За долгое время до нынешних дней, когда сказка была былью, а небылью были мысли о том, что будут технологии вместо работы живых людей, и произошла эта история.
Тихая деревушка, окруженная лесом, ласковое солнце уже сменилось ожесточенным холодным светилом, что не грело, а лишь слепило глаза, отражаясь от огромных сугробов. — Нынче Завывай (1) рано пришел, видимо разгневались на нас боги, — тихо шептала старая женщина, укладывая малышку спать, подтыкая одеяло, чтобы холодные ветра не заморозили девочку. — А ты спи, внученька, спи сладко, и на стук не обращай внимания, ежели кто постучится — никто в такую погоду ходить не будет. Девочка сонно кивнула, и, свернувшись калачиком, стала засыпать. Сон шел медленно, ровно, как и тепло окутывало с ног до головы, несмотря на теплое одеяло, в которое она завернулась благодаря бабушке. Мама погибла, утонув в реке, когда ходила за водой, поэтому девочка жила только с ней, но и так ей было хорошо жить. Бабушка никогда не ругалась, любила и холила малышку Виолу. Она не знала, куда раз из раза уходит бабушка, но и никогда не спрашивала — не ее это дело было, так что совать свой носик она не стала в дела родной женщины. Что-то явно мешало ей уснуть. Казалось бы, вот-вот заснет, да как будто что-то будило ее, трепало за кончики волос, и смеялось. Тогда-то девочка и вылезла из-под одеяла, укрылась им со спины, и тихо зашептала: — Духи-домовята, не шалите, за волосы не дерите, дайте поспать тихонько, угощенье там, где и раньше было, — прикрыв глаза, еле слышно проговаривала Виола, наученная бабушкой. Каждый дух требовал к себе уважения, никто грубости не любит. Поэтому чем больше ласки ты дашь духу — тем большим добром оно и вернется. Прислушавшись, и поняв, что в доме стихло, лишь рядом с печкой что-то зашебуршало, она мягко улыбнулась. — Спасибо домовой с домовухой и вашим детишкам, что угощенье приняли, да поспать теперь дадите. Она свернулась калачиком снова, и даже заснула. Сон был слегка неприятным, кажется, девочка потерялась, но тем не менее, выбралась благодаря какой-то фигуре. Лишь услышала что «На реку в Завывай не ходи, коли погибнуть не захочешь», да только значения этому не приняла. Даже так сон был недолгим. Ее разбудил легкий стук в дверь, как будто стучала соседская девочка, когда звала ее гулять. Виола уже хотела встать, но вдруг вспомнила слова бабушки о том, что на стуки внимания не обращать. Но ох, что-то потянуло к двери словно силками, словно стянули девочку сетью и тянут. Зажгла свечу на подставке, и тихонько, шлепая голыми ногами по полу, Виола подошла к двери. Вздохнула, и чуть громче, чем обычно проговорила, хотя сонный голос явно прослушивался. — Кто стучится? Враг аль друг? — бабушка всегда так спрашивала, и девочка переняла эту привычку от нее. По коже пробежались мурашки от холодка, что укрыл ноги, пробрался под длинную ночнушку, да только услышала она голос чудный. Приятный, словно окутывающий пеленой сна. — Пусти, девица, путника переночевать. Конька своего потерял, да вот только сейчас и смог из лесу выбраться, — голос журчал ручейком, что был в лесу, и почему-то внушал доверие. Девочка прикусила губу, но тут же услышала голос, снова окутывающий ее с ног до головы. — Вреда не причиню, не бойся меня, юница. Виола сдалась чарующему голосу, да приоткрыла дверь. Высокая фигура, в капюшоне и плаще, вся укрытая снегом, шагнула ближе к приоткрытой двери. Девочка толкнула дверь, открывая ее сильнее, и отступая на шаг назад, впуская в дом незнакомца. Тот ступал почти бесшумно, неудивительно, почему она не услышала шагов рядом, но почему не залаяла собака? Их собака, Шалопутка, с которой девочка постоянно играла, очень громко реагировала на незнакомцев, и путников в целом. — Спасибо, девочка, — юноша снял капюшон, открывая лицо, и девочка ничего такого не заметила. Человек как человек! — Не нальешь ли молока?.. Устал с дороги жутко… Девочка, словно отойдя от оцепенения, было кивнула, и юркнула вглубь комнаты, вместе со свечей — иначе явно не увидит ничего. Спустя несколько минут шебуршания, возни и явных перетаскиваний чего-то, Виола прибежала обратно. Кувшин с молоком и несколько кусков домашнего хлеба, который девочка пекла сегодня. Та протянула их незнакомцу, и отвела взгляд, чтобы не рассматривать его. Юноша тепло улыбнулся, и принялся за еду. Диковатые повадки, довольно быстрые движения — девочка почему-то сравнила его с лисицами, она помнила, как одна такая плутовка хотела украсть пару курей у соседки, тогда-то она и познакомилась с лисьими когтями, которые прошлись ей по плечу, когда та потянулась ее погладить. Но, тем не менее, она не имела какой-то вражды к животным, особенно