Добро пожаловать на Хуевый Дикий Запад

Прошла пара недель с тех пор, как он повстречал странного индейца. Допрос пошёл быстрее, когда к ним подключился Кагеяма. Шериф отблагодарил его щедро, снарядив в дорогу свежими припасами. Но ничего нового они так и не узнали: Сакуса со своим племенем так же околачивается рядом, уходить они никуда не собираются, и вообще, он простой воин, а не разведчик. И все, точка. Отделение вздохнуло облегчённо, когда выдалась возможность сбагрить крикуна подальше. Половицы скрипели протяжно под ногами, выдавая негромкие шаги. Лакированные ботинки, покрытые песком, ступали по лестнице. Из-за двери сверху доносились приглушенные вздохи. Кто-то тяжело выдохнул: — Ниже, святой отец. Помолитесь за мои грехи хорошенько. Послышалось причмокивание, приправленное тихими стоном. Дверь заскрипела и нерешительно открылась. На пороге стоял Дайшо собственной персоной, вечно к месту. — Мэр, — членораздельно проговорил казначей. — Зачем пожаловал? — Вакатоши без зазрения совести отодвинул пастора и застегнул ширинку, как будто всё так и должно было быть. Святой отец спешно привстал и поправил сутану на бёдрах, отходя к окну. — Да так, пришел поинтересоваться, когда вы в последний раз вдавались в подробности жизни нашего скромного посёлка. — Позволь заметить, — вклинился святоша, — с божьей волей мэру ведомы все дела его города. — А я думаю, с божьей волей ты можешь заткнуться. Все прекрасно знали, что мэр был абсолютно равнодушен к происходящему, хотя иногда щедро спонсировал некоторые особо важные предложения. Например, постройку маленькой часовни для богослужения и утренних уроков. И все же мимо него нельзя было пройти, когда надо было решить что-то серьёзное — это Сугуру тоже прекрасно знал. — Так что же ты нам принёс, Дайшо? — спокойно перебил их Ушиджима. — Историю из разряда «зашли как-то в бар ковбой, индеец и честный белый»,— неохотно бросил мужчина, перекладывая бумаги в руках. И он рассказал им, что случилось с утра. Он как обычно пил пиво в открывшемся салуне, эту ослиную мочу. Скуку перемежал будничным переругиванием с Куроо о том о сём, потому что с этим козлом невозможно иначе разговаривать. Бокуто вернулся с выпаса, поведав им о том, что обнаружил в пустыне. Ковбой как обычно гонял скот, когда увидел вдали волочащуюся фигуру. Потом нагнал человека, который был весь покрыт язвами. Кожа его трескалась от жары, одежда была изодрана и истыкана колючками кактуса. Он хрипел что-то невнятное до тех пор, пока Котаро не сообразил дать ему воды — в благодарность за это мужик рассказал, что он щедро им заплатит не только деньгами, но и картами синих, если он отвезет его в обитаемое место. Мол, у него есть информатор, с которым условлена встреча на следующую ночь, у горного перевала, что в сорока милях отсюда. По словам Бокуто, он отвернулся только на минуту, чтобы проверить стадо. Когда он вернулся, ублюдок уже сдох от обезвоживания. Ковбой присвоил себе пистолет, заряженный последней парой патронов и карту, на которой действительно был отмечен горный перевал и записка, что карты, заложенные в тайнике, выкрадены из штаба северян совсем недавно. Резюмируя все это, Сугуру добавил, что раз уж Седона поддержала восстание, то неплохо бы было передать эти карты командованию. И поскольку этот клад находится так близко, то мэр мог бы выделить на отряд пару-тройку человек. Встреча, согласно записке, должна была произойти в конце этого дня — не стоило откладывать дело на потом. — А чего же ты миновал шерифа и направился ко мне? — Ушиджима поднял брови. Дайшо на это только оскорбился. — Да вы хоть знаете, кто это? — Представитель правопорядка в городе? — Это мясник, убивший дохрена народу! — Сугуру театрально заломил руки. Он мог признать что угодно, но не непосредственную работу с Мией. — И вы хорошо сработались, насколько мне известно. Казначей только цыкнул. Выходило так, что если кто-то и мог предоставить ему надежных людей, умеющих хотя бы стрелять, — то только Атсуму. — Спасибо за совет. Воспользуюсь им на досуге, — протянул он и затворил за собой дверь. Совет не был лишён смысла, но и не обладал особыми перспективами. Заглянув в офис после обеда, Сугуру узнал только то, что Мия не считает дело надежным, — это могло сойти за пьяные бредни, да и вообще — по пустыне индейцы шляются. В общем, ничего хорошего напоследок Мия ему не пожелал. Даже платком не помахал, по старой доброй традиции провожая его спину саркастической ухмылкой. Дайшо пообещал припомнить этот день шерифу, когда он станет богат. На крыльцо дома Дайшо вышел с ощущением, что все безнадёжно и проще уже распрощаться с этой идеей. Он направился обратно к салуну, когда его догнал Бокуто. Весь взъерошенный, он хлопнул ладонью ему по плечу: — А знаешь, чего? — Даже не догадываюсь, — кисло протянул Сугуру. — А много нам и не надо! — Чего?.. Повисла пауза. Дайшо стоял в ступоре, Бокуто — прихватив его за локоть. По его виду можно было сказать, что он не торопился с пояснениями. — Ну так, это… Мы уже собрались. Нам много народу и не надо, Дайшо. Лучше приготовь лошадь. — Что ж вы сразу не сказали, кретины? — Послушаешь, как обычно, когда Куроо начнет травить очередную байку… — …Я передумал узнавать причину. — Ну, тогда через полчаса мы ждём тебя со снаряжением, — Бокуто оживился, выдёргивая свою руку из ослабевшей хватки, и бодро зашагал вперед, оставив Дайшо в раздумьях.

