*** *** *** *** *** *** ***
Боль была невыносима… ее сердце будто вырвали из груди, оставив кровоточащую рану. И все же она жила и жила… Одна… больше никого. У нее больше нет никого и ничего. И больше не будет. Перед глазами вставали образы сыновей… братьев… Торин, Фрерин… но прежде мальчики. Ее мальчики… «Мама!!» - детский звонкий голосок обманом звучит прямо в голове и ей хочется кричать, но она кусает губы. Кили нет… давно уже нет. Она вспоминает синие глаза старшего, и ей хочется скулить, сжавшись в комок от боли. Но она лишь кусает губы, слепо смотря на погасший очаг камина в своих покоях. Дис не замечает, что кто-то заботливо здесь прибрался – вымыл полы, застелил кровать чистым, выстиранным бельем (откуда?), что на низком круглом столике из вечного дуба стоит ваза с букетом из сухих трав. И в ее старой спальне, которую она занимала еще девочкой-девушкой, было тепло. Негромкий стук в двери вырвал у нее приглушенный стон. Только не сейчас… только не сейчас! Она не готова, она не может смотреть в чужие глаза. Но стук в дверь раздается вновь и Дис собирается с силами, сжимая ладони в кулаки. Она заставляет себя встать и подойти, открыть двери. Она ожидала увидеть кого угодно, но только не его. Это был не гном. Он был… странным. Маленького роста, он был ниже ее на целую голову. Мягкие короткие кудри медового цвета, серьезные, усталые серые глаза, в которых застыла тень боли. Разум отметил тени, глубокого запавшие под длинными ресницами от кошмаров, впалые щеки на гладком лице, без следа и щетины. И все же это был мужчина ее лет. Хоббит. Тот, о ком ей писал Торин и сыновья. — Ты… ты тот хоббит, – нелепые слова, неправильные, но Дис это сейчас не волновало. — Да, я… Бильбо Бэггинс, к вашим услугам, госпожа, – сказал он в ответ, поклонившись. Дис горько улыбнулась – она может улыбаться? – надо же… — У вас хорошие манеры, господин Бэггинс. Я Дис, дочь Игрей, жены Трайна и сестраТорина Дубощита, сына Трайна… и мать Фили и… Она задохнулась на имени младшего. Севшим голосом, она сказала иное: — … как вы только выдержали их. И моего ворчливого старшего брата, – и в ответ невысокий, этот странно тонкий мужчина-хоббит – так не похожий на гномов, – смутился. — Кх-м… ну, должен признать, это было трудно… Торин бывало был груб, но… ведь ему тоже было трудно. Он вел нас, он был нам королем и лидером… и… он был и другим. Добрым… и очень нежным, к тем кого любил, – проговорил он и по его голосу, полному тоски и затаенной, прорвавшейся боли, Дис все поняла. Она горячо любила брата, а он любил её. С тех самых пор, как она подарила ему своих сыновей, она избавила его от обязанности жениться на ком-то ради наследников. Она была его сестрой, и в ней текла та же кровь, что в его жилах – кровь Рода Дурина. Принцессы, даже обретая мужа, не отдавали детей в чужой род. Фили и Кили по праву принадлежали к их Роду и никто не мог усомниться в их происхождении. — Да, это правда, – согласилась она, смотря на него. Она все поняла. Хоббит был любовником ее покойного брата, а не только названным братом. Дис казалось, что от него даже пахнет Торином. Она вспоминала письма Торина, как он писал, что никому не доверял ранее так, как Бильбо Бэггинсу… что он ему стал близким другом. Фили и Кили были более откровенны, сообщив ей о подарке, который мужчина может подарить лишь родичу или тому, за кем ухаживает – кольчугу из мифрила. Дис заметила серебряный блеск кольчужки в вороте рубахи хоббита. Нет, Бильбо… у него есть имя. Жаль, что большей кольчуги не было. Это могло спасти Фили. Или Кили. Торин бы ее не надел, она знала. Но была лишь одна кольчуга из мифрила, что с седых времен хранилась в сокровищнице Эребора. Что была сделана много веков назад для младшего сына короля гномов. И она бы не подошла бы никому из ее мужчин. Но это был достойный дар любимому. И все же… Бильбо пришел сюда. Он признал открыто, своими словами, что любил ее брата – это звучало за его словами о нежности брата. И все же он пришел в её покои, представив себя. Что ж, она