Вечер в гостинице

Новый город. Новый концерт. Новая гостиница. Уставшие после перелёта, мэмберы ЕХО хотели побыстрее заселиться в свои номера, принять душ и отдохнуть в выпавшее свободное время. Чунмён особенно устал и надеялся просто на тихий, спокойный вечер. Пока все регистрировались на ресепшене, к Бэкхёну подошли несколько молодых девушек в униформе сотрудников гостиницы. Они попросили дать автографы и сфотографироваться, в чем парень, будучи в приподнятом настроении, им не отказал. Ещё в самолёте Бэкхён с Чанёлем нашли себе развлечение, в виде беседы со стюардессой, которая, нарушая рабочий этикет, особо и не старалась скрыть того, что она Эри. Парни забавлялись тем, что засыпали её вопросами "Нуна, а как давно ты наша фанатка?", "Нуна, а какая твоя любимая песня?", "А кто твой биас?", " А за что ты его любишь?", "Что в нем самое красивое?" и тому подобное. К несчастью Чунмёна, который хотел вздремнуть в самолёте, но сидел рядом с Бэкхёном, биасом стюардессы был именно он – лидер группы. И девушка всю беседу не отрывала от него взгляда и ожидала ответного внимания. А Бэкхён и Чанёль наслаждались возможностью вогнать лидера в краску, чем не давали покоя еще и Сехуну, который сидел рядом с Паком. Чунмён вынужден был участвовать в беседе и мило улыбаться, мечтая придушить своих коллег и после спокойно поспать. Он время от времени оборачивался, осматривая остальных ребят в салоне. Но чаще всего он смотрел на Сехуна, который бросал испепеляющие, но никем не замеченные, взгляды, то на стюардессу, то на лидера, то на разошедшуюся парочку друзей. Видимо О тоже хотел вздремнуть, но из-за балагана не получалось. В конце концов, он надел наушники и насупленный отвернулся к иллюминатору. Сейчас же Бэкхён кокетничал с девушками из гостиницы. Одна из них что-то ему прошептала, все девушки стеснительно заулыбались. Бэкхён ещё более мило им улыбнулся, став больше похожим на кота, почуявшего сметану, поблагодарил их и девушки смущённые со смешками быстро разошлись. Бён провел их взглядом и как только они пропали с поля зрения - подскочил к Чанёлю. Ударом локтя в бок заставил друга немного согнуться. И сразу одной рукой повис на его шее и что-то бодро нашептал тому на ухо. Выражение лица Чанёля плавно перетекало из раздраженного, от удара, в удивленное, а после стало расплываться в улыбке с хитрым прищуром глаз. Этого было достаточно, чтобы Чунмён понял, что в этот вечер ему нормально не отдохнуть. Эта парочка точно, что-то затеяла и пока не осуществит – не успокоится. Лидер обреченно вздохнул. Поднимаясь в лифте на этаж, менеджер объяснил парням, что агентство забронировало им 5 комнат. В этой гостинице получилось, что они заняли целое крыло, закрытое от посторонних. А значит можно немного расслабиться и не запирая двери в номера свободно перемещаться друг к другу. Всё время, что они добирались до своих апартаментов от ресепшена, Бэкхён и Чанёль вели себя спокойно, переговариваясь между собой чуть громче необходимого, как они планируют провести вечер, занявшись каждый чем-то скучным в одиночку. И лишь заговорщицкие взгляды, кидаемые друг другу, выдавали, что этот разговор предназначен для менеджера и лидера. Чунмён же даже не слушал их, а наблюдал за угрюмым Сехуном, который избегал встречаться с ним глазами. С парнем последнее время что-то неладное. А он, как назло, последние месяцы уделял младшему внимание меньше всех из-за собственных чувств. Лидер думал о том, что сегодня нужно выделить время и поговорить с Сехуном. Как только все вышли из лифта и менеджер собрался расселить их по комнатам, заговорщики вырвались из толпы и побежали по коридору. Добежав до конца, Бэкхён повернулся к двери справа и с криком «Чур мы с Чанёлем здесь!» моментально скрылся в комнате. Через секунду и второй растворился в воздухе таким же способом уже с криком «Нас не беспокоить! Мы устали». Все замерли, глядя им вслед. - Ага! Как же! Именно так уставшие и бегут сломя голову отдыхать! – недовольно проворчал Чондэ, вместе со всеми любуясь уже давно захлопнувшейся дверью. Пару секунд менеджер переварил произошедшее, решая стоит ли вытащить их из комнаты и лучше вовсе поселить в разных номерах или забить и оставить как есть. Усталость взяла верх и он просто отмахнувшись, решил заняться теми, кто всё еще послушно ждал. - Ладно. Сехун, ты про.. – речь менеджера прервал шум с того самого конца коридора. Все обернулись на шум и увидели, как дверь в последнюю комнату справа открылась, высунулась ушастая голова Чанёля, осматривающая ручку двери. Потом он повернулся к толпе, демонстративно показав всем любопытствующим табличку «не беспокоить» и торжественно повесил на ручку двери. Рэпер вновь скрылся за дверью, а менеджер закатил глаза, видимо проклиная тот день, когда выбрал эту профессию. - Итак, продолжим! – с нажимом сказал он – Сехун, ты просил комнату по просторнее, чтобы немного потренироваться? Сехун с серьёзным взглядом кивнул. Чунмён украдкой продолжал наблюдать за макнэ. В последнее время младший постоянно пропадает на репетициях, даже в свободное время. Он сильно себя нагружает и сейчас ему бы лучше посвятить вечер сну, а не танцам. - Хорошо. Тогда ты будешь здесь – менеджер указал на вторую дверь слева. - А можно я с ним? – вызвался Кай - Я тоже хочу немного потренироваться. - Сехун? – вопросительно кивнул менеджер. - Я только за! – с улыбкой ответил тот и приобнял за плечи Чонина. Чунмён почувствовал лёгкий укол ревности. Раньше Сехун часто так обнимал его. А сейчас даже взглядом не удостаивал. А главное, Чунмён не знал почему. - Хорошо. Но смотрите, двоим репетировать там всё же тесновато. Поосторожнее, пожалуйста, не травмируйтесь. Дальше менеджер распределил всех оставшихся по парам и лишь Сухо, как лидеру, досталась комната без соседей с большой двуспальной кроватью. Все сразу же разбрелись по комнатам. Чунмён на некоторое время замер, провожая взглядом уставшего Сехуна, которого, казалось, Чонин волочил на себе, и лишь потом направился в свою комнату. Первым делом он направился в душ, но поддавшись соблазну, решил принять ванну и немного расслабиться. Пока она набиралась, он включил любимую музыку и распаковал вещи. Наконец скинув с себя всю одежду, Ким забрался в горячую воду и первые несколько минут наслаждался релаксом. Но вскоре грызущие душу мысли вновь завертелись в голове, портя всё блаженство. Ему не давал покоя Сехун. И дело не в том, что тот перегружает себя репетициями, и не в том, что их дружба в последнее время подпортилась без видимых причин. Сехун тревожил его далеко не как макнэ должен тревожить лидера. Он не давал покоя его сердцу, наполняя ранее неведомыми чувствами. С каждым днём этот ребёнок будоражил Чунмёна всё больше. Его плечи, его руки, его торс, его танцы. Каждое движение Сехуна сводили лидера с ума. А самым опасным оружием, которым природа наградила объект его обожания – улыбка. Милая, искренняя и такая счастливая. Одной этой улыбки было достаточно, чтобы забыть о всех невзгодах и тяжелых днях. Чунмён сам не заметил, когда О Сехун стал для него кем-то больше чем друг и коллега. Хоть