***
Сумерки спускались на пристань Лотоса, принося умиротворение и покой. Глава клана Юнь Мен Цзян любовался закатом и вдыхал аромат супа, который раньше готовила шицзе. Конечно, сейчас блюдо не обладало и долей того вкуса, ведь, сколько бы ни гонял слуг Цзян Чен, сколько бы именитых поваров не приглашал к себе, никто не мог сравниться с ней в этом мастерстве, и всё было не то… не то… не то. Он жаждал кого-то обвинить, снова и снова мстить за смерть А-Ли, но виновные были давно наказаны, и ему оставалось только беспомощно злиться. Вот и теперь, отведав всего пару ложек супа, Цзян Чен помрачнел, взмахнул рукой и скинул чашу со стола… она стукнулась о деревянную поверхность, перевернулась, теряя содержимое, и сделала полукруг, наконец, успокоившись у его правой ноги. Это отчего-то ещё сильнее всколыхнуло в нём злость, превратившуюся в почти первобытную ярость, Цзы-Дянь мгновенно появился в руке, свистнул… стол взлетел вверх, осыпая щепками всё вокруг, за ним в полёт отправился стул… — Господин, господин, — запыхавшийся слуга резко замер, потеряв дар речи от увиденного, — ч-что с-случилось, господин? Цзян Чен так взглянул на него, что того прошиб холодный пот. Слуга мечтал провалиться сквозь землю, но ему необходимо было доложить о приходе важного гостя, поэтому он остался стоять на месте. — Тебе какое дело? — гаркнул глава Юнь Мен Цзян, — С чем пришёл? — Г-господин, у-у м-меня… — Что? Что там ещё? — Г-господин, — слуга безостановочно кланялся, боясь, что искрящаяся в руке плеть обрушится на его многострадальную спину, — господин Лань просит срочной встречи. Взгляд Цзян Чена изменился и замер в одном положении, рот искривился в усмешке. — Какой это такой господин Лань? Ты разве не знаешь, что господ с этой фамилией, которые могли бы навестить меня в столь поздний час, как минимум, трое? — Да, да, господин. Это второй господин Лань, Ханьгуан-Цзюнь… — Ханьгуан-Цзюнь?.. Сообщи ему, что я сейчас буду. Глава Юнь Мен Цзян проводил взглядом слугу и обречённо выдохнул. «Ещё чего не хватало! Какого демона этот второй Лань всё-таки решил явиться сюда на ночь глядя без предупреждения? Хвалёная дисциплина и неуклонное следование правилам клана Гусу уже ничего не стоят? Впрочем, я надеялся, что этого не случится, но никто не обязан оправдывать мои ожидания, ведь так?» Так думал он, выходя навстречу гостю. Ханьгуан-Цзюнь стоял окутанный лунным светом в облаке лепестков сакуры, которые осы́пались от внезапно налетевшего порыва ветра, полы его белоснежных одежд взвились изящными плавными изгибами, ножны Биченя сверкнули серебряными узорами… — Господин Лань? Что же вас сподвигло покинуть Облачные Глубины после почти двух лет затворничества и сразу явиться ко мне? Я такая важная персона? — Цзян Чен поглаживал кольцо и язвительно усмехался. Он лишь делал вид, что ему наплевать на дела Вэй Ина и на его новую жизнь, в действительности же Цзян Чен неустанно следил за ним и очень переживал. Ему так же было известно и о скандале двухлетней давности, который стал причиной уединённых странствий Старейшины Илин… хотя, наверное, скандалом назвать это удавалось с трудом, ведь в клане Гусу Лань и празднества, и скандалы отличались невообразимой скукой и относительной тишиной. Лань Ванцзи молча ждал, когда тот наговорится, и только потом обернулся, почтительно поклонившись. — Глава Цзян, я прошу извинить меня за вторжение. Без необходимости мне бы не пришло в голову тревожить вас. Цзян Чен хмыкнул, откровенно выказывая сомнения. — Ну, конечно. Лань Чжань пропустил эту колкость мимо ушей. — Дело в том, что Лань Юань пропал. Его не было в Облачных Глубинах со вчерашнего вечера, сегодня он не явился на занятия и… вам что-то об этом известно? — Конечно, нет. Какое дело мне до адептов клана Гусу Лань. Почему вы решили искать его здесь, господин Лань? Отчего же не обратиться сначала к Призрачному Генералу или наведаться к юному господину