***

— А ему с нами обязательно ехать? — палец указывал на Куроо, мирно пялившегося на заходящее солнце. Компания из шести человек стояла возле закрытого салуна. Сугуру натянул поводья. — К сожалению, да, господин Дайшо, — Акааши, стоявший рядом с Бокуто, приподнял свой платок. «Он не отличался особой разговорчивостью», — подумалось Сугуру. — А какие у тебя возражения, кроме чудесных историй из прошлого? — Потрясающие истории из настоящего, где я простреливаю тебе копчик? — Уволь, эта жопа ещё нужна тебе… — Эта задница ещё нужна тебе, — перебил его Сугуру. — А не мне. Бокуто не заставил себя ждать. — Прости, дружище, но он едет с нами, как подстраховочный элемент. Никто так хорошо не знает здешнюю местность и лазейки, как Куроо. А ещё он хорошо умеет стрелять по своим. — Ты хотел сказать, никто не скрасит твою скучную дорогу так, как Куроо? — Звучит одинаково приятно, — Куроо поравнялся с ними. Лошади тронулись с места, за ними потянулись остальные наездники. День плавно клонился к концу, а они направились к месту встречи. — Будто я поверю, что ты не возьмешь ни гроша за то, чтобы сопроводить меня. — А ты не верь. Добычу мы все равно поделим пополам, что же касается карт… — Куроо почесал подбородок, глядя перед собой. — … Мы точно отдадим их военным. Сугуру недоверчиво сощурился, замолчав. Бокуто вымученно вздохнул: ему выдалась сладкая минута спокойствия в бесконечных перебранках Куроо и Дайшо.