в его окружении и были распространены однополые отношения, сам Чунмён был уверен, что он гетеро и никогда не заинтересуется парнями. Но Сехун разрушил всю его уверенность в гетеросексуальности. Сначала он был просто милым макнэ, о котором хотелось заботиться больше, чем об остальных. А этот ребёнок (как его продолжал для себя иногда звать Чунмён, несмотря на то, что Сехун на голову уже выше) еще и стал ластиться к нему в ответ больше чем, к другим. Позже Чунмёна заворожили его танцы. Обычно такой милый и слегка неуклюжий Сехун, на сцене превращался в пластичного и грациозного танцора, от которого невозможно отвести взгляд. А соседство в одной комнате в общежитие давали Чунмёну преимущество еще лучше и дольше насладиться обществом этого малыша. Когда Сехун с телефоном в руках плюхается на свою кровать на живот, а потом, грациозно потягиваясь, переворачивается на спину. Когда в одном полотенце на бедрах ходит по комнате, вытирает влажные волосы, а все его мышцы на накаченных прессе и груди соблазнительно перекатываются под кожей. Сам не зная, когда это началось, Чунмён просто одного дня поймал себя на размышлениях, что хотел бы узнать, как Сехун целуется, когда засмотрелся на его губы. Длительное время он игнорировал своё влечение, думая, что это просто наваждение и вскоре его отпустит. Но не отпустило. А всё больше и больше накрывало, пока он не утонул в собственных чувствах. Сейчас он уже прошел стадию отрицания, осознал насколько сильно влюбился и теперь ломал голову над новой дилеммой: признаться Сехуну или оставить всё как есть. Сигнал сообщения на телефон вырвал лидера из размышлений и вернул в реальность. Он выбрался из ванны, вытерся и накинул на себя махровый халат. Открыл пришедшее сообщение от Минсока: «Тебе не скучно там одному? Приходи…». «Скучно. Жди)» отправил в ответ и с секунду поколебавшись, взвешивая все за и против, решил не переодеваться, а идти прямо в халате. Комната Чунмёна была первой слева, по соседству с Сехуном и Каем, а Минсок был за дверью, что в самом конце коридора посередине. Чем ближе лидер к ней приближался, тем отчетливее слышал шум и смех из последней комнаты справа. Дойдя до середины, Сухо услышал истошный вопль Чанёля, который сразу же перекрывали два взрывных смеха. Один из них явно принадлежал Бэкхёну. Во втором же по характерным ноткам распознавался Чондэ. Не сбавляя шаг, Чунмён тяжело вздохнул, осознавая, что стоит сначала зайти к ним и угомонить немного. Но не успел он подойти к их двери, как душераздирающий вой перешел в рычащий крик «Чондэ, ты мертвец!». Раздался вскрик Чэна, сквозь непрекращающийся смех, звук какой-то перевернутой мебели и резко открылась дверь, которая остановилась в миллиметре от носа Чунмёна. Испуганный лидер, отскочил в сторону, врезавшись спиной в стену, и растерянно наблюдал, как из комнаты вылетает Чондэ и несется со всех ног к лифту, за ним следом выскакивает Чанёль, слегка заплетаясь в собственных ногах, с неизвестно откуда взявшимся ведерком для шампанского, полного талого льда. Чондэ, добравшись до цели, беспрерывно нажимал кнопку вызова лифта. Но Чанёль явно приближался к нему гораздо быстрее. На спине репера, по всей длине рубашки начиная с ворота, красовалась мокрая дорожка, которая собирала картину воедино. Похоже, Чондэ закинул кубик льда ему за шиворот, от чего и вынужден был спасаться бегством. На их вопли открылись остальные двери и все одногруппники собрались в коридоре и с огромным любопытством наблюдали за происходящим. Чунмён немного пришел в себя и собрался вмешаться, но Чондэ увидел, что возмездие куда ближе злосчастного лифта и поэтому, дав Чанёлю подойти к себе максимально близко, резко пригнулся, проскочил у него под рукой, и метнулся в ближайшую открытую дверь, а именно в комнату танцоров. Сехун и Кай, стоявшие в дверях и смеявшиеся с происходящего громче всех, посторонились, впуская обоих парней в комнату и сразу же заняли лучшие места для наблюдения. Чондэ пробежался до самого конца комнаты, оказался в тупике, напрасно понадеявшись на младших, что они остановят погоню. Поэтому, чтобы вновь увернуться, запрыгнул на ближайшую кровать, и, под возмущенные возгласы жильцов номера, с нее ловко перепрыгнул на следующую, что у входа. Но в этот раз Чанёль отреагировал быстрее и резко развернулся, разлив немного жидкости с ведра на пол, между кроватей. Он вовремя перекрыл беглецу дорогу, и тому ничего не оставалось, как перепрыгнуть обратно на первую кровать отступая в тупик. Чанёль понял, что жертва загнана в угол, но расслышав в толпе голос недовольного Чунмёна, решил поскорее осуществить казнь, пока его не остановили. Он быстро направился к Чондэ, но поскользнулся на той воде, что сам разлил секунду ранее. Пак упал на спину, а ведро со льдом выскользнуло из руки и полетело в сторону Чондэ на кровати. Парень вовремя отскочил в сторону, а весь талый лёд и вода приземлились на кровать, быстро пропитав ледяной водой всё. Толпа издала возглас, понимая, что сейчас Чанёлю влетит за испорченное имущество куда больше, чем могло бы за подмоченного вокалиста. Но больше всех в толпе возмутился Сехун. Это была его кровать! Которая теперь непригодная. И ему придется искать другую. На этом веселье закончилось. Чунмён тяжело вздохнул, понимая, что теперь ему нужно куда-то пристроить Сехуна, которому итак сейчас не хватает отдыха, отчитать Чанёля и Чондэ и выяснить откуда взялось это ведро со льдом и прилагалось ли к нему шампанское. Ведь им было строго запрещено пить во время гастролей. Первым делом, глядя на измученного и злого Сехуна, перед которым активно извинялись оба виновника, Чунмён позвонил менеджеру и рассказал о произошедшем. Он попросил прислать горничную, чтобы что-то сделали с мокрой кроватью и, прекрасно понимая, что сегодня она точно не высохнет, попросил поискать другую комнату для О. Отпускать макнэ на другое крыло, выпуская его с поле зрения, Чунмёну не хотелось. Но крепкий здоровый сон младшего для него куда важнее собственной привязанности. Пока менеджер внизу решал вопросы с переселением Сехуна, лидер занялся воспитанием одногруппников. После некоторых объяснений выяснилось, что ведро со льдом и вправду содержало бутылку шампанского. И таких вёдер в комнате Чанёля и Бэкхёна было 2. А появились они от сотрудниц гостиницы. Тех самых, что на ресепшене просили у Бёна автограф. Они то ему и сказали, зная, что номера не закреплены за конкретными участниками, что они оставили для него и его соседа подарок в конкретном номере, с просьбой заселиться именно туда. Этот рассказ прекрасно объяснял странное поведение парней ранее. Чондэ же просто на ресепшене услышал несколько слов девушек и сразу после распределения по номерам в любопытстве пошел к Бэкхёну, игнорируя табличку на дверях. Парни оказались не прочь поделиться выпивкой. А как шампанское закончилось – затеяли игру, без рук, одними губами перекладывать кубики льда из ведра в бокалы. Первым задание выполнял Чанёль, и Чондэ, воспользовавшись моментом, просто закинул один кубик ему за ворот. Дальше Чунмён всё видел. Долгое время он отчитывал