Идеальная иллюзия

Лето. Теплый ветер колышет волосы цвета платины, слегка подбивая их то залезать в глаза, то в нос. Однако, все в этом вечере было прекрасно. Хотя, думается мне, что когда в твоей руке теплая ладонь твоего любимого человека, то любой вечер становится неизменно потрясающим. Пальцы переплетены и крепко-крепко сжаты, словно эти два человека боялись отпустить друг друга хоть на секунду. — Знаешь, а я ведь жалею о том, что на первом курсе не пожал тебе руку. — произнес Гарри, смотря куда-то вдаль. — Неужели? — хохотнул Драко и проследил за взглядом своего собеседника. Красивый закат озарял голубое небо, растекаясь по нему всеми оттенками красного и розового. — Красиво, правда? — Безусловно. Пара присела на ближайшую скамейку, придвинувшись друг к другу поближе: несмотря на довольно теплую погоду, ветерок был достаточно прохладным и забирался прямо под свитер, оставляя на коже волну неприятно покалывающих мелких мурашек. Тепло тела ближнего человека согревало, словно горячий чай в зимнюю стужу. Драко зябко повел плечами и уложил голову на поттеровское плечо. — А я ведь был в гостиной Слизерина. — тепло улыбнувшись, сказал Гарри. Блондин поднял голову и вопросительно уставился на него. — Это было на втором курсе. Представляешь, мы с Роном и Гермионой было решили, что ты наследник Слизерина и открыл тайную комнату! — А я всегда знал, что у тебя недалекие друзья, Гарри. — усмехнувшись, произнес Малфой и снова положил голову на теплое гриффиндорское плечо. — Не начинай эту браваду снова. — прицокнул Поттер и продолжил. — Там так холодно было, я чуть не помер! — Это точно! — поддержал его Драко. — Я всегда там мерз, хотя со временем привыкаешь, конечно. Через 3 года проживания там я, если честно, и не замечал, что от подземелий веет таким морозом. — Не то, что в гостиной Гриффиндора, где всегда тепло и царит уют. Ах да, я же хотел рассказать про то, как побывал в подземельях. — продолжил Гарри. — Нам пришлось варить оборотное зелье, чтобы пробраться без подозрений. И ты просто не представляешь, как мерзко было пить эту отстойную жижу с ногтями Гойла! — фыркнул Поттер и изобразил звук, похожий на позыв рвоты. — А я то уж подумал, не ударился ли где этот остолоп своей тролльей башкой, что очки нацепил. А это был ты, оказывается! — Драко рассмеялся. — Засранец! Толкнув ойкнувшего гриффиндорца в бок, блондин рассмеялся и тоже перевел свой взгляд на закат. Тот и вправду был прекрасен. — Взаимно, Малфой. — Гарри поежился от нового порыва ветра. — А помнишь как мы первый раз вышли на поле в качестве противников, и я выдернул снитч прямо из-под твоего вздернутого носика! На каком курсе это было? — усмехнувшись озлобленному лицу Драко, произнес брюнет и продолжил. — Это, конечно, был триумф. Знал бы ты, как я был рад, что смог тебя опередить. Ауч! Поттер невольно вздрогнул и схватился за живот, который только что получил болезненный щипок. Драко сидел и улыбался как ни в чем не бывало. — Я помню этот день, и при чем очень даже хорошо, Поттер. А еще я помню, как ни с того ни с сего снова взвился на тебя, и превратился в мелкого белобрысого хорька! — улыбнувшись, сказал Малфой. — Это самое лучшее воспоминание, связанное с тобой! — хохотнув, произнес Гарри и снова получил тычку в бок. — Да хватит уже, сам же вспомнил! Хотя я бы не отказался потискать эту милую зверюшку в руках, она наверное такая мягонькая и пушистенькая, и… — Поттер! — взмолился Драко. — Прекрати! Иначе я тебя зааважу! — Во второй раз не получится. — горько улыбнувшись, сказал Гарри и продолжил. — А помнишь как я тебя из Адского Пламени вытащил? Ты ведь так и не поблагодарил меня, своего верного спасителя! Гордо вздернув подбородок и кинув на Малфоя надменный взгляд, Поттер покатился со смеху. Атмосфера была живая и