***

Закат уже догорал, когда они добрались до скал, отмеченных на карте. Перевал оказался такой себе — с неровными выступами и осыпающимися камнями. Они решили рискнуть и повели лошадей цепочкой по самой ровной части. Опасливо озираясь, Куроо пошел первым, ведя за поводья коня. В такой ситуации они не решались ехать верхом: постоянный грохот скатывающихся сверху камней подогревал всем нервы. За следующим поворотом показался огонёк, отсвечивающий от утлой повозки. Вся компания заспешила к нему. Около костра сидел мужчина средних лет в синем мундире и солдатской кэпи, сбитой набок. Куроо дернул подбородком, но ничего не сказал, спешиваясь. Его примеру последовали остальные. — Беглый солдат, и так далеко от своих? Что вы здесь делаете? — Куроо подсел поближе. Мужчина дернулся, поднимая голову на неожиданных посетителей. В его руке была зажата рукоять пистолета. Он помолчал с минуту, после чего подал голос: — А где Бэрри? Я думал, мы договорились… — Условия меняются, — Дайшо спешился следом, подходя. Он недвусмысленно усмехнулся. — Так уж получилось, что Бэрри сдох, так что мы выполняем его последнюю просьбу. Мужчина чертыхнулся, поднимая дуло на Куроо. — Это вы его убили, да? — Воу, остынь, солдат, — Сугуру примирительно поднял руки. В разговор встрял Бокуто. — Никак нет. Он тащился по пустыне, наверное, уже неделю и не выглядел особо живым при нашей встрече. Так что я просто позаимствовал его сведения. Они обменялись подозрительными взглядами, после чего северянин, подумав, опустил пистолет и пригласил их садиться. Остальные спутники последовали его совету и присоединились, снимая с лиц тканевые обмотки. — Тут все еще небезопасно. Как вы сюда добрались? Куроо и Бокуто вперили в незнакомца взгляд. Дайшо цыкнул, взяв из общей кучи хворост и подбросив его в огонь. — У нас хорошие провожатые. — Понятно… Значит, вам нужны карты. — И сведения, где их взять. — Прости, дружище, но все сведения у меня в голове. — Прискорбно, — Куроо цыкнул. — И почему еще не придумали способ, как достать их из черепушки? Он посмотрел в небо, предпочитая избегать взглядом собеседника. За него ответил ковбой: — Тогда расскажи нам, где их искать…Пожалуйста. — Нет. Неа. Я дал клятву Бэрри, что мы доведем это дело до конца. — Тебе нужен выкуп? — Зачем? — солдат самодовольно усмехнулся. — Мой выкуп лежит за этими скалами. Послышался щелчок предохранителя. Куроо, от которого все отвлеклись так невовремя, наставил дуло на рассказчика. — Значит так, папаша. Времени ждать у нас нет, едем мы одни. У тебя есть пять минут, чтобы начать выкладывать, после чего я стреляю. — Куроо, мать твою! Опусти чертову пушку! Вместо этого второй рукой Куроо ловко изъял второй револьвер и возвел курок на Дайшо. Тот отзеркалил его действия, удерживая оружие обеими руками. — Не так быстро, говнюк. Будто я тебя не знаю. — Иди нахер, Сугуру Дайшо. — Уже был там, голубчик. И вернулся! — Потрясающе, а почему не остался? Их перебил Бокуто. Он тоже держал стволы в обеих руках, нацеленные прямо в виски Куроо и Дайшо. — Успокоились! ОБА. Опустите пушки! Куроо и Дайшо переглянулись, но рук не опустили. — Это он неспокоен, — Дайшо кивнул на Куроо. — Его и успокаивай, иначе весь наш план пойдет черту под хвост. Послышалось шуршание. Солдат исподволь пытался подобрать с земли пистолет, исподлобья поглядывая на всех. — Убрал руки, живо! — гаркнул Куроо, нервно тыча дулом в беглеца. Мужчина примирительно выставил ладони, сосредоточенно глядя на них. Неподалеку застыли остальные спутники, которых Акааши удерживал жестом. — Могу вам сказать, господа, только то, что мы должны следовать к самой высокой скале в каньоне, за которой скрывается на закате солнце, — он тянул слова медленно, пытаясь выиграть время. — Но в каньоне водятся койоты, хищные птицы и краснозадые ублюдки. — Бо, он меня раздражает. Я его пристрелю. — Нет, ты не будешь этого делать. — Ну, хорошо, — раздраженно вздохнул Куроо. На секунду всем показалось, что он и правда вернёт предохранитель на место. Но этого не произошло. Послышался еще один щелчок. После паузы Куро сжал руку, которой целился в Дайшо и внезапно развернулся, пальнув прямо в грудь мужику. Кто-то неподалеку вскрикнул. — Я все равно янки не доверяю, — Бросил Куроо, добавляя в труп еще пулю, для верности. Дайшо бросился на колени, стараясь избегать крови, стекавшей по телу. Обыскав все карманы, он резко обернулся, злобно скалясь. — Идиот! Ты только что пристрелил человека, у которого была вся информация! В голове! — Не мои проблемы, что он был чертовым янки. Они все предатели, а папаша так и вовсе. — Ты будто лучше, чем эти янки. — Я не будто, я превосходен. — В своих влажных фантазиях, может быть. — Так, всё, хватит, — Бокуто поднял руки и отобрал оставшиеся пистолеты. — На сегодня вы под арестом, без оружия. — Он ткнул их по очереди. Обычно радушный голос сменился на стальное рычание. — Мы заночуем здесь, — Бо обернулся, помахав остальным рукой, приглашая приблизиться. — Труп за вами, уродцы вы спорящие. Дайшо удивленно моргнул и кивнул, молча пихая Куроо вперед. Они потащили мертвеца под ближайшие кусты, за неимением лопаты присыпав тело песком. За это время вокруг костра успели появиться несколько палаток. Бокуто, возводивший возле костра каменный мини-очаг, мрачно поглядывал в спину спорщикам. К нему присоединился Акааши, тихо сев на бревно поблизости. — Мистер Бокуто… Ковбой обернулся, приподняв брови. Акааши пожевал губами, подбирая слова. — Скажите, почему эти двое спорят так, будто знают друг друга добрую сотню лет? Бокуто фыркнул. И рассмеялся, тихо — так, чтобы не услышали остальные. — Куроо говорит: когда Седоны ещё и в помине не было, эти двое — один вместе со своим индейским племенем, другой — вместе с бандитами, околачивающимися по границе с Мексикой — они частенько сталкивались, отчего у них двоих сложилась взаимная ненависть друг к другу. Они любили продырявить друг другу что-нибудь при встрече — вот так просто, без прелюдий. А потом скалить друг другу зубы, пока не разбегутся в разные стороны. Но как-то раз их двоих поймал шериф Мия. Вместе со своим братом они собрали людей и начали строить деревушку. Куроо и Дайшо заставили работать сообща пожизненно. Клан Куроо отказался от него. Банду Дайшо перестрелял шериф. Вот так вот. Потом уже остальные подтянулись в деревню. Эти двое до сих пор недолюбливают друг друга, но напасть им всегда кто-то мешает. Акааши дослушал рассказ и улыбнулся, протянув хворост Бокуто. Тот схватил веточку и бросил в костер. — Просто поразительно, как эти двое до сих пор не сбежали. — Куда бы им было бежать? Такая жизнь, на мой взгляд, всяко лучше, чем то, что они имели раньше. Кейджи кивнул и подул на пальцы. Становилось прохладно.

