— Паспорт, пожалуйста.
Изящная полузабинтовонная ладонь передает девушке книжицу. Подозрительный взгляд серых глаз встречается с улыбчивым карим. Кажется, в этом ореховом месиве пляшут чертята, распивая медовое вино.
— Вы один? — подозрительная интонация усиливается, молодая работница приема багажа оглядывает высокого паренька в черном классическом костюме. На фоне огромной живой очереди он кажется немного тощим и угловатым, да и на возраст свой не особо тянет.
— Не совсем… — Дазай, завидев пробирающегося сквозь толпу напарника, ребячески ей подмигивает. — Прекрасная дама, не подскажите, где я могу сдать своего Чу-Чу в специализированный багаж для животных?
Лицо девушки светлеет, теряя свою каменность.
— О, это ваш песик? Вам прямо и направо, к стойкам. Какое милое прозвище, но только где же он?
В этот момент рыжее создание всплывает за спиной Осаму. Из глаз Чуи можно выбивать убийственные искры. Дазай ощущает короткое острие у своего бока, но улыбка его только еще больше растягивается. От радостного воссоединения.
— К сожалению, я с ним. — важно протягивая паспорт, обращается к девушке Чуя. Та просматривает данные и с удивлением смотрит на необычную парочку.
Дазай боится пошевелиться, ибо Накахара не собирается быстро его убивать, а вот покалечиться не хочется.
Они по очереди кладут чемоданы на ленту, ожидая выдачи билетов. За несколько коротких секунд Дазай кидает на рыжего быстрый взгляд, как бы прося убрать нож. Ни один волосок Накахары не колыхнулся в сторону напарника, и только когда они получают документы обратно, Чуя прячет лезвие в ножны. Пробравшись сквозь толпу, Дазай обиженно сопит ему в спину.
— Как же невежливо с твоей стороны, а я ждал тебя целых двадцать минут.
— Молился, чтобы твой «Чу-Чу» в туалете утонул? — язвит Накахара, выискивая на табло номер нужного рейса. — Поэтому специально без меня пошел на регистрацию?
— Конечно, нет. Ты же верный пес, дорогу домой найдешь всегда. — улыбнулся Осаму, и незамедлительно получил пинок.
— Без меня ты здесь потерялся бы, недоразвитая скумбрия. — и словно в подтверждении своих слов Чуя помчался к одному из эскалаторов на второй этаж. Дазай быстро заморгал, и с огромными глазами помчался следом. Он-таки сумел его догнать, но на эскалаторе они молчали. Чуя чувствовал на себе хитрый взгляд, поэтому сжимал зубы, как только мог. Ну что за болван с маньячными наклонностями, ей богу?
Впереди паспортный контроль. Очередь на него не столь велика, как на сдачу багажа, так что Накахара внутри признает, что хоть чем-то Дазай полезен. Отстоял за него весь этот геморрой. Но если шатен спросит, рыжий, конечно, ответит, мол, это его злобный план, чтобы не терпеть Дазая так долго, отсидевшись в туалете.
Стоять на одном месте очень скучно, но Осаму всегда найдет себе занятие, если рядом его рыжая прелесть.
— Чуя, можно я заплету тебе косичку?
— Хочешь по морде получить?
Чуя старался говорить как можно тише, чтобы ненароком детей не напугать рядом или подозрения не вызвать. Конечно, у членов порта отличная маскировка, но не хочется терять время на какой-нибудь проверке. Помнится, Каджи как-то раз рассказывал, как его час обыскивали на наличие бомбы. Ему с таким везет, поэтому и летать он не летает. С тех пор Каджи недолюбливает аэропорты.
— Чуя, я тут попробовал твою фотографию в приложении «Какая ты принцесса?» Оно говорит, ты русалочка Ариэль. — Дазай тыкает в телефон, где хмурое лицо Накахары приделано к зеленому русалочьему хвосту.
Ох, если б Чуя владел огнем, а не гравитацией! Он бы либо сам взорвался, либо поджигал одну надоедливую задницу.
— Смотри-ка, все сходится, — мафиози тыкает в грудь напарника. — А вот и мой друг: краб, скумбрия и кусок идиота в одном лице.