трепещущая. Драко безумно нравилось проводить так вечера, в компании своего Гарри и его постоянных воспоминаний о Хогвартсе, уроках и Драко, о самом Драко. То что они были небезразличны друг другу с того момента, как переступили порог школы, очень сладко разливалось внутри и жаром обдавало бухающее в груди сердце, норовящее выпрыгнуть, переломав все ребра и прорвав легкие насквозь. Поттер, в отличии от Драко, был немногословен в отношении своих чувств. Пару раз он, конечно же, говорил о своей любви, и о том, что в порошок сотрет любого, кто посмеет повредить малейшему волоску на белобрысой голове. Не умел Гарри выражать свои мысли или просто стеснялся — Драко не знал. Оставалось надеяться, что все взаправду и не напрасно. Так, собственно и оказалось. Когда война кончилась, Гарри помог семье Малфоев справиться с тяжелой участью — их ждал суд и возможность быть навсегда заточенными в Азкабане, а возможно даже и получить поцелуй дементора. Долгие поиски нужных зацепок, связи и воспоминания — все это помогло бывшим пожирателям вздохнуть свободно. В тот день Драко испытал порыв радости и впервые в жизни обнял своего врага. Врага, которого так сильно желал и так сильно любил, но молчал об этом. Что бы сказал отец? Что он позор семьи? Что он опозорил их фамилию и род? Малфой младший ни в коем случае не хотел пасть в глазах собственного отца. Однако, когда они с Гарри сообщили всему магическому миру о своих отношениях, Люциус воспринял все довольно спокойно, не считая пары гейских шуточек, отпущенных в сторону новоиспеченной пары и переглядок с Северусом, давно подозревающим всю голубизну этой парочки. Малфой старший даже извлек из этих отношений выгоду, что довольно характерно для всей этой семейки: все заголовки газет были провозглашены лишь одними словами: «Национальный Герой влюблен в Пожирателя Смерти?» «Влюбился и наплевал на закон? Таков ли наш отважный герой, каким кажется?» «Замуж за Пожирателя: быстро и практично!» «Какие чары наложены на Гарри Поттера или отношения с Драко Малфоем!» Когда вся семья Малфоев-Поттеров получила газеты, широко разинутые рты отвисли и ударились подбородками об пол. Все дружно посмеялись над нелепостью современных журналистов типа Риты Скитер, однако пролистать выпуск до страницы 13, которая гласила: «Сексуальные предпочтения Национального Героя.», никто так и не решился. Смелость смелостью, но это, извините, выходит за всякие рамки. В основном все люди сначала отнеслись к этой новости с неким скептицизмом и мыслью, что Малфои все подстроили, дабы вернуть свое имя. Позже они уже всерьез рассуждали об отношениях необычной пары и некоторые даже присылали поздравления. Кстати говоря, друзья Гарри были нескончаемо рады за их узы, а друзья Драко твердили, что с самого начала все было ясно как день, и закатывали глаза. Однако везде найдутся моральные уродцы, которые смогут поливать тебя грязью из ведра с бесконечным дном. Парочка таких индивидов умудрилась прислать Малфою гневные письма с угрозами и кричалками о том, что он недостоин быть рядом с самим Героем, и убеждали его в том, что Гарри якшается с ним из-за банальной жалости. Подобные послания выводили Драко из себя, а иногда заставляли рыдать навзрыд от правдивости своего содержания: он ведь и правда недостоин Поттера. При подобных мыслях Малфой хотел рвать на себе одежду, лезть на стену и отгородиться от всех людей, желая остаться подыхать в одиночестве, однако жаркие объятия Поттера и его нежные сильные руки, поглаживающие светловолосую макушку, заставляли Драко вернуться в себя и понять: он здесь и сейчас, и самое главное, что Гарри рядом с ним и всегда готов взять того за руку и успокоить, что бы ни случилось. Если и говорить об отношениях Гарри и Драко, то можно смело сказать — эти двое созданы друг