Say my name

Ты явно ненормальная. Просто сумасшедшая. Как иначе объяснить крупную дрожь во всём твоём теле и дикое желание слиться с Хосоком воедино? Ты не можешь оторваться от его губ даже спустя те самые обещанные себе пять минут, переходишь периодически на его жилистую шею, покрываешь горячими жадными поцелуями и хрипло материшься. Мужчина отходит постепенно от первой волны возбуждения, которую контролировать был просто не в силах, но теперь он более чем в сознании. Ты давно сидишь на его коленях, жмёшься к безостановочно вздымающейся груди и таешь, чувствуя всем телом распространяющийся от мужского паха жар. Чон ладони по-собственнически укладывает на твою задницу, сжимает упругие ягодицы и пересчитывает пальцами складочки задранной почти до талии юбки. Он смотрит в твои шальные глаза и теряется в них, увязает, заражаясь твоим искренним желанием. Ему не хотелось, чтобы всё происходило вот так, он торопиться не собирался, но чёрт тебя дёрнул всё же произнести его имя. Ты ведь не просто убедиться хотела, подсознательно желала вслух начальника позвать, потому что так природой задумано — чем сильнее сопротивляешься, тем мощнее притяжение. Хосок приходит в себя первым, намеренно усмиряет твой пыл, переводя поцелуи из страстных в осторожные, нежные и короткие. Он прижимается к твоему лбу своим и шепчет, что пора остановиться, а ты обмякаешь в его руках, валишься на него и тихонько всхлипываешь. Ты чувствуешь себя такой дурой, такой слабой по отношению к нему, тебе достаточно лишь его имени, чтобы потерять голову, но принять это слишком тяжело. Вы друг для друга всё ещё только начальник и подчинённая, даже на шаг сблизиться не успели, но уже вытворяете непотребства прямо на рабочем месте. И всё это по твоей вине. — Только не вздумай теперь снова избегать меня, — Чон отодвигает тебя от своей груди и заглядывает в твоё лицо, а ты глаза прячешь, стыдливо уводя взгляд в сторону. — Сделаем вид, что этого не было, если тебе так будет легче. Но я от тебя не отстану. — Мы какие-то неправильные, — ты говоришь первое, что в голову приходит, пытаясь оправдаться, а босс под тобой напрягается, подумав, что ты о чём-то начала догадываться, — я никогда не слышала, чтобы тяга к соулмейту была настолько сильной и перекрывала вообще всё, что было до этого. Почему раньше мы ничего не чувствовали? Были ведь всегда друг у друга под носом. — Мне это тоже не совсем непонятно, — мужчина чуть расслабляется, прикрывая на секунду глаза и благодаря небеса за то, что ты всё ещё ничего не знаешь. — Но мы обращались друг к другу исключительно по фамилии, не удивительно, что мы никак не реагировали. Тебе с мужских колен слезать стыдно, ты не знаешь, куда после этого себя деть и как себя вести, но и дальше продолжать липнуть к боссу неправильно, а потому ты аккуратно сползаешь, вставая на пол и стоя вполоборота. На Хосока смотреть сейчас нет сил, но и просто молча уйти ты не можешь, стоишь, как вкопанная, и грызёшь саднящие после поцелуев губы. Чон следом за тобой поднимается, приближается осторожно и берёт твоё лицо в свои ладони, большими пальцами мягко оглаживая твои скулы. — Не будем зацикливаться на произошедшем, — босс улыбается широко, а ты от яркости его улыбки почти слепнешь. Ты и подумать не могла, что он умеет быть таким обычным и настоящим, жаль даже, что узнала ты об этом так поздно. — Свободна сегодня после работы? Поужинаем вместе, поговорим. — Свободна. От него сейчас пахнет сладким дорогим парфюмом, но тебе больше нравится его собственный запах, запах его тела и пота. Наверное, ты просто извращенка, раз думаешь о таких вещах в подобное время. Хосок изо всех сил старается показать тебе свою лучшую сторону, из ледяного и излишне строгого начальника вдруг превратился в чуткого и улыбчивого принца, и тебе хочется верить, что именно такой он — настоящий, но ты слишком хорошо знаешь, что в каждом человеке всегда спрятаны десятки совершенно разных личностей. У Чона в голове настоящий ураган из сомнений и желаний, он из последних сил сдерживается, чтобы не поцеловать тебя снова. Назвать тебя по имени хочется так сильно, что начинают чесаться губы и язык, но если он хочет, чтобы