Цзинь? — Юный господин Цзинь ваша зона ответственности, и я полагал… — Вы полагали не верно. Вашего ученика здесь нет. — Мгм, — Ванцзи поклонился и развернулся, чтобы уйти. — Стой! — вдруг крикнул Цзян Чен. Но, увидев, что Ханьгуан-Цзюнь действительно остановился, замешкался и долго не находил слов, чтобы продолжить, — Цзинь Лин действительно был сегодня в пристани Лотоса, и он не встречался с Лань Юанем уже несколько дней. Лань Чжань слегка повернул голову, коротко кивнул и удалился. У него осталось чёткое ощущение, что глава Цзян не только что-то не договаривал, но и собирался сказать ему совсем не то, что сказал.***
А-Юань был уверен, что Ханьгуан-Цзюнь обязательно накажет его, когда узнает об отсутствии на занятиях, но, тем не менее, сам вызвался отправиться в Илин и проверить слухи о флейте. Цзеу-Цзюнь, конечно, отговаривал его, но и оба они понимали, что А-Юань лучший из возможных претендентов на исполнение их плана. Таким образом, проявив инициативу, он получил ещё одно задание от главы Лань на тот случай, если слухи верны. Лань Сычжуй как раз расспрашивал местных о ночной флейте, когда случайно бросил мимолётный взгляд в сторону и тут же взглянул туда повторно, проверить, не обмануло ли его зрение, — в толпе и правда шел человек в чёрном с ярко-алой лентой в волосах. Он метнулся за ним так поспешно, что чуть не снёс прилавок с фруктами, рассыпался в извинениях и почти потерял свою цель. Юань сразу узнал учителя Вэя. — Учитель Вэй, Учитель Вэй! — закричал он, увидев, как тот заходит в винную лавку, — Учитель Вэй! — запыхавшийся А-Юань ворвался следом и тем самым обратил на себя абсолютно все взгляды. — А? — Вэй Ин, а это действительно был он, стал искать глазами того, кто звал его, и радостно улыбнулся, увидев лицо юноши, — А-Юань! А-Юань, это ты?! Лань Сычжуй учтиво поклонился, но Вэй Усянь схватил его за шиворот и заключил в крепкие объятья, почти поднимая над полом. — Учитель Вэй! — А-Юань, я едва ли больше двенадцати часов в городе, как ты узнал? Как ты… — он вдруг насторожился, — Ханьгуан-Цзюнь тоже с тобой? Вы здесь не из-за меня, да? Ночная охота? — Из-за вас, учитель Вэй. Конечно, я здесь из-за вас. А Ханьгуан-Цзюнь вовсе не знает о моём отсутствии, это глава Лань послал меня сюда. То есть, он надеялся, что это вы... что вы здесь. Глаза Вэй Ина обеспокоенно блеснули. — Что случилось? Что-то с Лань-гэ… кхм…кхм… с Ханьгуан-Цзюнем? — Да, то есть, нет, то есть… — А-Юань совсем растерялся, увидев, как меняется выражение лица учителя Вэя, — Глава Лань просит вас срочно прибыть в Облачные Глубины, он специально отослал Ханьгуан-Цзюня на случай, если вы не хотите… — он не смог подобрать слов и замолчал. Вэй Ин отпустил его, расправил белые одежды и погладил по плечу. — Я бы предпочёл встретиться на нейтральной территории, не люблю я этот их барьер, и все эти правила. Туда, как зайдёшь, не выйдешь уже… ну, сам знаешь. — Но Цзеу-Цзюнь настаивал. Старейшина Илин вздохнул и улыбнулся. — Ну, раз уж сам Цзеу-Цзюнь настаивает, я приму приглашение… Как он? — Глава Лань прекрасно себя чувствует, хотя последнее время очень много медитирует и глубоко задумчив… — Я не о нём. — Аааа, — глаза А-Юаня озарились пониманием, — вы о Ханьгуан-Цзюне. Он… я не знаю… только глава Лань может понять то, что он чувствует… и вы. Взгляд Вэй Усяня внезапно наполнился скорбью, которая перебралась и в его улыбку, но лишь на мгновение. Он тут же взял себя в руки и улыбнулся ещё лучезарнее, чем прежде. — Давай перекусим и сразу отправимся в путь.***