Дазай высовывает язык, пряча гаджет в карман. Скрещивает руки на груди, отведя взгляд в сторону. Обиделся, бедненький. А когда у Чуи от него мигрень разовьется, страдать будет тоже Осаму? Накахара знает, что они могут дурачиться, сколько хотят, но по-настоящему задеть оппонента почти невозможно. Такие вещи не говорятся вслух, особенно у Двойного черного.
Когда подходит время выйти за красную линию и показаться проверяющим, Чуя слегка напряжен. Он еще никогда не летал
внутри самолета, а уж тем более не проходил проверки. Дазай, как он знает, тоже, но вот Осаму уже бывал в аэропортах и чувствовал себя спокойнее. По крайней мере, рожа у него такая умиротворенная, аж бесит.
Мужчина в возрасте с лысиной кидает на Чую короткие взгляды, сравнивая с фотографией в паспорте. Он так долго всматривается в его лицо, что у Накахары руки чешутся по привычке что-нибудь вякнуть, мол, что, никогда парня девятнадцати лет ростом метр шестьдесят не видел? Или «молодой человек, вам бы подрасти». Хватает того, что мужчина даже на стуле выше его. Будто специально приподнял.
Наконец, тот молча вбивает что-то в компьютер, ставя штамп и отдавая Чуе паспорт. Только отойдя в коридор, Накахара кривится, убирая все на место.
Дазай появляется следом, причем намного быстрее. У него загадочное выражение, которое Чуя трактует, как «я ничего не скажу, но ты подъеб уловил». Они одновременно показывают средние пальцы.
Последняя пытка — проверка металлоискателя. Прежде, чем они этим займутся, у Двойного черного есть первая работенка: они спрячут оружие и прочие мелочи для задания в туалете, откуда «свой» человек их переправит в самолет. И никаких проблем.
В уборной пусто. Чуя это проверяет несколько раз, пока Дазай отодвигает нужную плитку, засовывая увесистую сумку внутрь.
— Тупо как-то, — бубнит Накахара. — Такой груз всего лишь в пару сантиметрах от полицейских и охраны.
— Они проверяют пассажиров и сумки, Чуя. — сосредоточено отвечает напарник. — Но не свои доверенные лица. А «наш» агент — это еще и «их» агент. Расслабься.
Шатен выпрямляется, страдальчески подперев спину и осмотрев свой труд. Вроде как довольный, Осаму кивает, оборачиваясь к нахмуренному собеседнику. Чуя стоит, облокотившись на входную дверь, буравя взглядом шатена. На входе висит табличка «уборка», чтобы кто лишний не зашел, пока они занимаются делом.
Дазай оглядывает нервного напарника, мирно подмигнув.
— Хочешь, я обыщу тебя, — чуть ли не мурлыкает он. — Чтобы убедиться, что ты не забыл какой-нибудь свой любимый кинжальчик вытащить.
— Э-э-э… — враждебно рычит Накахара. — Только попробуй, мерзкая мумия, приблизиться…
Дазай начинает подходить, не ускоряя шаг, закинув руки в карманы.
— …И ты точно пожалеешь, что в Японии не остался…
Чуя выставляет ногу, которая упирается прямо в живот неполноценному. Осаму вздыхает, сетуя на испачканный костюм, строго зыркнув на рыжего.
— Какой же ты маленький, противный…
— Завались.
Чуя не успевает среагировать, когда Дазай хватает его ногу, слегка надавив и выкрутив так, что рыжий мафиози охает и валиться вниз. Но Осаму быстро вдавливает в дверь изящное тело, соприкасаясь мятым пиджаком с курткой Накахары. Чуя в долгу не остается, больно ткнув Дазая в плечо. Шатен тут же перехватывает руки, заведя их вверх. Они сдавлено дышат, опаляя друг друга воздухом.
Дазай ухмыляется первым. Мерзко так, как видится его напарнику.
— Что же ты, неужели настоящие мафиози так отбиваются от противника? — Накахара хочет ответить, но губы отказываются шевелиться, когда колено Дазая оказывается между ног. — А если бы тебя стали обыскивать… — одна рука Осаму медленно ползет вниз, слегка задирая куртку и толстовку Накахары. — …здесь.
Чуя сглотнул, почувствовав, как жидкость больно саднит горло. Блять, эта сучара собралась соблазнять его прямо в аэропорте?! Нет, лучше, прямо на задании?!
