Summer Lovin'

Пальцы Абдула дёрнулись на руле, когда с задних сидений машины слышится ещё один протяжный вздох. Третий за последнюю минуту – а учитывая то, что это продолжается вот уже пять минут (ещё с тех пор, как Какёин вышел позвонить своим родителям и сказать о своих планах на ночь), общее количество вздохов наверняка оценивается в двузначных числах. Надолго не хватит никого. И Абдула, невзирая на его терпеливую манерность, тоже не хватило. Он пытался скрыть это, абсолютно избегая встречи взглядом с Джотаро. Вместо этого он сосредоточился на расхаживающем взад-вперёд Какёине, наблюдая, как тот спорит по телефону. Сцена довольно оживлённая, и Абдул притворяется, что всецело захвачен ею. Но Джотаро, намеренный так или иначе выйти победителем, не уступает этому отвлекающему манёвру. Поэтому он подаётся ближе к водительскому сидению, открывает рот и вздыхает как можно громче. Абдул моментально напрягается и издаёт странный звук, будто от удушья, который, наверное, должен был обеспокоить подростка, но нет. Джотаро не позволит увести себя в сторону наигранными ужимками – и это, да, очень лицемерно, но детали его не волнуют. Пустить в дело навыки убеждения необходимо чрезвычайно срочно. – Знаешь, – говорит Польнарефф, вытаскивая один наушник, – этого бы не происходило сейчас, если бы ты просто согласился помочь. Абдул хмурится. – Легко тебе говорить. Не тебя же просят. – Ну, попроси он меня, я бы точно справился! Не так уж это и сложно, милый. – Сказал тот, кто в наушниках…! Попробуй слушать, как он стонет и вздыхает чаще, чем моргаешь – вот тогда и посмотрим, насколько всё сложно. Готов поспорить, ты бы и минуты не выдержал. Пропустив комментарий мимо ушей, француз сунул наушник обратно в ухо и пожал плечами. Похоже, его не сильно смущает витающее в воздухе напряжение. Он вообще не особо обращает внимание на что-либо кроме музыки. – Я об одолжении. Просто… Не знаю, расслабься и помоги приятелю, м? – Прекрасно, – пробормотал Абдул, отворачиваясь и скрещивая руки. – Теперь он настраивает нас друг против друга. Чего он и добивался. В точку, да. Но не из мести, как подумал Абдул. Нет, это всё ради чего-то большего. Ради гостя, в общем-то. Которому он мысленно поклялся после недавнего провала на пляже. И хотя теперь он решил избегать составления лишних планов, осталась ещё парочка вещей, о которых надо договориться, чтобы сегодняшней ночью у них с Какёином всё сработало. Эти вещи, конечно, напрямую зависят от Абдула и его кооперации. Не от Польнареффа, не от самого Джотаро – от Абдула. Его вмешательство просто необходимо. И что самое, блять, замечательное – Абдул вдруг вовсе не желает принимать никакого участия. Он решительно отстреливается от последних попыток Джотаро убедить его, удручающе твёрдо стоя на своём отказе. Небольшое сопротивление можно было ожидать, но это? Совершенно нелепо и не нужно никому. Да о чём вообще думает Абдул, играя паиньку из всех дней именно сейчас? В стенах дома Куджо притаилась страшная угроза – угроза, которую лишь он может выманить. И тут он хочет слинять. Потрясающе. Пока они не договорятся, Джотаро намерен (стратегически) ныть настолько громко и противно, насколько его только хватит. Нет времени ничего объяснять, ведь он, во-первых, не совсем уверен, что в силах это сделать. Он гораздо лучше справляется с агрессивным, раздражающим нытьём. Да и сейчас не особо позволишь себе рассиживаться и думать об альтернативе. Какёин вернётся в машину с минуты на минуту. А потом придётся вместе идти в дом, где они встретятся лицом к лицу с той самой угрозой, которую так отчаянно хотелось избежать – Джозефом. Допустить этого нельзя. Абдул обязан вмешаться. Джотаро полез вперёд, протискивая голову и плечи между двумя сидениями. Тесно, но он смог. Затем он уставился на Абдула, постепенно мрачнея, раскрывает рот и готовится издать ещё одну череду долгих, драматичных вздохов. – Не смей, – сказал тот в попытках звучать влиятельно (и не справился с этим), – нет значит нет, и я не собираюсь – Поздно. Джотаро держит зрительный контакт и роняет длинный тяжёлый вздох, звуча так, будто его швырнули в муки крайнего отчаяния. Треск, с которым лопается терпение, будто отчётливо слышен в следующую же секунду. – Хватит уже с тебя! Сказал же, не буду! – Сказал, – подросток остался незатронутым, – но мне нужно, чтобы это изменилось. Прямо сейчас. – Ты…! Польнарефф, который, на удивление, слышал их даже сквозь абсурдную громкость на Айподе, решает вмешаться – он тянется к Абдулу и решительно сжимает его руку. При этом едва не стукнув локтём по лбу Джотаро. – Ну-ну, давай немного подумаем, прежде чем убивать кого-то, ‘кей? Кто знает, Абдул! Это может даже оказаться весело, особенно если плеснём в формулу немного алкоголя – – Ни в коем случае, – отрезал Абдул. – Мы не станем спаивать мистера Джостара. Мы, собственно, вообще ничего не станем с