Лань Ванцзи не был бы самим собой, если бы послушал Цзян Чена и не отправился к юному Цзинь Лину. Естественно, навещать господина Цзинь поздней ночью было из ряда вон выходящим событием, но Лань Чжань старательно пытался отдалить тот момент, когда действительно придётся поехать в Илин и проверить слухи. Он до сих пор не мог забыть того дня, когда сам всё испортил, и уже злился не потому, что кто-то действительно был виноват, и не потому, что все простили его за ревность, а потому что ему самому не удавалось простить себя. «В тот день шёл дождь, осень окончательно завладела климатом Облачных Глубин, серость дня наводила скуку. Впрочем, с тех пор, как здесь появился Вэй Ин, скука была лишь эфемерной составляющей общих правил. Лань Чжань как раз закончил изучать один из древних трактатов запретной секции в библиотеке, он аккуратно убрал всё на свои места и отправился к брату, чтобы обсудить с ним некоторые вопросы обучения. Ему казалось, что его благоверный должен был уже находиться в цзинши, развлекаясь с очередным кувшином «Улыбки Императора», и совсем не ожидал, что тот окажется в другом месте. Лань Ванцзи сразу услышал их даже сквозь шорох дождя: радостный голос Вэй Ина и мягкий, с нотками нежности, тембр брата. Цзеу-Цзюнь над чем-то негромко рассмеялся, заставляя их невольного слушателя замереть на полпути. Эта ситуация казалась такой интимной, такой неоднозначной… — А вы умеете пить, Цзеу-Цзюнь, в отличие от Лань Чжаня. Уже третий кувшин, а вы ещё можете говорить со мной… Лань Сичень собирался ответить, но услышал шаги и повернулся, чтобы предупредить своего собеседника, когда двери распахнулись и, словно морозный вихрь, Ванцзи появился на пороге; его лицо, как всегда, оставалось бесстрастно, но в глазах сияли молнии гнева, кулаки сжимались под слоем белоснежных рукавов… впоследствии он и сам не мог понять, что именно так сильно его разозлило: может, то, что муж нашёл себе компанию, кроме него, может, потому что этой компанией оказался его родной брат, а может, и то, что сам Цзеу-Цзюнь нарушал правило о запрете на алкоголь в пределах Облачных Глубин... — Ванцзи, — глава Лань мгновенно поднялся на ноги. — О, Лань Чжань, — Вэй Ин тоже встал и отсалютовал возлюбленному кувшином с «Улыбкой Императора», — мы как раз говорили о тебе. — Мгм! — Лань Чжань в два шага оказался рядом с ним, схватил за запястье и потащил за собой, не забыв одарить брата тяжёлым взглядом. Сичень не рискнул препятствовать ему, однако сам Вэй Усянь не поддался порыву и остался стоять на месте. — Идём! — приказал Лань Ванцзи. — Нет, я ещё не допил, — возмутился тот, — тем более невежливо вот так уводить меня у Цзеу-Цзюня, — он даже не подозревал насколько неверной была эта формулировка, — Давай так, ты лучше сядешь с нами, мы поболтаем втроём, а потом разойдёмся и ляжем спать. Как обычно. — Как обычно? — Да… — Вэй Ин переглянулся с главой Лань и приоткрыл рот. На его лице проступило понимание, — Эй, эй, Лань Чжань, Лань-гэ-гэ, ты же не думаешь… ты же сейчас не подумал, что мы… я и Цзеу-Цзюнь… Лань Чжань отпустил руку и отвернулся. Его молчание тяжестью опустилось вокруг них и оглушило возникшей, почти зловещей, тишиной. — Лань Чжань, Лань Чжань, — не унимался старейшина Илин, — ты ревнуешь… дааа, да, да, ты ревнуешь… ты ревнуешь? — на его лице расцвела улыбка, рассеивая неприятные ощущения. Он отпил ещё вина, подошёл к Ванцзи и обнял со спины. Однако, реакция того оказалась вовсе неожиданной, Лань Чжань передёрнул плечами и отошёл. — Не трогай. — Да, что ты, в самом деле? — Вэй Ин изобразил серьёзность, — Ты же не всерьёз? Ты же на самом деле не можешь считать, что… не можешь считать, что?.. — он снова переглянулся с главой Лань и не нашёл слов для продолжения вопроса. В горле резко пересохло, потому что сейчас, очевидно, было что-то не так. Точнее, не так было всё. — Уходи, — Ханьгуан-Цзюнь стоял невероятно прямо, лёгкий ветер играл его волосами, прячась в верхних одеждах, — Я. Не. Желаю. Тебя. Видеть, — раздельно произнёс он. — Ванцзи! — поражённо воскликнул Лань Сичень. Он давно заметил, что брат необоснованно сильно реагирует на любые взаимоотношения своего мужа с другими людьми. Ванцзи буквально стал ревновать Вэй Усяня к каждому встречному и закатывать по этому поводу скандалы (если это слово было