виновных, пока не пришел менеджер, собрав всех. Чунмён не стал рассказывать о шампанском, чтобы из-за них не пострадали девушки из гостиницы. Всё-таки вина на парнях, что выпили шампанское, нарушая запрет. А менеджер, уже и так был измотан - не стал спрашивать откуда взялся лёд. Он сказал, что в гостинице нет больше свободных номеров, которые бы были достаточно защищены для айдола. Поэтому Сехуну придется остаться здесь, у кого-то из парней. Чунмён с облегчением выдохнул, что парень всё же будет с ними и только собрался предложить свою комнату, так как кровать у него большая, и места обоим хватит, как Сехун его опередил: - Тогда я буду спать на кровати Чанёля! - Ээээ! Почему это? А мне тогда где спать? - Где хочешь, там и спи! Можешь на моей кровати, которую ты ранее пометил. - Не знал, Чанёль, что у тебя моченедержание! – ухмыльнулся рядом стоящий с ним Кёнсу, в пижаме и очках. Чанёль скорчил оскорбленную и угрожающую гримасу. Выставив 2 пальца вперед и целясь ими в глаза До, грозно сказал: - Сейчас стёкла в глаза вдавлю! На что Кёнсу и глазом не повел. Продолжая улыбаться одним уголком губ, он лишь бросил короткий взгляд в сторону Чанёля, одной рукой обхватил оба его пальца, и немного загнув их вверх, не причиняя вреда и сильной боли, продолжил смотреть на менеджера. Чанёль с излишней театральностью изобразил, как ему больно, упав на колени и вопя извинение с просьбой отпустить. А До, совершенно не обращая внимания на это представление, обратился к менеджеру: - Чанёль во всем виноват, я думаю, это будет справедливо, если Сехун займет его кровать. А этот – Кёнсу наконец-то наградил его взглядом сверху вниз и, явно оставшийся довольный его наигранными страданиями, продолжил – и на полу поспать может. Как только менеджер согласился со словами До, парень отпустил пальцы Пака. А тот, как ни в чем не бывало, с довольной улыбкой, будто его только что не мучили, а конфетку дали, дернул Кёнсу за руку на себя. Быстро заскочив к нему за спину и повиснув на его шее, Пак стал играться с воротником его пижамы, стараясь уложить его как-нибудь забавно. - Кёнсу прав! – на удивление всех согласился Чанёль, полностью увлеченный своим занятием – Это моя вина. Значит мне и уступать место Сехуну. А я пойду спать к До. – ловко увернулся от локтя Кёнсу – Он такой миниатюрный. Мы спокойно поместимся на одной кровати. – от второго локтя так ловко увернуться не удалось. - Я! Я тоже миниатюрный! – внезапно подал голос Бэкхён, сидя где-то за спинами всех и подняв руку вверх, будто просится к доске отвечать. Все посмотрели на него. Кёнсу бросил испепеляющий взгляд. Чанёль недовольно отвлёкся от воротника. - И Что? Предлагаешь мне с тобой спать? - Еще чего! – возмущенно фыркнул Бэкхён. А потом с бесятами в глазах сказал – Просто я подумал, не лучше ли вместе спать двум миниатюрным? Нам и места хватит и хорошо ночь проведем. А рядом с такой дылдой, как ты ночь будет ужасной. Да, Кёнсу? – и довольный своим подколом он подмигнул До. Своей реакцией Чанёль порадовал всех окружающих, особенно Бэкхёна. Даже у До проскочила довольная улыбка. Пак, стараясь скрыть истинную силу возмущения, запричитал, что хватит дурака валять. Пора ложиться. Все спят на своих местах, как распределил менеджер, а он сам, как виновник, будет спать на полу. И никаких миниатюрных в одну кровать укладывать не будем. Когда все вопросы были решены и менеджер ушел, все стали расползаться по своим номером. И только в злосчастной крайней справа комнате, помимо основных жильцов, остался Сехун, который теперь тоже должен здесь ночевать и Чондэ, который сказал Чунмёну, что поможет навести порядок после их посиделки. Выходя из их номера, лидер задержал взгляд на Сехуне. Когда их глаза встретились, старший спросил одними губами «ты как?». Сехун сразу же отвел взгляд от его губ и также бесшумно ответил «нормально», сразу же отвернувшись и направившись к кровати. Помедлив еще немного, Чунмён всё же вышел из номера, навалился спиной на дверь и закрыл глаза. Вечер и так выдался тяжелым. Еще и Сехун не выходит из головы, который явно не «нормально», но на контакт не идет и держит какую-то дистанцию. - Что, совсем вымотался? – послышался голос Минсока. От неожиданности Сухо вздрогнул, но сразу же улыбнулся в ответ. Сюмин стоял в дверях своего номера, явно ожидая его. - Не первый день с ними живем. Это еще не самое худшее, что они могли устроить. - Согласен. Ну так что, зайдешь? Отдохнем, поболтаем. Или спать хочешь? - Я еще долго не усну после этих – Чунмён кивнул на дверь за своей спиной – так что не откажусь от приглашения. Минсок улыбнулся и молча открыл дверь жестом приглашая за собой. Они часто устраивали подобные посиделки. Разговаривая часами просто ни о чем в своё удовольствие. Это и вправду для Чунмёна было как лекарство. И в этот раз за такой беседой они сами не заметили, как просидели около 2х часов. И когда глаза уже слипались решили расходиться. Выйдя из номера Минсока, Чунмён намеревался сразу идти к себе, но услышал смех из того самого, видимо проклятого, номера и решил зайти проверить, что там на этот раз. Лидер тихонько отворил дверь и незаметно для всех вошел внутрь. Он молча наблюдал за происходящим, закипая от злости всё сильнее. В полумраке на одной из кроватей сидел Сехун, сложив ноги под себя, и клевал носом. Но ему не давали спать. Чондэ что-то копошился в его волосах. Как понял Чунмён, он плёл какие-то хвостики и косички, устраивая полнейший хаос на голове. Бэкхён регулярно тормоша младшего, чтобы тот не уснул, что-то рисовал на его лице. Что именно – лидер со своей позиции не видел, но заметил рядом с парнями палитру теней. Чанёль валялся на свободной кровати и втыкал в телефон, совершенно не обращая внимание на происходящее. - Хёны!!! Ну долго еще? Я спать хочу – жалобно заныл Сехун после очередной встряски, но продолжал послушно сидеть. - Совсем немного! Потерпи еще чуть-чуть! Я почти закончил. – успокаивающе сказал Бэкхён, заботливо глядя в слипающиеся глаза и поглаживая по плечу – А ты? - Посмотри, как классно получилось. Чондэ указал пальцем на тот участок, где активно что-то заплетал последние минуты. Бэкхён приподнялся, чтобы посмотреть, оперевшись на плечи Сехуна. - Ух ты! Классно! Теперь будешь нам всем перед выступлением такое заплетать? - Если у меня когда-нибудь будет дочь – я сам буду делать ей прически. Каждый день новую! - Ага! И колыбельные ей на ночь будешь петь. - Если вы будете продолжать в том же духе мучить Сехуна – детей вам делать будет нечем! – внезапно раздался ледяной и трудноузнаваемый голос лидера. Все подскочили от неожиданности. Даже Сехун проснулся. - Чем вы, мать вашу, тут занимаетесь? – прорычал он. - Да просто балуемся. Типа пижамной вечеринки. Еще только 11 часов. Сехун сам согласился. Правда Сехун? – быстро затараторили оправдания парни и уставились на макнэ в ожидании подтверждения. - Эээ.. Да. – немного заторможено отреагировал младший, не понимая почему так зол лидер – Всё нормально, хён. Мы просто развлекаемся! - Нормально? – как же Чунмёна бесило это слово именно из уст этого человека. Вечно Сехун