К звёздам

POV Валера Весна 1980 года — Фил, подожди, ты куда? — кричал Космос, наспех закидывая тетрадки в портфель, но я его уже плохо слышал, лишь отмахнулся. Сегодня пятница, поэтому домой нужно было бежать так быстро, что есть духу. Опаздывать нельзя, ему это не понравится, иначе тренировку отменит, принципиальный. Как же он там любит говорить: «Не опаздывай. Никогда не опаздывай. После драки не машут кулаками. Разбитое доверие не склеишь извинениями. Утонувшему бесполезно кидать спасательный круг.»       Брат! Ох, как же меня брала гордость перед парнями. Антон был старше на шесть лет, но никогда не брезговал поговорить с нами, такой мелюзгой, по сравнению с ним, таким взрослым и рассудительным. Он учился в ИНФИЗе на втором курсе, параллельно тренируя секцию бокса для школьников, мы с парнями периодически приходили к нему потренироваться, когда он был в духе, да и просто, когда совета нужно было спросить.       Когда отца не стало, он как-то слишком быстро повзрослел, став опорой для бабули, у которой мы жили, да и что уж там, для меня тоже. Мать долго не горевала, и уже через полтора года вышла замуж за какого-то фарцовщика. Ему не сильно нравилось, что у неё есть прицеп в виде ребёнка и пасынка от прошлых отношений, так мы с ней и отдалились. Она появлялась в моей жизни два раза в год, на Новый Год и День Рождение, но, как говорил Андрей, она бы и вовсе предпочитала бы не приходить, а я и не отрицал, не маленький уже, всё понимаю.       Добежав до своего подъезда, я наклонился, чтобы перевести дух и отдышаться, опираясь руками в колени. Опомнился быстро, опаздывал ведь, останавливаться нельзя. Буквально за минуту преодолел шесть этажей, широким шагом через две ступеньки и перед нужной дверью глубоко выдохнув, нажал на кнопку звонка. Дверь открыла бабуля, почти сразу пропуская вглубь квартиры, потрепала по волосам рукой и чмокнула в щёку. Жили мы не богато, но никогда ни в чём не нуждались, всего у нас хватало. — Антош, твой солдат уже дома, даже не опоздал! — усмехнулась бабуля и ушла на кухню, у неё там что-то вкусное кипело на плите. — Вижу, вижу, ба, — крикнул из нашей комнаты брат и выглянул в коридор, поглядывая на часы, — Привет, малой, ты и вправду сегодня вовремя! Тренировки идут тебе на пользу. — Покажи, это что, новые? — восхищенно крикнул я, дёргая брата за руку, всматриваясь в циферблат часов. — Нет, это особенные, — серьёзно сказал Антон, одёргивая мою руку и ловким движением взял меня на захват, а я даже опомниться не успел. Надо было что-то предпринять, чтобы освободиться, может подножку? — Что, Валер, провтыкал? Эх, учиться тебе ещё и учиться, — устало произнёс парень, ослабляя хватку. — У нас ещё вся жизнь впереди, ты же меня научишь. — Мальчики, хватит дурачиться, мойте руки и идите кушать, живо! — крикнула бабуля.       Серо-голубые обои в мелкую полосочку, паркет ёлочкой, две односпальные кровати, письменный стол и большой платяной шкаф, это, собственно и всё, что было у нас в комнате. Книг в доме было немного, а те, что были, зачитаны нами до дыр. Кинув свой портфель возле своей койки, я переоделся в какую-то футболку, спортивные штаны и пошёл на кухню. Притормозив на углу, аккуратно выглянул, Антон положил бабушке в карман халата сто рублей, та лишь пыталась отмахнуться и вернуть их обратно, но, когда я вошел, их перепалка стихла.       Плотно пообедав, брат погнал меня в комнату, заставляя показать дневник и оценку за сочинение по английскому, которое он помогал мне писать пару дней назад. — Ну, и? — грозно спросил он, протягивая мне дневник, — Что это по литературе у тебя стоит? — Кол, — честно сказал я, отнекиваться было бесполезно, это же и так всё понятно. — Почему? — не менее строго спрашивал брат. — Не прочитал «Евгения Онегина» до конца… Тош, ну скучный он, этот Евгений, вот я на тренировку и пошёл, думал, ничего там интересного не будет, а он взял и письмо ей написал, прикинь?       