***
— Андрей. Парень напротив с силой вдавливает вилку в тарелку, сгибая несчастный прибор пополам, но внимание на свое имя не обращает. — Господи, какой же еще ребенок… — Далер устало поднимается из-за стола, направляясь к плите. Заливает горячую воду — обязательно 85 градусов, иначе листья потеряют полезные свойства — в керамический чайничек и накрывает полотенцем. — В том-то и дело, Далер, что я не ребенок, и могу принимать решения самостоятельно. Андрей сидит спиной, весь — сама суровость, и мужчина невольно улыбается, наблюдая эту картину. Правда улыбка получается грустной. — Тот факт, что ты отказываешься поступать в Питер говорит лишь о том, что ты принимаешь решения, руководствуясь эмоциям, но никак не здравым смыслом. — Далер кладет ладони парню на плечи, притягивая к себе. — А это самое, что ни на есть детское поведение. Андрей откидывает голову, упираясь мужчине в живот, и прикрывает глаза. — Неужели любить тебя — так по-детски? Я не хочу расставаться с тобой даже на время, я принял решение. — А кто сказал, что, если ты поступишь в Питер, нам придется расстаться? Далер улыбается. Он кожей чувствует, как мальчишка ошарашено распахивает глаза, разворачиваясь к нему лицом. — Хочешь сказать, что… — …я поеду вместе с тобой. У Андрея радости, будто ему 5, и он нашел под ёлкой щенка. Весь светится, улыбка до ушей и медвежья хватка: мужчине кажется, будто он слышит хруст собственных костей.***
Диссонанс между холодом школьных коридоров и уличной жарой вынуждает вынырнуть из воспоминаний. На секунду задумавшись, мужчина все же выбирает путь по центральной улице, а не через тенистый парк. Будто желая добить себя этой жарой. «Господи, Кузяев, признайся уже себе, наконец. Ты просто-напросто боишься. Боишься, что в Питере Андрей найдет себе кого-то другого, забыв про тебя, забыв про вас.» — Господи. — Далер останавливается посреди улицы, пряча лицо в ладонях. — Пожалуйста, избавь меня от этого. Какой бы путь ты ни уготовил нам… Позволь сегодняшнее счастье выпить до дна без терзаний. В висках пульсирует, сдавливая голову болью, словно терновым венком. Пальцы зарываются в волосы, оттягивая их, пытаясь сместить внимание с внутренней боли на внешнюю. «С каких пор ты стал набожным?» задает сам себе вопрос. «Как только появилось, что терять». Через пульсирующий гул перед мысленным взором пробивался образ Андрея. С каждым ударом все чётче и чётче, пока окончательно не занял собой все мысленное пространство. «Ты сошел с ума» улыбается воображаемый Андрей.***
В квартире пусто и тихо. Андрей с классом на шашлыках. — Да ладно тебе, поехали, что такого? — Андрей, где ты видел, чтобы препод ездил с учениками в лес? — Все советское поколение так делало. — Да, но без ящиков со спиртным. И что теперь делать? Отпуск официально начался, но без Андрея жизнь остановилась, будто они вместе минимум лет десять, а не несчастные шесть месяцев. «Вообще-то, самые счастливые» поправляет внутренний голос, и мужчина довольно улыбается. Вот Андрей выходит из душа совершенно обнаженный, и Далер проливает на себя кофе. — Лунев, твою мать, что за вид? — Мы же, типа, вместе. Я думал, это не проблема. — Андрей улыбается нагло-нагло и, сложив руки на груди, опирается спиной на дверной косяк. Так и не соизволив хотя бы повязать на бедра полотенце. — Но не за час же до начала занятий… Далер стиснул зубы, мысленно прикинув время. Успеют …? — Боже. Далер смеется в голос и съезжает спиной вниз по тому самому косяку. В брюках становится предательски тесно. «Дотрагиваться до себя, обладая молодым и горячим любовником — кощунство», рассуждает внутренний голос. «Когда он вернется, мало не покажется». — Обоим. Шепчет Далер, засыпая на полу в кухне. Сил двигаться нет, да и чувствовать запах Андрея, когда его нет рядом …уж лучше здесь. Так, хотя бы, есть надежда избавиться от паранойи.***