закрывается от него этим «нормально», будто дверь закрывает перед самым носом. Хотя Чунмён не имеет право винить в этом младшего. Ведь это он у него же и перенял. Когда Чунмён пытался сбежать от своих чувств к Сехуну, когда отрицал своё влечение к нему, юноша замечал, что с ним что-то происходит. Но как ему объяснить что именно? Естественно тогда старший предпочитал отмахиваться «да всё нормально». А теперь сам чувствовал насколько это больно. Но сейчас он был зол. Выматывающий день разрушил весь самоконтроль. Все чувства и обиды лезли на поверхность. Он больше зол был на себя, за то, что позволил младшему отдалиться. Но сейчас его злость нашла иной вектор и Чунмён сорвался на других, хоть и понимал, что Сехун не врет и по доброй воле сейчас выступает манекеном для этих балбесов. - Когда ты в последний раз спал нормально? У нас скоро и гримеров не хватит, чтобы осилили замазать твои мешки под глазами. А вы трое! Вы слепые что ли? Не видите в каком он состоянии? Хоть немного совести есть? Или хотите чтобы он на сцене от переутомления свалился? - А я то тут причем? – возмутился Чанёль – Я вообще его не трогал и всё время тут лежал! Чунмён потер виски. Он слишком вспылил. Не стоило ему повышать сейчас голос. Но он всё еще был слишком зол, чтобы оставлять всё как есть. Уже более мягким и спокойным голосом сказал: - Ладно. Делайте, что хотите. Это ваше свободное время. Но Сехун должен выспаться. Я его забираю к себе. – хоть говорил он сейчас сдержанней, его тон дал всем понять, что противоречить не стоит – Пойдем. Сухо открыл двери и застыл в ожидании, пока растерянный Сехун встанет, возьмет необходимые вещи и выйдет первым. Никто не ожидал увидеть лидера таким злым, поэтому сейчас все просто потупив взгляд молчали. Лишь помогли Сехуну собраться и неловко попрощались. Идя по коридору, Сехун немного сжался, как провинившийся ребенок и между ними витала неловкость. Внезапно вся злость Чунмёна отпустила и накатило чувство вины. Он положил руку на плечо младшего. - Прости. Я был слишком грубый. Сехун немного расслабился после этих слов и улыбнулся в ответ. - Да всё нормально. - Нет, не нормально. – Чунмён остановился посреди коридора. Он почувствовал, что должен хоть что-то сказать. Иначе снежный ком непонимания будет только расти – Я мало уделял тебе внимания в последнее время и чувствую свою вину. Прости, пожалуйста. И впредь говори всё, что тебя беспокоит. Ты же знаешь, я всегда выслушаю и попытаюсь помощь. - Хорошо – неловко, но искренне улыбнулся Сехун. От этой улыбки на сердце потеплело. Чунмён не сдержал смущенную улыбку и чтобы не создавать неловкость, направился к двери в свой номер. Он всё еще был в махровом халате, что надел после ванной и в нем же проносился весь вечер. Остановившись у двери, он стал шарить в карманах, в поиске ключа от номера, который он по привычке закрыл, хотя в этот раз можно было и не заморачиваться. Пока он доставал ключ, младший подошел сзади и устроил руки на его плечах, навалился всем весом на Чунмёна и положил голову на свою руку. От такой тяжести старший покачнулся. Но быстро поймал равновесие и улыбнувшись этой шалости продолжил копошиться с ключами и дверьми. Раньше Сехун часто любил подобное: обнять, взять за руку, облокотиться на него. Но когда Чунмён стал замечать свои чувства к младшему, в период отрицания он стал избегать физического контакта. Вечно убирал его руки с себя. Выскальзывал из его объятий. И Сехун перестал так делать. Сейчас же Чунмён хотел вернуть прежнее общение. Он не готов был еще признаться Сехуну в своих чувствах. Вернее не готов был получить отказ и потерять его окончательно. Для Сехуна он, Чунмён, просто один из хёнов, который заботится о нем и с которым он делит комнату. Не более. Поэтому лучший вариант – просто вернуть всё как было. Наконец открыв дверь, Чунмён посмотрел на сопящую на его плече голову. Младший не спал, просто дурачился. Но Сухо не хотел его спугнуть, чтобы тот опять закрылся. Поэтому он бережно взялся за обе его руки, которые были прямо вытянутые и согнул их в локтях, таким образом заключив себя в чужие объятья. Он толи услышал, толи почувствовал чужую усмешку и со словами «ну что, пойдем?» поволок его в такой позе в номер. Сехун поудобнее устроил руки вокруг шеи и одна из них оказалась на открытом участке груди, а пальцы даже скользнули под ворот халата. От этого прикосновения электрический разряд прошел через всё тело Чунмёна, отозвавшись внизу живота. В нем не было ничего особенного. Сехун и раньше не редко касался его открытой кожи. Но раньше старший не был в него так влюблен. «Что ж, – подумал он про себя – как раньше будет тяжелее, чем я думал. Но как сейчас еще хуже.» В комнате лидер усадил свою «ношу» на кровать и лишь после этого расцепил руки на своей шее. Но даже когда выскользнул из чужих объятий, еще какое-то время не выпускал руки младшего. Таким образом говоря «Всё нормально. Я не против. Давай как раньше». Отойдя на пару шагов от Сехуна, который немного сонными глазами следил за каждым его движением и улыбался, лидер оценил масштаб катастрофы, устроенной двумя вокалистами. Злость прошла, чувство вины отступило, остались хорошее настроение от первого тактильного контакта за долгое время и медовая сладость от улыбки любимого малыша. Поэтому сейчас внешний вид младшего его откровенно рассмешил. Волосы были похожи на поле боя. Видно было, что Чондэ просто экспериментировал с разными видами хвостиков и косичек, постепенно усложняя уровень сложности и хаотично выбирая новое место для работы. С одной стороны от пробора были неровные ряды маленьких разнообразных хвостиков, торчащих вверх, как пальмочки. Из челки, что раньше закрывала часть лба, было наплетено несколько крохотных косичек. Некоторые были ужасные. Видимо Чондэ пытался делать какие-то сложные по инструкциям в интернете, но длина волос не давала разгуляться и все попытки заканчивались самым обычным плетением. На втором виске была своеобразная сетка из хвостиков с разноцветными резинками (и где они их только достали?) переходящих в следующие хвостики. И так до самого затылка. Чуть выше этой паутины был заплетен колосок. От самых косичек, что вместо челки теперь рассыпались по лбу и до затылка. Макияж на этом фоне был еще сносным. Бэкхён похоже стремился сделать нежный мейкап школьницы. С одной стороны. Второй же глаз он накрасил в более яркие, вызывающие цвета. Из-за чего у Сехуна разительно отличались обе половины лица друг от друга. Эмоции Чунмёну всё никак не подчинялись и рассмеявшись с этой картины, он не мог остановиться. Когда уже от смеха выступили слёзы, старший стал извиняться. - Что, всё настолько ужасно? – устало спросил Сехун, но всё же улыбался в ответ. - Честно? Да. – пытаясь взять себя наконец-то в руки ответил старший – Но ты со всем этим такой милый. Прости. Давай ты смоешь всю эту красоту, что устроил Бэкхён, а потом я расплету тебе все труды Чондэ. С этими словами Чунмён протянул младшему полотенце, тот поблагодарил в ответ и поплелся в ванную комнату. Пока Сехун умывался, лидер приготовил расческу и постарался угомонить