***
Натта застегнула бордовую мантию, покрывшую плечи Церен, и отошла в сторону, мимолетно оглядев принцессу с ног до головы. Сегодня она выглядела непривычно воинственно и внутишельно, одетая в роскошные одежды и носящая металлическую тиару на голове. Под мантией поблескивала черная броня. Натта также была в обмундировании, но куда более простом и невзрачном, как и подобало ее статусу. Она сделала шаг в сторону, взяла спрятанный в ножны клинок и осторожно передала его Церен. Та, тяжело вздохнув, приняла его и повесила на ремень. — Вот и все, принцесса. Нам пора спускаться. Церен осмотрела собственное отражение печальным взглядом и тяжело выдохнула. Покидать пределы своих покоев было по-настоящему страшно. Она с мрачным предвкушением ожидала битвы у Бурайского Гарнизона, которая должна была стать первой в ее жизни. Прежде Церен никогда не принимала участие в войнах: ни в качестве стратега, ни в качестве солдата. И хотя она должна была просто сидеть подле Рейлы и отдавать приказы с главного корабля, случиться могло что угодно. Как бы эта битва не стала для нее последней… Сглотнув подступивший к горлу ком, она спокойно и холодно, как только могла, отозвалась: — Да, пора. Пойдем. На посадочной площадке за Королевским дворцом уже стоял корабль, на входе у которого ее ждала Рейла. Как и всегда, она была сурова и собрана; вот только в этот раз в ее прожигающем взгляде нашлось место злобе и недовольству, причинами которых был, без всяких сомнений, Каллан. Новость о его внезапном отбытии за пределы Немекроны быстро разлетелась и поставила всех на уши. Очевидно, его спонтанное решение не предвещало ничего хорошего, и Церен было тревожно за брата. Она вот уже который день — с тех пор, как узнала о его отбытии — размышляла о том, что же все-таки задумал Каллан, и каждый раз ее доводы уходили в мрачную, совершенно безрадостную сторону. Неужели он хочет поквитаться с отцом, неужели вдруг осмелился на бунт? Если это так, никто ему уже не поможет… Остаются только пустые, отчаянные надежды Церен. После краткого обмена формальностями, сестры поднялись на корабль. Сегодняшним утром все было предварительно оговорено, и в следующие часы, что пройдут до момента прибытия к Гарнизону, ей оставалось только настроить себя на предстоящее сражение, чего Церен определенно сделать была не в силах. Война — тяжелая вещь, к которой ты никогда не будешь морально подготовлен. Когда принцессы поднялись на корабль, представляющий собой скорее поезд, — Рейла отдала приказ выдвигаться. Врата стен Королевского дворца отворились, выпуская многочисленную удракийскую армию. Военный кортеж двинулся дволь улиц Кретона, враждебно гудя на всю округу. В небо со свистом взлетели корабли. Прогремевшая молния послужила знаком надвигающейся бури.***
Едва узнав о готовящемся отправлении удракийских войск во главе с принцессами из Кретона к Бурайскому Гарнизону, Кармен тут же созвала экстренное, последнее собрание, состоявшееся ближе к вечеру. О готовящемся вторжении было известно уже давно, как и велась подготовка к обороне; но именно сегодня угроза подобралась так близко. Завтрашний день обещал стать роковым. Это собрание отличалось ото всех предыдущих. Оно ставило собой цель в последний раз все повторить, уточнить и упорядочить, и потому сюда были приглашены только военнослужащие со старшими званиями: от майоров до командующих; и конечно же генерал Кито вместе с принцессой во главе. Здесь не было ни Джоанны, ни Линтона, ни кого-либо еще; и от отсутствия отца Картеру было намного легче на душе. Впервые он мог вздохнуть спокойно и не чувствовать на себе этот критичный, испепеляющий, выражающий вечное беспричинное недовольство взгляд, и оттого говорил и действовал куда увереннее, чем обычно. Ему даже казалось, что он словно вырос — в присутствии отца он и физически ощущал себя мельче. Было бы куда лучше, если бы Линтон не появлялся здесь никогда. — Майор Маркес, — скомандовала Кармен, сидя в привычной внушительной позе на кресле, — вы поведете в бой