ним делать, потому что я не собираюсь принимать в этом участия! Слишком рискованно! Француз отстранился и неодобрительно закачал головой (снова чуть не стукнув Джотаро): – Non, non, non… Ты забываешь, что риск – тоже часть любви! Джотаро нужно, чтобы мы вытащили из дома мистера Джостара, и наша обязанность, как его друзей – нет, как стражей любви – протянуть руку помощи, – восклицает он, сверкая глазами, – я бы и сам это сделал, если бы он так сильно не хотел подмоги именно от тебя, малыш. – Мистер Джостар мне и хороший друг, и босс. Я здесь не любовью рискую. Скорее всей карьерой и нашей с ним дружбой. Не говоря уже о том, что я буду играть с его доверием…! – Вот именно, – перебил Джотаро, – вот почему это должен быть ты. Он не поверит Польнареффу, а мне и подавно. Абдул выглядит так, словно услышал самые плохие новости в его жизни. Серьёзно – если бы его глаза могли стать ещё больше, это бы выглядело страшно. – Послушай, – пробормотал он, восстанавливая самообладание, – я желаю только лучшего вам с Какёином, правда. Но это? Это слишком! Не знаю… я не думаю, что смогу это сделать. То есть, если он узнает… – Не узнает. – А вдруг? Он узнает, что я помог тебе провести его! – Приглашение куда-то не сильно смахивает на враньё. – Но если он узнает, что я специально ради тебя вытащил его из дома, он так взвинтится! – египтянин стонет и прячет лицо в руках, – ты же знаешь, как он относится к таким вещам… Особенно когда дело касается тебя. При нормальных обстоятельствах Джотаро бы почувствовал вину за то, что втягивает в это Абдула. Мужчина явно не тот, кто сможет справиться с озорством и шалостями Джостаров. Но обстоятельства не совсем нормальные, и Джотаро в глубочайшей безысходности. Какёин скоро вернётся в машину, а они так и ничего не решили. Пожевав губу, Джотаро придвинулся ближе (это было трудно – с таким огромным телом и таким маленьким промежутком между сидениями); он сжал плечо своего друга. – Что ты от меня хочешь, – стонет Абдул, даже не отнимая ладони от лица и не поднимая головы, – если ты вздохнёшь опять, я клянусь… – Нет. И ничего странного я тебя делать не прошу. – Просишь, вообще-то. – Мне просто нужно, чтобы ты выгнал его из дома на ночь. Не обязательно пить. Просто… поступай так, как считаешь нужным и как тебе удобно. Держи только его подальше от дома, а остальное неважно. Польнарефф перебил его радостным смехом. Он указал на Игги, который ещё с прибытия мирно дремал у него на коленях. – Может, отдадим ему псину, а? Старики любят собак и прочее дерьмо, так ведь? – Давай по одной проблеме – огрызнулся Джотаро, даже не оборачиваясь. В ответ коротко пискнули извинение, но он не обратил внимания и сосредоточился на Абдуле. Умоляющий взгляд постепенно обострился, – Слушай. Я даже дам тебе двадцать минут. Схожу с Какёином в продуктовый или ещё куда-нибудь, а ты пока позовёшь старика и всё проработаешь. Я прошу только об одной ночи. Бедный запутанный мужчина в водительском сидении закрыл глаза и потёр виски. – А если я всё же соглашусь на это безумие, – бормочет он, – что делать завтра, когда он вернётся? – Об этом позабочусь я. Тебе только нужно вытащить его из дома сегодня. Вот и всё. – Не знаю, Джотаро… Джотаро выразил бы в словах всю панику и безысходность, если бы только мог – он бы сделал это прямо перед Абдулом, чтобы во всей полноте показать, насколько всё серьёзно. Но не может. Мысли и чувства слишком сложны. Поэтому Джотаро двинулся ещё немного ближе, практически ложась туловищем между передними сидениями. – Эй. Абдул поднял голову и посмотрел на него. Польнарефф, самый полезный, фыркает и бормочет что-то о том, насколько нелепо это выглядит. – …Пожалуйста, – просит он, понижая голос и продолжая чуть громче шёпота. – Я не могу больше. Я обязан сказать Какёину сегодня. Но ничего не получится, если рядом ошивается старик. Пожалуйста, Абдул. – У-у-у, кто-то, похоже, выучил волшебное слово ~ – тут же хихикнул Польнарефф, эффективно руша настроение, которое пытался создать Джотаро. Подросток молча взглянул на него, перед тем как схватить наушники и с силой выдрать их к чертям. В машине раздался испуганный крик. Конечно, достаточно громкий, чтобы разбудить Игги и заставить собаку моментально наброситься на первое, что попалось на глаза. Польнарефф снова завопил – Айпод был жестоко растерзан. Короче. Джотаро снова повернулся к Абдулу, губы которого плотно сжаты в тонкую линию. Пальцы постукивают по рулю; он, хмурясь, обдумывает всё. – Нннннннгх… Ну… – Пожалуйста. – Я мог бы… Но всё-таки, а если…? – Пожалуйста. – Окей, если я – – Я сейчас снова начну вздыхать. Абдул спускает ладонь по лицу и вновь стонет, медленно качая головой. – Ладно. Ладно, хорошо. Сделаю. Но не могу обещать, когда он вернётся завтра. Это уже на тебе. И я воспользуюсь тем запасом из двадцати минут, который ты предложил, так что с Какёином справься сам. Понял? Ох, слава