уместно в отношении Лань Чжаня), но ревность к собственному брату… к главе клана… переходила все границы. — Пусть уходит. Мне нечего ему сказать. — Ах, значит, так ты заговорил? — Вэй Ин опустил взгляд, прошёл вплотную к нему, специально задев плечом, и удалился. Два нефрита остались наедине. Лань Сичень понимал, что сейчас не лучшее время для разговора, но точно знал, что если не сейчас, то уже никогда. — Ванцзи! — снова обратился он, чуть более мягко, — Ты всё не так понял, господин Вэй ждал тебя, он говорил о тебе, он постоянно говорил о тебе… — Замолчи! — грудь Лань Чжаня тяжело вздымалась, ярость невозможно было сдержать. Его собственный брат вот так, не стесняясь, уединяется с его Вэй Ином и смеётся, пьёт вино, мило болтает... — Не горячись, пожалуйста, — Цзеу-Цзюнь пытался урегулировать ситуацию мирно, он прекрасно осознавал чувства брата, но сейчас тот действительно перегибал палку, — во имя всех страданий, что ты перенёс, во имя ожидания и любви, ради которой ты пожертвовал многим, поверь мне… — ответа не было, и ему волей-неволей пришлось продолжить, — Хорошо, можешь не верить мне, но господин Вэй заслуживает твоего доверия. Ваша любовь заслуживает доверия, ты не можешь взять и прогнать его, когда вы оба принесли клятву… три поклона, помнишь? Лань Ванцзи резко развернулся — при этом полы его одежды взлетели веером и плавно вернулись в прежнее положение, — и тихо произнёс. — Прошу главу Лань не лезть не в своё дело. — Не в своё дело? — Лань Сичень от удивления даже сделал шаг назад, — Ты ревнуешь ко мне самого близкого человека, а теперь говоришь, что это не моё дело?! — Прошу меня простить, — только и был ему ответ. В ту ночь Лань Чжань не вернулся в цзинши, да и всю следующую неделю тоже. Он бесконечно трудился, медитировал и даже самовольно принял наказание за оскорбление главы клана. Цзеу-Цзюнь беспомощно наблюдал, как годы страданий, вознаграждённые коротким счастьем, снова возвращаются к его брату, как Вэй Ин всё больше и больше погружается в себя, как пытается искать встречи, как просит прощения и не получает его, и как, в конце концов, в порыве отчаяния покидает Облачные Глубины…» — Хангуань-Цзюнь? — заспанный Цзинь Лин появился у входа в Благоуханный дворец и поклонился. — Прошу прощения за ночное вторжение, но я ищу А-Юаня… — учтивым поклоном ответил тот. — Сычжуя? Его здесь нет, господин Лань. И снова Ванцзи показалось, что его намеренно обманывают. — А где он? Я волнуюсь за него. Он отсутствует в Гусу уже больше суток, есть хоть что-нибудь? Любая информация? — Нет, — Цзинь Лин отрицательно покачал головой, и почему-то бросил беглый многозначительный взгляд в сторону лестницы, — нет. На днях на ночной охоте я видел Призрачного Генерала, но… Сычжуя не было с ним. Что-то чёрное мелькнуло за колонной, и Ханьгуан-Цзюнь обнажил меч. — Я ещё раз прошу прощения за столь поздний визит, господин Цзинь. — Я… ну… всё в порядке, — юноша поклонился, пряча лёгкую улыбку. Проблема позднего визита была явно не в Сычжуе. Уже давно все знали, если дело касалось старейшины Илин, Лань Чжань становился сам на себя не похож. Льдистая вспышка Биченя мелькнула в ночи и вернулась к хозяину. Меч никого не задел. Цзинь Лин наблюдал, как второй нефрит клана Лань преследует внезапно появившееся существо, или человека, и всерьёз боялся, что бедному Вэнь Нину во всей этой авантюре достанется более всех прочих. Ванцзи настиг свою цель на склоне холма, недалеко от Ланьлина, прижал к дереву — целью оказалась фигура высокого мужчины — и тут же отскочил от него. — Вэнь Нин! — Второй молодой господин… то есть… — Вэнь Нин запаниковал и упал на колени, теряя последние крупицы уверенности, — Ханьгуан-Цзюнь. Бичень спрятался в ножнах, Лань Чжань мягко накрыл ладонью рукоять и сжал её. Ему не нужно было ничего говорить, ведь он знал, что Призрачный Генерал так сильно боится и уважает его, что безоговорочно предоставит