать, сотрясаясь всем телом. — Какое зрелище. Уильям Кровавый не может оторвать свою несчастную задницу от земли. Ну разве он не слюнтяй? Продолжая смеяться над своим несчастьем, он перевернулся на бок и, наконец, увидел нечто удачное. Кол, которым Ангел ему угрожал незадолго до этого, лежал в пределах его досягаемости. Усмехаясь, Спайк дотянулся до него и подкатил кол к руке. Его голубые глаза заблестели безумием, когда он уставился на кол, медленно вращая его перед собой. Улыбаясь, он поднял кол над грудью. Один удар, и всем его унижениям придет конец. Смеясь вслух, он поднял кол повыше, а потом изо всех вампирских сил опустил его вниз. Он умиротворенно прикрыл глаза, зная, что прицелился точно. Секундой позже Спайк нахмурил брови — по крайней мере, он решил, что нахмурил брови. Есть ли у пыли брови, которые можно хмурить? — Хватит. Уильям. Опусти кол, — прогремел голос у него над ухом. Спайк распахнул глаза и встретился взглядом с нависшим над ним Ангелом. Одна его рука крепко сжимала запястье Спайка, эффективно останавливая его попытку самоубийства, а второй он пытался вырвать кол из его кулака. Слишком ошеломленный тем, что Ангел вернулся, Спайк позволил Сиру вырвать кол из его рук. Он безжизненно наблюдал за тем, как Ангел бросил его через всю комнату, в угол, бывший недоступным для них обоих. Грохот падения вырвал Спайка из задумчивости, и он начал бороться. — Почему?! — простонал он. — Ты стал крупнейшим идиотом в мире, раз спрашиваешь меня об этом, — спокойно ответил Ангел, подхватывая Спайка под ноги и плечи и вставая с ним на руках. — Хотя нет, беру свои слова назад. Ты всегда был крупнейшим идиотом. — Точно. А ты крупнейший педик, задница, дрочила и, о, нельзя забывать, придурок. Вот так. Крупнейший педерастичный тупой засранец и дрочила. Чувствуя себя слишком опустошенным, чтобы понять, какого черта тут происходит и во что вздумал играть Ангел, Спайк позволил своей голове упасть, опираясь о плечо Ангела. Ангел отнес его на кровать с четырьмя столбиками по краям — кровать Дрю. Спайк решил обдумать все позже. Ангел фыркнул. — В этом даже нет смысла, — он устроил их обоих на кровати, причем Спайк оказался у него на коленях, пряча лицо у него на плече. Спайк почувствовал руку, утешительно скользящую вверх-вниз по его спине. — Конечно, есть, — пробормотал Спайк. — Просто в твоем мозгу недостаточно синапсов, чтобы это понять. — Эй! Спайк улыбнулся — искренней улыбкой, которую Ангел почувствовал на своей шее. Это был один из глупейших разговоров, во время которых он сидел у Ангела на коленях. Он перевешивал все постельные беседы после секса, которые были у него с Ангелусом в прошлом веке. Однако как бы глупо это ни было, обмен насмешками заставил Спайка чувствовать себя немного лучше. Чертов придурок. Рука, успокаивающе гладившая Спайка по спине, медленно переместилась и обхватила Спайка за шею. Слегка откинув голову назад, Спайк удивленно распахнул глаза, наблюдая, как Ангел вскрывает себе запястье. Ноздри Спайка затрепетали, уловив резкий запах крови Сира. Окровавленное запястье оказалось перед его губами. Спайк закусил щеку, чтобы сохранить контроль, и заскулил от боли. Он умоляюще посмотрел на Ангела. Ему нужно было знать. — Почему? Почему ты делаешь это? — Ты должен исцелиться. А теперь пей. Это все, что сказал Ангел перед тем, как остатки самоконтроля покинули Спайка. Он охотно вцепился в запястье Ангела, отложив мысли о последствиях на потом и пытаясь растянуть процесс насыщения кровью — настоящей амброзией. Подушечки пальцев Ангела стали описывать крошечные круги на его шее, отправляя импульсы удовольствия вниз по позвоночнику. — Хватит, — приказал Ангел. Спайк неохотно отстранился, зализывая разрез, пока он не исцелился полностью. Спайк вздохнул и снова устроил голову у Ангела на плече. — Дрю будет не в восторге. Ангел прижался щекой к макушке Спайка. — Почему? — Я насквозь пропах твоим чертовым запахом, и нет никакой возможности избавиться от него до ее возвращения. По телу Спайка прошла вибрация, когда Ангел рассмеялся. — Посмотри на это с другой стороны — она будет взволнована достаточно для того, чтобы наброситься на тебя. — Я только надеюсь, что это будет веселое «давай потрахаемся» набросится, а не какое-нибудь другое. Они сидели в тишине несколько минут. Спайк не сказал бы, что они наслаждались обществом друг друга, но определенно не описал бы возможность снова оказаться в объятьях Сира как нечто плохое. Было приятно не держать себя в руках некоторое время, но реальность требовала решений. — И что теперь? Ангел вздохнул. Спайк почувствовал, что он зашевелился, и старший вампир уложил его на постель. Спайк старался не напрягаться, понимая, что Ангел вот-вот уйдет. Он старательно держал глаза закрытыми, не желая пока что сталкиваться с неизбежным. — Спайк, — позвал Ангел. Но Спайк отказывался поворачиваться к нему, пока не почувствовал пару пальцев, взявших его за подбородок и заставляющих задрать голову вверх. — Спайк, посмотри на меня. Какое-то мгновение Спайк хотел велеть Ангелу проваливать, но никак не мог собраться с силами. Он открыл глаза и был сбит с толку решительным взглядом Ангела. Не нарушая зрительного контакта, Ангел наклонился вперед и прижался лбом к Спайку. — Это займет время, Спайк, но ты поправишься. Я знаю, что это не твоя сильная сторона, но будь терпеливым. А до тех пор, постарайся не делать глупостей. Как только тебе станет лучше, мы сможем продолжить убивать друг друга. Сказав это, Ангел мягко поцеловал Спайка в губы. Через мгновение он исчез. Спайк облизнулся, не уверенный, пытается он собрать с губ остатки вкуса крови Сира или его поцелуя. Уголки его губ дрогнули и изогнулись в яростной улыбке, когда последние слова Ангела достигли его сознания. — О, мне станет лучше, тупица! — сообщил Спайк пустой комнате. В его голосе появились интонации, которые он считал безвозвратно утерянными. — И тогда мы посмотрим, кто останется последним, о, да!