"Жить без тебя невозможно..."

      Стоило Мишелю задремать, как дружеская грань становилась такой незримой. Он снова видел Сергея, снова чувствовал, как тот не даёт ему уйти, как цепкие руки заключают его в кольцо и не дают вырваться. Но если раньше эти руки пугали его, а теплое дыхание на своей шее заставляло леденеть от страха, то сейчас он как будто снова оказался на руках у своей матери, в дорогих сердцу, защищенных объятиях. Когда Мишель почувствовал, что окончательно успокоился, он впервые сам попробовал ответить на прикосновения своего визави. Он легонько провел рукой по шершавому сукну рукава, вверх по плечу до тугого воротника. Расслабил застёжки и едва касаясь потрогал пальцами кожу шеи, коснулся выямки у основания. Он всё ещё не смел поднять глаза на Серёжу.       А что же дальше? Как вести себя он не представлял. То, что в порыве страсти представлялось таким естественным, сейчас оказывалось невозможным. Сейчас он имел друга, брата, любимого. Стоила ли та страсть, вероятность физической близости того хрупкого равновесия, к которому они пришли в эту чудную ночь? Миша со стоном уткнулся Сергею в грудь, обхватывая его руками. Где-то далеко родной голос успокаивал: «Ну что ты, что ты…»       Миша ворочался и стонал во сне, то утыкаясь Сергею в подмышку, то откидываясь в сторону. Серёжа, как мог, убаюкивал младшего товарища, убирая волосы со лба и прижимая к себе как дитя. Глупыш и несносный бесёнок, начитался модных книжек и удумал вздор, написал, не отдавая себе отчет, да и сам пожалел уже об этом. Нет, Сергей не чувствовал ни капли злости или раздражения на Мишу, скорее на себя, что так резко отреагировал. Ведь это же Мишель, такой же близкий и родной человек, как Матюша или Поля. Серёже на момент стало дурно от мысли, что он мог бы потерять Мишу навсегда. Он взглянул на спящее чистое и светлое лицо Бестужева и прикоснулся губами к холодному лбу. Затем он крепче обнял его, касаясь щекой мягких кудряшек, и прошептал, закрывая глаза: «Брат мой!»