любые сведения. — Господин Лань, я ничего такого не хотел, я просто… — Встань, — приказал Ванцзи и помог ему подняться, — Где А-Юань? — А-а-Юань? — Вэнь Нин аккуратно взглянул на него, — Я… не… — Говори! — Не могу. Не заставляйте меня. Мне запрещено… — Вэнь Нин! — Бичень снова сверкнул между ними, — Говори! — Я… не… хорошо, хорошо, хорошо, я скажу, — запричитал он, — Глава Лань отправил его в Илин узнать о звучавшей там флейте. Больше я ничего не знаю. Глава Лань попросил его… — Лань Сичень? Цзеу-Цзюнь? Глава и один из нефритов клана Гусу Лань? Ты говоришь о нём? — Да… — Призрачный Генерал вздохнул, — А что, существует какой-то другой глава Лань? — Нет.***
Вэй Ин шёл за А-Юанем и с удивлением осознавал, что путь их лежит в дом Лань Ванцзи. Его сердце пропустило один удар, когда он окончательно понял это, но отказываться было поздно, Лань Сичень уже вышел им навстречу. — Господин Вэй, — он поклонился первым. — Цзеу-Цзюнь, — Вэй Усянь, не без удивления, поклонился в ответ, — В чём дело? С Лань Чжанем всё в порядке? — Простите, господин Вэй, давайте войдём в дом, прежде чем я скажу вам хоть что-то, — Цзеу-Цзюнь повернулся к А-Юаню, — Лань Сычжуй, прошу тебя вернуться к себе. Я знаю, что ты очень хотел видеть господина Вэя, но у вас ещё будет время поговорить, пока же лучше избавить тебя от строгого надзора Ханьгуан-Цзюня. Я должен ещё успеть предупредить его, что твоё отсутствие, это моя вина. — Но, учитель, откуда вы знали, что Ханьгуан-Цзюнь не отправится сразу в Илин? — удивился юноша. Лань Сичень загадочно улыбнулся. — Оставь нас. Лань Сычжуй не ждал повторного приказа и почти мгновенно испарился с места. — Прошу, — глава Лань пропустил гостя вперёд и незаметно повернул голову, кивая собственным мыслям. Едва старейшина Илин ступил за порог, дом окутал магический барьер, не позволяющий вошедшему покинуть его. — Цзеу-Цзюнь?.. Что? Что это значит? — Я всё объясню, выслушайте меня, — Цзеу-Цзюнь снова улыбнулся и погладил пальцем сяо, — Господин Вэй, я хорошо знаю Ванцзи, я наблюдал за ним с момента вашего знакомства, как он смотрел на вас, как искал встречи, как шёл за вами несмотря ни на что. Я так же видел, как мой брат умер вместе с вами, потерял всякую волю к жизни и способность двигаться дальше, и снова ожил в тот день, когда узнал вас в глубинах глаз Мо Сюаньюя. И моё сердце ликовало, когда, наконец, чувства ваши стали взаимными, и я радовался за вас каждую секунду, что вы проводили вместе. Он был счастлив, а с ним и я... — Цзеу-Цзюнь, мы с вами оба знаем, что всё изменилось. Я… он сам не желает меня видеть, я искал с ним встречи, я возвращался в Илин так часто, как мог, и пытался связаться, встретиться, поговорить. Только все эти месяцы Ханьгуан-Цзюнь не снизошёл даже до взгляда. Я же не юная госпожа, чтобы ждать его у входа и слёзно молить прощения у ног. Я сделал всё, что в моих силах. — И я, господин Вэй. Я тоже перепробовал всё. Впрочем, мне было неизвестно, что он избегает вас. Позвольте узнать, если вы так часто бывали в Илине, почему же флейта заиграла именно сейчас? — Вчера звучала песня, написанная Лань Чжанем… с тех пор, как мне пришлось покинуть Облачные Глубины, я играл впервые… — Вы ждали Ванцзи, а пришёл А-Юань… — Лань Сичень выдержал небольшую паузу и сразу задал вопрос совершенно другим тоном, — Вы хотите вернуться? Вы всё ещё любите его? Ченьцин крутанулась в пальцах, красный всплеск подвески бликом отразился в сумерках. — Наверное, это уже не важно. А знаете что, Цзеу-Цзюнь, я устал. Выпустите меня отсюда! Не хочет меня видеть, так пусть не видит, я уйду, и мы никогда больше не встретимся. — Нет!.. Нет, прошу, господин Вэй. Он уже один раз потерял вас… Понимаю, это ваша семья и ваша жизнь, но страдать из-за гордости глупо… Каждого из вас может не стать в любой момент, я знаю, что говорю. Я тоже терял. Я тоже… — Что ж вы хотите от меня, Цзеу-Цзюнь? Думаете, он станет со мной разговаривать? — Вот и проверим. Молчите и не зажигайте ламп, пока он не придёт. Я сейчас поделюсь с вами подробностями…***
