Broken

Стоя на краю так спокойно. Алкоголь щекочет вены, заполняя голову привычной легкостью, от которой можно ожидать чего угодно. Девушка не знает чего творит, она просто чувствует ветер сквозь дырявую кофту, немного содрогаясь от вечернего холода. И ей хорошо. Кажется будто крылья прорезаются, открывая некрасивые, рваные раны. Ей жарко. Боль пронзает все тело, но ей хочется больше. Слезы текут по холодным щекам, буквально опаляя чувствительную кожу. Всего шаг, всего мгновение, и все закончится. Доверие такая странная штука. Ты можешь открыть человеку душу, и, когда кажется, что вот, вот твой идеальный человек, тебя бросают, оставляя с кровоточащим прорезями роз в груди. Они душат… Туманят разум. И после этого человек закрывается. Несмотря на всю внешнюю помощь, ту любовь, что хотят вновь вернуть в разбитое тело, он уворачивается от каждого жгучего касания, сохраняя внутри только холод и кромешную боль. Разочарование. Такие люди сломлены. Их восстановить почти невозможно, как бы ты не старался. Миллионы людей не смогут починить то, что разрушила одна единственная фраза того самого человека. А надо ли? Хочет ли этого сломленный? Нет. Почему? Он не доверяет. Вечная круговая порука. А розы тем временем пронзают все тело, каждый нерв напряжен, и не скрыться от этого. Боль становится вечным спутником, нашептывая дьявольские поэмы, омрачняя разбитое сердце. Слово за словом. Чернее и чернее. И после некоторого времени эти слова затмевают все. Все чужие слова любви, поддержки, истинной помощи. Такие люди сломлены, их лечить не надо. Они увековечили свой осколочный мир, что врезается все глубже в тело. Как гарпун, при каждом движении проникая все глубже, без возможности извлечения инородного тела. Глубже, глубже, больнее. Им не объяснишь, что произошло, что испытал на самом деле. Остается просто улыбаться, отдаляя от себя всех, кто мог бы быть тебе дорог. И остаешься в этих развалинах совершенно один. Один навеки. И между тем помнишь каждые мгновения, проведенные с тем единственным человеком. Все сказанные слова, подаренные касания, совместные движения, в унисон бьющиеся сердца и ту невидимую нить, связывающую ваши мизинцы. Тело к телу, сердце к сердцу, жизнь с жизнью. И тогда казалось, что эта связь никогда не оборвется, нить будет обхватывать с каждым новым витком все сильнее и сильнее палец, кисть, руку, горло… Бывает так, что нить рвется, и оба человека скидывают с себя ее остатки. А бывает, когда только у одного это получается. Второй же вынужден терпеть адские силки, не в силах что-либо изменить. Глубже, уже разрезая сухожилия и голосовые связки, открывая путь проросшим в плевральной полости иссиня черным розам. Не эстетично ли? Холодными руками девушка касается своей разгоряченной кожи на своей шеи, сдавливая трахею, от чего немного пошатывается, чуть ли на падая вниз. Ей не страшно, и ей не больно. Больше нет. Лишь кромешная, всепоглощающая пустота… Все глубже корни, все острее шипы адских роз. «Откройся мне. Я помогу» — шепчет ветер, едва касаясь тускло-рыжих волос, смахивая слезы, пытаясь унести с собой всю причерченную ей боль. Его движения мягкие, невесомые, а шепот так манит. Он обещает ей заботу и защиту, целый мир, Вселенную. Ей хочется ему верить, честно. Но жаль, что он не знает, что мир, в котором она хочет жить, давно разрушил тот самый человек, стирая в прах все то, что строилось с такой любовью и слепой преданностью. Девушка думает о своем и не замечает, как ветер утягивает ее назад, дальше от обрыва. Почему то в его словах слышаться нотки старины и сигаретного дыма. Он обволакивает ее сознание. Он почти победил. Но жаль, что это бесполезно. Он спас ее от падения вниз, но не от внутреннего кровотечения, давным давно открытым дьявольским растением. Время пройдет, и он ее потеряет, иначе никак. Эти цветы не вывести, а раны от них неизлечимы. Таким и будет ее конец. Но потом. Сейчас ветер у ее ног и рук. И ей пока спокойно. А может это алкоголь затуманил ее разум, и ветер далеко не спасает ее, а наоборот, пытается добить. Дьявольский ветер. Дьявольские цветы. И одно мертвое, израненное тело.