— Дазай. — угрожающе шипит рыжий, когда забинтованная рука оказывается под одеждой, а пальцы щекотят рельефные мышцы. Они мягко оглаживают выступающие ребра, сбивая мысли Чуи несколько в иное русло. Блять. Просто пиздец.
Нога шатена сильнее упирается в пах рыжего, так что Чуе приходится закусить губу. Он изо всех сил старается не возбудиться. В голове одни ругательства, возможные варианты мести этому дебилу.
— Наш рейс… — Накахара запинается, когда чужие холодные пальцы скользят по спине вдоль позвоночника. — …скоро…
Одной рукой Осаму по-прежнему туго сжимает запястья, не давая ни единого шанса высвободиться. Они оба знают, что если б Чуя хотел, он бы вырвался. Дал бы затрещину, покалечил, а может, что пострашнее. Пока что Накахара
позволяет дразнить себя, но вот если у него сейчас встанет, его соблазнителю понадобится врач. А дело уже близкое.
— Самолет через час. — от этого бархата в ушах хочется спрятаться, лишь бы не слышать. — Мы успеем.
Чуя только догадывается, что шатен в конце растянул губы, потому что голос его сорвался. Вот ублюдок, серьезно хочет взять его в туалете?
Дазай, кажется, понял, что его рыбка сейчас сорвется и покусает рыбака, поэтому начинает действовать активнее. Мягкий язык проходится по раковине, когда рука, бродившая по телу, спускается ниже. Накахара, который уже было собрался врезать ему, останавливается, подавившись. Ладонь накрывает пах, где у рыжего стремительно начинает твердеть.
В эту секунду в дверь тихо, но настойчиво стучат. Притом странным набором ударов. Чуя не может не позлорадствовать, когда видит скисшую мину неполноценного. Он энергетическим вампиром ныряет в разочаровавшиеся карие глаза, высасывая из Дазая последнюю надежду.
Однако не успевает Чуя прийти в себя, как Осаму резко отворяет дверь, и в уборную, мило улыбнувшись, въезжает уборщица. Почему-то от вида ее передничка Накахаре хочется нервно рассмеяться.
— Пошли уже. — не так мрачно, как хотелось бы, зовет шатен. Они покидают туалет, направляясь к толпе. Им приходится снять ремни, часы и прочее звенящее барахло. Чуя с недовольной миной стягивает куртку, а затем, видя проницательный взгляд таможенника, и перчатки.
— Шляпа, молодой человек. — напоминает мужчина в форме, когда Чуя уже хочет провалиться под землю или разнести тут все к чертям. — и вашу нашейную повязку, пожалуйста.
Поскрипев зубами, рыжий аккуратно кладет шляпу поверх других вещей в корзину. Он чувствует себя голым, как примерно в туалете десять минут назад. Сзади его на очереди поджидает Осаму, тихо хихикающий.
Пока его сканируют, Чуя успевает перенервничать тысячу раз. Чертов Дазай. Теперь его слова:"А вдруг забыл вынуть какой-нибудь кинжальчик?" не кажутся такими забавными. Но все обходится, Чуя выходит из этой колбы без каких-либо замечаний. Он быстренько напяливает на себя все вещи, которые кажутся теперь особо любимыми. Кинув злобный взгляд на таможенника, Накахара деловито пытается застегнуть чокер сзади, но это у него не всегда получается, особенно без зеркала. Вещь новая, пока не привычная.
От мучений с чокером Чую отвлекает короткое пиликанье. Рыжий недоуменно наблюдает, как Дазай оглядывает себя с ног до головы, выискивая причину шума.
— Вы что-то забыли, молодой человек? — холодно спрашивает женщина-таможенник.
Дазай снова облапывает карманы, ничего не понимая. Работники вздыхают.
— Проходите сюда, мы вас обыщем. — большой ладонью мужчина показывает на место рядом с собой. — Продолжайте. — кричит он другим пассажирам.
