Хороший мальчик, который любил кататься в траве

      Грязный. Бездомный. Бродяга. Блохастый. Дворняга. Изуку давно привык откликаться на эти слова, равно как и на всевозможные Бобик, Тузик и Барбос, которыми его называли дети и сердобольные старушки. Изуку выживал на улице уже около двух лет.       «Изуку» - последнее, что у него осталось от прошлой жизни, последнее слово его матери перед тем, как хозяин взял коробку и выставил его с братьями и сёстрами на улицу. Он помнит руки. Множество тёплых рук, тянущихся к коробке и забирающих... Не его. Он помнит холод. Мороз, пронизывающий до костей, забирающий тепло, уносящий жизнь. Он помнит тяжёлый стук лап, тёплое, влажное дыхание и грязно-жёлтую шерсть. Тошинори. Длинное, тяжёлое имя, но он помнит и его. Про себя Изуку называл его Всемогущим. И правда, казалось, что нет ничего, что не может этот пёс. Он выживал в самые трудные времена. Его били. Как люди, так и другие собаки, но он всё-равно верил. Верил в лучшее и всем приветливо махал хвостом. Он научил Изуку всему, что умел сам. А потом Всемогущий пропал. Просто бесследно исчез. Изуку долгое время искал его, но безрезультатно и, отчаявшись, сбежал из того места, которое называл своим домом. Без Тошинори это место приносило только чувство страха и безнадёжности.       Он жил здесь чуть меньше года. Нагромождение больших, холодных бетонных коробок, бетонная коробка поменьше, куда каждый день ходили маленькие хозяева, цветные бетонные коробки. Это место мало чем отличалось от его предыдущего дома, но в нём был маленький лес. Маленький зелёный лес с полянками и бетонными тропинками, по которым гуляли хозяева и собаки.       Изуку просыпался довольно поздно, рылся в мусорном баке в поиске завтрака, а затем, виляя хвостом каждому встречному, бежал к маленькому бетонному зданию, где играл с маленькими хозяевами. Они часто тянули его за уши и хвост, совали свои маленькие ручки в пасть Изуку, толкали и пинали его, но он всё терпел и часто получал за это булочки и куски хлеба, а, если повезёт, и колбасу. Несмотря ни на что, Изуку нравились маленькие хозяева. Шумные, весёлые, быстро бегающие и громко хохочущие, когда Изуку лизал им лицо. Чуть меньше Изуку нравились большие хозяева, которые часто забирали у него маленьких хозяев и ругали их, отгоняя пса. Но больше всего Изуку нравились медленные хозяева. После того, как маленькие хозяева расходились по бетонным коробкам, Изуку всегда бежал к медленным хозяевам. Они всегда неизменно сидели возле бетонных коробок и о чём-то тихо разговаривали. Они-то чаще всего и кормили Изуку. А ещё они ласково разговаривали с ним и осторожно гладили по голове. Изуку любил проводить время с медленными хозяевами, но, как только наступал вечер, он, виновато виляя хвостом, сбегал от них в маленький лес, прятался в кустах недалеко от тропинки и ждал.       Вначале всегда появлялся злобный померанский шпиц Кацуки. Так его называла хозяйка. Изуку же, когда они впервые встретились, не расслышал его имени и назвал его Каччаном, на что тот смертельно обиделся. Смертельно для Изуку, ведь с того дня Кацуки огрызался даже просто проходя мимо кустов, где всегда сидел бездомный пёс, а однажды, когда у него было особенно плохое настроение, шпиц вырвал поводок из рук хозяйки и искусал Изуку, порвав тому ухо. Нет, не ради шпица он приходил в маленький лес, а ради пса, который проходил следом.       Его звали Шото. Красивое имя. Как и он сам. Величественный, воспитанный бело-каштановый хаски с пятном на один глаз и гетерохромией. Несмотря на то, что он был ненамного старше самого Изуку, Шото уже участвовал в выставках и соревнованиях, занимая призовые места. Изуку нравилось гулять с Шото. Поначалу, хозяин хаски был против того, чтобы с ними гуляла грязная, кучерявая дворняга с слегка зеленоватой от частого катания по траве шерстью и он отгонял Изуку, но, вскоре, убедившись, что он тоже кобель, привык. Нельзя сказать, что Шото нравилась эта компания, но он снисходительно относился к Изуку, позволяя тому обнюхивать себя и без особого интереса обнюхивая его в ответ, тем более, что гулять одному Шото нравилось ещё меньше.       