для друга. Им может хватить одного взгляда, чтобы понять настроение друг друга, желания или же какие-то мысли. Пару раз у них, конечно же, были очень серьезные ссоры. К примеру один раз они поссорились из-за яростного «Вонючий хорек!», произнесенного в сторону Драко. Он всегда ненавидел это обращение, а из уст Поттера это звучало еще более унизительно. Тогда парочка целый вечер находилась порознь и не заговаривала друг с другом, однако ночью все закончилось неплохим таким примирением. Что говорить об их друзьях, так это и вовсе отдельная тема. Гермиона с Роном живут душа в душу и работают в Министерстве Магии: Грейнджер ухватила должность зам. министра, а Уизли работал в отделе по изучению маглов, как и ранее его отец. Вещицы по типу телефона или компьютера казались Рональду настолько забавными, что он решил не упускать возможность получше разузнать их. Кстати говоря, четверо прекрасных рыжих, но умных детишек, уже обучались в Хогвартсе. Все благополучно поступили на Гриффиндор. Идея о том, что дети — не так уж и плохо, пришла к Драко не так давно, однако это было очень странно. Всю свою жизнь Малфой презирал этих несносных детишек, за которыми постоянно нужен присмотр, но после появления Поттера в его жизни — он тщательно пересмотрел свои взгляды. В тайне разузнав всю информацию о древних фолиантах, которые могли бы помочь Драко в его вопросе, он отправлялся на поиски одного из них. Пройдя через кучу волшебников и волшебниц, прикрываясь заданиями в Аврорате, настырный слизеринец смог получить наводки на одного древнего мага, который жил на окраине Европы в маленьком, провинциальном городке. Однако, достать реликвию оказалось непростой задачей. Прибыв в пункт назначения и отыскав древнего мага, Драко немного растерялся: Петростат сначала и вовсе отказывался отдавать столь нужную вещь, но затем, завидев жалобные серые глаза и умоляющие жесты, все-таки сжалился. Самому ему он уже был без надобности, а молодым семьям — только счастье. Получив драгоценный фолиант в свои цепкие аристократические ручки, Драко немедленно вернулся к Поттеру, заранее обдумав как приподнести столь радостную новость. Услышав весь рассказ, Гарри пару секунд, а может и больше, поколебался, что Драко расценил данное молчание и непонятные эмоции как недовольство. Однако в следующие мгновения, со слезами на глазах, гриффиндорец заключил Малфоя в свои крепкие объятия, зарываясь носом в белоснежную макушку и вдыхая свежий аромат, который мгновенно наполнил его легкие и заставил почувствовать себя счастливым. Живым. Предавшись приятным воспоминаниям, Драко чуть не уснул прямо на большом и уютном поттеровском плече, пока ветерок ласково перебирал его светлые волосы. — Гарри… — тихо прошептал он. — Что? — Почему мы до сих пор не использовали фолиант? Гарри на секунду замер, а затем повернулся лицом к блондину, одаривая его непонятным взглядом. То ли грусть, то ли раздражение, то ли еще непонятно какая эмоция бурлила на его лице, создавая атмосферу таинственности. Гарри лишь грустно улыбнулся и отвернулся, продолжая рассматривать еще розовое небо в остатках закатного солнышка. — Мы не можем, Драко. — нежно произнес он. — Почему? Я готов, и я все… — Ты помнишь, как я запустил в тебя Сектусемпрой? Это… Однако слова, которые произносил Гарри дальше, Драко уже не слышал. Он молча смотрел на повествующего историю брюнета и пытался понять, что за резкая смена настроения и темы. Может, что-то случилось? Попытки выискать ответ в зеленых, горящих озорным огоньком глазах, с крахом провалились. Драко молча откинулся на скамейку, демонстративно отодвинувшись и пытаясь прислушаться к рассказу своего спутника. -…Принцем-Полукровкой. Как же я был зол на себя и на свою тупость за то, что раньше не понял, каким Снейп был человеком и почему