Лань Сичень и Вэй Ин долго разговаривали через магический барьер. В их приглушённых голосах почти нельзя было различить слов, однако, когда на тропинке послышались шаги, мужчины смолкли. Старейшина Илин отступил в полумрак помещения, сильно сомневаясь, что план главы Лань сработает. — Брат, — Ванцзи появился в лунном свете и поклонился. На его лице не читалось никаких эмоций, — Что всё это значит? Считаешь, у меня есть время заниматься глупостями и искать то, что давно найдено? Никогда не замечал за тобой такого… Вэй Ин действительно заинтересовался, как Цзеу-Цзюнь выкрутится из щекотливого положения, и как отреагирует Лань Чжань. — Ванцзи, — Лань Сичень поклонился тоже, — не будем об этом на улице, давай войдём. Поскольку Лань Чжань не видел Вэй Усяня, он так же не мог знать и о защитном барьере вокруг дома, а потому так спокойно первым переступил порог. Ловушка захлопнулась, Лань Сичень остался на улице. — Полагаю, Ванцзи, тебе стоит подумать над тем, что ты делаешь со своей жизнью. Не пытайся сломать барьер, он сам исчезнет на рассвете. — Брат! — Ханьгуан-Цзюнь развернулся к двери и всё-таки попробовал снять защиту. Ничего не вышло. На заднем плане Вэй Ин заливался беззвучным смехом, отчего у него заболел живот, и, в конце концов, он не сдержался и прыснул. Он веселился от души и пока не думал о том, что последует за этим. — Барьер исчезнет утром, — повторил Цзеу-Цзюнь, — постарайтесь не нарушать слишком много правил и не тревожить дядю. — Постарайтесь? — Лань Чжань молча проводил его взглядом, а после долго вслушивался в удаляющиеся шаги, его светлая высокая фигура без движения возвышалась в полумраке комнаты. Вэй Усянь перестал смеяться и залюбовался им. Возможно, нужно было оставить обиды, не уходить и ждать столько, сколько потребуется, но тогда у него не хватило сил. Сейчас же он глубоко раскаивался и понимал, как чудовищно скучал по этому человеку. Только вот, скучал ли Ванцзи? Может, он сожалел обо всём, что делал: о сказанных ранее словах, о клятвах и поклонах… а сейчас не желал иметь с ним ничего общего. — Лань Чжань, — тихо позвал Вэй Ин и сразу почувствовал морозный холод, пробежавший по телу. Ханьгуан-Цзюнь словно превратился в глыбу льда, застыл на месте, как прекрасная статуя из белого нефрита, окутанная таинственным эфемерным сиянием. Льдистая вспышка мелькнула в воздухе через мгновение после того, как старейшина Илин ощутил нарастающий всплеск внутренней энергии… остриё меча едва коснулось кожи на его шее, но он не пошевелился, даже не попытался уклониться от атаки. — Ханьгун-Цзюнь, хочешь убить меня? — его смех разлетелся по комнате, нарушая ночную тишину, — Так что ж, я всегда был готов умереть от твоей руки. Старейшина Илин предпочитает смерть от руки второго нефрита Гусу Лань. Лань Чжань медленно поднял голову и встретил его взгляд… рука, державшая меч, дрогнула, пальцы разжались, и оружие со звоном упало на пол… он шагнул к Вэй Усяню, тот попятился, сделал всего два шага и остановился, застигнутый врасплох следующим событием. Лань Ванцзи схватил его руки, притянул к лицу и поцеловал. — Прости… — шепнул он, касаясь разгорячёнными губами пальцев возлюбленного, — прости. Солёные капли скатились по щеке и смешались с поцелуями на коже. — Прости, — шептал Лань Чжань, не в силах справиться с чувствами. Вплоть до этого момента, он думал, что ещё злится, но теперь радость встречи затмила всё вокруг… Вэй Ин же, несмотря на схожие с ним чувства, отчего-то пришел в ярость. Почему этот упёртый болван не мог сразу встретиться с ним? Почему ему пришлось унижаться, писать, просить и даже умолять о встрече, раз за разом получая отказы, несмотря на то, что они пережили и не пережили вместе. Вэй Усянь хотел сделать так же больно Лань Чжаню, отплатить болью за боль. Он собрался