никогда не была привередой. Он был достаточно хорош для её брата, Торина Дубощита, Короля-Под-Горой… значит, достаточно хорош и для неё. Она привыкла… иметь дело с объедками. И вот, после повисшего неловкого молчания, она пригласила полурослика войти… и он охотно вошел в её спальню. По его лицу Дис поняла, что хоббит сам не понял, к чему она пригласила его войти. И он не понимал, пока она не притянула его к себе, потянув с его узких плеч короткое, подбитое мехом, пальто. Он изумленно замер, когда она отчаянно поцеловала его. А затем он отшатнулся, явно потрясенный ее поступком. — Что вы делаете?! – вырвалось у него. Дис поймала его взгляд. — Тогда зачем ты пришел ко мне? – спросила она. — Потому что ты его сестра и их мать… я подумал, что мог бы рассказать о том, как мы шли к Эребору… они были такими храбрыми, все вместе, и сильными… жаль, что они не выжили, – признался с горечью хоббит. Дис кивнула, принимая его слова. И вновь поцеловала его губы. В этот раз он не отстранился от нее, не оттолкнул, и Дис безразлично пропустила мимо ушей выдохнутое им имя… имя Торина. Она увлекла его к своей кровати, довольно небрежно снимая с него одежду. Она так давно была одна, совсем одна и рядом не было никого. Может, она и пожалеет об этом… но в этот вечер они нашли утешение в объятиях друг друга.************************
… Он был взволнован, когда услышал о ней. Балин сказал, что она хочет видеть его и Бильбо согласно кивнул, спросив, набравшись духа, как пройти к ней. Старый гном будто в замешательстве посмотрел на него, а затем, понизив голос, подробно объяснил дорогу по запутанным коридорам Эребора. Бильбо был ему благодарен. Право слово, если Торин чуть не заблудился дважды в мирном Шире, то сам он чуть не потерялся в конец. И потерялся бы, если бы не Даин. Не смотря на свой диковатый вид, по мнению жителя Шира, Бильбо был вынужден признать, что за грубостью и прямолинейностью Даина, кроется гном добрый и честный. Он обещал, что останется, пока не прибудет Дис, сестра Торина, и поможет привести Эребор в порядок. В порядок – означало найти, убрать и похоронить мертвых, починить Главные Врата и наладить в Горе отопление от горячих источников, починить водопровод… из Железных Холмов только за три дня до Дис прибыли мастера и провизия. Бильбо не знал, чтобы они делали без кузена Торина. — Теперь я и твой кузен, – буркнул тогда на его благодарности Даин. – Он назвал тебя братом… и будь добр позаботиться о Дис, или я шкуру с тебя спущу, понял? Как оказалось, он не совсем тогда понял слова Даина… Поймав его за шиворот в шаге от обвалившегося моста, гном непонятно хмыкнул на его ответ, что он здесь забыл… и приказал одному из своих солдат рядом показать «кузену» дорогу к дворцовому ярусу Горы. Так он и оказался у дверей покоев Дис. За дверью раздавались звуки, как будто кто-то что-то швырял и… звуки плача. А затем все смолкло и встала тишина. Бильбо долго не мог решиться постучать, и лишь стоял прижавшись лбом к деревянной двери. Стоило ли уйти? Но что-то внутри шептало, что тогда он так и не найдет сил увидеться с сестрой Торина. Он просто не сможет… Тишина за дверью начинала пугать, и это дало ему сил, собраться с духом и постучать. А затем он постучал вновь. Когда дверь открылась, сердце в груди оборвалось и рухнуло вниз, в самые пятки. На безумный миг он привиделся Торин… на него смотрели его глаза. Его волосы спадали на плечи… гномки, да… Она была одета по-мужски в серые брюки и высокие сапоги, поверх туники была надета кольчуга, подбитый мехом длинный жакет… Обманутый в первое мгновение, он лишь затем увидел различие – у гномки перед ним было более утонченное лицо, лишенное бороды, но с короткими темными бакенбардами, спускающиеся от ушей к заостренному подбородку. Их темная тонкая линия будто оттеняла лицо Дис, подчеркивая бледность нежной кожи и ярких губ. Торин был красив, но сестра, так похожая на него, была красивей… — Ты… ты тот хоббит, – сказала она. — Да, я… Бильбо Бэггинс, к вашим услугам, госпожа, – сказал он в