так отчаянно меня ненавидел! — Поттер громко вздохнул, зарываясь рукой в темные волосы и будто не замечая того, что Драко уже не сидит рядом с ним. — Я так напоминал ему Джеймса, что он решил, что я такой же! Гарри на секунду замолк, даже не пытаясь скрыть, как на горящих щеках медленно появляются соленые дорожки, переливаясь под голубым небом. Драко, конечно же, заметил состояние Поттера, и кинулся было поддержать его, но Гарри мягко подставил руку, тем самым показывая, что ему поддержка не нужна. Совершенно не удивленный данным поведением, Драко послушно отодвинулся, не пытаясь навязать свою помощь. «Чертовы гриффиндорцы с их честью, уже и посочувствовать нельзя!» — пронеслось в белобрысой голове. Малфой молча оглядывал Гарри, понимая, что привело к этому состоянию. Профессор Снейп. Крестный Драко. Любимый учитель. Когда юному слизеринцу сообщили о гибели Северуса, тот целый день не выходил из своей комнаты, отчаянно отказываясь верить в то, что сам Темный Лорд убил своего лучшего приспешника, а когда Драко был уже на грани — просто смирился. Уход Снейпа безусловно стал самым грустным моментом его и без того не радостной жизни. Не радостной, конечно же, до появления чертового Поттера. Вне всяких сомнений Драко решил покончить со своей любовью к Поттеру, когда вернулся в Малфой — Мэнор после битвы, и как только он окончательно смог его забыть (Мерлин, конечно же не смог) — гребаный Гарри Поттер сам явился к нему. Малфой, снова предавшись воспоминаниям, совершенно перестал слушать, что говорит его возлюбленный, представляя все так, словно это происходило наяву.

***

Небо в тот день было до жути пасмурным, и вот-вот угрожало обрушить на все живое свой ужасный ливень, обмывая каждый камешек снаружи Мэнора и добавляя сложившейся ситуации все больше и больше мрака, нагнетая неблагоприятную атмосферу. Драко любил такую погоду, однако хорошее настроение было явно не ее коньком. Юноша подошел к оконной раме, проводя пальцем по слегка запотевшему стеклу и вырисовывая силуэт человека. Закончив свой рисунок и с секунду поглядев на него, Драко решительно протер ладонью хрупкую поверхность и уставился в окно. Серые тучи стянулись над небосклоном, а по стеклу, будто по просьбе самого Малфоя, забарабанили крупные капли летнего дождя, оставляя влажные дорожки. Драко вздохнул и, отпрянув от окна, размеренными шагами отправился к шкафу, решив, что самое лучшее, что он сейчас может сделать — это прогуляться. Решительно натянув на себя свой привычный черный костюм и накинув парочку заклинаний, юноша распахнул двери и отправился вниз, а затем через гостиную выскользнул наружу. Прогуливаясь по мощеной улице и рассматривая полуразрушенные каменные изваяния, Драко невольно прокручивал в голове все произошедшие в день Великой Битвы события, раз за разом возвращаясь к смерти Поттера. Он снова невольно поежился от нехороших мыслей, чувствуя, как живот затянулся в тугой узел. В провалившихся попытках оставить эти мысли, Драко не заметил, как вышел в поле, находившееся неподалеку от Мэнора. Поняв, что задумавшись, он прошел чуть ли не два километра, Драко двинулся по полю, как вдруг с другой его стороны появилась смутная фигура человека, с довольно размытыми очертаниями. Слегка прищурившись, Драко понял, что силуэт принадлежит парню довольно крепкого телосложения. Решив оставаться в одиночестве, юноша решительно зашагал дальше, как что-то заставило его остановиться и почувствовать в груди свое сердце, бешено колотящееся о грудную клетку. Этим «что-то» был голос. До жути знакомый голос. — Малфой! Словно статуя, Драко стоял, не смея пошевелиться. Ему, скорее всего, снова почудилось, однако возмущенный возглас вновь повторился, оставляя в груди полыхающую дыру, словно кто-то решил нарушить состояние только