***

Вот дерьмо. Куроо натянул поводья. Они вышли к полудню в каньон. Ни растительности, ни тени, ни единого намёка на живых существ. И кругом сплошь высокие скалы. — Бо, дай мне карту. Бокуто замешкался и завозился с сумкой, протягивая клочок бумаги вместе с картой. Бармен развернул перед собой карту. Посмотрел на каньон и снова на карту. — Вот же дерьмо. И какую скалу этот янки имел ввиду? Тут их сотня, может, тысяча! Ковбой подъехал ближе, приклеившись взглядом к карте. — Похоже, нам туда. — Что б я без тебя делал, Бо. Это день пути, чёртов день под палящим солнцем. Бокуто достал свою флягу и потряс ей у уха, зажмурив глаз. После паузы он заключил: — Будем делать остановки. Воды должно на день хватить, а там уж поскачем обратно. Или ты трусишь, Куроо? Куроо посмотрел на Бокуто, потом на Дайшо. Потом на всю команду и снова на Бокуто. — Конечно нет. — Замечательно, потому что мы выступаем прямо сейчас. Не делая пауз, ковбой пришпорил лошадь. Спутники потянулись следом, унылой процессией пересекая плато. Куроо вскоре нагнал его, махнув рукой вправо. — Кажется, нам нужно на юг, к тем трём скалам. — И какая из них? — Черт его знает. Нужно осмотреть все три. — Займёт кучу времени. — Пан или пропал, Бокуто. Мужчина кивнул.