ты оттаяла и приняла его, то позволять себе подобное он должен как можно реже. Всем со школьной скамьи известно, что тяга к соулмейту — это самое необъяснимое, но при этом сильное явление из существующих, и слабеет оно лишь тогда, когда люди, связанные судьбой, полностью принимают друг друга, беря инстинкты под общий контроль. А до тех пор связанные обязаны терпеть немыслимое притяжение и страдать от близости, не имея возможности сбежать или отказаться от своего предназначения. У вас тоже всё могло быть просто, как по учебнику, если бы не одно "но" по имени Ким Намджун. Чону неясно до сих пор, как вообще возможно подобное, за всю ночь поисков в интернете он не нашёл ничего даже приблизительно похожего на ваш случай, и это пугает. Может ли Намджун иметь двоих соулмейтов? Есть ли возможность, что тот самый второй — это сам Хосок? Об этом даже думать уже неправильно и неприятно, но больше всего настораживает именно неизвестность. Если тебе придётся выбирать между ними двумя, то что станет с тем, кого ты отвергнешь, насколько мучительной для него станет жизнь? И сможешь ли ты вообще отвергнуть того, кто предназначен тебе судьбой? Весь остаток дня ты собираешь себя по кусочкам и морально готовишься к серьёзному разговору, который ждёт тебя сегодняшним вечером. Ты, вообще-то, даже рада немного, что нашла своего соулмейта, что тебе повезло иметь с ним общие интересы и почти одинаковый возраст. С детства тебя страшила мысль о том, что твоя родственная душа могла родиться на век раньше или позже, или, вообще, оказаться даже родственником. Ты много ужасных историй читала о жестоких шутках судьбы, поэтому теперь, когда убедилась, что подобная участь тебя миновала, ты можешь вздохнуть спокойно. Но отчего-то на сердце всё равно неспокойно, будто не хватает чего-то важного, словно потерявшегося кусочка пазла. Хосок до вечера не может сосредоточиться, путает документацию и часто забывает, в каком именно месте и на какой бумаге нужна его подпись. На душе гадко, он поступает несправедливо по отношению к Намджуну, пытается украсть то, что принадлежит им обоим, и этим явно причинит жуткую боль. Но своё счастье всегда дороже, да и решать в конечном итоге всё равно тебе и никому другому. Но делить тебя с кем-то вторым Чон точно ни за что не согласится. У него мало времени, он плохо знает тебя и из-за волнения может натворить глупостей, задеть резким словом, но он обязан попытаться ускорить процесс. Пусть между вами ещё нет любви, есть лишь небольшая симпатия и пара общих воспоминаний, включая утренний инцидент, но всё же, это уже хоть какое-то начало. В конце рабочего дня вы спускаетесь к выходу вместе. В лифте много народу и тесно, и Хосок прикрывает тебя собой от остальных. Ты прячешься за его спиной и слегка улыбаешься, потому что приятно, когда о тебе заботятся даже в таких, казалось бы, не стоящих внимания, мелочах. Несмотря на общую мирную атмосферу, у вас обоих странное предчувствие, оно с обеда маленьким червячком появилось в груди и гложет, растёт понемногу, доставляя всё бОльший дискомфорт. Чон понимает, в чём дело, в ту же секунду, когда вы выходите из кабины лифта в фойе. У поста охраны стоит Ким Намджун собственной персоной и о чём-то мирно болтает со своим сменщиком, пока не замечает тебя. Ты удивляешься его появлению, но особо значения этому не придаёшь, но чувствуешь явное волнение со стороны своего босса. Хосок брови сводит у переносицы и крепко обнимает тебя за плечи, а Ким удивлённо смотрит на тебя и пытается понять, что происходит между вами двумя. — Добрый вечер, мисс Ким, господин Чон, — мужчина здоровается первым и тянет руку к твоему начальнику в приветственном жесте. — Добрый, — вы с Чоном отвечаете синхронно, и босс нехотя пожимает протянутую руку, сразу после этого начиная торопливо подталкивать тебя к выходу. — Мисс Ким, — Намджун догоняет вас у входа и громким голосом окликивает тебя. Ты оборачиваешься с улыбкой и пытаешься понять, откуда взялась эта жуткая давящая аура вокруг вашей троицы, — если честно, я ждал Вас. Мы могли бы поговорить? — охранник переводит немного взволнованный и недобрый взгляд на Хосока и сжимает кулаки. — Наедине.