зажившей раны, заставив ее вновь кровоточить. — Эй, Малфой! Кто-то неспешными шагами приближался к нему, и сам Малфой знал, кто это. Он знал обладателя этого голоса, обладателя этой фигуры. Он все прекрасно знал, однако не смел давать себе надежду. — Решил меня игнорировать? Драко решил повернуться, дабы окончательно убедиться, что перед ним именно тот, кого он представлял. Чертов Гарри Поттер приближался к нему, возмущенно жестикулируя руками. Малфой молча наблюдал, как запыхавшийся брюнет подбегает к нему, упираясь руками в колени и переводя дыхание, одновременно пытаясь что-то сказать. — Ничего не слышу, Поттер. Как всегда язвительно и сухо. Малфой, почему ты такой кретин? — Повторять не стану. — Гарри неловко поправил очки на носу и посмотрел прямо в серые глаза. Слизеринское сердце невольно сжалось и запрыгало в груди, норовя вырваться из заточения. Гарри подошел настолько близко, что стоило немного податься и вуаля — вы целуетесь! Он осмотрел Малфоя с ног до головы и, нелепо улыбнувшись, заключил его в жаркие объятия. Не ожидав ничего подобного, Драко стоял как истукан, испуганно распахнув глаза. Немного потупившись, он все-таки смог найти в себе силы и с таким же жаром ответил на гриффиндорские объятия, и казалось, что все кости Поттера в одно мгновение перехрустели. В порыве нежности Драко не счел нужным обратить внимание на внешний вид Героя, который оставлял желать лучшего: весь сырой и местами в непонятной грязи, прижимался прямо к новому сухому костюму. Нехотя отпрянув, Драко осмотрел сначала Поттера, а затем себя и, состроив привычно недовольное лицо, скрестил руки на груди и презрительно уставился на Гарри, будто никаких долгих объятий секунду назад и не было. Недолго соображая из-за чего Драко вновь ведет себя как козел, Гарри окинул их взглядом и неловко рассмеялся, с каждой секундой сгибаясь и хохоча еще громче. Полный презрения и недовольства взгляд серых глаз мигом потеплел, и Драко, сам того не понимая, невольно улыбнулся, а затем рассмеялся вслед за брюнетом, позабыв про свой испачканный костюм. — Сними с себя заклинание, ливень сильный — все смоет. — сказал Поттер, пытаясь успокоиться и держась руками за разболевшийся от смеха живот. — Нет уж, спасибо. Драко перевел дыхание и вопросительно уставился на Гарри, который в это время, раскинув руки в стороны, наслаждался прохладными каплями, падающими прямо на лицо и затекающими под оправу очков. Такой беззаботный и настоящий, словно не он сражался с Темным Лордом, словно не он спас весь Волшебный и Магловский миры. Этот мальчик пережил столько всего, а теперь может так легко и искренне смеяться, подставляясь под пробирающий до костей ветер и ловя ртом крупные капли дождя. Драко улыбнулся. Недавно зажившая рана вновь закровоточила с еще большей силой, а сердце, казалось, остановилось, давая понять, что больше оно так не сможет. Просто не сможет. Не отдавая отчета своим действиям, Драко решительно схватил недоумевающего Поттера за плечи и развернул лицом к себе, а затем, секунду разглядывая сырое лицо и скользя взглядом от ярких зеленых глаз до припухших алых уст, стремительно накрыл своими губами влажные губы гриффиндорца, проводя по ним языком и ощущая вкус свежих капель холодного дождя. Драко знал, что это послужило его главной ошибкой, но ничего не мог поделать с собой: уж слишком болезненным было это многонедельное расставание со школьным врагом. Он понял, что его шансы на что-либо стремительно сгорели в этом нежном поцелуе, словно бумага, брошенная в костер. Гарри же сначала не особо понял, что произошло, но тем не менее ответил на поцелуй, накрывая своими губами тонкие аристократические губы, слегка припухшие от поцелуя. Малфой, вероятно, не ожидавший такой реакции, резко отстранился от Гарри, скользя взглядом по