Дазай, слегка побледнев, но в целом, спокойный подходит к таможеннику, расставляя руки в стороны. Чуя, прикусив язык, наблюдает за этой сценой с некоторой неприязнью. Злость усиливается, когда работник откровенно облапывает Дазая в совсем недопустимых местах. Накахара видит отражение своих чувств в потемневших зрачках напарника. Осаму испепеляет таможенника взглядом, пока тот не переключается на ноги. Снова похлопав мафиози по груди, лицо громилы вытягивается, и он извлекает из внутреннего кармана какой-то маленький прямоугольник. Чуя щурится и чертыхается. Это фирменная зажигалка бара «Люпин» который Осаму любит посещать. Теперь лицо последнего отражает растерянность. Как бы Чуя не хотел позлорадствовать, ему неприятно видеть все это. Особенно после
такого досмотра.
— Придется это изъять. — обещает охранник. Драгоценная зажигалка падает в контейнер с другими запрещенными вещами, провожаемая грустным взглядом шатена.
— Послушайте, я просто забыл сдать ее с багажом…
Работники начинают втолковывать Осаму, что нет, это воспламеняющийся предмет, опасность для пассажиров и все такое. Чуя цыкает. Ну что за жалкое зрелище?
Накахара убедился, что на него никто не обращает внимание. В кончиках пальцев он концентрирует энергию, медленно направляя ее в сторону корзины с вещами. Красная струйка воздуха подцепляет зажигалку, которую сразу оборачивает салфеткой. Этот клубок окольными путями ползет к Чуе в карман, пока приятная тяжесть не оказывается в руке эспера.
Дазай отходит от таможни спустя минут пятнадцать, и то потому, что его чуть ли не послали. Как бы убедителен не был молодой исполком мафии на задании, здесь, в царстве закона, он не всегда может ему противостоять.
Чуя ничего не говорит, когда сникшая мумия проходит мимо. Сердце сжимается, и Накахара чуть ли сам не расстраивается, но вовремя напоминает, что вот он, его дражайший «Люпин» в кармане. Может, он даже сможет чем-нибудь пошантажировать Дазая? Например, чтобы тот к нему не лез?
Их билеты проверяет молодая девушка с густыми черными волосами. Она одаривает Осаму такой светлой широкой улыбкой, что Чуя готов поклясться: ей точно подравнивали зубы в местной стоматологии. Дазай на нее внимания не обращает.
Они толпятся в узком коридоре самолета, стараясь забыть нечеловеческий шум двигателя. Двойной черный занимают свои места почти в конце, Дазай садится у окна, уперевшись локтем в сиденье и подперев подбородок. На разговор он не настроен.
Чуя решает еще немного подождать, памятуя о приставаниях в туалете. Ничего, не долго этой скумбрии страдать. Внезапно у рыжего рождается неплохая идейка, такая привлекательная, что он не может сдержать довольного смешка. Дазай пару секунд смотрит на него, покачав головой. Неожиданно тонкие пальцы касаются чокера, а Чуя пялится на рассеянного напарника. Тот поправляет ленту, слегка покрутив ее. Затем снова отворачивается к окну. Самолет начинает взлетать. Накахара спокойно рассматривает журналы с аэро покупками, найдя для себя неплохое вино. Что ж, это тоже идея.
Понимая, что самолет более-менее выровнялся, Чуя встает с места, потягиваясь. Ему надоело видеть эту кислую рожу, так что пора бы осуществить задуманное. Пусть Осаму почувствует себя на месте рыжего.
— Ты куда? — очухался неполноценный, глядя в спину напарнику.
Чуя закатывает глаза.
— Пойду, по крыше погуляю. В туалет я.
Брови шатена сходятся у переносицы, но он ничего не говорит. Вздыхает.
Честно отстояв в очереди, Чуя заходит в кабинку. Вообще-то, представлял он ее по-другому. Побольше и посимпатичнее. А здесь максимум метр на два. Забавно посмотреть, как эта ящерица-переросток будет здесь прогибаться.
Чуя брезгливо закрывает крышку, моет руки минуты две и набирает первое сообщение.
***
Дазая завораживают облака, стелющиеся под ним одеялом. Здесь ничто не мешает солнцу гулять по притихшему салону небольшого самолета. Большинство пассажиров спят, чьи-то дети гудят на передних сидениях. На душе паршиво из-за потерянной зажигалки. Кроме фотографии это единственное, что осталось у него от их дружбы. От совсем недалеких времен.
Дазай трясет головой, вновь возвращаясь в реальность. Это пройденный этап, сейчас у него другие заботы. Одна из них благополучно куда-то смылась.