двенадцатое наземное подразделение и атакуете удракийцев с восточной стороны. — Так точно, Ваше Высочество, — котоликая голубоглазая блондинка, коей и была майор Маркес, покорно кивнула, со всей серьезностью поджав губы. — Далее, майор Карраско, — Картер тут же перевел внимательный взгляд на принцессу. — Вы, вместе с шестым подразделением и своей командой зайдете с запада, — он понимающе кивнул. — Будет необходимо бросить все силы на то, чтобы вывести удракийскую технику из строя. Воздушную атаку возглавите вы, командующий Торрес, — мужчина с рассекающим бровь шрамом, которого Картер прежде не видел никогда (что, впрочем, не удивительно: ведь он прибыл из Южного космодрома специально по приглашению принцессы), также кивнул. — Майор Карраско, у меня также есть еще одно требование. Пусть мистер… Каспер присутствует на посту управления в качестве техника и связиста. Как я погляжу, ему и удракийские приборы по зубам. — Хорошо, Ваше Высочество, — кивнул Картер, немало удивившись такому решению принцессы. Впрочем, об этом он позабыл уже спустя пару секунд, задумчиво нахмурившись и потерев подбородок. Очень многое в этом плане ему абсолютно не нравилось. Это была традиционная стратегия, использовавшаяся в обиходе с самого начала войны, и еще не разу она не принесла победы немекронцам. Он собственными глазами видел, как сотни и тысячи людей погибают в отчаянных попытках бороться, и сам оказывался на волоске от смерти, пытаясь идти по «правильному пути». Но сейчас ситуация сложилась совершенно иначе; а эта битва решала многое, если не все. Целый материк — половина планеты — может быть уничтожен, стоит только принять неверное решение. Картеру не всегда хватало силы духа восставать против большинства, но теперь он чувствовал, что сделать это необходимо. — Ваше Высочество, — громко воскликнул он, — я хочу выразить протест против вашего плана. Генерал Кито изумленно вскинул глаза, настороженно навострил уши и перевел на него растерянный взгляд; но в этот раз Картер смог проигнорировать реакцию посторонних и сохранить уверенность в своих поступках. Он решительно посмотрел на принцессу, и та лишь возмущенно вскинула бровь. — Поясните, — скептически протянула она, сложив руки в замок на столе. — По уровню развития нам не тягаться с удракийской армией, — он, казалось бы, озвучил и без того очевидный факт; но его слова все равно вызвали волну немого негодования. Возможно, Картер иногда был настроен слишком пессиместически, но все лучше, чем слепо надеяться на авось, — и поэтому мы должны брать их смекалкой, а не силой. Вывести из строя их технику важно, безусловно, однако я думаю, что начать стоит с другого, — он на секунду замялся, но, получив от Кармен лишь молчаливый кивок, понял, что она открыта к предложениям, и тут же почувствовал себя в разы увереннее. — Для начала нам стоит бросить все силы на оборону и выпустить самую слабую часть войска. Так мы сможем немного помотать их и усыпить их бдительность. Но, учитывая то, что защитный барьер долго не продержится, нужно будет выпустить остальную часть войск до того, как он пропадет. Начнем резкую и агрессивную атаку, устраним самые мощные единицы техники, и затем окончательно их добьем. — Это неплохой план, — рассудила принцесса, — однако не стоит забывать и о том, что на стороне удракийцев — еще и численный перевес. Нельзя оставить без внимания этот фактор. — Сейчас этот фактор необходимо оставить без внимания. Удракийские войска всегда будут превышать наши по количеству, но мы не можем вечно идти у этого на поводу, иначе мы никогда не победим. Главное — не количество, а качество. «Только вот мы проигрываем и там, и там», — пронеслось в голове у Картера, но он не дал этой мысли сорваться с языка. Если так пораскинуть, шансы на победу у них и вовсе были ничтожные. Но попытаться сделать хоть что-то и, возможно, крупно рискнуть было необходимо. Исход, в любом случае, будет один: победа или смерть. Кармен задумчиво нахмурилась и на некоторое время замолчала. Картер еще никогда