богу. Облегчение на душе едва не вызывает у Джотаро улыбку. Едва. Вместо этого он только издал тихий смешок себе под нос: «Понял». Абдул уже знает его достаточно хорошо, чтобы понять этот простой, но искренний знак благодарности. – И не дай бог я завтра не услышу от вас с Какёином хорошие новости. Уж в этот раз не дай ему уснуть на тебе, ладно? Или нет. Закончить на такой ноте после всего этого. Тень улыбки быстро увяла и погибла на лице Джотаро – сцены с пляжа вспыхнули в сознании, будто кошмарный травмирующий фильм. Не лучшее завершение беседы с Абдулом, но ладно. Он стерпит это – только бы запрос был хорошо выполнен. – Я, эм, – Джотаро подбирает слова, – возьму на заметку. Абдул открыл рот, чтобы сказать что-нибудь в ответ, но был стремительно прерван высоким огорчённым воем со стороны пассажирского сидения. Вместе с Джотаро они с приподнятыми бровями повернулись к Польнареффу – тот, схватившись за голову, в ужасе наблюдал за Игги, который всё так же пережёвывал остатки Айпода. Пёс апатично взглянул на троих, лениво погружая зубы в гаджет; слюна стекала с уголков губ и собиралась на коленях Польнареффа, где уже расползлась лужа. – Ребята, – задыхается он, сдерживая всхлип, – остановите его. – Ты, похоже, обоссался, – отметил Джотаро. О, как же он любит быть ценным другом. – Надо привести себя порядок, прежде чем Какёин вернётся. – И это всё, что тебя волнует?! Чья это, по-твоему, вина, а?! – Твоя. Польнарефф оскалился, готовый сгрести с колен Игги и швырнуть его точно в Джотаро. Но вместо этого он скрестил на груди руки и зло уставился в окно. Когда его слуха коснулся приглушённый смешок с водительского сидения, ноздри Польнареффа раздулись. – О, так теперь ты на его стороне? – Просто наслаждаюсь представлением. Не обращай внимания, – отвечает партнёр, еле сдерживая ухмылку. – А как же «не настраивать нас друг против друга» и прочая фигня? Лицемерный осёл! Вот погоди у меня, я – Остаток выпада быстро блокируется – Джотаро захлопнул ему рот ладонью, кивнув в сторону фигуры, приближающейся к машине. Абдул понимающе кивнул и занял более естественную позу за рулём, а Польнарефф… Ну, Польнарефф, всё ещё заткнутый, решил дико поразмахивать руками в рвениях к свободе. Его челюсть предупреждающе сжали, а потом отпустили с шёпотом «не смей»; француз начал было открывать рот снова. Со звуком открывающейся двери машины Джотаро, вдруг осознав, что он всё ещё стиснут между двумя передними сидениями, начинает активные попытки освободиться. Спасибо господу за тонированные окна – ведь было бы неописуемо стыдно попасть на глаза Какёину извивающимся и дёргающимся. Стоит только двери полностью открыться, он моментально выскользнул и с рыком плюхнулся обратно на сидение. Тут очень уставший Какёин заглянул в машину, с улыбкой глядя на остальных четверых. – Простите, что так долго, – извиняется он, – родителей пришлось уговаривать. Но! Теперь всё в норме, проблем нет. Абдул повернул голову, улыбнулся и замахал рукой. – Ничего страшного. Мы тут говорили о том, как прошла поездка. – И всё же, прости, что заставил ждать, пока закончу, – Какёин помолчал, стеснительно почесав затылок. – Идти пешком домой было бы не очень, так что… Спасибо, Абдул-сан. – Опять же, Какёин, никаких проблем, в самом деле. Зачем ещё нужны друзья? Джотаро, зевнув, снял фуражку и стал себя ею обмахивать. Даже с включённым кондиционером машина проиграла летнему зною. – В порядке всё, короче. Абдул согласился отвезти нас в продуктовый перед уходом. Ожидание вписывалось в планы. – Погоди, чего? – нахмурился Какёин, большим пальцем указывая на ворота дома Куджо позади него. – Мы же только что добрались. Зачем нам заставлять его везти нас куда-то ещё, да к тому же так близко отсюда? – Женщина бегает где-то на поручениях. Дома есть, наверное, нечего, раз там всё это время был дед. Вот Абдул и сказал, что подбросит нас, чтобы мы купили чего-нибудь поесть. Так ведь? Мужчина вопросительно щурится. Затем выпрямляется в сидении, тут же соображая. На лице быстро появилась натянутая улыбка, едва похожая на искреннюю. – Д-Да, конечно! Я сказал это, да. В конце концов, не голодать же вам, мальчики…! Джотаро уставился на него, замирая с кепкой в руке. – … Вот. – Ну, в таком случае… Ладно! Звучит неплохо, – ответил Какёин, который купился даже несмотря на ужасные актёрские данные Абдула. Он влез в машину и закрыл за собой дверь. – Хотя я немного переживаю. Мы тебе не доставим сильных хлопот? Польнарефф обернулся и подмигнул: – Не волнуйся, – весело пропел он (подростков на задних сидениях передёрнуло), – когда начнёте водить, я сделаю вас своими официальными уполномоченными водителями! Безопасность и веселье с вашим покорным слугой ~ Что скажете? – Я лучше пешком пройду остаток жизни, – рыжий, морща нос, словно говорит это всерьёз; он будто уже чувствует в машине вонь рвоты от алкоголя. – Не