Лучше сотни слов

Как тот актер, который, оробев, Теряет нить давно знакомой роли, Как тот безумец, что, впадая в гнев, В избытке сил теряет силу воли, — Цзян Чен молчит. Он лишь смотрит в эти глаза цвета ночного неба, постепенно утопая в их пустоте. Он не может уже в какой раз признаться в своих чувствах, что только от случайных взглядов и прикосновений усиливаются. Каждый раз, когда Вей Ин обнимает его со спины, говоря снова какую-нибудь ерунду или новые идеи найти на жопу приключений, у Цзян Чена словно на долю секунды останавливается сердце. И вместо «я люблю тебя, хочу тебя, не могу без тебя, все-что-угодно тебя» вылетают слова «Совсем сдурел? Я тебе больше не буду помогать. Придурок.» Но почему? Почему не получается? Цзян Чен исписал уже весь дневник этому маленькому вихрю, посвятил множество стихотворений, но все никак не может сказать самые важные слова. Даже под алкогольным опьянением он не находит в себе смелости сказать это. Не может или не хочет? Не хочет чтобы он увидел его слабость. Не хочет слышать отказ. Не хочет потерять ту связь между ними, образовавшуюся со временем. Может его признание разрушит ту нить взаимопонимания? Поэтому Цзян Чен каждую ночь пока Вей Ин не пришёл со своей ночной прогулки, пишет сотни слов посвящённых только одному человеку. Как это произошло? Цзян Ваньинь и сам не понял. Может тогда, когда он позволил выгнать всех собак с Пристани Лотоса или когда Цзян Чен пришёл к Вей Ину с подушкой, приглашая спать в одной комнате. Точно сказать нельзя. Чувство безграничной любви и привязанности появилось с самого детства. Но тогда она была братской, а сейчас переросло во что-то большее. И возможно только для Цзян Чена. Что если это только он задыхается от одного только игривого взгляда, а в животе становится тепло от яркой улыбки. Казалось, что даже в дождливый день эта улыбка освещала ему путь. Цзян Ваньинь не мог отказать этой обворожительной улыбке ни в чем и даже нагоняи от матери его не пугали. Он знает, что через боль они пройдут вместе, а это не так уж и плохо. Вей Ин обещал всегда быть с ним и иногда Цзян Чен ассоциировал его с собакой, но похоже той самой преданной собакой оказался он сам. Куда бы не пошёл Вей Усянь Цзян Ваньинь всегда следом. Всегда рядом. Всегда... Так я молчу, не зная, что сказать, Не оттого, что сердце охладело. Нет, на мои уста кладет печать Моя любовь, которой нет предела. И снова ночь. Цзян Чен берет свой дневник и пишет признание, но кто его увидит. Кто услышит в глазах сотни слов любви и нежности? Если одним только взглядом Цзян Ваньинь пугал детей. Как тот к кому сердце так и тянется увидит в них тепло? Вновь исписанные страницы, намозоленные пальцы, уставшая рука и голова заполненная мыслями только о Вей Усяне. Может это болезнь? Тогда как её вылечить? Существует ли вообще лекарство? Или лекарство нужно для больной башки Цзян Чена? Эти мысли утомляли, потому что каждый раз Цзян Чен карал себя за нерешительность и страх. Наверно это впервые когда он вообще испытывает страх. Его не пугали никакие твари, Цзян Ваньинь был уверен в своих физических и умственных способностях. Но как оказалось единственную нечисть, которую Цзян Чен боялся- Вей Ин. За этими размышлениями он и не заметил как уснул. Так пусть же книга говорит с тобой. Пускай она, безмолвный мой ходатай, Идет к тебе с признаньем и мольбой И справедливой требует расплаты. Цзян Чен настолько погрузился в свой сон, что даже не заметил как вернулся объект его головной боли. Вей Ин тихо подкрался к брату и увидел открытую страницу дневника. В глазах сразу загорел озорной блеск. Как же не воспользоваться такой возможностью? Потом можно подразнить Цзян Чена и как следует повеселиться, ну и в конце отхватить пару подзатыльников. Такой расклад событий вполне устраивал Вей Ина. Да и интересно было, может какая девица Цзян Чену нравиться? Правда это больше огорчало чем веселило. Но чего хочет добиться Вей Усянь? Они же братья, да и Цзян Чен вовсе не такой... Они любят друг друга, но по-разному. Вей Ин влюблён явно не как брат, ну а Цзян Чен исключительно дружеские чувства может испытывать к нему, не больше не меньше. Вей Усянь даже не надеется на взаимность, ему главное, чтобы брат был счастлив, а он сам как-нибудь переживёт. Прочтешь ли ты слова любви немой? Услышишь ли глазами голос мой? Вей Ин аккуратно вытаскивает из-под рук Цзян Чена дневник и с первых строк впал в полный шок. Казалось что земля остановилась. Сердце ускорилось настолько, что в ушах отдавался стук. К лицу прилила кровь, захотелось провалиться под землю. Вей Ин даже не знал как реагировать, кричать и бегать по комнате или ударить себя, чтобы проснуться. Это сон? Да, точно сон. Не может быть, чтобы такой ледышка Цзян Чен трепетал от прикосновений Вей Усяня, что он согревал изнутри такого холодного Цзян Ваньина. Все эти слова несказанные вслух, но написанные на каждой странице этого дневника, согревали душу, заставляли взлетать до небес, а сердце качать кровь с бешеной скоростью. Захотелось разбудить этого Ромео и зацеловать каждый миллиметр лица и тела. А если Вей Усянь чего-то хочет, то его уже не остановить. Никакие рамки приличия не ограничивают его, он добивается своей цели, несмотря ни на что. - А-Чен...А-Чен, вставай. Чен-Чен, лотосовый суп...-начал было Вей Ин как его перебили. - Где?! Чего Цзян Чен явно не ожидал, так это после сладкого сна такой же поцелуй. Сон или явь? Вей Ин действительно целует его? Но думать сейчас не самое время, может подождать и до утра. Поэтому забивая на всё, Цзян Чен отвечает на поцелуй, который постепенно углубляется. И только оторвавшись друг от друга, Цзян Ваньинь замечает свой дневник в руках брата. На лице и ушах проступает румянец, а Вей Усянь в ответ лишь хихикает, бросает дневник куда подальше и вовлекает в ещё один поцелуй своего возлюбленного. Вместо сотни слов хватило поцелуя и крепких объятий, чтобы понять безграничную любовь друг к другу. Возможно им кажется это все сном, но настанет утро, где они в лучах солнца будут ласкать друг друга невинными поцелуями.