Брат изо всех сил держался, чтобы не рассмеяться, но потом взял себя в руки и сказал: — Понимаешь, Валер, даже если ты планируешь связать свою жизнь со спортом, или ещё с чем, не важно, не думай, что этот Онегин тебе никогда не понадобится. Не важно кто ты, политик, учитель, токарь или боксёр, ты прежде всего человек разумный, так что Онегина нужно будет всё же дочитать. — А ты его читал? — Читал, интересно было. — Интересно? Мы точно одного и того же Онегина читали? — спросил я, но брат мне ничего не ответил. После проверки уроков была тренировка, иногда мне казалось, что Антон меня использует вместо груши для битья, но всё равно терпел, тренировался и мотал себе на ус. К шести часам вечера всё закончилось, и я уже мог расслабиться, а брат собирался куда-то по делам. Через двадцать минут за мной зашёл Космос с Пчёлой и Джеком, они звали гулять. Я быстро оделся, хотел было уже уходить, как вдруг меня остановил Антон. Такой весь серьёзный, важный. — Я сегодня не приду, у меня дела, в общем. Ты долго не задерживайся, чтобы бабуля не волновалась. И ещё, если я узнаю, что вы опять своей бригадой ходите курить за гаражи, уши надеру, понял? — тихо, чтобы было слышно только мне, сказал брат, я кивнул, и он хлопнул меня по плечу, попрощался с бабулей и ушёл, парни поглядывали на него и переминались с ноги на ногу. Обулся и я, захлопнул двери, и мы втроём, с собакой чуть не выкатились с подъезда.       На улице уже было темно, но фонари освещали улицы, создавая ощущения какого-то спокойствия, что ли. Снег ещё поблёскивал в клумбах, а лужи брались ледяной коркой. До апреля оставалось совсем ничего, но теплеть на улице почему-то не хотело. — Смотрите, чего у меня есть, — сказал Кос, аккуратно доставая из кармана пачку початых иностранных сигарет. — Опять у отца увёл, да? — восторженно спрашивал Витя, перехватывая из рук друга пачку, я лишь неопределённо хмыкнул. Было в этом что-то крутое, аристократичное для нас, простых парней из городских окраин, в восьмидесятые затянуться, а может даже и выкурить по сигаретке дефицита. — Ага, правда, если узнает, что это я спёр, а не он сам их где-то посеял, выпорет меня, так что домой тащить их нельзя, нужно будет где-то спрятать.       Мы шли, якобы выгуливая Джека, а сами прикидывали, за какими гаражами нам лучше всего спрятаться, чтобы наконец-то вкусить в полной мере взрослую жизнь, ведь нам уже по одиннадцать!       Обошли гаражный кооператив дважды, я выбрал лучшее место, откуда просматривается всё, но нас практически не видно, только красный огонёк тлеющей сигаретки и тяжелое дыхание Джека, который периодически поскуливал.       Космос, будучи довольно щедрым другом, раздал нам по сигарете, и прикурил от спичек, делая первую тягу. Не сдержался, закашлялся, но курить не перестал. Затем подкурили мы с Пчёлой, но делать тягу я не решался, просто набирая в рот дым. Интересное это всё-таки ощущение, в голову немножко дало, видимо, крепкие попались.       Мы и половины выкурить не успели, как Джек начал нервничать и вырываться из поводка. — Джек, тише, что ты там увидел? — шикнул на него Кос, а я всё всматривался в темноту прямо напротив нас. Какие-то парни бились за углом соседнего дома. Сердце как-то предательски сжалось. — Смотрите, там драка, может, милицию вызвать? — предложил Витя, поглядывая туда же, куда и я. — Ты пока домой добежишь, пока милицию вызовут, пока она приедет, уже и драка кончится, — рассуждал Космос, докуривая сигарету, попутно пряча початую пачку под козырёк выступающей крыши гаража.       Я всё так же не отводил глаза, крики стихли, но драка продолжалась, у кого-то из нападавших сверкнул нож, от попавшего света фар проезжающей машины. Не сдержался, дёрнулся, побежал вместе с Джеком. Парни бросились за мной, крича что-то мне вслед. Близко я подбегать не стал, просто громко свистнул, а вот поводок отпустил, Джек побежал, грозно лая. Да, пусть он и был дворняжкой беспородной, но какая-то часть его кровей была благородной, он чем-то смахивал на овчарку. Гопники разбежались, кто-то всё же успел вызвать милицию, слышались сирены.       Подбежал ближе, лежит человек, скрюченный, весь в крови.       Страшно.       Чертовски, предательски страшно! — Эй, ты живой?! — мне казалось, что я ору на всё Чертаново, но на деле мои губы еле шевелились. — Малой, я же говорил, уши за курево надеру, — кряхтя, отвечал мужик, пока я не понял, что случилось страшное. — Антон! — заорал я, падая на колени прямо в грязь, прижимая руки к окровавленной грудной клетке брата. Джек стоял где-то рядом, скулил, парни метались сзади, крича на улице, чтобы хоть кто-то вызвал скорую. Да как так-то, блять! Нет, это всё не правда, приход от сигарет, или… — Антон, кто? — кричал я и откровенно плакал, прижимая руки к колото-резанной ране брата, стараясь удержать кровь, чтобы она не капала. — Ка...