будь таким занудой, чувак! – Я и не зануда. Просто не хочу возиться с тобой, когда ты выблюешь всё на меня. – Без паники! Вопреки всеобщему мнению, я, между прочим, отлично держу всё в себе. Какёин захихикал, ткнув в слюнявое пятно на шортах Польнареффа. – Уверен в этом? – Чт – Нет, нет, это слюни, чувак! Скажи ему, Джотаро, ты же видел, как Игги делал это! – Без понятия, о чём ты, – вздохнул Джотаро. Ответ, разумеется, ни на каплю не удовлетворил. Развернувшись на сидении, француз пронзил его взглядом, в который выжал всё своё презрение, а потом резко выдрал из рук Джотаро школьную фуражку. Любимая вещь сразу предложена Игги, который с превеликим удовольствием суёт её в пасть, ведь ему не особо есть разница, что уничтожать. Джотаро мог только, поражённый ужасом, наблюдать через чужое плечо, как его фуражка покрылась тонким блестящим слоем собачьей слюны. – Ага, когда с твоими вещами хуйню творят, уже не до смеха? – каркнул Польнарефф, гордясь своей местью. Но он не замечает нависающую над ним чёрную тень и незаметно подкрадывающиеся к его шее руки. – Что посеешь, то и пожнёшь, чел! Что посеешь, то и пожнёшь! Абдул немедля заводит машину, закрывая глаза и принимая поражение своего партнёра, визг которого заставляет и его и Какёина дёрнуться и отвернуться, качая головами. Потные и уставшие, двое подростков тащатся из продуктового; руки заняты кучей пакетов. Идти не так долго, зато невыносимо жарко. Солнце пока не село, но голубое небо уже давно потеплело оттенком в сторону красно-оранжевого. Издалека слышны цикады, и их беспрерывному плачу аккомпанируют тяжёлые удары сандалиями об асфальт. В другой раз Джотаро бы нашёл атмосферу довольно расслабляющей, но настроение у него сейчас, мягко говоря, не самое лучшее. Каждый шаг, сделанный в сторону его дома – шаг к неминуемому. Сегодня ночью они с Какёином уединятся. В его доме. Вместе. А от фуражки, кстати, всё ещё несёт собачьей слюной, как мило. Просто обалденно – ведь теперь ему придётся позаботиться ещё и об этом и привести себя в порядок, прежде чем перейти к делу. Не то чтобы он может перескочить к признанию, при этом источая настолько ужасный запах, господи – и чем только Игги питается? Нет. Какёин и так морщится каждый раз, как в их сторону дует ветер. Но неважно. Всё в норме. Абдул занялся стариком, как и обещал, так что душ и приведение себя в порядок совершенно не препятствуют планам. Одной-единственной настоящей преградой на его пути осталась только Холли, но с ней договориться просто. Конечно, она с ума сойдёт при виде синяков, но приход Какёина определённо всё остудит, и она не успеет сотворить ничего слишком позорного. Остаток пути они болтают о разном. И когда Джотаро не мог больше придумать, о чём поговорить (если дело касается видео игр, ему вообще нечего сказать, совершенно), впереди появились ворота его дома, и он в большом облегчении чуть ли не выпускает из рук всё, что держал. – Не думал, что ты так устал, – усмехнулся Какёин. – Давай, я заберу свою пляжную сумку? Я и так почти ничего не несу. – Нет. Нормально. Мы почти пришли. Они продолжают идти; пакеты в руках тихо шелестят с каждым шагом. – Но я намного сильнее, чем кажется. Типа, я постоянно помогаю маме с продуктами, так что всегда могу понести немного больше, если надо. – Мне не трудно понести вместо тебя, – пожал плечами Джотаро – и ответил честно. – К тому же. Ты вырубился на мне, когда мы были на пляже. Сильно устал, наверное. – Я уже не такой истощённый. Я вздремнул, и это очень помогло, хоть я и не специально, – Какёин улыбается, и это просто смешно – он такую травму умудрился нанести, попросту уснув. Джотаро невольно еле заметно улыбается в ответ. Даже если пляж оказался полным провалом, из этого вышло несколько хороших вещей. Этот их спор, который в итоге поспособствовал сближению, к примеру. Плюс новообретённая возможность признаться в более интимной обстановке. Джотаро отвлёкся от мыслей, когда Какёин остановился. Он вдруг понял, что они уже пришли, а он всё витает в облаках со ртом до ушей, как полный придурок уже, сколько, минуту? Волшебно. Но не похоже, чтобы его друг обратил на это особого внимания – он шаркает туда-сюда и ждёт, пока откроют дверь. Положив продукты на землю, Джотаро выудил ключи из кармана. – Джостар-сан ещё у вас? – Ага, но сегодня он не дома. Наверное, по делам где-то ходит. Под этим он имеет в виду, что он едет на такси к Абдулу и Польнареффу, заманенный ими какой-нибудь отмазкой. Джотаро не станет вдаваться в детали – главное, что его дом свободен от Джозефа, и входить туда безопасно. Отпирая калитку, он пропустил вперёд Какёина и последовал за ним. – Тяжко, наверное, иметь столько дел… О! Думаешь, Холли-сан уже дома? – Какёин стягивает сандалии; они уже пересекли внутренний двор и вошли в дом. Джотаро делает то же самое и ведёт его по коридору. – Скорее всего. В это время суток она