Недостаток

Удивительно, что дом может начать выглядеть так, будто он необитаем уже многие годы, хотя они еще даже не закончили убивать семью. Конечно, окровавленный труп, растянувшийся на кофейном столике, добавил бы мрачности даже самому светлому и обжитому домику пригорода Саннидейла, размышлял Спайк, небрежно копаясь в развлекательном центре в поисках дисков, несмотря на то, что понимал, что нет ни одного чертового шанса найти там что-то, заслуживающее внимания. Он почти чувствовал взгляд на своей спине. Достаточно, чтобы заставить задуматься, если бы он, конечно, был из числа впечатлительных людей, не могут ли здесь бродить призраки, и, если он неожиданно обернется, не увидит ли он позади себя духа, медленно приближающегося, дрожащего, окровавленного, свободного и жаждущего мести. Запрещая себе обернуться, когда волосы на затылке, словно наэлектризованные, встали дыбом, он продолжил листать аккуратно сложенные ряды попсового дерьма, и только дойдя до конца, сделал маневр инвалидной коляской и развернулся. Мертвая няня все еще смирно лежала, распахнув пустые неподвижные глаза. Он перекатился вперед и толкнул тело сапогом, заставив его провалиться в щель дивана. — Я все еще чертов монстр, — прошипел Спайк себе под нос и уставился на бледную безвольную руку, лежащую на ковре. Что-то грохнуло в спальне в дальнем конце коридора, и Спайк вздрогнул, поднимая голову на шум. — Иди сюда и посмотри, что я сделал, — крикнул Ангелус, и его голос эхом отразился в зале. Коридор был узкий, и продвижение по нему тормозилось из-за застревающих колес и костяшек пальцев, царапающихся о стены. Втолкнув кресло в дверной проем, Спайк кисло посмотрел на Ангелуса и приготовился к обычным шуточкам на этот счет. Ангелус только бросил на него быстрый, понимающий взгляд, после чего снова сосредоточил внимание на расположении ребенка в постели. Укладывая руки, он двигался так, словно расставляет цветы в вазе. Крошечная ручка безвольно пропала в огромном кулаке Ангелуса, когда он осторожно переместил ее и отступил на шаг назад, любуясь результатом. — Мне нравится мишка, он придает особую эффектность, — сообщил он, скрестив руки на груди и постукивая пальцем по подбородку, изучая картину. В его голосе звучали интонации продавца подержанных автомобилей, словно он почти не беспокоился, сможет ли снова найти ту изюминку, что была в каждом его убийстве в старые времена. Освещенная только тусклым сиянием ночника на фоне темной комнаты, поза ребенка напоминала одну из тех ужасно приторных фотографий умерших, которые были популярны сотню лет назад. Такое никого не обманет. Спайк откинулся на спинку кресла, заскучав. — Это немного банально. — Ха, — Ангелус склонил голову и нахмурился на мгновение, а потом пожал плечами. — Я думаю, это своего рода пикантно. — Да, здорово, — Спайк прикрыл глаза, душа импульс честно сказать, что именно он думает об Ангелусе и его произведениях. — Мы закончили? — Давай, Спайк, ты же сам прекрасно знаешь, — Ангелус отвернулся от кровати, подошел ближе, наклонился и, схватив руками коляску, направил подальше от двери, в ближайший темный угол, где ее почти не было видно. Спайк уже и забыл, как утомительно дожидаться прихода родителей. Он резко проснулся от крика матери, как раз вовремя, чтобы сонно поморгать и увидеть, что Ангелус кинул отца в его сторону. Парень тяжело приземлился на него, с металлическим звоном толкнув спинку кресла в стену. Спайк схватил его рефлекторно, неловко, и вздрогнул, почувствовав локоть, впечатавшийся ему в живот. Пара ударов головой парня об подлокотник коляски, кажется, его подчинила, и Спайк усадил его, чтобы дать хороший обзор на все ужасы, которые Ангелус приготовил для его жены. — Собрался драться со мной? — прошептал Спайк человеку на ухо, ухмыляясь от ощущения запаха страха и частых ударов сердца. — Ну, немного борьбы делает все — кровавый ад! — боль тисками сжала его руку, в которую мужчина изо всех сил отчаянно впился зубами. Последовал