диким. Понимала от чего-то, что им нелегко живется, все же, нет ни одеяла, ни теплой печки, ни крыши над головой — где же укрыться и найти еду? Пока Виола витала в своих мыслях, путник уже расправился со своей едой, но, однако, съел не всю. Странно, а ведь наверняка такой голодный был! Она удивилась. — Разве вы не сильно голодны? — вежливо спросила та, лишь изредка посматривая на юношу. Ей казалось, что еды, что она принесла, может и не хватить, но, как оказалось, хватило с лихвой, и даже осталось. — Невежливо было бы с моей стороны объедать слишком сильно твою семью, милая, — тот склонил голову и улыбнулся. От улыбки стало тепло, словно в доме нагрели печь. — Как зовут тебя, юница? Девочка слегка оттянула ворот ночной рубашки, потому что стало жарковато. Непривычно-приятно общаться с таким человеком как этот путник, особенно если учитывать, что мальчишки ее обычно задирали, а тут, такой взрослый, и совсем-совсем не дразнится! — Виола, а вас? — она не знала, сколько ему лет, но продолжала обращаться к нему на вы. — Как бы ни хотел сказать свое имя, не могу, к сожалению. Но, как бы ты хотела звать меня? — он внезапно положил руку в свой же карман плаща, и достал гроздь багровой рябины, и протянул девочке. — Держи, малышка, это тебе. Она сладкая, поэтому не бойся ее есть. Девочка встрепенулась, но осторожно протянула тому руку. Несмотря на зиму, гроздь ягод была совсем не холодной! И даже инеем не покрыта. — Вы волшебник? — она изумленно смотрела то на рябину, лежащую в руке, то на путника, что так и остался безымянным для нее. — Вы очень-очень похожи на лиса! На очень красивого лиса. Знаете, я один раз встретила лисицу, что решила полакомиться курицами у нашей соседки, так она меня оцарапала. Она ведь не хотела, да? Просто побоялась? — Виола совсем освоилась. Приятное тепло, и дружелюбие собеседника совсем успокоило ее. — Можно я буду звать вас Лисом? Юноша на секунду застопорился. — Лисом… Хорошо, зови лисом, коли так тебе по нраву, — путник потянулся, и слегка зевнул. — Разрешишь уснуть, или же отправишь меня за порог, Вита? Девочку пробрало что-то странное, когда он назвал ее Витой, и щеки в румянец окрасились, словно девочка упала в кусты черники. Один раз это уже было, и было очень смешно отмывать потом следы от ягод с лица и одежды. — Оставайтесь, куда же вам в такую метель-то идти? Потеряетесь снова ведь… — девочка покачала головой, и привстала, задумавшись. — Только где бы вас устроить-то… Можете, если хотите, на кровати поспать, где я с бабушкой сплю, а я на печке усну. Ну, или наоборот, как хотите, — девочка быстро затараторила, и это вызвало улыбку у юноши. «Смешная девочка» мысленно отметил тот, и встал, выпрямляясь, наконец, во весь рост. Выше Виолы на несколько десятков сантиметров, если учитывать, что сейчас она совсем маленькая. — А знаешь, малышка, иди сейчас спать. Думаю, я устроюсь сам, не беспокойся. Больше сны тебя сегодня не посетят, зато и кошмаров не будет, — тот покачал головой, и слегка наклонился к девочке, потрепав ее по волосам. Ладонь юноши была теплой, большой — по сравнению с ладошкой девочки. — Еще раз спасибо тебе, Вита, без твоей милости, может и погиб бы. Она, уже сонная, собиралась развернуться и пойти устраиваться на печке, как вдруг ее легко подхватил на руки юноша. Девочка тихо пискнула, оповещая, что еще не спит, и как бы это странно. — На мышку похожа, соня, — тот снова мягко улыбнулся. Страха от касаний Виола не чувствовала, поэтому спокойно прижалась к путнику, укладывая голову тому на грудь, и прикрывая глаза. Чувствовала, как он отнес ее в кровать, как задул свечу, и подоткнул одеяло — точь-в-точь как бабушка, перед тем как заснуть. Лишь не услышала, как тот прошептал «Увидимся еще, быть может». С этими словами юноша скрыл все следы своего нахождения в доме, кроме как грозди рябины, что так и осталась лежать на столе. «Пусть для нее это будет сном, нежели потом будет волновать бабушку свою рассказами о безымянном путнике» усмехнулся про себя парень и вздохнул. Лис… Она назвала его Лисом, даже не узнав его настоящую ипостась. Тот отошел от дома, потрепал Шалопутку между ушами, что-то тихо тяфкнул ей, уже на языке лис, и обернулся черно-бурым лисом. Напоследок взглянув на дом, где его приняли и обогрели, тот побежал в лес. В свой родной дом. Теперь он знал, что есть в деревне та, что может разделить его судьбу. Быть может, она когда-нибудь согласится стать его парой в Запределье (2), а после и отправится в Дальний лес (3)? (1) Завывай — Зима. (2) Запределье — мифическое место для духов лисиц. (3) Дальний лес — туда, куда отправляются лисы после смерти.Часть 1
19 мая 2020 г. в 18:31