с духом, аккуратно вынул руки из крепкого захвата, отошёл на приличное расстояние и остановился рядом с постелью… Белая полупрозрачная ткань развевалась от тёплого ночного ветерка вместе с красной лентой в волосах старейшины Илин, его силуэт в блёклом свете луны, во взлетающих полосках ткани, казался привидением. — Зачем ты просишь прощения, Лань Чжань? Вина лежит на мне, ведь это я тёмное пятно на твоих белых одеждах… — Нет, — возразил Ванцзи. Белый и Чёрный, они стояли в дюжине шагов друг от друга, не прерывая зрительного контакта. Сердца одновременно гулко стучали в груди. Вэй Ин продолжил, словно его и не перебивали. — Всем известно, что я грязь на твоей кристально чистой репутации. Зачем, после двухлетнего молчания, ты просишь прощения? Учитель Лань наверняка счастлив, что ты одумался и пришёл в себя. — Нет. — Ну. Что ты заладил, «нет» да «нет»! — Вэй Ин… я… — Лань Чжань так и не смог ничего сказать, он молча преодолел расстояние между ними и снова взял его руки, на этот раз не притягивая их к лицу, а сам опускаясь на колени, — прости… прости… — Ванцзи целовал любимые пальцы, ладони, запястья и не мог унять дрожь в теле, которая неизменно появлялась от мысли, что он окончательно всё испортил. Вэй Усянь ничего подобного не ожидал, и всю его злость и обиду, как рукой сняло. Он никогда за две своих жизни не видел Лань Чжаня в таком состоянии. — Лань Чжань… Лань-гэ-гэ, — он даже не сразу понял, как реагировать. — Прости, я был не прав, я должен был доверять тебе. Я хочу доверять тебе, Вэй Ин. Тот растроганно улыбнулся и тоже опустился на пол, положил руки ему на плечи и заглянул в глаза. — Прекрати… я сам давал слишком много поводов… я… — Вэй Усянь хотел сказать что-то ещё, но его губы попали в захват губ Лань Ванцзи, который так внезапно и так страстно поцеловал его, что у обоих перехватило дыхание. Нежность болезненной волной поднялась к солнечному сплетению и теплом отдалась в сердце, их поцелуй был лекарством для обоих, лучшим лекарством от всех невзгод. Руки переплетались во мраке, тела соприкасались через ткань одеяний, распаляя их чувства и желания. — Лань-гэ-гэ, — в перерывах между поцелуями шептал Вэй Ин, — не отпускай меня больше, не отпускай. Ты моя жизнь, моё счастье, моя любовь… Они беспрепятственно развязывали, расстёгивали, снимали одежды друг друга… в какой-то момент, когда холодные пальцы коснулись шрамов на спине, лобная лента сверкнула в призрачном свете ночи и оказалась на запястье старейшины Илин. — Мой. Навсегда, — не прекращая поцелуев, страстно шепнул Лань Чжань. — Твой. Навсегда, — не менее страстно отвечал Вэй Ин, повязывая красную ленту на запястье Ванцзи. Тот на мгновение замер, а после обнял сильнее, чем прежде… Вэй Усянь беспорядочно гладил его в ответ, исследуя шрамы, и наслаждался ароматом его кожи, теплотой его губ, шёлковой мягкостью волос, — Твоему брату надоело твоё занудство, Лань Чжань? Наверное, без меня здесь было очень тоскливо, вот он и решился на такой, прямо сказать, негусуланьский поступок? — Помолчи. Дыхания сплелись в одно, ночь окутала их сиянием звёзд… Ханьгуан-Цзюнь взял мужа на руки и отнёс на постель. В облаке белых покрывал они самозабвенно целовались, и мир остановился для них, и счастье наполнило сердца… Вздох удовольствия сорвался с уст Вэй Ина, когда Лань Чжань прикусил его нижнюю губу и стал спускаться дорожкой из поцелуев от подбородка до ключиц, к солнечному сплетению и ниже… ниже… ниже… — Подожди, — Вэй Усянь остановил его в последний момент, — постой… я… — дыхание его сбивалось, прохладный ночной воздух остужал разгорячённую кожу, — может, сначала поговорим. Я искал с тобой встречи так долго, а ты сразу затащил меня в постель… — О любви не говорят, ею занимаются, — отрезал Ванцзи и снова коснулся губами его кожи. — Нет, я… — в следующее мгновение слова застряли в горле Вэй Ина. Лань Чжань вобрал его в себя до основания, не позволив