обычно смотрит свои сраные драмы. Ни за что бы не пропустила их. – Скажем ей, что вернулись? – Не. Сначала приведём себя в порядок и всё такое. Он не особо в настроении быть поваленным на пол своей вечно полной энтузиазма матерью, которая всегда найдёт повод обращаться с ним, как с десятилеткой, а не выпускником старшей школы. Подождёт – желательно до того момента, когда Какёин займётся чем-то и появится возможность заскочить к ней и лично объяснить, откуда повреждения. Не стоит лишний раз волновать Какёина его причастностью. Зная его, можно быть уверенным, что он начнёт кланяться и трещать извинения. С такими мыслями Джотаро взглянул на компаньона: – Эй. Хочешь пойти первым в душ. – Боже, да. Ненавижу пахнуть так. Сам пляж имеет приятный запах, но чувствовать это повсюду… Так себе. – Да ну. А мне нравится запах солёной воды. – Это потому что ты странный, – сказал Какёин, закатывая глаза. – И потому что тебя такие вещи не особо заботят, раз уж ты с чистой совестью носишь на голове слюнявую фуражку. – Ещё как заботят, – и, в его защиту, это горячо любимая им фуражка. – Да-да, только держись от меня подальше. Я бы хотел дышать носом, спасибо. – Конечно, – отвечает Джотаро, специально пододвигаясь ближе. Какёин фыркнул и ткнул его локтём в рёбра – но оттолкнуть в итоге не получилось, и его друг, который и крупнее и сильнее, фактически упал на него. – Морская вода, собачьи слюни и я. Три твоих любимых вещи. – Отвали, Джоджо! Задавишь, – задыхается младший между смешками. Игривые шуточки продолжаются, пока они не доходят до двери в спальню Джотаро – она оказалась открытой. Старик, вероятно, рылся в комнате после ухода внука – вне сомнения, уже после того, как раскрыл хитрость с набитыми одеялами. Джотаро поджал губы и повёл Какёина внутрь, по дороге включая свет. Конечно же, кровать вся в вывернутых наизнанку подушках и одеялах, разбросанных по полу. – Ого, – Какёин оставил пакеты с едой около стены. Выпрямившись, он упёр руки в бока и хмуро осмотрел комнату. – Так спешил утром? На кровати бардак. – Я… Да. Не то чтобы он может объяснить, зачем его дед обыскивал комнату. Это ведь нелепо звучит, даже для самого Джотаро. Зачем вообще искать его? Ясно же, что Джотаро бы не уместился в это невероятно маленькое пространство между простынями и матрацем. Но опять же, речь идёт о Джозефе Джостаре. Этот же мужчина теряет свою механическую руку по три раза в неделю. Какёин прошёлся по комнате, приблизился к двери прилегающей личной ванной немалого размера и с небольшой улыбкой указал на неё: – Я пошёл в душ. У тебя ещё остались те старые вещи, которые я смогу одолжить? – спросил он. – У меня с собой ничего подходящего для сна. – Оставлю их на столе. Я пойду, э, заберу запасной футон из другой комнаты. Скоро вернусь. – Ладно, спасибо! Я быстро, не волнуйся. Как только Какёин закрывает за собой дверь в ванную, Джотаро поспешил к шкафу и стал рыться в куче старых поношенных вещей, пока не находит нужное. Это его спортивная форма средней школы, которая всё равно обвисает на гораздо меньших размеров теле Какёина, хотя меньше этого у Джотаро вообще не найдётся. Недолго думая, он швырнул вещи на стол, не обращая внимания на упавшие карандаши. Слышен шум воды; Джотаро улизнул из комнаты и отправился на поиски матери. Как раз-таки в это время начинается «марафон мелодрам», так что несложно угадать, где она. Торопливо миновав длинные, будто бесконечные коридоры, он направился в гостиную. Холли должна быть здесь – лежащей на диване с коробкой салфеток рядом. – Иди за ним, Ибуки, – тут же слышит он её крики, – это недоразумение! Джотаро нерешительно приоткрывает дверь и застаёт Холли в предсказанном им положении. Комната в полумраке; единственным источником света служат мелькающие сцены на экране телевизора. На кофейном столике тарелка с арбузными корками, а рядом стакан чая со льдом и пустая упаковка из-под салфеток. От женщины на диване слышно жалкое хлюпанье носом; она утирает глаза воротником блузки. Свидетелем каких излишних ужасов сегодняшнего эпизода она бы ни стала, они определённо оставили её в неустойчивом состоянии. Это слегка уменьшает желание приближаться к ней. Но он знает, что если не сейчас, то прямо перед Какёином она начнёт психовать, когда заметит травмы. Приходится проглотить сомнения и шагнуть в комнату. – Эй. Холли моргнула и посмотрела на него. Глаза опухли, губы дрожат. – О, солнышко! Ты дома! Я ждала тебя позже, – восклицает она, наспех вытирая смазанную косметику, – Как всё прошло? – Хорошо, так что. Не паникуй. – Ч-Что? Паниковать из-за чегооооОО ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ТВОИМ ЛИЦОМ?! – Я же только что сказал – забудь, – всё потеряно. Холли уже спрыгнула с дивана и тянется к его лицу, чтобы дёрнуть вниз и осмотреть повреждения. Но Джотаро, получив свою порцию невзгод на сегодня, отстраняется, и теперь мать может