не ощущал такого напряжения: он впервые в жизни позволил себе такую дерзость. Только что он оспорил решение самой принцессы Немекроны — считай, что королевы, только некоронованной. То, что она отвергнет его план, оставив в дураках, на самом-то деле, не самый страшный вариант развития событий… — Пожалуй, я соглашусь с вашим предложением, — неожиданно заявила она, немало удивив не только самого Картера, но и всех остальных. — Я утвержу ваш план, и вы прежде всего будете обозначены, как его автор. В зависимости от исхода, вы получите то, чего заслуживаете, — отчеканила она несколько грозно, и Картер невольно поежился от мысли о том, что ждкт его в случае провала. Еще одной ошибки принцесса не потерпит. — Так или иначе, все мы прекрасно понимаем, чего нам будет стоить поражение; но если же мы выиграем… — вздохнула она и произнесла с прежней строгостью: — Итак, давайте вновь обсудим все детальнее.***
К вечеру военный кортеж принцесс уже прибыл в Окулус, где, по приказу Рейлы, остановился на несколько часов. На пути у них лежали лишь Золотые хребты, преодоление которых было задачей непростой, пусть план уже и был составлен. Сейчас же удракийской армии требовался недлительный отдых перед грядущей битвой. Рейла понимала, что высокой эффективности им не добиться, если солдаты будут уставшими. А вот Церен совсем не нравилось это ожидание, хоть и было оно обусловлено вполне рациональными причинами. Чем дольше откладываешь какое-то событие, тем сильнее становится страх. Впрочем, разве ее старшей сестре было знакомо это чувство? Церен попыталась уснуть, но у нее не получилось. Тревога была слишком отчетливой, как и навязчивые мысли, которые лезли ей в голову. Это была ее первая битва, от исхода которой зависела победа Империи над Немекроной, в которой, впрочем, не стоило сомневаться. Любой бунт, насколько бы агрессивным и упрямым он не был, воспринимался имперской верхушкой лишь как смехотворное представление. Немекрона была обречена на поражение, и только чудо могло бы спасти ее… Церен могла бы спасти эту планету, и сотни других миров, будь у нее достаточно решительности. Но таковой у нее не было от слова совсем; и принцесса несомненно до конца жизни будет помнить об этом кровавом дне. Будет корить себя за бездействие — да что там: она уже ощущала несравнимый ни с чем груз вины. В какое-то мгновение она даже расплакалась, роняя немые слезы на жесткую подушку. Время близилось к полуночи, а сон так и не пришел. Кортеж должен был двинуться дальше уже совсем скоро — через какие-то пару часов, — а она даже глаза не сомкнула. Впрочем, от нахлынувшего волнения желания спать у нее не было никакого. Ей пришлось найти Натту, которая, к ее удивлению, также не спала. Девушка была по-настоящему грустной и взволнованной, и даже когда Церен оказалась на пороге ее скромной каюты, не смогла спокойно стоять на месте. Она все теребила края одежды, кусала губы и бегала глазами из стороны в сторону. Но ее голос, тем не менее, звучал удивительно спокойно. — Ваше Высочество, почему Вы не спите? — обеспокоенно поинтересовалась она, когда Церен постучалась в ее двери. — Не могу уснуть, — вяло отозвалась принцесса, — никак. Даже не хочется, — хотя ее усталый вид говорил об обратном: организм, как ни крути, выматывался. — А ты почему не спишь? — Наверное, потому же, почему и Вы… Стыдно признаться, но мне дико страшно… — В этом нет ничего стыдного, — ободрительно отозвалась Церен. — Только безумец будет спокоен в преддверии таких страшных событий. «Только безумец… — мысленно вторила самой себе принцесса. — Я ведь видела, как Рейла ухмыляется… Смерть других людей для нее ничего не значит. Война помогает ей достичь своих целей, и ей плевать на все остальное. Она такая бессердечная…» — Не хочешь поговорить? — предложила Церен с мягкой улыбкой. — Конечно, Ваше Высочество, — кивнула Натта. — Как же я могу отказать Вам… Принцесса прошла в каюту и тихо закрыла за собой дверь. Присела на кровать; а Натта так и осталась стоять там, где стояла, смотря