После прогулки, Изуку ещё некоторое время бегал по окрестностям, то и дело натыкаясь на злых дурно пахнущих хозяев и своры собак, после чего находил себе тёплое место (чаще всего возле подвалов домов, от которых веяло сыростью и теплом или прямо на канализационных люках), после чего мирно засыпал, проваливаясь в следующий день.       А в один день Изуку не появился в парке. Надменно фыркнув, прошёл мимо кустов, насквозь пропахших бездомным псом, шпиц, задержался возле них дольше обычного Шото, но в кустах было пусто и, возвращаясь домой, хаски заволновался. Он обследовал всю территорию вокруг куста, не замечая попыток хозяина увести его домой. Старый запах. Изуку не приходил сюда сегодня. И не оставил никаких меток или предупреждений. Что-то было не так. Шото рванул по едва уловимой дорожке запаха дворняги, забыв, что на нём ошейник с поводком. Хозяин никуда идти не собирался. Как бы Шото ни тянул, как бы ни упирался, хозяин упорно тащил его в сторону дома. Ошейник передавливал горло, забирая кислород. Шото буквально вешался, пытаясь перетянуть поводок на себя. На пару секунд у него в глазах потемнело. Воспитанный породистый пёс упал на землю. Хозяин, перепугавшись, ослабил хватку и подбежал к любимцу, собираясь взять его на руки, но, как только Шото пришёл в себя, он вскочил на ноги, и одним мощным рывком заставил хозяина следовать за собой. Да, и тот уже не особо сопротивлялся, не желая причинить питомцу вред. Длинные едва уловимые дорожки запаха. Затем резкий свежий запах. У школы. Во дворе. И дальше, дальше, уводя хозяина и пса в лабиринт бетонных коробок. Маленькая бетонная арка между домами. Водопроводный сток. И лежащее рядом тельце небольшой дворняжки. - О, Господи. - только и проговорил хозяин.       Выронив поводок, он присел рядом с псом, отгоняя скулящего и норовящего ткнуться носом, Шото. Изуку было плохо. Изуку было больно. Его постоянно трясло и лихорадило, было тяжело дышать, а из носа, и пасти текла наружу противная горячая красная жидкость. Но даже в таком состоянии Изуку нашёл в себе силы вильнуть хвостом на взволнованный голос хозяина и тихое поскуливание друга. Хозяин достал бутылку воды и попытался напоить Изуку, но тот был не в силах пить. Тогда он, поколебавшись, взял грязного пса на руки и побежал. Так быстро, как мог, побежал к ветеринарной клинике. И Шото, предоставленный впервые в жизни самому себе, даже и не подумал сбежать, следуя рядом с хозяином и, то и дело взволнованно поднимая морду на Изуку. - Немного. Ещё немного. Тут всего один квартал.       Голос успокаивал и держал в реальности, не давая провалиться в темноту. Хлопанье двери. Всё тот же голос, почти переходящий на крик. Другие осторожные руки. - Отравление. Крысиный яд       Хозяин и пёс ждали. Напряжённо ждали то присаживаясь, то опять начиная ходить по комнате приёмной. Наконец, ветврач вышла. Одна. На неё тут же уставились две отчаянные пары глаз. Шото, не вытерпев, даже попытался проникнуть в кабинет, но она прикрыла дверь, не давая ему сделать этого, и улыбнулась. - С ним всё будет в порядке, но сейчас ему будет лучше на пару дней остаться в нашей клинике. -Фух, слава Богу, - выдохнул хозяин.       Через пару дней Изуку с его новым ветеринарным паспортом переехал в свой новый дом. Он довольно быстро привык к новой жизни и своей жизнерадостностью и энергией разнообразил довольно скучную жизнь хозяина и Шото. Изуку впервые в жизни был по-настоящему счастлив.