сердцебиение. Кожа на груди, куда коснулась рука младшего, всё еще горела, а мысль о том, что сегодня они будут спать на одной кровати, будоражила. Нет, он ничего не собирался предпринимать и наоборот планировал отвернуться от соблазна и заснуть. Но уже сейчас он понимал, что заснуть ему будет непросто. Слышать сопение любимого за спиной, иметь возможность безнаказанно любоваться его лицом всю ночь,.. Какой тут сон. Когда Сехун вернулся с ванной, то без макияжа стал выглядеть в разы лучше, а прохладная вода его взбодрила. Но бардак на голове всё еще заставлял улыбаться и умиляться. Чунмён ждал его сидя на кровати. Он просто похлопал по ней рядом с собой, приглашая сесть, а сам взял в руки расческу. Когда младший уселся, он встал перед ним и стал оценивать с чего лучше начать. После некоторых размышлений Чунмён решил сначало разобраться с «лесом пальм», который больше всех бросался в глаза. Процесс был не из простых. Так как местами волосы сильно были напутаны на резинку, а старший не хотел причинять боль и уж тем более клочьями выдирать прекрасную шевелюру. Волосы у Сехуна были мягкие и шелковистые. Это было настоящим блаженством пропускать их через пальцы, расчесывать каждую прядь после снятия резинки, укладывать в привычную прическу. Чунмёну приходилось постоянно себя одергивать, чтобы не увлекаться и не гладить чужие волосы дольше необходимого. Он стоял перед макнэ очень близко, лицо которого находилось на уровне груди. И Чунмён открытой кожей чувствовал дыхание, под которым медленно плавился. Чтобы избежать неловкого молчания и не позволить возбуждению выдать себя визуально, лидер стал расспрашивать, как его угораздило стать жертвой подобных экспериментов. Они легко и непринужденно болтали и шутили по поводу сегодняшнего вечера, внешнего вида Сехуна и как бы стоило отыграться за это на его сегодняшних стилистах. Когда Чунмён, спустя полчаса, закончил с прической, накатило сожаление, что всё закончилось и ему уже нет необходимости касаться младшего. Напоследок он потрепал его по голове и сказал, что пора ложиться. Сехун спорить не стал, но и ложиться не спешил. Он лишь залез на кровать с ногами и, подтянув их под себя, стал следить за всеми перемещениями старшего. - Ну чего расселся? Давай ложись. Разве не ты недавно сидя засыпал? - Я уже не так сильно хочу спать. – сейчас младший походил на разыгравшегося ребенка, которого насильно укладывают – А ты когда будешь ложиться? - Сейчас переоденусь – Чунмён дернул себя за ворот халата, как бы показывая, что в этом спать неудобно – и сразу в постель. Сехун улыбнулся, как какой-то шутке. Чунмён нашел свою пижаму и пошел в ванную умыться и переодеться. Ему необходимо было немного остыть. Слишком много чувств для одного вечера. Он ведь не железный. Он рад, что их общение налаживается. Но не всё сразу же. Его сердце не выдержит просто. Да и он может быстро привыкнуть к такому. А потом, когда ему будет не хватать тактильного контакта - его будет ломать, он может стать излишне навязчивым. Нет, он не хочет навязывать свои чувства. И он не хочет, чтобы О вновь отдалился от него. Он должен лучше себя держать в руках. Когда Чунмён наконец выбрался из ванной, Сехун был уже под одеялом. Но он еще не спал, а что-то смотрел в телефоне. - Почему еще не спишь? - Тебя жду – как ни в чем не бывало, ответил О, не отрываясь от гаджета. Чунмён недовольно покачал головой. Ну вот что это засранец с ним делает? Ничего не сказав в ответ, старший просто выключил основной свет и улёгся на свою половину кровати. Пожелав спокойной ночи, он отвернулся от своего соседа и попытался сосредоточить мысли на чем-то очень занудном, от чего сразу бы захочется спать. Сехун пожелал спокойной ночи в ответ, отложил телефон, выключил бра и завертелся, как волчок, пытаясь улечься, чем сильно отвлекал старшего от занудных размышлений. Немного успокоившись на время, он вновь завертелся, с каждым разом оказываясь всё ближе и ближе. - Ты меня с кровати спихнуть хочешь? – в конце концов не выдержал Чунмён, когда уже прям чувствовал тепло чужого тела вблизи. - Мне неудобно и холодно. – капризным тоном ответил Сехун и вновь начал копошиться. Не успел старший и рта открыть, как к нему со спины прижалось горячее тело, а вокруг живота оплелась рука. Это было слишком! Слишком желанным. И слишком запретным. Хотелось положить свою руку сверху и переплести пальцы. Хотелось прижаться спиной плотнее и в блаженстве откинуть голову назад, выпрашивая ласки, как кот. Хотелось так, что смысл слова «нельзя» становился всё размытей и непонятней. Чунмён чувствовал, как всё его самообладание трещит по швам. Еще немного и оно рассыплется в порошок. Нужно было это остановить, пока не поздно. Пока он сам не перешел черту. Но и сделать нужно это осторожно. Чтобы младший вновь не закрылся от него. Но как же не хотелось добровольно отказываться от этих объятий. Не хотелось, но надо. Нужно восстановить контроль над собой и решить как поделикатнее прекратить эту сладостную пытку. «Для начала досчитай до десяти! – думал Чунмён – Один. Два. Три. Лучше всего отшутиться, что я же не плюшевый медвежонок. Четыре. Пять. Шесть. Он ведь замерз. Семь. Восемь. Предложу ему лечь спина к спине. Так и тепло будет и не так возбуждающе. Девять. Де..» - Хён… - едва слышный шёпот коснулся горячим дыханием уха, заставляя покрыться всего мурашками. Огромными усилиями Чунмён скрыл дрожь, которая пробрала всё тело от этого голоса. - Можно кое-что спросить? - всё тем же обжигающим шёпотом спросил Сехун. От удовольствия, приносящее даже не прикосновение, а лишь поток воздуха из столь желанных губ, Чунмён забыл, как дышать. Все мысли вылетели из головы, как под дулом пистолета. - Что? - с трудом осилил сказать, сглатывая ком в горле. Сехун не спешил спрашивать. Его дыхание переместилось от уха, дав Сухо возможность хоть на несколько секунд перевести дыхание. Лбом макнэ упёрся ему в затылок, а носом в плечо, еще сильнее притягивая старшего к себе. По дыханию, которое теперь щекотало спину, но было очень сдержанным, Сухо догадался, что младший сейчас кусает губы. Первые нотки тревоги зазвенели в голове. - Как ты ко мне относишься? – прозвучало очень тихо и невнятно, приглушаемое одеялом и плечом, в которое тот уперся. Чунмён опешил, а тревога теперь уже звонила во все колокола. Мгновенно отогнав от себя мысль, что Сехун прознал о его чувствах и сейчас он будет отвергнут, даже не успев признаться, лидер решил сфокусироваться на своих обязанность. Ведь моральная поддержка одногруппников одна из них. Он сразу же вспомнил, насколько в последнее время их макнэ стал замкнутым, сколько своих сияющих улыбок он заменил фальшивыми. Он переживал всё это время, что Сехуна кто-то обижает или что-то отягощает. Может что-то случилось, чего он не знает. Может потому Сехун в последнее время столько уделяет внимание танцам, что у него какие-то проблемы в коллективе, которые все умалчивают от лидера. И таким образом пытается доказать себе и другим чего он стоит. Забыв обо всем от тревоги, Чунмён прямо в объятьях развернулся к младшему лицом и ища ответ в