препираться дальше. Он так умело ласкал своего возлюбленного, что тот едва ли мог сохранять самообладание хотя бы в течение минуты. — Это извинения, Лань-гэ-гэ? — отрывисто произнёс Вэй Усянь, — Я же уже очень давно… с тех пор, как мы в последний раз… Ханьгун-Цзюнь, Лань Чжань, гэ-гэ… — в конце концов, Вэй Усянь не смог произнести больше ничего связного, в блаженстве лишь выкрикивая имя… одно только имя «Лань Чжань». Он пришёл в себя уже в тот момент, когда губы Ванцзи снова накрыли его собственные… колени тряслись, тело пробирала дрожь, но ничего ещё не было кончено. — Ты… правда, ни с кем не был, кроме меня… ни с кем, с тех пор, как?.. — спросил Лань Чжань. Он тоже тяжело дышал и почти не мог говорить. Вэй Ин взял его лицо в ладони и поймал взгляд лучистых глаз. — За кого ты меня принимаешь, Лань-гэ-гэ? За какого-то распутника? — Мгм, — усомнился Ванцзи. — Знаешь, однажды один друг сказал мне… если ты идёшь подле Ханьгуан-Цзюня, будь с ним до конца, не изменяй ему, будь верен и предан, не омрачай светлый образ… я бы не посмел, никогда не посмел так… — договорить он, уже в который раз, не смог, увлечённый новым страстным поцелуем. Теперь ладони Лань Чжаня исследовали тело Вэй Ина, сбивая дыхание обоих, заставляя плотнее прижиматься к друг другу… Сердце гулкими ударами стучало в ушах, кровь бурлила в венах, разжигая страсть ярким пламенем… в какой-то момент рука Ванцзи скользнула под спину Вэй Усяня и приподняла его… они одновременно глубоко вздохнули, когда налитая сталью плоть проникла в мягкое податливое лоно… — Лань Чжань, Лань-гэ-гэ… — вырвалось из уст Вэй Ина. — Не покидай меня больше, — попросил Лань Чжань, уткнувшись ему в плечо. Они так бездумно предавались любовным утехам, что стоны взлетали к потолку, уносились сквозь открытое окно, путались в белоснежной ткани покрывал и подушек… Ванцзи опомнился первым и закрыл рот мужа рукой. — Тише, тише, прошу тебя, тише… — зашептал он, но произвёл этим обратный эффект. Вэй Усянь стонал ему в руку и совершенно не мог сдержать себя. Лань Чжань пытался контролировать ситуацию, но вскоре не смог и этого, он обхватил плечи Вэй Ина, шепча неразборчивые фразы, в которых то и дело проскакивало любимое имя. И хотя ему такое поведение было вовсе не свойственно, он слишком долго этого ждал... Да и брат оказался абсолютно прав, что из-за своей гордости и обиды, Ванцзи отказывается от счастья и поступает глупо. — Лань Чжань… — простонал Вэй Усянь, выгибаясь под ним дугой и страстно прижимаясь грудью к его груди, — старейшина Илин сам пришёл к тебе и снова оказался повержен тобой, о великий Ханьгун-Цзюнь… жизнь моя… любовь моя… От этих слов Ванцзи только яростнее атаковал его, только сильнее прижимал к себе, брал мужа со всей страстью, на которую был способен, и, в конце концов, кончил так мощно, что Вэй Ину при последнем толчке стало больно, однако тот не произнёс ни звука и потянулся за новым поцелуем. Лань Чжань прижал его к себе. — Не уходи, что бы я ни говорил. Больше никогда не оставляй меня. — Никогда. Обещаю… клянусь тебе, больше никогда. Они лежали обнявшись в воцарившейся тишине и не знали, что где-то в Облачных Глубинах Лань Сичень улыбается, одновременно счастливо и печально, извлекая мелодию из сяо. Он был снова спокоен и рад за брата, но сожалел, что упустил время, отведённое его собственной любви, сожалел, что не смог признаться и признать, сказать главных слов, которые теперь стало бессмысленно произносить… все слова ничего не значат, если тот, кому они предназначены, больше не может услышать их и ответить. А рядом с ним, убаюканный тихой мелодией, дремал А-Юань. Он пришёл к Цзеу-Цзюню, чтобы узнать, как всё прошло, и остался с ним… их разговор закончился игрой на сяо, которая и усыпила его. А-Юань безмятежно улыбался, созерцая во сне Ханьгуан-Цзюня, покупавшего ему игрушки, сам же Юань весело смеялся и обнимал ногу учителя Вэя, и всё было хорошо.