***

Через пару часов они сделали первую остановку. В пути отряд нагнали койоты. Им едва удалось оторваться от преследования, отстреливая голодных животных. И все же один из них умудрился вцепиться в заднюю ногу коня, на котором ехал Сугуру. Животное повалилось, издавая жалобные звуки. Отставшая стайка койотов оторвалась, оставив их в покое. Вокруг коня сгрудились остальные. — Ну и что с ним делать будем? Нельзя его так просто оставлять. — Животное уже, считай, на том свете. — Мы могли бы извлечь пулю и… — Сугуру, пошевели мозгами. Я знаю, ты это умеешь. Мы в дороге, без нужных инструментов, без лишних запасов воды, а об опасной живности тебя, кажется, предупреждали. Если мы задержимся тут — сдохнет не только конь, но и все мы. — О, это было бы замечательное зрелище. Бокуто устал потёр переносицу. — Охладите пыл, девочки. И помолчите. Он стреножил коня и подошел ближе, вынимая револьвер. Сугуру было дернулся, но Куроо вцепился в его запястье мертвой хваткой, не давая выпрыгнуть коброй вперед. Под гробовую тишину он нацелился на животное и прикончил его двумя выстрелами, эхом разнёсшиеся по всему каньону. Конь стих, перестав метаться. — Какого хрена, твою мать?! — Дайшо, поедешь с Акааши, — четко проговорил Бокуто. — А почему это Бокуто все решает здесь? — Хочешь поехать со мной, гадючёныш? — Не отказался бы вместо тебя. Знаешь, прогулка по пустыне оздоравливает. — Так-то это могла бы быть твоя участь. Дайшо демонстративно отвернулся и двинулся к спутникам. Акааши сел на лошадь первым и подал ему руку, помогая залезть. По крайней мере, молчаливый Кейджи был лучшей компанией, чем разговорчивый Куроо. Бокуто, оседлавший кобылу, развернулся к собравшимся. — У нас нет времени на лишние разговоры. Держите наготове оружие: мало ли, какая еще поебень прячется в этих скалах.

***

Они обошли все подъёмы и пещеры на ближайшей из указанных на карте точек. К всеобщему негодованию, клада там не оказалось, зато они потратили два часа впустую. Куроо цыкнул и указал на солнце: оно садилось южнее, чем предполагалось. Ничего не оставалось, кроме как спускаться обратно, к остальной части группы, оставшейся следить за лошадьми. Когда они вернулись, их поджидали не только соратники. Первая стрела угодила между копыт коней, остальные несколько мазнули по плечам ездокам. Куроо успел подстрелить двух из, кажется, пятерых, и индейцы с воплем бросились врассыпную. Бокуто тоже не отставал — он метил в ноги, стараясь отпугнуть. Увидев, что отряд разбросан по всему предгорью, он скомандовал отступление. Дайшо, вцепившийся одной рукой в бок Акааши, тоже отстреливался. Он не увидел, скорее почувствовал: оба опасно отклонились назад и рухнули на землю. Их конь встал на дыбы, испугавшись стрелы — и теперь лежал на боку, пытаясь подняться. Акааши отполз в сторону и оборонялся, пока животное не поднялось обратно. Вскочив, он подал руку Дайшо, готовый в любую минуту сорваться и покинуть опасное место. Сугуру стоял к нему спиной, когда услышал оклик: он уже потянулся, намереваясь схватиться. Поверху мазнула стрела, расцарапывая запястье, — он отдернул руку. Сугуру схватился за запястье, упав на колени. Казначей успел заметить краем глаза, как Акааши мечется, в конечном случае поворачивая назад и пуская коня в галоп. Дайшо окружили пятеро индейцев, натянувших луки. Просто замечательный конец, — подумал он.