его лицу, на котором смешались непонятные эмоции, однако играла довольная улыбка. Поттер как-то по-теплому заглядывал в переполненные страхом серые глаза, заботливо проводя горячей ладонью по бледной щеке, от чего слизеринец слегка вздрогнул. — Поттер, я… — Молчи. Гарри прислонил к тонким дрожащим губам блондина указательный палец и тепло улыбнулся, от чего в животе у Драко весело зашелестели крыльями толпы ярких бабочек, а сердце бешено заколотилось в груди, изливаясь каким-то непонятным теплом. Все, что он мог делать, это стоять и глупо улыбаться счастливому гриффиндорцу, пока щеки медленно заливаются пунцовой краской. Гарри рассмеялся. Это было так легко и уютно, что Драко на секунду улыбнулся представшей картине, но почти сразу же опомнился, надменно выгибая бровь. — Я сделал что-то смешное, Поттер? — сухо сказал Малфой, однако гриффиндорец продолжал заливаться беззаботным гулким смехом. — Поттер, ты в курсе… Драко не успел договорить, как брюнет свалился на сырую траву, схватившись за тонкое малфоевское запястье, и утягивая яро протестующего слизеринца за собой. — Поттер, чертов придурок! Ты… мой костюм! Малфой перевел озлобленный взгляд на Гарри, но увидев, как тот лучисто улыбается и, шевеля одними губами, произносит «Прости…». Холодное аристократическое сердце просто не смогло выдержать такова наплыва искренности и чувств, поэтому Драко не придумал ничего лучше, кроме как забить на уже испорченный костюм и улечься в прохладную траву рядом с несносным гриффиндорцем. Поудобнее устроив голову, Малфой повернул ее в бок, чтобы перед глазами открывалась, радующая глаз, картина: Гарри лежал прямо перед ним и нелепо открывал рот, пытаясь словить большие капли летнего дождя. В зеленых глазах играли озорные огоньки, сжигающие все перед собой в необратимый пепел. Именно эта минутная слабость, когда Драко позволил себе расслабиться и окунуться в изумрудный омут, послужила окончательному малфоевскому растворению в собственном наркотике по имени «Поттер». Гарри Поттер. Тот самый вид зависимости, окунувшись в которую раз — вылезти больше не сможете. И если честно, Драко это не особо расстраивало. Прямо сейчас, перед ним лежит его любимый Поттер. Чертов Герой, который так нагло забрался куда-то глубоко-глубоко в слизеринское сердце и упрямо отказался вылезать оттуда. Взор изумрудных глаз с неба мгновенно переключился на Драко. Сначала на его серые, словно пасмурное небо, глаза, затем на платиновые волосы, переливающиеся от холодных капель дождя, а затем на пунцовые губы, слегка припухшие от очередных покусываний. Гриффиндорец, покрасневший до ушей, отвернулся, продолжая делать вид, что небо было очень интересным объектом. Драко усмехнулся, отметив для себя, что несмотря на всю свою смелость, Поттер был очень застенчивым. Погода хоть и не была идеальной, однако нравилась Драко. Он любил вечерами сидеть у окна, читая очередную книжку или предаваясь собственным мыслям, пока настойчивые капли барабанят по стеклу. Одиноко, но атмосферно. Точно так же было и сейчас. Драко окунулся в свои мысли, полностью отдавшись чувствам. Только сейчас он был не дома, и холодный дождь стучал не по стеклу, а по бледному аристократическому лицу, крупными каплями стекая по коже и опускаясь на траву. А еще Малфой был не один: рядом с ним лежал Гарри. Кто бы мог подумать? Уж точно не сам слизеринец! Такой момент имел место быть только в его мечтах, а не наяву. Вдруг все это неправда? Иллюзия? Сон? Ужаснувшись собственным мыслям, Драко испуганно зашарил рукой рядом с собой и, обнаружив теплую ладонь гриффиндорца, крепко сжал ее, дабы убедиться в реальности сего момента. Гарри перевел на него удивленный взгляд, но ничего не сказал, продолжая рассматривать лицо довольного блондина, в ответ сжимая его руку еще сильнее.