бурный поток ругательств, сопровождаемый повторным впечатыванием черепа парня в подлокотник инвалидной коляски. Это продолжалось, пока пятна крови не успокоили раскаленную добела ярость Спайка достаточно, чтобы заметить, что сердцебиение остановилось. Он позволил телу грузно осесть на пол и посмотрел вверх. Ангелус возвел взгляд к потолку, словно не замечая женщину, в волосы которой он впился, вжимая ее лицом в рубашку, чтобы заглушить истеричные крики. — Вечно надо выебнуться и сделать по-своему, да, Спайк? — сказал он и сильно толкнул женщину вниз. Она заскребла по ковру, пытаясь сбежать, выдыхая громкие, хриплые стоны, но не смогла уйти далеко за время, которое понадобилось Ангелусу, чтобы сделать несколько шагов в сторону, взять бейсбольную биту с аккуратной стойки, вернуться и опустить ее вниз, сильно размахнувшись. Каждый новый замах украшал потолок рассеянным веером капелек, казавшихся черными в тусклом свете. Бита, громко хрустнув, сломалась с последним ударом, оставив длинный неровный обломок. Ангелус размахивал и вращал им в воздухе, описывая сужающиеся круги и продвигаясь вперед, пока не приземлился на Спайка, уткнув обломок ему в грудь. Давление усилилось, когда Ангелус нажал на него. Спайк сглотнул, напрягая все мускулы тела в подготовке к борьбе или бегству, представив на мгновение, сможет ли почувствовать запах своей пыли за секунду до распыления. — Тебе действительно стоит внимательнее следить за своими действиями, — тихо сказал Ангелус. На выходе Спайку удалось стащить пару бутылок Джек Дэниэлс из мини-бара. Они дребезжали, когда он пытался удержать из одной рукой, второй вцепившись в кресло, и его зубы гремели почти так же громко, когда Ангелус схватился за ручки и колеса запрыгали по ступенькам крыльца. — Думаю, нам лучше поторопиться, пока вся округа не решила проверить, к чему были эти вопли, — мягко сказал Ангелус, настроение которого, казалось, улучшилось, когда они направились вниз по дороге. — Конечно, я мог бы оставить тебя там и позволить тебя найти. Надеюсь, ты это ценишь, — добавил он, погладив Спайка по плечу и наклонившись, чтобы стащить одну из бутылок. Спайк не смог полностью подавить насмешливый звук. Ангелус развлекался тем, что жестко толкал его коляску, чтобы потом догонять ее, когда она укатывалась вперед. Спайк небрежно развалился в кресле, сосредоточившись на том, чтобы глотать виски, не проливая слишком много, и орать матом на снующие вокруг автомобили, ревущие и бибикающие у него под ухом. Его рефлексы несколько притупились, и когда он подкинул пустую бутылку в воздух, наблюдая за тем, как осколки стекла запрыгали по тротуару, его кресло слегка повернулось, зацепило колесом бордюр и вышвырнуло его в траву на обочине дороги. Это было странно, но оказалось на удивление приятно очутиться вдруг лежащим на спине, глядя на качающиеся под ветром деревья, скрывающие и вновь показывающие звезды. Появлялось чувство, будто он смотрит на мир глазами Дрю и видит то, что видит она. Тепло распространялось по его внутренностям, и он был более чем уверен, что скоро она вспомнит, что они созданы друг для друга. Тьма скрыла звезды, а потом очутилась на траве рядом с ним. — Ты должен быть практически здоров к этому моменту, — прошептал Ангелус ему на ухо, и Спайку пришло в голову, что ему повезло с приступом созерцательной задумчивости, помешавшим рефлекторно вскочить на ноги сразу после падения, иначе этот фарс не смог бы продолжаться дальше. — Был бы, если бы ты не швырял меня, как чертову тряпичную куклу, — грубо ответил он. Во тьме раздалось насмешливое хихиканье, и что-то поползло по промежности Спайка. Его позвоночник напрягся и совсем не расслабился, когда прикосновения стали более настойчивыми, отслеживая контур под джинсами. К его огромному облегчению, тело не предало его и осталось безответным. А воспоминания о любви и о ненависти так идеально уравновешивали друг друга, что легко было убедить себя, будто он вообще ничего не чувствует.