***

— Пустите меня! Пустите, чёртовы краснорылые! Под звездным небом пронеслась отборная вереница мата. Дайшо, не будь он бывшим бандитом, лягался и кусался, но хватку явно потерял. Красножопых ублюдков прибавилось, и как назло ни один из них не понимал по-английски. Напрасно казначей пытался их разговорить — они молчаливо вели его вверх по склону. Предложений передохнуть, конечно же, не было. Он уж мысками сапог чувствовал подступающий жар костровища. Похоже, краснозадые питались человеческим мясом. Сугуру снова попытался выпутаться из веревки, рванув вперёд и ударив головой первого встречного. Его повалили наземь, стукнув по лопаткам сзади кулаком так, что звезды посыпались из глаз. Земля поплыла под ним. Когда тёмно-зелёных волос коснулись искры, всё замерло. Точнее, замер его носильщик. Послышался громкий настойчивый голос, которому вторили на тарабарщине остальные. Следом Дайшо рухнул — к его счастью, на землю. Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как он упал в обморок. Сплюнув песок, Дайшо с трудом разлепил глаза. Все лицо горело. Судя по ощущениям, на щеках после этого останется множество ссадин. При условии, что он выживет. «Куроо, этот ублюдок», — подумал Дайшо, мысленно желая соглядатаю повстречать добрую дюжину злобных койотов, исколоть себе хуй кактусом, или хотя бы совершить пируэт со скалы. Он поднял взгляд и увидел рядом со своим лицом песочного цвета мокасины. Снова послышался тот же голос, его подняли за верёвку на ноги. Рядом красовалось знакомое лицо с пшеничными волосами. Мужчина что-то проговорил, после чего развернул Дайшо, намереваясь повести его. Не ожидавший такого поворота событий, мужчина завопил, выбиваясь еще сильнее. Надеясь, что мат его хотя бы заставит остановится, Сугуру разошёлся громче. Массивная перчатка пришлась прямо по горящему лицу. Казначей оторопело уставился на индейца, который предупредительно шикнул, прижав палец к губам. Они снова пошли, завернув за поворот. Медленно, но верно свет костра гас за их спинами. Когда они обогнули массивный валун, Дайшо увидел знакомого коня, мирно щипавшего верблюжью колючку. Казначей никогда бы не подумал, что такие тонкие руки могут держать что-то тяжелее торбы с зерном, но всё же индеец поднял его, как пушинку. На манер мешка с картофелем, он перевалил ношу через круп коня. — Ах ты краснозадый идиот… — прохрипел Дайшо, глядя прямо в лицо своему импровизированному спасителю. Видимо, он что-то понял по грозно-уставшему выражению лица, потому что брови извинительно приподнялись. Они смотрели друг на друга всего долю мгновения, после чего индеец с грациозностью ласки забрался на коня. Он повёл их через ущелье, предоставляя любоваться видами пустыни, скал и редких кустарников. Все еще на взводе, Дайшо не мог умолкнуть. Он дал индейцу небольшую передышку, после чего продолжил: — Этот ублюдок, Куроо — блять, я найду тебя и прикончу, сукин ты сын, — убил моего ездового коня. Этот конь мне, мать его, стоил целого состояния! Они его взяли и оставили прямо так. Чёртовы койоты… Индеец вёл молча, иногда поглядывая на пленного сверху вниз. Дайшо, смирившийся с таким положением вещей, готов был ко всему. — Знаешь, почему я тебе исповедуюсь, олух? Эти кретины, они все меня бросили, оставили одного на растерзание вашим. Вы ничерта не понимаете, не так ли? А, впрочем, похуй. Дайшо задрал голову, что было не так-то легко сделать в его положении, мрачно посмотрев на нависающий над пустыней огромный диск луны. Ночь в этих местах была так же прекрасна, как и кошмарна. Впрочем, ему было нечего терять. — …И вот мы проехали столько миль, представляешь! Дохуя миль ради какого-то клочка бумаги и неточной карты, и в итоге