на нее с волнением. Церен вздохнула и, похлопав по месту рядом с собой, произнесла: — Присядь. Я ведь говорила: при мне тебе не нужно соблюдать этот дурацкий этикет — тем более, что это твоя каюта. Натта смутилась и поспешила сесть рядом с Церен. Принцесса всегда по-доброму относилась к своим близким прислугам — и к Натте в особенности. Она даже никогда не считала ее за служанку: несмотря на разность статусов, Церен старалась быть с ней предельно вежливой и открытой. Только вот Натта, воспитанная в консервативной семье и идеально обученная всем существующим правилам, никак не могла принять такой простоты принцессы. — Знаешь, я наверное, только тебя одну могу назвать своей близкой подругой… — неожиданно призналась Церен, что немало смутило Натту, которая вмиг зарделась. — Ты со мной уже так давно, и ты всегда была мне преданна. Наверное, только и ты одна знаешь обо всем, что у меня на душе, и принимаешь меня без осуждения. Я безмерно благодарна тебе за все. — Что Вы, принцесса… — смущенно пролепетала Натта. — Это мой долг. Я не могу поступать иначе. — Нет, — Церен покачала головой. — Это не твой долг — это твое искреннее желание. Помнишь, как-то раз я сказала тебе, что можешь уйти, если хочешь… И ты не ушла. Ты осталась со мной. Церен видела, что Натте тяжело дается работа при дворе. Она знала о ее простом происхождении и весьма бедном положении в семье, и знала, что все, что ей нужно — это финансовые средства. Принцесса распорядилась о повышении ее зарплаты, а затем, увидев однажды слезы на ее глазах, предложила свободу. Церен обещала ей помощь и дала ей шанс уйти из столь ненавистного дворца (неприязнь Натты к этому месту была видна невооруженным глазом), но та, бросившись ей в ноги с искренними благодарностями, отказалась от оказанной милости. И по сей день, даже спустя пять лет, девушка оставалась рядом с ней. Церен еще не видела более преданного человека, чем Натта. — Конечно осталась, — кивнула она. — Ведь Вы — моя принцесса. Та искренне улыбнулась, а затем вдруг поникла, печально нахмурившись. Натта бросила на нее обеспокоенный взгляд и в точности повторила ее выражение лица. — Если вдруг что-то случится, знай: я отпускаю тебя. Уволься с этой должности и живи собственной жизнью. Этот дворец изведет тебя. — Ваше Высочество, что же Вы такое говорите?.. — с нотками возмущения и испуга протянула девушка. — Что же может случиться, я не понимаю… — Все, что угодно, — Церен пожала плечами. — Мы на войне, Натта. Никто не застрахован. — Ну что же Вы такое говорите… Ничего не случится, вот увидите, и даже не смейте себя накручивать. Я буду рядом и буду защищать Вас! — Натта, пожалуйста, прекрати, — слишком резко, не свойственно самой себе, отмахнулась Церен. — Случиться может все, что угодно… Она вновь вздохнула и поникла. Чисто теоретически, если порассуждать здраво, любая вероятность имела место быть. Церен надеялась на то, что лично для нее все закончится благоприятно, но страх от этого никуда не исчезал. К ней будет приставлена охрана, она неплохо умеет сражаться, но… — Что Вас так тревожит, Ваше Высочество? — обеспокоенно протараторила Натта. — Я же вижу, что Вы так пессимистичны не просто из-за страха… Это из-за Его Высочества принца Каллана, — неуверенно предположила она, — верно? Церен лишь кивнула в ответ. Она с детства усвоила главное правило: при дворе, особенно будучи дочерью Императора, показывать слабости — недопустимо. Церен научилась искусно притворяться и скрывать своим чувства, лавируя в различных социальных ситуациях вопреки своим принципам (в разумных пределах и насколько ей позволяла совесть, конечно же), и только Натта всегда угадывала, что гнетет ее. Вот и сейчас: она оказалась права. — Я могу лишь догадываться о том, что у него на уме… — с тяжестью протянула Церен, потупив печальный задумчивый взгляд. — Но я точно знаю, что ничем хорошим это не закончится. Каллан всегда был импульсивным, сколько я его помню. И сейчас я боюсь, — ее голос дрогнул, — что он решился выступить против отца… Император ведь убьет его, не пощадит! Церен понимала причину гнева Каллана. Азгар был настоящим тираном: что в политике, что в семье — и ее брат сильнее всех пострадал от его жестокости. Отец сломал ему жизнь — сломал жизнь собственного сына. А Каллан… Он всегда был злопамятным и, конечно же, вспыльчивым. Но каким бы не был справедливым гнев в отношении отца, идти у него на поводу — выше всякого здравого смысла. За свою дерзость Каллан рискует лишиться головы… Но ему, по крайней мере, хватает смелости на то, чтобы решиться и сделать хоть что-нибудь.***