только вертеться вокруг и подпрыгивать в попытках достать его. Потерпев это ещё несколько секунд, он хватает её за руки и приклеивает их к её бокам. – Ушибёшься. Прекрати. Я в порядке. Холли это, конечно, не убедило. Мать никогда не убедить. Как только её отпустили, она прижимается к широкой груди сына, обвивая его руками и стискивая в смертельной хватке объятий. Джотаро захрипел – воздух буквально вытолкнут из лёгких. – Бедный мой малыш! Что же случилось? Ты с кем-то подрался? Ты – … О боже, а Какёин-кун в порядке?! Он был с тобой, да?! – Да. С ним всё хорошо. Я, эм. Вообще, это он ударил парня, который всё устроил. – Да что ты? О, это так благородно с его стороны! Если бы ты ещё не поранился… Но это ведь мой маленький Джотаро! Боец ~ Джотаро попытался вырваться. – Хорошо всё. Не беспокойся. Но, эм, есть ещё кое-что – – Ещё… кое-что? – Холли отпускает его и взволновано отступает, испуганно смотря на сына. – О, милый, – и здесь она понижает голос до шёпота, – Неужели… Ты убил кого-то…? – Я что. – Э-Это правда? – Нет, – огрызнулся Джотаро, – нет, конечно. Мать со вздохом облегчения опускает руку на сердце и возвращается на диван. – О, слава богу! На секунду я заволновалась… Звучит удовлетворительно. – Послушай, – пробует он снова, безуспешно пытаясь держать голос ровным. Это, в конце концов, его мать, и как бы она дружелюбно ни обращалась с ним, это всё равно его мать. Говорить с ней про чувства, любовь-морковь и прочую херню? Странно. Почти неправильно. – Какёин остаётся у нас на ночь. Он уже здесь, так что. Не выкидывай сегодня ничего позорного. Пожалуйста. Ответ Холли не заставляет себя ждать. Она громко ахает и хлопает в ладоши, выглядя так, будто готова завизжать или ещё чего хуже. К счастью, она не стала сильно шуметь. Просто сидит здесь, сияя глазами и растягивая губы в улыбке всё шире с каждой секундой. – Значит, ты сказал ему…? – Нет. Ещё нет, – как же неудобно. – Но я собираюсь. В ближайшее время. Так что не могла бы ты, э… Не могла бы ты не делать всего, что обычно делаешь рядом с ним. – Конечно! Ох, но если он здесь, нужно прибраться! Я ужасно выгляжу – а на ужин?! – женщина вскочила с дивана, а звёзды в её глазах обратились в пламя решимости. – Я хотела готовить пиццу, но теперь это, естественно, исключено! Нужно сделать что-нибудь новое, что-нибудь особенное…! Милый, что он любит? – Мы накупили кучу снеков по пути домой. Думаю, нам хватит. – Нет, нет! Это особенный вечер! Нельзя просто – – Он любит овощные блюда. И не парься, женщина. Пока старик вне дома, мы будем в порядке. Холли моргнула. – Папа? На самом деле, он ушёл не так давно. – Отлично. – Отлично, в смысле… Я могу приготовить славный ужин? – мама улыбается ему, чуть ли не трясётся в предвкушении. Здесь никак не откажешь. Джотаро поморщил нос её настойчивости и отвернулся, бормоча быстрое «делай, что хочешь» и натягивая фуражку на глаза. Холли хлопнула в ладоши и подпрыгнула, громко крича и хихикая. – Всё будет прекрасно, милый, не волнуйся! Кратчайший путь к сердцу мужчины лежит через желудок, знаешь это? Тарелка еды не перевернёт всю ночь с ног на голову, так что, наверное, это можно допустить без особых волнений. Холли знает, что делает, как-никак. С горящей в глазах решимостью помочь своими силами она с широкой улыбкой бежит мимо сына. Слышно, как она щебечет сама себе о различных блюдах, которые можно попробовать сделать для сегодняшнего особого события. – Подожди только, милый! Мама продемонстрирует свою магию! – она подмигнула ему и покинула комнату, всё так же улыбаясь, всё так же смеясь. Джотаро проводил её взглядом и вздохнул, качая головой. По крайней мере, с Холли решено. Теперь не осталось препятствий, кроме как, разве что, самого признания – а с ним иметь дело стоит уже после ужина. Насколько неловко было бы сидеть за столом с матерью после того, как он предложит Какёину встречаться? Исследовать эту ветку возможных событий его не особо тянет. Для начала надо принять душ. Он весь липкий от пота, а ещё нужен шанс ополоснуть свою фуражку. Иначе слюна Игги останется на нём навсегда и станет одной из его признаков. Джотаро с зевком потянулся и направился в свою комнату. Тяжёлый день, подумал он. Душ будет как раз кстати – это успокоит нервы. Да и Какёин уже должен был закончить. А когда он и сам освободится, они могут посмотреть фильм, поужинать, просидеть допоздна и перекусить снеками… И в какой-то момент должна сама по себе объявиться золотая возможность признаться, которой он тут же безоговорочно воспользуется. Но сначала душ. Стоило только ему приблизиться к двери в спальню, как в кармане плавок взорвался рингтоном телефон. Предполагая, что это Абдул и Польнарефф с новостями о ситуации с Джозефом, он ответил на звонок и поднёс телефон к уху. – Да, – сказал он, невольно улыбаясь, – как там дела. – ОТШЕЛЬНИК ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ПЕЩЕРУ. ПОВТОРЯЮ, ОТШЕЛЬНИК. ВОЗВРАЩАЕТСЯ. В ПЕЩЕРУ. Джотаро передёрнуло; он существенно отдалил от лица телефон и зажмурился – в ушах зазвенело. А вопли не кончались. Из динамика всё ещё льётся голос Польнареффа, да такой громкий, что даже рукой не заглушить. Ещё не хватало, чтобы Какёин это услышал. Подросток вернулся назад по коридору и заперся в первой попавшейся комнате. Ею оказалась кладовка; здесь в основном всякие моющие средства и несколько коробок со старой одеждой. Джотаро щёлкнул выключателем и прислонился к стене, всё также держа телефон подальше. Крики не прекращались. – ТЫ ЖИВОЙ ТАМ ВООБЩЕ?! – Что такое, Польнарефф, – зашипел Джотаро, резко понижая громкость звонка, – успокойся. Я тебя не понимаю. – А НАДО БЫ, ПОТОМУ ЧТО ОТШЕЛЬНИК ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ПЕЩЕРУ И МЫ – – Прошёл всего час с вашего отъезда. Только не говори мне, что ты уже пьян. – Эй-эй, не такой уж я и простой, и СТОЙ, НЕТ ВРЕМЕНИ НА ЭТО. ДЖОТАРО, ПОСЛУШАЙ МЕНЯ. МЫ ПРОЕБАЛИСЬ. Джотаро напрягся: слова «мы» и «проебались» подняли красные флаги. Он крепче сжал телефон, боясь просить уточнения. Польнарефф, однако, не предоставляет ему роскоши выбирать. Он выпалил всё в громких, спутанных криках: – ИГГИ НАПАЛ НА ТВОЕГО СТАРИКА И – – Стой, что? – нет, нет, не может быть. Игги, бесспорно, показал себя как довольно непредсказуемого пса с парой мерзких тенденций тут и там, да, но Джотаро сильно сомневается в том, что он мог серьёзно навредить старику. Эта шавка буквально размером с младенца, блять. – Клянусь, если ты позвонил пьяным. – Я НЕ ЗАКОНЧИЛ, ДАЙ ЗАКОНЧИТЬ МНЕ, УРОД НЕБЛАГОДАРНЫЙ. – Давай быстрее, мне в душ надо. – МИСТЕР ДЖОСТАР ИДЁТ ДОМОЙ, ЧУВАК. ЗАБУДЬ О ДУШЕ. Джотаро готов сорваться с цепи за ещё один бессмысленный ответ, но вдруг останавливается. Телефон чуть не выскальзывает из руки. Он мысленно обработал слова Польнареффа, и с каждой секундой услышанное доходило до него всё больше и больше. В ушах застучала кровь. У него подскочило давление, или это его надежды на вечер с треском лопаются одна за другой? Так или иначе, он застыл на месте в растерянности. Всё онемело. – Он… идёт домой, – медленно повторяет он. Даже просто услышать это от себя жутко. – Когда он… он ушёл только что? – Э-а, не совсем, – Польнарефф звучит очень робко, и это не предвещает абсолютно ничего хорошего. – Когда Игги кинулся на твоего деда, Абдул как-то, ну, психанул? И упал в обморок. Но это произошло уже после того, как мистер Джостар ушёл, и я не успел тебе позвонить сразу, так что, эм… Абдул упал в обморок. О, боже. Джотаро прикрыл глаза и зажал между пальцами переносицу; он беззвучно забормотал проклятия – и как это всё вообще могло произойти за такой короткий период времени? Всего час прошёл. Он даже не может разозлиться за позднее предупреждение, потому что узнал, что египтянин потерял сознание из-за всего произошедшего. Бедный парень – лучше бы Джотаро просто двинулся внутрь дома и запер Джозефа в гостевой, желательно по пути затыкая ему рот кляпом и связывая. – В… В порядке ли Абдул. – Да! Бля, парень очнулся только минуту назад. Хорошо ещё, что мы на тот момент не дошли до квартиры, но мне пришлось его нести и НЕТ, ПОГОДИ-КА. У НАС НЕТ ВРЕМЕНИ. – И когда он ушёл. Можешь хоть, блять, не знаю… прикинуть? – Уф, чёрт… прошло, наверное, двадцать минут? Ну, это всё произошло, как только он добрался сюда. Попытался отнять что-то у Игги. Но блин, тебе нужно что-то делать, да побыстрее. Ты там в порядке будешь?! – Я… буду, – говорит он, чувствуя лёгкое головокружение, – мне нужно идти. Сейчас же. Скажи Абдулу, чтобы поправлялся. Он немедля вешает трубку; рука бессильно падает. Часть него всерьёз не желает признавать всё происходящее, но это не меняет реальности. Весь мир будто вооружился против него. Каковы вообще шансы, чтобы такое происходило столько раз подряд с одним человеком? Он что, уже использовал всю свою удачу в прошлой жизни? Пошатываясь, Джотаро вывалился из кладовки и погнался в свою комнату. На разговор с Польнареффом он потратил, сколько, больше пяти минут, что ли? Между тем, как на него орали и тем, как он пытался вставить хоть слово, наверняка был сожран тот небольшой отрезок времени, который оставался у него до прихода Джозефа. А Холли ничего толком и не поймёт – она радостно встретит отца и непременно расскажет ему о Какёине. Вся эта ситуация – просто катастрофа, ждущая своего выхода. Им нужно бежать – может, даже перелезть через забор, если придётся. Что-нибудь, что угодно. Джотаро лучше тысячу раз столкнётся лицом к лицу с самой смертью, чем со схемами сватовства, в которые дед изо всех сил постарается его ввязать сегодня, да ещё так, что это коснётся внимания Какёина. Ну почему Игги не мог родиться грёбаным ротвейлером, горько думает он, практически срывая с петель дверь. Так дед бы хоть попал в больницу за километры