ответ, поклонившись. В конце концов, что он мог сказать в ответ? Но его слова понравились Дис, и она улыбнулась, так горько, что на миг Бильбо отвел взгляд. Дальше… они заговорили о Торине, и о братьях… и Бильбо враз осознал – она знает. Знает, кем он был Торину. Они были весьма осторожны и сдержаны перед другими в отряде, им не хотелось слухов или обсуждений за спиной. Но здесь и сейчас это не было так важно. Он был почти рад, когда она пригласила войти его. Быстрый взгляд, которым он обвел комнату, показал, что Дис и правда швырнула в стену глиняный кувшин с легким вином (из обоза провизии Даина), и пару подушек… но ваза с его букетом из чудом сохранившегося зимой сушняка цветов остался цел. В следующий миг, его притянули за отвороты кафтана к груди – к женской груди, – и жадно-отчаянно поцеловали. Будто умоляя ответить… Он в ужасе отшатнулся. Это… было неправильно! Неуместно, в конце концов! Ведь она знала, знала, что он и ее брат любили друг друга. И в то же время боль потери, что постоянно терзала его сердце, исчезла под этими губами, принеся облегчение… Губы Дис были мягкими и теплыми, с привкусом сладкого и пряного меда, а тело было так близко, что внизу живота поднялась волна жара. Так не должно было быть! Хоть Дис и решила, что он пришел к ней именно за этим, чтобы найти утешение в объятиях сестры своего любовника. Мертвого возлюбленного. И все же… он не мог отрицать, что его влекло к ней не то, что она была похожа на Торина. Нет, а то, что была другой. Запах ее тела будто эхо, повторял запах Торина, но был более мягким и сладким. Он опьянял и кружил голову. Ее красота, столь отличная от той женской красоты хоббитянок, поражала, и Бильбо не обманывался теперь – он желал ее прикосновений и хотел забыться под их напором, чтобы хоть на время уже привычная боль ушла. И он уступил своей слабости под ее поцелуем, когда она увлекла его за собой к кровати, стаскивая с его плеч кафтан. С губ сорвалось имя Торина, словно прося прощения у любимого, за то, что собирался сделать… да еще с младшей сестрой Торина (Бильбо вспомнилось с какой теплотой тот всегда говорил о Дис, как твердо и убежденно сказал, что сделает ее Королевой-Под-Горой, как только они вернут Эребор и все равно, что скажут другие). А потом они лежали в ее постели, обнаженные и целовались, лаская друг друга, и Бильбо смущенно признался, что никогда ранее не делал ничего подобного с женщиной… и скулы его горели от смущения. Но вместо того, чтобы посмеяться над ним и вышвырнуть его вон, Дис лишь усмехнулась мягко и понимающе, а затем, огладив ладонью его щеку, негромко сказала: — Что же… это льстит, быть первой у мужчины! … и она учила его, показав, каково это близость с женщиной.*************************
Наверно это очень глупо, но они так и не зашли с Торином слишком далеко. В пути это было неудобно, рядом всегда кто-то был, а тех редких мгновений, когда они оставались одни… этого хватало на поцелуи и ласки, но не более того. Бильбо не знает, как у них было бы с Торином, но теперь знает, каково быть с Дис. Губы горят от поцелуев и Бильбо, забываясь временами, прикасается к ним кончиками пальцев. Тело помнит ее руки, жар и тесноту ее лона и сладость объятий, и благословенное опустошение после… когда он лежал рядом с ней, и впервые за долгое-долгое время не чувствовал боли в сердце. Он не жалел о том, что случилось меж ними, даже когда вышел за двери. Чего он не ждал, что Даин и Балин будут ждать его. — Надо поговорить, – сказал Даин, заталкивая его в одну из комнат. Там за столом сидел Балин, перебирающий какие-то бумаги и старые изжелтые пергаменты. — Присаживайся, братец, – сказал ему Даин, хлопая по его плечу. Да так, что хоббита шатнуло под его ладонью. — Что-то случилось? – осторожно спросил он, подозревая самое плохое. С людьми из Дейла даже сейчас были проблемы, хоть Даин был достаточно добр и великодушен, доставив и им несколько телег с зерном и солониной. Голод среди людей, рядом с Горой стал бы большей бедой для них. К Бильбо с просьбой