тёмные воды

Здесь никто не говорил и не смеялся. Только деревья тихо трещали о былом в промозглой темноте. У Фридриха чуть подрагивали пальцы: то ли от холода, то ли от осознания, что дороги назад уже нет. Эта зима сточила их кости до неузнаваемости. Из её рта лилась чёрная вода прямо на светлые головы и застывала чёрным льдом на щеках. Щипало, кололо, разъедало - Альбрехт трясся каждую ночь под одеялом, а Фридрих не находил в себе сил сказать, что у них всё ещё есть надежда. Скованные, отделённые друг от друга, они шли через тёмный лес, зная, что наткнутся на смерть. Следы крови заметил Альбрехт. Как гончие, они быстро взяли след. - Разве кто-то стрелял? - спросил Штайн. - Я ничего не слышал. Фридрих лишь промолчал, не узнав голоса друга за толщей замёрзшей реки. Фридрих хотел хорошее будущее с высоким званием, своим домом где-то на тихой улочке и боксом по пятницам. Хотел, чтобы его семья была счастлива. Хотел простой, обычной жизни, которой он никогда не видел за стеной бедности и чего-то большого, зловещего, необъяснимого. Сейчас Фридрих просто хотел, чтобы всё закончилось. Может быть, тогда и Альбрехт перестанет беззвучно плакать. Может быть, тогда наступит весна и растопит чёрный лёд. - Это не человек, - снова подал голос Штайн. Лисица, продрогшая и грязная, лежала на кровавом снегу. Задыхаясь, она даже не скулила, лишь подрагивала тёмными лапками со свалявшейся шерстью. - Она умирает, - произнёс Альбрехт, подходя ближе к животному. Голос у него был чужой и сиплый. Фридрих подумал, что лисица эта похожа на них. Только вместо льда у неё бурлящая кровь. Эта зима была последней для всех. Альбрехт сел на колени, смотря на рваную рану со смесью ужаса и сочувствие. Так умел смотреть только он - ставшие в одну ночь слишком печальными глаза сверкали сквозь толщу застывшей воды. Альбрехт засуетился в поисках бинта. Фридрих взглянул на красные, потрескавшиеся руки Штайна. У него были точно такие же. - Отойди, - себя тоже не удавалось узнать. Альбрехт, почти оттаявший, освободившийся от оков полной безнадежности, доверился своему единственному другу. Он заколол лисицу штыком. "Это называется милосердием", - говорила зима смутно знакомым голосом. Фридрих думал на нём и ему верил. Было холодно. Умирающий огонёк в глазах лисицы навсегда погас, скрывшись за пелену смерти. Печальный взгляд Альбрехта утонул вслед за ним. Здесь никто не говорил и не смеялся. Фридрих проснулся от воздушной тревоги на передовой.