глазах, спросил: - Что-то случилось? Тебя кто-то обидел? -Да! – с внезапным холодом в голосе – Ты! Скажи, как ты ко мне относишься? Я тебе противен? – в голосе младшего слышались боль и отчаянье, а взгляд был полон решимости. -Что??? Что ты несешься, Сехун? С чего ты мне должен быть противен? - А как еще я должен был понять твоё отношение ко мне в последние месяцы? – Сехун злился. Он старался держать себя в руках, но молчать больше не мог. Он хотел наконец во всем разобраться – Дело в моих чувствах, да? - В каких чувствах? – Чунмён и не догадывался, что младший настолько сильно переживал из-за их отдаления друг от друга. Но пока не мог понять, о чем ему говорят. Сильно отвлекала рука, которая теперь была на пояснице, крепко прижимая к широкой, рельефной груди. И, кстати говоря, к обнаженной груди - только сейчас до него дошло, что младший в одних боксерах. Еще и их лица находились в пару сантиметрах друг от друга. - А что, хочешь сказать дело не в них? – Сехун тяжело выдохнул, уперся лбом в его плечо и, набравшись сил, продолжил – Разве дело не в том, что я влюблен в тебя? Знаю, я слишком плохо скрывал свои чувства в последнее время. Ты ведь поэтому от меня отдалился? Перед глазами Чунмена всё поплыло. Сердце, казалось, сейчас пробьет дыру в груди. От одной мысли, что его чувства могут быть взаимны, о чем он не смел даже мечтать, его бросило в дрожь. - Ты влюблен в меня? – не в силах скрыть волнение в голосе, спросил он, не веря, что такое может быть. - Да. Ты что, правда, этого не заметил? – опешивший от своей догадки Сехун даже ослабил хватку на пояснице. - Прости. – заливаясь краской, Чунмён потупил взгляд – Правда, прости. Я был слишком поглощен осознанием собственных чувств к тебе. - Что? – Сехун не знал, как правильно растолковать эти слова. Он всё смотрел старшему в глаза, в ожидании ответа, но тот больше не намеревался ничего говорить. Он стал гладить младшего по волосам и внимательно изучать любимое лицо во мраке, больше не скрывая своих чувств во взгляде. А когда Сехун уже стал терять терпение в ожидании объяснений, внезапно поцеловал. Аккуратно, нежно, сладко. Будто касался губами лепестков нежного цветка, желая ощутить всю их нежность и бархатистость. При этом боясь их повредить. Этот поцелуй пьянил обоих лучше всякого вина. По телу растекалась сладостная нега, а в душе расцветали миллионы роз. Отстранившись на несколько миллиметров, Чунмён сначала попытался восстановить дыхание и осознать когда и как он осмелился на этот поцелуй. Но отступать было уже некуда. Он признался в своих чувствах. Отстранившись еще немного, он посмотрел в глаза Сехуна, в которых читалось неверие в происходящее. Он явно требовал подтверждение словами. И Чунмён решил их дать. - Я люблю тебя, О Сехун. А вёл я себя как последний придурок, потому что испугался собственных чувств, когда осознал их. Я думал это помутнение. Минутная слабость или еще что-то. - И что это оказалось? – Сехун жадно смотрел на него, желая услышать больше. Он облизал пересохшие губы и старший улыбнулся с того, как это было одновременно и мило, и эротично. - А ты как думаешь? Я понял, что это любовь. Что я, правда, люблю тебя. Что, хочу быть с тобой. Хочу заботиться о тебе не просто как об одном из участников группы. Ты для меня нечто большее, нежели коллега или макнэ. Ты… Ты для меня всё! С каждой фразой, улыбка на лице О расцветала всё сильнее, пока не стала ослеплять до боли. Это помогло Чунмёну осознать то, что он сейчас без колебаний и стеснений сказал о всех своих чувствах, которые обещал скрывать всю жизнь. Смущение накрыло его с головой, и он закрыл лицо руками. Сехун на это лишь рассмеялся, поймал его за руки, отвел их от лица и прижал Чунмёна к себе. Почувствовав крепкие объятия и счастливый смех любимого, Ким обнял в ответ и уткнулся носом в шею. Ему казалось, он сейчас умрет от счастья. И казалось, что это всё сон, который может закончиться по звонку будильника. Всё, что он хотел, чтобы это длилось вечно. Сехун нежно гладил его по спине, шептал о своих собственных чувствах к нему, покрывал плечо и шею россыпью лёгких поцелуев. От этого всего Чунмён плавился, растворялся в собственных чувствах и чужих ласках. Он был всё еще слишком смущен всем происходящим, чтобы сейчас проявить ответную инициативу. Почувствовав, что возбуждение всё больше нарастает (и не только внутри) выдавая себя наливающимся кровью органом, ему стало окончательно не по себе, и он немного отстранился: - Хунни, давай уже спать. А то мы так можем всю ночь пролежать – поглаживая любимого по скуле, сказал Чунмён. Смущение не позволяло ему посмотреть в глаза младшему. - Можем всю ночь и не просто так лежать… – послышался ответ с ноткой ехидства. И в ту же секунду Чунмён оказался на спине, придавленный всем весом юноши. А в губы жадно впились чужие, отчего моментально перехватило дыхания. Его еще больше смущало такое положение, но напористость младшего, которую он ранее никогда не видел, просто сносила тайфуном все запреты и стоп-знаки. Не имея сил сопротивляться, он просто отдался во власть собственных желаний и чужих губ. Как только он ответил на поцелуй, шаловливые руки пробрались под его пижамную рубашку, лаская подтянутый живот. Но пижама ограничивала свободу действий, поэтому вскоре все пуговицы были расстегнуты. А следом и саму рубашку с него стянули. Штаны последовали за рубашкой на пол. Руки вернулись на талию, а губы страстно впились в шею, оставляя недвусмысленные следы. Одна из рук медленно стала подниматься вверх, лаская пресс, грудь. Пальцем Сехун зацепил торчащий сосок, от чего Чунмён, сам от себя не ожидая подобного, внезапно застонал. Не успел он осознать, насколько пошло сейчас звучал и насколько плохо он знает чувствительность собственного тела, как младший втиснулся между его ног и прижался к его возбужденному члену, давая почувствовать, что и сам заведен не меньше. Несмело двигая бёдрами, Сехун стал тереться своим членом о чужой, заставляя застонать обоих. От удовольствия О сжал ягодицу старшего, причиняя лёгкую, но в тоже время приятную боль. Почти сразу же рука скользнула выше по бедру, закинув ногу на себя. Сехун получше пристроился, сильнее прижался и стал двигаться смелее, не прекращая целовать. От такого переизбытка ощущений и ласк, Ким не способен был больше контролировать себя и в открытую стонал изогнувшись в спине. Хоть Чунмён и лежал на спине, казалось, что земля уходит из-под него. И единственную опору, которую он видел, чувствовал - был Сехун. Его О Сехун. Он не понимал, где он и что с ним. Ему казалось, что он толи падает, толи парит. И лишь его мальчик сможет его удержать. Ким обнял его крепко и прижался, как только мог, почувствовав себя защищенным. Будто вокруг него больше ничего не было. Будто они парили в пустоте, и лишь Сехун был чем-то надежным. О оставил в покое истерзанные губы и стал прокладывать от них дорожку из поцелуев и укусов к скуле, дальше направляясь к уху. Играясь языком с мочкой уха, руками активно изучая всё тело и не прекращая дразнить трением член, младший стал нашептывать слова любви вперемешку