обратился сам Бард, с чего-то решив, что он может им помочь. Хоббит пообещал помочь, чем сможет, но сразу предупредил, все зависит от Даина. Странно, что Даин его выслушал, поморщился, но затем, увидев, как к Барду подбежала дочь, согласился. — Дети не должны голодать… даже чужие. Люди должны будут гномам и это хорошо. Сделаю, младший братец. С какой стати Даин стал так его звать, для Бильбо было загадкой. Которую разгадывать особо не хотелось. Даин посмотрел на него, как на последнего глупца. Даже Балин посмотрел на него странно. — Что? – раздраженно спросил он. — М-да… поднатаскай его побыстрей, Балин, – хмыкнул Даин. – Я не смогу торчать в этой Горе вечность. Балин мрачно кивнул. — Садись, Бильбо. Нам надо решить, когда назначить свадьбу. — Что? – Бильбо будто огрели по голове чем-то очень тяжелым. — Бильбо, мы вынуждены торопиться, – негромко и убедительно проговорил Балин. – Торин успел передать мне свой указ, как король. Он передал трон Дис, как носительнице Крови Рода. — Он говорил, что хочет, чтобы она стала королевой, – кивнул понимающе Бильбо. Балин прямо посмотрел на него. — Бильбо, по нашим законам, за спиной Королевы-По-Праву-Крови должен стоять младший из Рода Дурин. Бильбо тут же повернул голову к вальяжно сидящему рядом Даину. Тот усмехнулся. — Э, нет парень! Не я, ты. — Что? – Бильбо чувствовал себя невероятно глупо, повторяя в третий раз этот глупый вопрос в этот вечер. — Торин назвал тебя братом при всех. Это не были просто слова, – со вздохом сказал Балин. – Это было Признание. — Но я не Дурин, – запротестовал Бильбо. – Причем тут я? Я даже не гном! — Теперь гном, – отрезал Даин. – Так что будь добр подобрать свои сопли! — Он прав, Бильбо, – вторил ему Балин. – Если ты помнишь, я объяснял тебе, почему Фили и Кили были оглашены сыновьями Дис, а не своего отца. Бильбо хотел что-то сказать, но затем лишь коротко кивнул, вспоминая давний разговор. Девочки рождались реже, чем мальчики. Еще реже рождались дочери в королевской семье. Каждый раз это воспринималось, как благословение Махала. Чуть позже было замечено, что первенцы принцесс брали лучшее от крови Рода Дурин, всегда наследовали черты своих предков. Отдавать детей принцессы в другой Род, признавать их сыновьями постороннего гнома – стало расточительством. Принцесса могла выбрать себе мужа, но не уходила в чужую семью, а ее дети становились прямыми наследниками за детьми короля. Муж принцессы становился «младшим» в Роду и зачастую безымянным. Вот почему у Торина не было причин искать себе жену. У него были наследники… Были. — Да, я помню… но… Балин, я же… да я же никто! – и вот это было правдой. По крайней мере так думал сам Бильбо. Хоббиты никогда не стали бы слушать чужака, даже женившегося на одной из местных хоббитянок. Каким бы он ни был, он остался бы чужаком и пришельцем. И он сильно сомневался, что гномы были иными. Да и после всего, что случилось… — И не забывай, я отдал Аркенстоун людям, – помрачнел Бильбо. – Это все видели… Балин кивнул. — Я даже удивился, – чуть усмехнулся старый гном. – Торин никогда не умел хорошо врать, а тут так разыграть всех… Бильбо вытаращил глаза на гномов перед ним. — Бильбо, я знал о вашем плане… тянуть время пока не подойдет Даин. Убедить Трандуила и Барда, что они легко получат что хотят, а тебя Торин считает предателем… они верно много говорили при тебе, не беря в расчет? Бильбо отчетливо клацнул зубами от злости. Невольно сжавшиеся от злости кулаки, с трудом удалось разжать. Весело им… у него до сих пор все внутри переворачивалось. Никогда в жизни ранее он не притворялся таким наивным и добрым простачком! — Ой, я уж боюсь! – пошутил Даин. – Оставь свой рык для лесной феи… вдруг сможешь покусать? Бильбо, осознавший, что и впрямь рычит, испытал не передаваемое желание забыть все свое воспитание и сплюнуть. — Так вы знали? – мрачно уточнил он вместо этого. – Да, все так! Но это ничего не меняет! Остальные гномы видели… — Не важно, что они видели! – отрезал Даин. – Указ Торина есть? Есть! Если король желает