бан, — делая еле ощутимый, но такой нужный вдох, сказал брат. Он отпустил одну руку от раны, потянулся к другой и снял те самые часы, они были все в чём-то липком, я старался не думать о том, что это кровь, его кровь. — На! Я всегда буду с тобой, здесь, — он ткнул меня окровавленной рукой в район сердца, а я кричал и прижимал его к себе, слёзы смешались с кровью, а ком ужаса как подступил к горлу, так и не отпускал. Сзади уже подъехала милиция, а следом и скорая помощь. — Спасите его, пожалуйста, это мой брат, пожалуйста, нееет, пожалуйста! — кричал я, захлёбываясь слезами, парни пытались сдержать меня, но у них плохо получалось. Врач и фельдшеры из скорой помощи быстро погрузили Антона на носилки и увезли в какую-то больницу, а уже через полчаса меня привел милиционер прямо к нам домой, всего окровавленного, перепачканного и заплаканного. Я только и успел обмолвиться про Кабана и что это всё он, но никто меня не слушал, все думали, что у меня истерика.       Бабуля хваталась за сердце, но не плакала, слушала всё внимательно, до мельчайших подробностей. Что-то рассказывала участковому, что требовалось для следствия. Она быстро собралась и велела мне ждать её дома, сама сорвалась и поехала в больницу, к Антону, не могла усидеть на месте.       Я тоже не смог, переоделся в чистую одежду, умылся, потому что знал, в таком виде меня никто не пустит, и спустя сорок минут был уже в больнице, вот только было уже поздно… — Антон Филатов умер, не приходя в сознание. Соболезную Вам, крепитесь, — осторожно сказал доктор, выходя из операционной, бабуля присела на лавочку, её плечи содрогались, она закрыла лицо руками, плачет.       В голове то и дело крутилась фраза, с которой я не готов был смириться никогда, не под каким предлогом:

«Антон Филатов умер, не приходя в сознание»

      А я — опоздал… — Я вырасту и убью его, Антон! А курить я больше никогда не буду, обещаю, — сказал я тогда на похоронах, держа его за холодную, бледную руку. Весна 1986 года       Сегодня шестая годовщина дня памяти Антона, хотя не было ещё ни дня, когда бы я его не вспомнил. На улице холодно и дождливо, прям как тогда, шесть лет назад, когда его подрезали. К нему я прихожу часто, как только мне нужен какой-то совет или просто поделиться чем-то важным. Сегодня я рассказывал ему, что ухожу из спортивного интерната, в котором проучился и прожил три года. Нет, спорт я не брошу, просто вернусь жить в бабушкину квартиру, которая теперь моя. Забавно, а ведь я, в свои семнадцать, остался совсем один, не считая матери, конечно, которой я был совсем не нужен, ведь у неё была новая семья и новый ребёнок.       Теперь из близких у меня были только Космос, Пчёла и Белый. Ещё ко мне, иногда, приходила Вика, мы познакомились тогда, на похоронах Антона. Она училась с ним в одной школе, и как оказалось, любила его очень, до безумия, а он заметил её совсем незадолго до своей смерти, они и пары месяцев не успели повстречаться. Как бы я не уговаривал её начать жизнь с чистого листа и не жить прошлым, она лишь только отмалчивалась и продолжала делать всё с точностью наоборот. На кладбище она бывала не так часто, зато стабильно, три раза в год, его день рождение, день смерти и день начала их отношений. Прошло немало времени, прежде чем мы нашли с ней хоть какой-то общий язык, оказалось, это нужно было нам обоим.       Я так скучаю по брату, дома всё напоминает мне о нем, но самое печальное, что теперь даже мое отражение напоминает о нем… — Тебя нет с нами уже шесть лет, но ты навсегда в сердце! Я помню, что пообещал тебе в тот день и я до сих под держу своё слово, брат!       Скупая слезинка побежала по моей щеке, цепляясь за заострённые скулы, я не стал смахивать её, пусть будет, в конце концов, может быть, это снова начинает моросить дождь. Я отошёл на несколько метров, рядом были могилы отца и бабули, погладил надгробья и уложил к каждой из трёх могил по скромному, но красивому букету гвоздик с чётным количеством.       Сегодня, стоя на кладбище, я понял одну важную вещь, не важно, насколько ты силен, ты можешь умереть в один момент, не успев даже насладиться жизнью. Не теряйте время, наслаждайтесь!