— Шесть месяцев, понимаешь? Целых полгода войны… — Алисса тяжело вздохнула и потянулась за чашкой еще не остывшего чая. — Кажется, это никогда не закончится… — мрачно заключила она и сделала маленький осторожный глоток, переведя ожидающий взгляд на Картера. Тот ничего не ответил — лишь неопределенно покачал головой, слушая Алиссу с явной неохотой. Куда уж тут: ему было тревожно и страшно. Картер мало того, что должен пойти в битву (не первую его, но все равно пугающую), так еще теперь и фактически несет ответственность за успешность плана. Одобрив его предложение, принцесса не только подарила ему несравнимое ни с чем чувство гордости и самодовольства, но и, фактически, возложила на него гигантскую ношу. Если что-то пойдет не так, все будут винить его. — Теперь ты майор — хотя, кажется, еще недавно был обычным кадетом, — а Немекрона воюет с инопланетной цивилизацией… Это такое безумие. — Да уж, — вяло отозвался Картер, — никогда бы не подумал, что дослужусь до такого звания… Его рассеянный хмурый взгляд вновь метнулся к окну: на улице было неспокойно. До сих пор, в столь поздний час, даже после полуночи, велась активная подготовка к боевым действиям. Сигнализация могла завизжать в любую минуту и поставить на уши всех, в очередной раз напомнив о том, что все это — не просто страшный сон. Это гребаная реальность. — Картер, — обеспокоенно протянула Алисса, изогнув брови, — что с тобой такое? Что-то случилось? — Нет, — соврал он с тяжелым вздохом, — все в порядке. — Тебе нельзя раскисать, — ободрительно добавила девушка. — Просто вспомни о том, что принцесса Кармен оказала тебе такую милость… Ты так и до маршала дослужишься! — А может и не дослужусь, — раздраженно буркнул Картер. — Может быть, я вообще завтра сдохну, и окажется, что вся моя жизнь прошла впустую? — Не говори так. Все будет хорошо. — Не будет. Ты не можешь этого знать. — Как и того, что все будет плохо, — Алисса задумчиво поджала губы, сделала еще пару глотков чая и произнесла: — Я же вижу, что ты устал… Лучше поспи, особенно сейчас. — Сейчас я уж точно не смогу поспать, — отмахнулся Картер, — даже не засну. — А вот я бы хоть час вздремнула, — протянула девушка и словно в доказательство своим словам широко зевнула. —…Какой идиот вообще будет спать в такой ситуации? — как и язык, слух у Джоанны был очень острым; и она просто не могла удержаться от того, чтобы не съязвить еще с коридора. — Когда я слышу твой громкий голос, весь сон сразу же улетучивается… — раздражительно отозвалась Алисса. — Сыграем в картишки? — пропустив реплику Витте мимо ушей, заговорщически предложила она, ловко перебросив колоду из одной ладони в другую. — Ну уж нет, — категорически заявила эльфийка. — Я знаю, чем это закончится… Если хотите, играйте вдвоем, а я лучше пойду спать. — Эх, скучно с тобой… — вздохнула Джоанна, неодобрительно покачав головой. Она выглядела слишком бодрой и оживленной, что было совершенно неуместно, но что ее определенно абсолютно не волновало. Лиггер бесцеремонно запрыгнула на стол, чем вызвала недовольство и возмущение Алиссы, которая едва не пролила свой чай, и развернулась к Картеру, немало смутив его своими резкими телодвижениями. — А ты что скажешь насчет картишек? — Я ничего не скажу, пока ты не слезешь со стола, — хмыкнул тот, недовольно дернув уголком губ. — Но тут удобно!.. — Джоанна, ты могла бы пойти и к Касперу с Нейтаном. Они у нас любители азарта, — прокомментировала