с дразнящими пошлостями. Чунмён не понимал, что его сводило с ума больше: смысл слов, или низкий похотливый голос, который проникал под кожу, заставляя остро чувствовать мир всеми нервными окончаниям. Всё что он мог понять, так это то, что он больше не может терпеть этой пытки! Он никогда и подумать не мог, что может быть вот так. Что он способен чувствовать так сильно, так ярко, так много. Он хотел подарить такое удовольствие и любимому. Он хотел, чтобы его мальчику было также хорошо. Поэтому набравшись смелости, Чунмён резко толкнул Сехуна, к неожиданности последнего поменяв их местами. Устраиваясь поудобнее, Ким оказался сидящим сверху на О. Это чертовски смущало. Но отступать он не собирался. Прижав ноги к бокам, немного неловко провел руками по торсу младшего. Он не совсем представлял, что ему стоит делать и что нравится Сехуну. Но услышав сдержанный стон и дрожь под пальцами, понял, что на верном пути. Медленно и ласково Чунмён стал изучать каждый сантиметр тела. Сначала руками, позже к исследованию присоединились губы. Влажными поцелуями он прошелся по каждому рельефу на его животе, груди, шее. Он наслаждался бархатистостью и мягкостью кожи, скрывающей под собой упругие мышцы. Лёгкие стоны и собственное имя из уст одного единственного человека были лучшей наградой. Руки тоже безостановочно исследовали каждый изгиб, каждую ямочку, время от времени уделяя немного внимания члену внушительных размеров. В такие моменты стоны младшего становились сильнее. Но Чунмён не спешил. Ему нравилось дразнить. Нравилось, с каким нетерпением под ним извивались. - Хён… – жалобно позвал Сехун. - Да, мой хороший? – поднял на него глаза старший. В ответ он всего лишь потянул Кима на себя и тот подчинился. Сехун подался на встречу и впился жадно в губы. Отдавшись полностью поцелую, он почувствовал чужие руки на своих ягодицах, которые заставили его сильнее прогнуться в спине. Их члены вновь оказались прижаты друг к другу, а чувствительность от такой позы возросла. А потом эти же руки заставили его бедра двигаться, чтобы их члены терлись друг от друга. Эти ощущения сводили с ума и срывали тормоза. Разорвав поцелуй, старший уперся в плечо. Ему было слишком хорошо. Он просто терялся в этом океане чувств. Как только Чунмён поймал тот ритм, что задал Сехун, руки младшего стали ласкать ягодицы медленно подбираясь к заветному отверстию. Погладив немного вокруг колечка мышц, он наконец вставил один палец и начал медленно разминать. Без смазки входил туго и ощущения были болезненные и неприятные. Чунмён старался не подать вида, но его опадающий член выдал его с головой. Сехун незамедлительно вынул палец. - Сильно больно? – с тревогой спросил он. - Нет. Просто непривычно. Всё нормально – Ким постарался ободряюще улыбнуться и поцеловал младшего. Сехун ответил на поцелуй, но не спешил возобновлять попытки продолжить и сбавил обороты со всеми ласками. В комнате повисла какая-то напряженность. Чунмёну казалось, что младший вот-вот опять от него закроется. Но он понимал, что О не станет продолжать, причиняя ему боль. А альтернативу он никак не мог придумать. Вдруг Сехун разорвал поцелуй, включил бра и приподнялся на локтях. Осмотревшись по сторонам, его взгляд остановился на прикроватной тумбочке, где была его дорожная сумка, в которой было его личное полотенце и косметические средства. - Можешь мне подать её? – оживленно попросил он и указая пальцем на желанный объект. Чунмён вопросительно вскинул бровь, но всё же потянулся за сумкой, не слазя с Сехуна. Собственная нагота сильно смущала, и встать, в открытую трясся хозяйством, он не осмеливался. Пока он тянулся, О придерживал его за бёдра, несколько раз поцеловав в открывшийся бок. От щекотки Ким дернулся и возмущенно воскликнул. Младший улыбнулся самой обезоруживающей улыбкой в своем арсенале и клятвенно заверил, что больше не будет. Но как только Чунмён взял сумку, тут же почувствовал лёгкий укус за чувствительную кожу на боку. Он резко выровнялся и услышав смех, откинул сумку на кровать и стал ругать младшего, смеясь вместе с ним и пытаться наказать хоть несколькими лёгкими шлепками по груди и плечам. О защищался, продолжая заливаться смехом, и старался перехватить руки старшего. Как только он это сделал, то притянул Чунмёна к себе для нежного, но непродолжительного поцелуя. После, он пристроил голову старшего на своем плече, крепко обвивая его одной рукой. Второй же потянулся за сумкой, которая теперь была на кровати в поле его досягаемости. Сехун стал активно в ней что-то искать всё той же одной рукой, вызывая всё большее любопытство у Кима. И вдруг победно выудил из глубин сумки новенький тюбик смазки и пачку презервативов! - О, всё-таки они здесь! Совсем забыл про них. Думал, что выкинул. -Откуда они у тебя? – с недоверием спросил Чунмён, уставившись на внезапную находку. Сейчас это походило на волшебное появление кролика из шляпы фокусника. - А? Ой! Не, не, не! Ты не подумай! Ничего такого я не думал! – Сехун стал поспешно оправдываться – Она не моя. Я несколько дней назад отобрал её у Чанёля. Он немного разошелся со своими подколами над Кёнсу и хотел ему подсунуть. Еле отговорил! Нам главный репер в группе живым нужен. А этот тюбик отобрал и у себя спрятал, чтобы Пак точно ничего не натворил. - А если вдруг Чанёль спросит, куда ты его дел? – немного замявшись, поинтересовался Чунмён. Он не стыдился перед одногруппниками своих чувств, наоборот он знал, что ребята поймут и не осудят. Но и распространяться он тоже особо не спешил. Им и самим нужно время, чтобы привыкнуть и притереться друг к другу. - Скажу, что выкинул. – как ни в чем не бывало, Сехун пожал плечом – В крайнем случае новую ему куплю, если потребует. Хотя он с этим и сам справиться сможет. Скинув сумку на пол, а выуженные с её недр сокровища пристроив у подушки, Сехун второй рукой обвил Чунмёна и вновь поцеловал, умудряясь совмещать нежность со страстью, превращая это в пьянящий коктейль. Только теперь свет остался включенным. И это смущало в разы сильнее, но и давало каждому возможность вдоволь насмотреться друг на друга. Вновь сменилось их положение, и снова Сехун оказался сверху. На этот раз, Чунмён, чуть осмелев, сам обвил младшего ногами, как бы давая понять, что теперь он не даст отступить. Губы О разошлись не на шутку и теперь на лице, шее и плечах Чунмёна не осталось и крохотного участка кожи, куда они не касались, оставляя нежные поцелуи. Напряженная атмосфера давно испарилась, а ласки и поцелуи заставили обоих вновь забыть про всё и жаждать лишь друг друга. Но, несмотря на это, Сехун был сосредоточен. Он взял смазку, обильно смочил пальцы и стал массировать вход, смазывая, но не проникая. - Постарайся расслабиться. Не так больно будет – прошептал О. Чунмён постарался последовать совету и кивнул, что готов. Но всё же затаил дыхание. Со смазкой первый палец вошел куда лучше. Ощущения были довольно непривычные, но больно не было. Ким расслабленно выдохнул, и Сехун, поняв, что всё хорошо, начал двигать пальцем. При этом, он продолжал целовать старшего, не давая ему сосредоточиться на