***

— Драко? Гарри выглядел настороженным, заглядывая в серые, глубокие глаза. Погода неожиданно испортилась: на небе затянулись хмурые тучи, грозящие вот-вот отправить парочку молний или окатить все сильным дождем, размывая дороги и приводя людей в бешенство. — Что? Выражение лица гриффиндорца вновь стало привычным и искренним. Он нежно улыбнулся и заправил прядь белоснежных волос за ухо слизеринца, проводя пальцем по выраженной скуле и издавая тихий, удовлетворенный смешок. — Ничего. Драко про себя усмехнулся и потянулся к Гарри, прижимаясь как можно ближе и захватывая его щеки в свои горячие ладони, яростно впиваясь взглядом в изумрудные глаза, отражающие непонятную тоску и заботу. Слегка прикоснувшись влажными губами к сухим, но нежным губам гриффиндорца, Драко нехотя отодвинулся, не выпуская мрачное лицо из своих рук. Ранее зеленые глаза неожиданно потемнели и окутались неизведанной тьмой. Гарри отодвинулся, вставая со скамьи и нежно улыбаясь. Его взгляд был пустым. — Мне пора, Драко. — голос звучал откуда-то издалека, но в то же время так близко. — Да уж, сейчас, наверное, дождь начнется. Пойдем домой. Драко привстал со скамьи и медленно двинулся в сторону дома, ожидая, что Поттер последует за ним. Однако Гарри стоял на том же месте. — Нет, Драко. — он грустно улыбнулся, а его глаза безжизненно смотрели прямо на слизеринца, чем привели последнего в замешательство. — Мне пора. Я провожу тебя до дома. Блондин вопросительно изогнул бровь, молча намекая Гарри на объяснение его непонятного поведения. — Ну пойдем тогда. — еле слышно прошептал он, надеясь, что Поттер его не услышит. — Я провожу тебя в Малфой-Мэнор, Драко. Тебе пора возвращаться. Блондин замер. В Малфой-Мэнор? Что он несет? После войны дом был изрядно разрушен и находился в ужасном состоянии, а ремонтировать его Драко не собирался. — Поттер, ты… Не успел слизеринец договорить, как Гарри мгновенно оказался рядом и через секунду они очутились в знакомых стенах родного Мэнора. В комнате юного Малфоя, в которой он провел все детство. Драко быстро заозирался по сторонам, не находя нужных слов. Какого черта? Ранее разрушенное поместье выглядело совершенно новым: белоснежные стены обрамляла искусная лепнина, отделанная серебром, а прямо под потолком висела изящная двухэтажная люстра, переливающаяся от солнечных лучей, заполонивших всю комнату. Посередине стояла темно-зеленая кровать с белым балдахином, на сборках которого красовались прелестные вышитые змейки. Ноги, не слушаясь Драко, понесли его в угол между письменным столом и стеной, заставляя опуститься и осесть на холодный пол, утыкаясь лицом в колени и давая волю подступившим слезам. Непрошеная тоска ударила по Драко с новой силой. Он сидел, оперевшись спиной о холодную стену и стараясь сдержать всхлипы, давая непослушным слезам скатываться по его щекам. Неожиданно тонкие дрожащие пальцы подняли его подбородок, заставляя заглянуть в изумрудные глаза. Гарри с привычной теплотой смотрел на него, несмотря на болезненную улыбку. — Гарри, у тебя… у тебя кровь! Поттер измученно улыбнулся, утирая грязным рукавом выступившую из уголка губ струйку алой крови. — Мне пора, Драко. — Но… Он не успел договорить. Закрыв глаза, Драко ощущал холодные влажные губы на своем лбу, а затем… Пустота. Нехотя подняв тяжелые веки, слизеринец оглядел разрушенное поместье. Воспоминания нахлынули на него, отдавая внутри ужасной, рвущей изнутри, болью. Битва. Хогвартс. Чьи-то крики и падающие на землю безжизненные тела. Зеленая вспышка. Злорадный смех. Обмякшее родное тело. Победа Темного Лорда. Пустота. Драко прочувствовал все вновь, будто в первый раз. Это было настолько невыносимо больно, что ему хотелось взять и вырвать свое ноющее сердце из горящей груди, вцепляясь ногтями в кожу и раздирая ее на маленькие кусочки. Он вспомнил. Вспомнил все. Снова. Гарри, отчаянно