Алисса. — Во-первых, — протянула девушка, демонстративно подняв палец, — это никакой не азарт — это хрень на палочке, которую и игрой сложно назвать. Просто убийство времени. Во-вторых, Каспер и Нейтан явно заняты друг другом, и им не до карт… — она между делом усмехнулась — И, в третьих, я не слезу со стола. — Мне стащить тебя силой? — сказал Картер, вскинув бровь. — Ух ты… — Джоанна усмехнулась. — Было бы неплохо… Так дико… — Я не буду играть в карты, — решительно отозвался Картер, скрестив руки на груди и утомленно нахмурившись. — О, так ты все же сдался… — она разочарованно вздохнула и с прежней, вызывающей издевкой, протараторила: — А я уже такие вещи успела напридумывать, такое напредставляла!.. — Ладно, с меня хватит, — Алисса, раздраженная, подскочила из-за стола. — Я спать. Спокойной ночи вам двоим, — буркнула она и, подхватив со стола почти пустую чашку, удалилась с кухни. — И тебе спокойной ночи, рыжуля, — громко отозвалась Джоанна, усмехнувшись, и, повернувшись к Картеру, тихо спросила: — А она же по девочкам, да? — Джоанна! — Что? — склонив голову набок, протянула та. — Я просто уточнила. Но не ревнуй — она не в моем вкусе. — Интересно, почему же? — угрюмо буркнул Картер, и Джоанна не смогла не сдержать улыбки, видя, как его возмущает и смущает вся эта ситуация. — Просто она — не ты. Повисло напряженное молчание. Джоанна так и продолжила смотреть на Картера — и ее янтарные глаза сверкали и горели столь несвойственной ей теплотой и искренностью, хотя их взгляд все ее выражал нотки насмешки, — в то время как тот, зардевшись, отвел взгляд в сторону. — В тебе подозрительно много энергии… — поспешил перевести тему Картер. — Это все волнение и адреналин, — пояснила Джоанна и недовольно поджала губы. Поведение Картера постоянно вводило ее в заблуждение. Он то отвечал на ее флирт, то смущался, отводил взгляд и делал вид, что не замечает явных намеков с ее стороны; то был рядом, то пропадал; и каждый раз Джоанна задавалась все большим количеством вопросов. Но самый главный их них по-прежнему оставался таким же: чувствует ли он к ней то же, что и она к нему? — Может быть, мы покурим? — предложил Картер, чтобы окончательно замять неловкий момент. — Ох, испортила же я хорошего мальчика… — протянула Джоанна, театрально покачав головой; но согласилась: — Пошли. На балконе было непривычно тепло и безветренно. Темное ночное небо было идеально чистым, без единого облачка, и на черном полотне отчетливо мерцали многочисленные звезды. Звезды, за которыми скрывается бесчисленное множество миров… Поразительно, но еще совсем недавно — всего семь лет назад — люди Немекроны считали, что они одни во Вселенной, а мысль о существовании инопланетных цивилизаций казалась безумной. Теперь же таковым являлось ее отрицание. Джоанна зашла на балкон и села на пол, прислонившись к стене, и Картер опустился рядом с ней. Она протянула ему сигарету, щелкнула пальцами, разжигая небольшой огонек, закурила и выпустила изо рта густое белое облако дыма, облегченно прикрыв глаза. Никотиновая зависимость начинала ее утомлять, но о том, чтобы бросать, Джоанна и не думала. Вредные привычки очень часто ее спасали. — Какая тихая, красивая ночь… — глухо протянула она. — Жаль только, что уже утром все будет не так поэтично. — Это затишье перед бурей. Где-то прогремел тяжелый звон и раздался командирский возглас; кто-то закричал, что-то щелкнуло; гудели машины — весь Гарнизон был занят подготовкой к сражению. — Представь, — сказала вдруг Джоанна, сделав еще одну тягу, — что ничего бы этого не было… Что бы ты сейчас делал? — Наверное, — задумчиво отозвался Картер, — я бы так и не дослужился до звания майора… Я бы так и не побывал на настоящей войне, и просто бы работал дальше. Не знаю, правда, для чего и как… И действительно: взабрался бы Картер так высоко, не начнись война? Его бы еще не скоро заметили, и все было бы совсем по-другому. Правда, Картер уже не мог и вспомнить, каким он был, будучи в звании обычного солдата. Все действительно