одних ощущениях от проникновения. Когда Сехун ввёл второй палец, Чунмён немного напрягся. Непривычные ощущения давления внутри вызывали чувства дискомфорта. Но от ритмичного скольжения пальцев стенки внутри пылали, став в разы чувствительней, распространяя жар и дрожь по всему телу. Младший, чувствуя, как упругие мышцы становятся всё податливее, постепенно раздвигал пальцы всё сильнее. И наконец, ввёл третий палец. Чунмёну не было больно, но ощущение наполненности было настолько непривычным и сильным, что он шумно выдохнул и сжал руки на плечах младшего. Сехун моментально замер и прекратил движение рукой. - Хён? Больно? – Сехун положил вторую руку ему на щеку. - Нет. Просто непривычно. Не останавливайся. – Чунмён нежно, насколько был способен в данной ситуации, улыбнулся и прижался к руке любимого, поцеловав палец, что касался его губ. Сехун страстно его поцеловал. Он с трудом сдерживал себя, и всё своё желание вложил в этот поцелуй. И лишь, когда Чунмён ответил ему с не меньшей страстностью, продолжил двигать пальцами. И это прекрасно сработало. Ким от этого поцелуя настолько потерял голову, что сейчас постороннее в его теле не казалось чем-то странным, а наоборот было настолько желанным, что бёдра сами стали двигаться в такт движения пальцев, насаживаясь сильнее. Ему это нравилось всё больше и больше. И уже пальцев казалось мало. Он всё сильнее хотел почувствовать в себе Сехуна. Но тот не спешил, продолжая тщательно подготавливать старшего, понимая, что его размеры будет принять куда сложнее. Чунмён всё сильнее насаживался на пальцы, и Сехуну пришлось придержать его за бёдра. Сам не осознавая, насколько он разошелся, Киму стало стыдно, но он уже настолько возбудился, что и стыд его не мог остановить. Проложив дорожку из поцелуев от губ Сехуна к его уху, Чунмён томно прошептал: - Хунни, пожалуйста! Я хочу тебя! – и прикусил мочку уха. И Сехуна повело! Он с трудом осилил хотя бы не войти в ту же секунду, как их услышал. Сдерживаясь из последних сил, он достал презервативы, раскатал один по каменному стояку и обильно смазал. Он приставил головку ко входу. Просунув руку под талию Чунмёна и положив её вдоль позвонка, он прижал старшего к себе, тем самым сильнее прогнув его в спине. - Если будет больно – скажи. Чунмён, понимая, что младший возбужден не меньше его, не удержался от вопроса: - А ты сможешь остановиться? – он пытался сказать это удивленно, но вышло томно и дразняще. - Смогу! – твёрдо ответил младший. Раньше Чунмён никогда не видел Сехуна столь мужественным и сдержанным. Мысль, что он такой только с ним опьяняла, делала его бессовестно счастливым и жадным. Медленно Сехун ввел головку. Боль на секунды затмила всё, а жар разлился по всему телу. Дыхание перехватило. Чунмён зажмурился и прикусил губу. Даже промелькнула мысль, что он не сможет этого сделать. Сехун замер, давая свыкнуться. Одной рукой он придерживал за бедра, второй поглаживал успокаивающе по спине. Его глаза неотрывно смотрели в лицо старшего, ловя каждое изменение на нем. Немного свыкнувшись, Чунмен едва заметно кивнул. О начал медленно двигаться. Сначала было больно и неприятно. Но ради Сехуна он готов был стерпеть всё. С каждым толчком его тело всё больше привыкало. И постепенно ему даже стало нравиться. Младший начал толкаться всё глубже, из-за чего старший не мог сдержать свой голос. Чем откровеннее Чунмён стонал от удовольствия, тем глубже проникал в него Сехун, наращивая темп. И наконец, он вошел на всю длину, выбив из старшего самый пошлый стон за всю ночь. Задев чувствительную точку внутри, всё тело прошило разрядом удовольствия, которое затмило все ощущения ранее. Чунмён от этого сильнее прогнулся в спине и следующий толчок оказался еще приятнее. Он не в силах больше контролировать свой голос, уже перешел со стонов на вскрики. От чего Сехун еще больше терял голову и уже вбивался в его тело, вдалбливая в кровать. Эти чувства невозможно было никак передать, ни с чем не сравнить. От каждого толчка жар волнами прокатывался по всему организму. Соприкосновение тел чувствовалось настолько насыщенно, что темнело в глазах. Лучше, казалось, уже некуда. Бёдра были прижаты к чужим бокам, ноги обвивались сверху, касаясь чужих ягодиц. Ощущения от этих касаний рисовали картину с какой грацией, с какими изгибами двигаются бёдра О Сехуна. Сколько раз Чунмён наблюдал, как завороженный, с каким изяществом младший двигается во время танца. И сейчас он также грациозно проникает в него. Крепко обхватив плечи младшего одной рукой, вторую Ким запустил ему в волосы и притянул к себе, жадно впившись в губы. Всё тело таяло, растворялось в удовольствии, смешиваясь со страстью и ненасытным желанием, бурлящим внутри. И этого казалось мало. Он целовал, как безумный. Он хотел слиться с любимым в одно целое, раствориться в нем. Сехун прижал его к себе до боли и целовал с такой же ненасытностью. Каждый толчок, каждое прикосновение, каждый поцелуй сводили с ума, возносили до небес. Чунмён задыхался от ощущений. Ему катастрофически не хватало кислорода. Но он не мог остановиться. Не мог насытиться. Он был на пределе. Несколько особо сильных толчков, прошедшихся по заветной точке, заставили взорваться весь мир в салютах. Содрогаясь в сильных объятиях, Чунмён кончил, пачкая их обоих. Он чувствовал, как Сехун еще несколько раз толкнулся в него, усиливая оргазм, как он сжимался вокруг члена младшего, как он запульсировал, кончая в презерватив. В глазах потемнело, слабость накатила волной, оставив после всего сладостную негу. Чунмён лишь почувствовал, как на него навалился младший в таком же состоянии. Спустя какое-то время, первым пришел в себя Сехун. Постепенно возвращаясь в реальность, Чунмён наблюдал, как младший встал, со слипающимися глазами снял презерватив и завязал его. После нашел бумажные салфетки. Сначала вытер старшего от его же спермы, а потом и себя. Побросал всё на пол, но старший не стал возмущаться. У него самого сил никаких не осталось. Не ему сейчас ругать младшего. Сехун улёгся рядом, обвив Чунмёна руками. - Я люблю тебя, хён! - И я люблю тебя! – Чунмён повернулся набок и стал поглаживать О по волосам. В задумчивости он свёл брови, не замечая этого. Но Сехун, несмотря на сонливость заметил и встревожено спросил: - Что такое? Что-то не так? - Да нет. Просто… - Что? - Ну просто задумался, когда ты столько опыта набраться успел? Ты ж вроде всегда на глазах и я никогда не замечал, чтобы ты с кем-то встречался. - Ну так я и не встречался ни с кем. Ты у меня первый. Просто теории много знал. - Только не говори, что ты вечера убивал на чтение всяких статей типа «как быть геем»? - Не совсем. – Сехун покраснел – Мне просто однажды стало любопытно, чем так популярны слэш фанфики по ЕХО и с кем меня шипярят. Оттуда и нахватался познаний. - Серьёзно? – Чунмён рассмеялся и долго не мог успокоиться. Какой же всё-таки Сехун иногда ребёнок – И много прочитал? - Достаточно – всё еще смущаясь, ответил О и сладко зевая, продолжил – и многое еще хочу попробовать. - Хорошо, попробуем – продолжая улыбаться, Чунмён его поцеловал, обнял и они уснули.