нихрена не нашли! Вот оно, блядское наказание за тупых ковбоев. Конь остановился, Сугуру приложило щекой о бочину. Его сняли и поставили наземь. Дайшо обернулся и открыл рот: они стояли на высоком пике скалы, окружённые пустынным плато. Лунный свет тускло заливал его, оставляя неровные длинные тени. Наконец Дайшо развязали. Он даже не подумал бежать: за спиной у наездника был превосходный лук — и будь он проклят, если не воспользуется им при попытке побега. Индеец снял попону и свой неказистый скарб. Он обернулся и обнаружил плоский камень, который застлал. Жестом он пригласил казначея приблизится, а сам начал разжигать костер. Когда все было готово, он достал из торбы вяленое мясо, протянув небольшой кусок. Сугуру поморщился, пристально глядя на индейца. —Ты же понимаешь меня?.. В ответ он получил молчаливый взгляд. Все-таки, его попытки оставались бесплодными. Дайшо принял мясо, нехотя вгрызаясь в него. Они сидели молча и смаковали поздний ужин, не глядя друг на друга. — Почему ты спас меня? Индеец обернулся. Холодный ветерок пошевелил пшеничные пряди. В серебристых глазах таяла луна, оставляя на дне отблески. Сугуру продолжил. — Зачем ты кормишь меня? Ты тоже хочешь дождаться, пока я засну, чтобы прирезать меня? Видимо, что-то в его тоне голоса было знакомо чужаку, потому что он насмешливо покачал головой, потрепав Сугуру по волосам. Дайшо оторопело расширил глаза, отвел взгляд. Потом пожевал губами, устало выдыхая. — Знаешь, я сегодня достаточно наволновался, чтобы думать, что ещё захочет меня прикончить, — мыском он подвинул угли поближе к костру. — Какой же ты все-таки странный краснокожий, — он поднял взгляд, все еще чувствуя грубоватые пальцы на своей щеке. — Совсем непохож на своих соплеменников. Кто же ты такой? Индеец помолчал, отвёл взгляд на землю. Заинтересованный, Дайшо тоже обернулся. Приглядевшись, он заметил железную ручку в земле и неявные выбоины. Осенённый догадкой, он потянул за неё, выдергивая обветшалую заслонку. На дне лежали два больших мешка и куча бумаг. Потрясенный в который раз за день, мужчина резко поднял голову на охотника. Тот усмехнулся, по-лисьи прищурившись. — Но… как ты вообще догадался, что клад здесь? — Янки, — наконец проговорил собеседник на ломанном английском. Дайшо помотал головой, пытаясь прийти в себя. Посмотрел на землю, потом снова на своего спасителя. Индеец подвинулся, внезапно целуя его в губы. Грубые, но тёплые руки обняли его за шею. Столько потрясений за день было уже чересчур. Дайшо отдернул голову, нелепо глядя перед собой. Даже слишком. Неожиданно для себя, Дайшо потянулся вперед. Индеец не был против, отвечая нежным поцелуем. — Коноха, — отлипнув, проговорил он, положив руку себе на грудь. Дайшо неуверенно кивнул. — Степной Сокол. — Дайшо. Сугуру Дайшо, — казначей протянул руку. Коноха нахмурился. — Ну же, пожми мою руку. Это приветственный жест. Коноха неуверенно протянул свою, переплетаясь пальцами. Прикосновение покалывало до приятных мурашек по спине. Этот день был полон странностей. Эта ночь? Впрочем, тоже.

***

Солнце уже начало выглядывать из-за горизонта, когда они выехали обратно. Его отсветы золотили прохладный песок, слепили глаза. Дайшо со спины прижимался к Конохе — так, чтобы ветер и пыль не сыпались в глаза. Челка индейца и перья в волосах трепетали на ветру. Спина была теплой и уютной — Дайшо цеплялся за нее пригревшейся змеей. Коноха пах медом — этот запах щекотал ноздри. Они везли два мешка золота и ценные карты в Седону, обгоняя ветер. Где-то над головой заклекотал сокол — Сугуру слышал его, но не видел. Он сонно прищурился, переводя пальцы на талию. День начинался как никогда правильно — и в этом было его счастье.