изменилось, как сказала Алисса, и как прежде уже ничего не будет. — Мы бы не встретили Каспера и Нейтана, — протянул он и нахмурился. — И тебя я бы тоже не встретил. — Нет, я не об этом. Просто представь… что бы ты делал, если бы все было идеально? Картер задумчиво потупил взгляд и закусил щеку. Идеально — понятие тоже весьма относительное. Идеально для кого — для него? Вероятно, Джоанна имела ввиду именно это; только вот Картер понятия не имел, что для него «идеальная жизнь». Если бы не было войны, все уже было бы прекрасно. Он стал майором, получил расположение принцессы Кармен и заработал авторитет — все, чего он когда-либо хотел, было ближе, и ближе… Но Картер так и не решился сказать об этом. Едва собрался, и тут же прикусил язык, словно озвучивать вслух эти мысли было чем-то неправильным. — Играл бы на гитаре, — растерянно пожав плечами, буркнул Картер. — Ты умеешь играть на гитаре?! — Джоанна воскликнула и посмотрела на него с искренним изумлением, вскинув брови; и он невольно смутился. Слишком резкая и слишком бурная реакция… — Ну, вроде как… Немного. Я когда-то хотел пойти в музыкальную школу, но отцу это не очень понравилось. — Вот придурок, — фыркнула Джоанна, и, загоревшись прежним энтузиазмом, спросила: — Почему ты раньше никогда об этом не рассказывал? — Потому что некогда было, наверное… Да и это не что-то, что важно знать. — Когда-нибудь ты обязательно мне что-нибудь сыграешь. Учти: я не забуду. — Хорошо, хорошо… Картер перевел взгляд на Джоанну, которая в это время сверлила задумчивым взглядом горизонт, и невольно начал размышлять о том, как бы она ответила на поставленный ею вопрос. Сказала бы что-то про одежду, деньги и вечеринки? Или же что-то неожиданное, никак не вяжущееся с ее образом? Сложно было сказать. — А ты бы что делала? — Я не знаю, — без промедлений призналась Джоанна, — честно. Вообще не представляю, что буду делать дальше… Да и плевать, честно говоря. Завтра я вообще могу умереть — и все. — Завтра может случиться все, что угодно, — изрек Картер. — Но все же, чего бы ты хотела? — О, — она не сдержала усмешки, — это хороший вопрос… Есть кое-что, чего я очень хочу. О чем думаю каждую ночь, и на что готова смотреть вечно… — И что же это? — любопытственно протянул он. — В этом слове четыре буквы, и оно начинается на букву «т». — Может быть, ты не будешь говорить загадками? — Нет, так не интересно, — Джоанна кокетливо усмехнулась. — Впрочем, ты сам рано или поздно поймешь, — она широко зевнула и положила голову на его плечо, и Картер понадеялся, что прошедшая по его телу дрожь не была слишком сильной и ощутимой. — Я хочу спать. Он слышал ее дыхание совсем близко, и от этого его собственное сбивалось. Его тело реагировало на каждый шорох слишком бурно и странно; Нно он и не шелохнулся — не хотел. Пусть в эту ночь Джоанна будет рядом. Ведь, кто знает, но может эта ночь станет последней.***
Каспер ловко сбросил крышку со стеклянной бутылки и до краев наполнил два стакана. — Только не налегай, а то потом и с кровати не встанешь, — шутливо предупредил он и ехидно посмотрел на Нейтана. — Это для храбрости. — И еще это третья бутылка. — Я могу и больше, — отмахнулся Нейтан, пусть пьяный, рассеянный взгляд и выдавал его. — До дна? — До дна, — кивнул Каспер. — За нашу победу над рогатыми придурками! Чокнувшись стаканами, они быстро опустошили их до дна. Нейтан закончил быстрее и недовольно сморщился — не самый лучший эль. — Как думаешь, — задумчиво протянул он, — у нас правда есть шанс? — Стараюсь верить лучшее, — пожал плечами Каспер. — И когда все закончится, мы заживем прекрасно. Да… Они снова смогут вернуться к прежней, относительно спокойной — без межпланетарных войн, по крайней мере — жизни и посвятить себя тому, к чему по-настоящему лежит их душа. Каспер, вероятно, ударится в науку; а Нейтан… а что же Нейтан?.. — И что мы будем делать? — сказал он. — В смысле, что потом? Мы ушли из Пепельной пустоши, ты навязался к этим гарнизонским чудилам и явно не собираешься возвращаться