рвущийся на неминуемую гибель, и зеленая вспышка, поразившая его прямо в сердце. В этот момент Драко не слышал ровным счетом ничего. Он лишь молча наблюдал за уже мертвым телом Поттера. Вот он застывает в немом крике, глаза заполняются ужасающей тьмой, словно пеленой, а палочка выпадает из его ослабевшей руки, с глухим стуком падая и ударяясь о камни. Обмякшее тело Мальчика-Который-Выжил падает на землю, в то время как все вокруг замирает. Драко не видел, не чувствовал, не слышал. В глазах застыли стеклянные слезы, так и не сумевшие скатиться по бледным щекам, а изо рта вырвался оглушающий крик, который сразу же был отражен стенами полуразрушенного замка. Ноги понесли его к безжизненному телу Гарри, не обращая внимания на ядовитые смешки и ликование Темного Лорда, продолжающего одарять зелеными вспышками каждого встречного. Вот на землю оседает Гермиона, отчаянно боровшаяся с Беллатрисой, но проигравшая нечестную схватку. К ней пытается пробиться обезумевший младший Уизли, и погибает от руки все той же Лестрейндж, явно довольной своей работой. Где-то вдалеке разносится плач Невилла, отчаянно сжимавшего в руках свою мертвую подругу Полумну. МакГонагалл, не сумевшая отразить Непростительное, замирает и падает в воротах замка… Но Драко не видит этого. Перед ним лишь бездыханное тело Поттера, к которому он прикасается трясущимися руками и, нелепо обхватывая, прижимает к себе, боясь расстаться с ним хоть на секунду. Слезы резким потоком выступают из помутневших глаз, и через мгновение Драко оказывается в родном Мэноре все с тем же мертвым телом в руках.

***

Снова. Снова этот ком, подступающий к горлу и пережимающий глотку, заставляющий судорожно хватать воздух жадными глотками, сваливаясь на пол, залитый кровью. Стеклянный взгляд не выражает ничего, а трясущиеся руки слабо обхватывают колени, в которых отдается ноющая боль от всех полученных травм. Все это происходит с ним снова и снова, повторяется, как ужасный кошмар, мучающий на протяжении долгого времени. Драко поднимается на непослушных, исхудавших ногах, которые начинают дрожать и невольно подкашиваются, заставляя бледное тело вновь свалиться на холодный грязный пол. Вторая попытка, более удачная, и вот, он уже передвигает своими ногами, направляясь в сторону двери, ведущей в комнату, где находился Гарри. Перед взором серых глаз предстает уже привычная картина: хрустальный гроб, парящий в воздухе, а в нем безжизненное тело Гарри. Его Гарри. Сколько слов нужно было, чтобы сказать? Сколько поступков, чтобы выразить все чувства? Драко не знал. И уже не узнает. Пытаясь сконцентрироваться и собраться с силами, он произносит невербальное заклинание и гроб, ранее находящийся в комнате, испаряется. Драко прислоняется к холодной полуразрушенной стене и медленно сползает на пол. Сводит с ума. Все это — сводит с ума. Уже свело. Нельзя. Так больше нельзя. Не может. Опуская тяжелые веки, он вновь что-то обдумывает. Между бровями появляется морщинка, а руки невольно ползут по полу, стирая ногти о сколовшийся камень. Пытаясь в последний раз собрать все силы в кулак, Драко призывает палочку, медленно переворачивая ее в руках и направляя закругленным концом в грудь. Вздох, немое шевеление губ, и палочка выпадает из его рук, со звоном ударяясь об пол и перекатываясь в другой конец комнаты. Безжизненное тело расслабленно обмякает у стены, платиновые волосы сползают на лоб, а бледные губы приоткрываются, выпуская последний прохладный воздух из легких. Все закончилось. Наконец-то долгожданная пытка в виде счастливой жизни подошла к концу, и на ее место пришла темнота. Сплошная темнота. Без чувств, без эмоций, без боли. Все закончилось. Прошла раздирающая тоска, прошла немая, режущая тупым лезвием, пустота. Наконец-то это все было позади. Дальше не будет ничего. Ни привычной боли, ни идеальных иллюзий. Ничего. И это хорошо.