В кармане вибрирует, и Осаму удивленно выуживает телефон с непрочитанным сообщением. И, как ни странно, оно от рыжего эспера.
«Тащи свой зад в туалет.»
Коротко и непонятно. Шатен думает, уж не стукнулся ли Чуя головой.
«Зачем это?»
Чуя, повисший в воздухе в туалете, закатывает глаза. Ей богу, такой дурак.
«Бумага закончилась, ты вместо нее сгодишься. Иди, сказал, сюда.»
Дазай ухмыляется, но все же лениво шагает в сторону уборной. Удивительно, но около нее никого нет.
— Чу-уя. — Осаму коротко стучит по двери. — Если ты провалился в туалет, так бы и сказал…
Дверца резко открывается, и шатен чуть не валится внутрь кубарем. Комнатка очень маленькая, в бок упирается раковина. Медовые глаза встречаются с голубыми, прищуренными и корыстными.
Чуя парит в воздухе в позе для йоги, величественно глядя на Осаму сверху. В полном молчании он извлекает из кармана зажигалку, махая ею перед лицом напарника.
— Это, — ласково начинает Накахара. — Получишь после того, как первое: купишь мне красное Марше Россо; второе: я жду продолжения сортирного банкета. Отсосешь мне прямо здесь.
Глаза Осаму становятся, как два кругленьких блюдца. Да, он ожидал явно не этого, но пожалуй, его все устраивает. Конечно, хотелось бы, чтобы Чуя поработал своим ртом, но раз такое дело…
— Тогда тебе придется быть тише, — притягивая к себе рыжего, ухмыляется Осаму.
Чую разворачивают, прижимая к двери. Чувство дежавю неуместно вклинивается в Двойной черный, ведь теперь они снова в туалете, но еще более маленьком. Дазай кладет ноги напарника себе на плечи, оглаживая внутреннюю сторону бедра сквозь штаны.
— Недооцениваешь меня, — хрипит Чуя, зарываясь пальцами в перчатках в каштановые волосы. — Я поднапрягся и сделал здесь небольшую звукоизоляцию.
Он сдавленно выдыхает, когда знакомые пальцы оглаживают талию и пресс. Дазай задирает толстовку мягко касаясь губами раскаленной кожи. Так как Чуя еще парит, лицо Осаму оказывается на уровне талии рыжего. Чувствуя влажный язык, скользящий от живота вниз, Чуя сильнее сжимает волосы на затылке Дазая.
— Хватит прелюдий, скумбрия. Или ждешь, пока сюда кто-нибудь не заявится и не освободит тебя от наказания? — Чуя ахает, когда чувствует, что кожу около таза слегка прикусили. — Дазай, мать твою!
Льстивые глаза на секунду отрываются от созерцания тела напарника и смотрят внутрь голубых радужек. Видеть Чую снизу необычно. Щеки успели покраснеть, пряди разбросаны по плечам. Тонкие ноги соединяются на спине неполноценного, слегка надавливая, прижимая к себе.
Дазай расстегивает ремень и медленно стягивает брюки. Им приходится оторваться друг от друга, чтобы Чуя быстро скинул их на раковину. Дазай тут же тянет резинку боксеров, довольно наблюдая нетерпение напарника.
— Хватит лыбиться. — легонько ударяет его по макушке Чуя. Ему совсем немного неловко, хотя это их не первый оральный секс. — Займи свой рот делом.
Осаму хмыкает, стянув черные боксеры и осматривая стойкое желание напарника. От таких манипуляций у самого в штанах мучительно твердеет. Дазай сглатывает слюну, оглаживая ладонями длинные ноги, лицом подбираясь ближе к паху. Он целует основание члена, резко обхватив его пальцами, чем выбивает полустон Накахары.
Чуя готов матерится, насколько ему охуенно, но эта скотина все равно медлит. Он гладит мягкие волосы, запрокидывает голову, когда Осаму еще несколько раз проводит рукой по стояку.
— Постой, — неожиданно спохватывается шатен, начиная ощупывать свои карманы.
Чуя разочарованно мычит.
— Дазай, блять, если это не дело жизни и смерти…
Осаму удовлетворенно извлекает тюбик лубрикона под совсем охреневшим взглядом рыжего. Чуя даже смеется.