видеть тебя консортом принцессы крови – значит, будешь! Значит, достоин! — Бильбо, этот розыгрыш видел лишь наш отряд, – напомнил Балин. – Другие гномы знают лишь то, что им позволено было узнать. А все наши говорили, что Торин признал тебя своим младшим братом. А слова людей и эльфов никогда не имели веса. Балин был прав от начала, но Бильбо не мог так просто их признать. И жениться… он любил Торина! Как брата? Нет… и было мучительно стыдно вспоминать Дис. Это было сродни предательству, куда большему, что он сделал по выдумке Торина. — То есть… мое желание ничего не значит? – негромко спросил он. — А ты уйдешь? – проницательно спросил Балин. – После всего что было? Откажешь Торину? Это его последнее желание, Бильбо… Бильбо аж задохнулся. — Это подло, знаешь? – еле выговорил он. – Это подлый удар… — Решать тебе, Бильбо, – твердо и невозмутимо ответил старший Фундин. Бильбо молчал, смотря на гномов. Все уже было решено за него и не важно, как ему жить с этим. Он не мог, никогда не мог, подвести Торина… — Хорошо… что я должен сделать? – сдался он. — Во-первых, проведем свадьбу, а затем коронацию Дис и тебя, как Консорта, - перешел на деловой тон Балин. – Даин при всех назовет Дис сестрой и королевой Эребора, а тебя братом. Это заставит замолчать всех недоброжелателей… Бильбо резко повернул голову к Даину. — Почему? – прямо спросил он. — А зачем? – прямо и как-то лениво спросил он. – Железные Холмы никогда не подчинялись Эребору. Мы сами по себе. Это другие кланы метались между нами и Эребором, ища покровителей. Без нас кланы бы передрались и вырезали бы друг друга под корень, подсчитывая кровные обиды… мне одному об этом дерьме думать? Нет уж-ки, дружочек… и Торин был мне братом. Я не позволю, что бы его сестру звали за моей спиной приживалкой. Пусть выкусят, твари! — Бильбо, так когда ты хочешь устроить свадьбу и коронацию? Бильбо вздохнул, устало протерев лицо ладонями. — На кануне зимы этого делать не стоит… — Би… Балина прервал хлопок ладоней по столу. Хоббит смотрел на него с едва сдерживаемой злостью. — Ты хотел моего слова? Так слушай! На костях и могилах свадьбы, коронации не будет! Это неуважение и я этого не потерплю! Мы похороним всех мертвых, в Горе и на Пустоши. Мы уладим дела с Дейлом, чтобы нас не кусали из-за угла, а уж затем, весной, когда в Эребор вернуться поселенцы из Синегорья… и мы не будем считать каждую корку хлеба, вот тогда мы… тогда будет свадьба. И коронация Дис. Ясно? Гномы молча и серьезно смотрели на него. — А Торин был прав… он сможет, – отстраненно сказал Даин. Балин грустно кивнул. — Как скажете, ваша светлость. Каковы ваши приказания? Бильбо вздрогнул. — … к весне нам потребуется больше продовольствия… — Мне нужна бумага и перо, – голос хоббита прервал рассуждения Балина. – Мне нужно написать тану Шира, моему деду. В конце концов, к поздней весне они все успели. Мертвые были похоронены, караваны из Шира под охраной гномов из Синегорья, вместе с поселенцами достигли Эребора. Бильбо был занят делами так, что едва ли находил время для сна. От усталости он падал с ног, но лишь крепче сжимал зубы и упорно вникал во все вопросы, помогая или мешая Балину, который между делом терпеливо объяснял ему законы, обычаи, традиции… В последний день весны, в день свадьбы с Дис, Бильбо смотрел на себя в зеркало. За холодным стеклом на него смотрел кто угодно, но не Бильбо Бэггинс. Высокий крепкий хоббит, одетый в чуждую гномью одежду – в синие цвета Рода Дурин, в кольчуге из мифрилла и с коротким мечом у пояса. Волосы, отросшие ниже плеч, две тонкие заплетенные косички скрепляли волосы на затылке. На голове скромный железный венец, который через два дня сменит серебряно-мифриловый венец королевского консорта… — Пора, – сказал за спиной голос Балина. — Пора, – эхом ответил он. Когда двери в Зал Торжеств (не в Коронационный, нет) открылись, загудели трубы и голос глашатая громом объявил: — Бильбо, сын Банго, из земель Шира! Больше ничего от простого хоббита, Бильбо Бэггинса, эсквайра, не осталось