домой. — Ну, да, — без колебаний признался Каспер. — Я хочу остаться тут и двигаться по карьерной лестнице. — Какой еще карьерной лестнице? — недовольно прыснул Нейтан, навострив уши. — Научной, Нейтан, научной. У меня очень большие амбиции… — То-то я не сомневался, — в прежней манере произнес он. — Это даже предсказуемо. Он шумно выдохнул и угрюмо скрестил руки на груди. Нейтану не нравилось все это с самого начала. Каспер ушел сюда, и он последовал за ним, оставив позади все, что у него было; теперь же, Нейтан надеялся, что все закончится, и на сей раз он будет рядом. Он думал, Каспер захочет вернуться домой, где они вновь будут только вдвоем, против всего мира, как это и было задумано когда-то — еще в приюте, где их обоих считали настоящими чудаками и отбитыми придурками (что они оба воспринимали исключительно как комплимент своей индивидуальности), — и ничто не станет у них на пути. Ни война, ни бессчисленные пассии и ухажеры Каспера, всегда бывшие для того не больше, чем просто мимолетным увлечением, ни его «амбиции». Нейтан хотел бы, чтобы все снова стало как раньше. Хотя… нет. Он просто хотел, чтобы Каспер был рядом. Но каждый раз он выбирает не его. — Тебе что-то не нравится? — вскинув бровь, протянул он. — Все мне нравится, — раздражительно прошипел Нейтан и отвел мрачный взгляд в сторону. Ему так и хотелось съязвить и высказаться, наконец; но он упорно держался — не хватало разрушить и того, что уже есть. Да и не настолько он был пьян… — Нет, — настойчиво отозвался Каспер, — я же вижу, что тебя что-то злит. Даже не отрицай этого: я тебя знаю. — Не знаешь. — Нейтан, твою мать, мы вместе росли с самого детства! — И? Ты все еще слепой идиот, — фыркнул тот и поспешил перевести тему: — Мне просто скучно, ладно? Меня бесит это место. — Тогда… — протянул Каспер, окинув его несколько потухшим, словно о чем-то сожалеющим взглядом, — вернись домой. — Может быть, так я и сделаю, — вяло отозвался Нейтан и сглотнул подступивший к горлу ком. Это все было так глупо и бесполезно; но что самое главное: Каспер правда ничего не понимал, или только делал вид, что он настолько недалекий? Нейтану все чаще казалось, что вторая догадка — верная. Настолько умный, одаренный и смышленный человек, как Каспер, просто не может упускать из виду то, что происходит. Нейтан любит его, и совершенно не скрывает этого. Каспер должен знать, что он всегда будет рядом, не смотря ни на что. И все же… в последнее время он чувствовал себя все паршивее и паршивее. Так больше не могло продолжаться — терпение Нейтана было на исходе. Сколько же еще он будет терпеть эти чувства? А может… сегодня все закончится? Несколько минут они просидели в задумчивом молчании, а затем тишину прорезал резкий пронзительный вой сирены. Белое освещение ламп сменилось тревожным красным. Нейтан рефлекторно подскочил со стула в боевой готовности, напряженно дернув хвостом. Каспер нервно выпрямился и перевел на него взволнованный взгляд. — Внимание! — строгий голос генерала Кито эхом раздался из оповестительных колонок. — Это не учебная тревога! Удракийская армия только что пересекла Золотые хребты. Всем необходимо срочно занять свои посты в соответствии с планом и приготовиться. Сегодня всем нам предстоит непростое сражение, но все мы должны быть предельно собраны и готовы сражаться за победу! Внимание! Это не учебная тревога!.. Каспер и Нейтан собрались быстро и столь же быстро выскочили из комнаты. — Я должен быть на посту управления, — быстро проговорил Каспер и, положив руку на плечо Нейтана, серьезно, столь несвойственно самому себе, произнес: — Удачи. Если что-то будет не так, я всегда на связи. Нейтан решительно выдохнул и неожиданно, от чего тот невольно замер, заключил его в крепкие, будто бы прощальные объятия, и уткнулся носом в его плечо. Может быть, Нейтан в последний раз вот так касается Каспера… — Поверь мне: мы еще выпьем за победу, — шутливо отозвался он, на оставшиеся мгновения прижимаясь к Касперу, и так же быстро его отпуская. — А теперь, мне пора.