— Ты, болван, сумел протащить в самолет смазку, но не спрятал зажигалку?
Дазай награждает его взглядом, аля, ну ты сейчас получишь. Выдавив немного на руки, он касается самого основания члена, медленно проведя ланью по всей длине. Чуя выдыхает. Ему уже самому хочется прикоснуться к себе, лишь бы этот ком желания внутри исчез. Но искры бегут по всему телу, когда Дазай берет в рот головку, облизав ее круговым движением. Рука неполноценного начинает надрачивать сильнее, вместе с тем, как его язык проходится по верхушке. Темп немного ускоряется, и Чуя не может сдержать полустона-полурыка.
Дазай азартно наблюдает за ним: как в уголках глаз сверкают слезы, как неровно приподнимается и опускается грудь. Внутри все заводится сильнее от прикосновений к мягкой коже. Хочется касаться больше, глубже, быстрее, чтобы Чуя всегда был перед ним такой: открытый и громкий. Когда член достаточно скользкий, Дазай берет в рот наполовину, выбивая из Чуи еще несколько стонов. Дверка из-за их действий подозрительно постукивает. Дазай причмокивает, пока Чуя сильнее надавливает на затылок, двигая напарника глубже и быстрее. От трения во рту все разгорается с новой силой, Дазай заглатывает полностью, вычерчивая незамысловатые узоры. Голова кружится от быстрого темпа, а горло уже саднит. Чуя не сдерживает громкого продолжительного стона. Когда одной рукой Дазай оглаживает яичко, Накахаре кажется, что в его глазах вышибают искры. Он сам начинает двигать бедрами вперед, пока они не находят общий темп.
Осаму плотнее обхватывает член, практически не оставив между кожей воздуха. Чуе очень узко, он на пределе. Сделав несколько глубоких толчков, рыжий мафиози изливается внутрь Дазая. Тот послушно проглатывает, вытирая рот. Оба глубоко дышат, чувствуя удовлетворение. Натягивая боксеры и брюки, Чуя пытается скрыть свою довольную физиономию, маскируясь обыденной напыщенностью.
Дазай с возмущением смотрит на напарника, когда тот хочет покинуть туалет.
— Эй, а что на счет моего удовольствия? — он указывает на красноречиво выпирающие штаны.
— Постарайся не испачкать костюм. — подражая голосу Дазая, издевается рыжий, все-таки выходя за дверь.
***
По возвращению в салон Дазай заказывает у стюардессы Марше Россо. Он умело выбивает у девушки скидку своим природным очарованием. Чуя неодобрительно тыкает его в плечо, отдавая зажигалку.
— Прячь лучше, если не хочешь, чтобы тебя лапали левые мужики.
Дазай тут же приосанился и прильнул к Чуеному боку.
— Так мой маленький Чу-Чу ревнует?
Следующие минут двадцать их пытались утихомирить полсамолета. Чуя простил Дазая только когда принесли его бутылку Россо. За время полета Осаму успел беспокойно вздремнуть и обменять у ребенка на пироженное новую приставку. Правда Чуя все равно заставил ее потом отдать.
Он беспокоился о нем. И когда в аэропорте внезапно вышел из туалета, обнаружив, что забинтованная мумия куда-то испарилась, и когда Дазая общупывал тот подозрительный мужчина, и когда он совсем сник из-за своей зажигалки. Поэтому для профилактики Накахара иногда обзывал его, пинал или заставлял делать что-то более приятное для себя.
— У нас целая неделя в другой стране, так что вернешь мне твой сортирный должок ночью. — глумливо улыбался Дазай, когда Чуя ел салат. Накахара, естественно, отпихивал от себя наглую морду, жалуясь, что и поесть нормально не дадут без домогательств.
За овальным окном тьма, им осталось лететь около трех часов. Дазай увлеченно играет в приставку, пока Чуя дремлет рядом. У рыжего непривычно разглаженное, спокойное лицо, здоровый румянец и подрагивающие ресницы. Он выглядит на меньший возраст, и забавно в такие минуты осозновать, что твой напарник — божественное создание с огромной разрушительной силой, иногда выкуривающее сигареты.
Дазай любуется переливами огненных волос, невесомо поглаживая их рукой. Именно в такие минуты он бывает по-настоящему счастлив.