Звук пришедшего сообщения заставляет вздрогнуть и распахнуть глаза. «Мы решили заночевать. Буду утром.» 21:38 — Буду утром… А мне что прикажешь делать? Далер лукавит. Он рад, что Андрей веселится с друзьями; требовать от него присутствия рядом с собой 24/7 — тирания. «Не хочу, чтобы он винил меня в ограничениях, если мы разойдемся». — Как же тебя заткнуть… Мысль накидаться в клубе возникает сама собой.***
Dei dan da da dei dan da Dei dan da da dei dan da Далер удивленно изгибает бровь, опрокидывая в себя очередной шот. «Серьезно? Мои 15 прошли под эту музыку… Её до сих пор кто-то слушает?» Мужчина разворачивается лицом к танцующим людям и наблюдает. Вот они: молодые и беззаботные. Кто-то только что разорвал долгие отношения, кто-то в первый раз пришел в клуб, но все они равны. Словно язычники, двигаются в незамысловатом ритме, сливаясь, объединяясь.Du bist der Song der mich durchdringt Der mein Herz zum rasen bringt Hast mein Leben auf den Kopf gestellt
Ты песня, Которая проникает в меня, Которая заставляет моё сердце бешено колотиться. Ты перевернул мой мир с ног на голову.
Двигаться вместе с ними, двигаться, как они. Далер закрывает глаза, отдаваясь этому ритму. Это то, что ему сейчас нужно, — лекарство от самого себя. Потеряться в толпе, раствориться в ней.Ich halte die Welt an Die Zeit steht still Du bist das einzige was ich will Ich fühl dein Haar, Deine Hand, dein Gesicht, Es ist eine Seele die zu mir spricht
Я останавливаю время, И мир застывает на месте. Ты единственное, что мне нужно. Я дотрагиваюсь до твоих волос, Рук, до твоего лица. Это мне велит душа.
Чужие руки обвивают талию, притягивая и крепко прижимая к себе. Их бедра становятся единым целым, двигающимся в им одним понятном ритме. Далер запрокидывает голову на плечо партнера, сцепляя ладони за чужим затылком и слегка надавливая, чтобы чувствовать на своей шее дыхание. В зале темно, лишь мигающий стробоскоп высвечивает извивающиея в танце тела, не замечающие ничего вокруг, кроме этого безумного ритма и тела рядом. Далер чувствует, как мужчина прикусывает мочку уха и спускается губами вниз по шее, обводя языком ямку над ключицей. Левая рука перехватывает поперек груди, вынуждая всем телом вжаться в неизвестного, а правая (Далер упускает, когда) уже в брюках. На мгновение чужая ладонь, будто в нерешительности, замирает у кромки боксеров, но тут же, сняв наваждение, забирается под них. Мужчина медленно сжимает, невесомо поглаживая большим пальцем, затем — ладонью медленно вниз, обхватывая вокруг, вынуждая вжиматься в чужое возбуждение, выгибаясь в удовольствии. Далер накрывает своей ладонью чужую — под брюками, — чтобы еще ближе, еще теснее чувствовать эту волну, еще, еще…***
Dei dan da da dei dan da Dei dan da da dei dan da
Набатом бьет в голове. Далер сжимает губами сигарету, упираясь головой в дверной косяк. — Вы, вроде бы, планировали до утра…? — Хрипло спрашивает Кузяев. — Ты не отвечал. — Андрей, потягиваясь, поворачивается к мужчине, и замирает. — Разве ты куришь? Но мужчина молчит. Прикрыв глаза, он тяжело дышит, и лишь косяк спасает от падения. — Далер, что случилось?! Лунев вскакивает с кровати, запутавшись в одеяле, но успевает, чтобы перехватить мужчину на себя. — Далер…? У Кузяева разбита губа и свежая ссадина на скуле. Он щурится, облизывая пересохшие губы. — Навязчивые поклонники… — Ухмыляется, позволяя Андрею перенести себя на кровать. — Далер, блять, да что стряслось?! — Лунев злится и в нетерпении встряхивает мужчину, но, услышав сдавленный стон, с ужасом обхватывает податливое лицо ладонями. — Я люблю только тебя. — Как в бреду шепчет Кузяев. — Даже, если….если ты решишь, что нам с тобой не по пути, я все равно буду любить только тебя. Я хочу только тебя, и никого другого. Ты — мое наваждение. Лицо Далера светится в темноте, будто икона. Андрей обводит пальцами губы, стирая кровь.Du hast den schonsten Arsch der Welt
У тебя самая шикарная задница на свете!
Кузяев притягивает Андрея к себе, забираясь тому под футболку. — Далер, нельзя, вдруг у тебе перелом? Нужно в скорую … — Парень порывается вскочить, но мужчина лишь крепче прижимает к себе. — Ты — мой воздух. Густой деготь зрачков напротив окутывает Андрея, как тогда, вынуждая подчиниться. — Пожалуйста, я хочу тебя… — Шепчет на ухо Далер, словно молитву, и этого хватает, чтобы у обоих окончательно сорвало крышу.***
Мужчина проснулся, но открывать глаза совершенного не хочется. Утренняя прохлада приятно холодит спину, вынуждая блаженно потянуться и почувствовать боль… …тянущую боль в спине и на бедрах, будто Андрей до сих пор с силой сжимает прозрачную кожу, буквально вдавливая бедра Далера в себя под совершенно безумным углом. Вот он притягивается мужчину за шею к себе, кусая лопатки, грубо ведя ладонью вверх-вниз, заставляя пошло стонать в зажимающую рот ладонь. Лунев спиной ложится на мокрые простыни, укладывая на себя своего математика, позволяя тому до упора развести колени, в попытке еще выше приподнять бедра, лишь бы Андрей еще быстрее вел ладонью вот так — вверх-вниз, — лишь бы еще сильнее сдавливал доходящую до грани плоть. Далер посасывает пальцы Андрея, проводя языком — вверх-вниз — ну же, вот так, повторяй за мной, но терпения не хватает. — Да трахни ты меня уже! — Хрипло стонет, обхватывая под собой чужое возбуждение. Андрея дважды просить не нужно. Но, как бы сильно желание не дурманило рассудок, парень бережно кладет Далера на кровать, и, нежно поцеловав в висок, выпрямляется, на коленях замерев перед приглашающее раскрытым мужчиной. — Уверен? — Всегда, Андрюша, всегда. Андрей пристраивает головку у входа, но внутрь не толкается, чувствуя, как в нетерпении ведет бедрами мужчина. Лунев лишь усмехается и, наклонившись, невинно касаясь губами губ напротив. У Далера перехватывает дыхание от диссонанса между одухотворенной невинностью, с которой Андрей целует его, и влажной похотью, готовой вот-вот заполнить его изнутри… — Для чего тереться о подушку, когда рядом есть я? Андрей, как был обнаженный, сидит у стены, расслабленно наблюдая за пытающимся удовлетворить себя Далером. — И часто ты этим занимался в мое отсутствие? — Не поверишь, берег для тебя. — Хрипло смеется мужчина. — Что ж сейчас начал? — Да вот думаю, как еще дать тебе понять… Далер смотрит на своего парня. Взгляд у Андрея серьезный, холодный, как у хищника перед жертвой. — Я убью того, кто это с тобой сделал. — Андрей, я могу за себя постоять. Кузяев садится в кровати, морщась, и прикрывается подушкой. — В какой-то степени мне это было нужно. — Быть избитым? Андрею страшно. Они вместе шесть месяцев, но он и близко не подобрался к разгадке того, что творится в голове это человека. — Страх потерять тебя мешает дышать полной грудью. — Это моя вина? — Нет, просто я слишком сильно тебя люблю. Далер поднимается с кровати, направляясь к окну. Утренние лучи ласкают прозрачную кожу, вызывая мурашки. — Я тоже. — Словно привидение, Андрей появляется перед мужчиной, прижимая поджарое тело к себе. — Я тоже.