отсюда. – Эй, Нориаки! Комната пуста. Джотаро сглотнул и рванул к двери в ванную. За ней слышна льющаяся вода, но, к его смятению, ничего больше. Он пару раз стучит в дверь – ответа нет, как и признаков чьего-то присутствия там. Нет. Он так резко развернулся, что фуражка слетает с головы и падает к ногам. Ей не придано ни малейшего значения. Вместо этого подросток прирос к полу, ощущая ужас, заполняющий каждую клетку его тела. Сменная одежда, которую он оставил Какёину, пропала. Нет нет нет нет нет нет нет. – Нориаки! – зовёт он снова, вырываясь из своей комнаты и часто оглядываясь по сторонам. Ответа снова не последовало, и он пустился на кухню, с мольбами прося о том, чтобы Какёин просто оказался с Холли. Пожалуйста, будь здесь, пожалуйста, будь здесь, пожалуйста, будь здесь. – Эй! А Нори – Какёин не приходил сюда? Холли чуть не взвизгнула от неожиданного крика за спиной. Она развернулась, крепко прижимая к груди деревянную ложку, и растерянно взглянула на сына: – Н-Нет, – взволнованно пискнула она, – но зато я видела папу – – Куда он пошёл. – Кто, папа? – Куда. Он, – процедил Джотаро, – пошёл. Напуганная странным поведением, Холли молча указала в сторону коридора. Джотаро только рыкнул в ответ и выскочил из комнаты с такой скоростью, какой мать ещё не видела в его движении. Он не известен в доме своей активностью – особенно в жаркие месяцы. Холли в неопределённости громко сглатывает и смотрит на блюдо, которое она только начала готовить на плите. – Может, и правда стоит просто заказать пиццу… Пять минут поисков спустя Джотаро прервал спокойный, но от того не менее громкий зов: «Что делаешь?». Ещё немного, и он бы споткнулся о собственную ногу и упал лицом вниз на пол. Эта неловкость быстро забылась, и он вернулся к дверному проёму гостиной. Какёин здесь же. За ним диван, на котором сидела Холли, только теперь на кофейном столике вместо её тарелок лежат самые разные видеокассеты. – Где тебя черти носили. – Это я должен спросить у тебя, – возразил Какёин, разглядывая обезумевшего старшего подростка. – И за кем ты гоняешься? Ужасно выглядишь. – Не имеет значения. Идём. – Идём? Куда идём? – Отсюда. Сейчас же. Ничего более не объясняя, Джотаро схватил парня за его запястье и потянул за собой как можно осторожнее, несмотря на неотложность ситуации. Как и следовало ожидать, его встретили сопротивлением. И так всегда, как бы он ни старался. Джотаро измученно вздыхает и переводит взгляд на Какёина, но тот смотрит на него… нервно? Что-то не так. Джотаро отпускает его, моментально забывая о страхе быть обнаруженными. – Что такое. – А-а, ну, ничего… но я не совсем могу уйти прямо сейчас… Он заставил меня пообещать, что подожду… Он. В животе скрутило от тошнотворного осознания, и Джотаро ещё раз мельком пробежался взглядом по старым кассетам, разбросанным по кофейному столику позади Какёина. Это всё американские фильмы, и к тому же мюзиклы. Но что ещё хуже, Джотаро отчётливо помнит большинство названий ещё с тех времен, как он, ребёнок со слаборазвитыми вкусами, смотрел их с Холли и бабулей Сьюзи. Избитые, банальные любовные истории, похоже, всегда были неотъемлемым элементом их коллекции. И Какёин, которого попросили ждать в комнате с этими самыми кассетами, вовсе не совпадение. – Куда он пошёл, – может, если они будут бежать, бежать и бежать, старик не сможет поймать их и казнить своими ужасно разработанными планами, – он сказал тебе? – В свою комнату? Ему вроде нужно было что-то взять… – Ладно, круто. Теперь уходим, пока он не вернулся. – Стой, погоди…! Джотаро не слушает. Хотел бы он сказать, что точно знает, куда бежать и что делать, но на самом деле нет. Всё рвётся по швам – у них просто нет времени останавливаться и продумывать свой выбор. Они могут лишь бежать и молиться, что старик просто не выпрыгнет где-то со своим богопротивным хохотом и богопротивным оскалом, выкрикивая какой-то бред вроде – – Так-так-так! Не мой ли это любимый внучок! Ввязался в очередную драку, а? Только посмотрите на эти отметины! Чёрт побери. Двое подростков оборачиваются и видят Джозефа, который с улыбкой приближается к ним с другого конца коридора. Не поздно ли бросить всё и бежать? Или теперь, когда они пойманы, по законам подлости вселенной он обязан , просто стоять и страдать от последствий того, что он рождён Джостаром? У Джотаро ни единой мысли. Он знает только то, что не выносит этого самого мужчину, подходящего к нему. Знает и то, что если старик тронет его хоть пальцем, он его пнёт. Какёин нервно хихикнул и попытался отнять руку от хватки Джотаро, которая становилась всё твёрже: – Он вернулся, – это было сказано так, будто ничего плохого не означает, будто это приз за то, что он хороший и терпеливый мальчик. – Говорил я тебе… что надо… подождать… Речь его затихает, когда Джотаро медленно опускает на него тяжёлый каменный взгляд. – Эй, а ну смой с лица этот дерьмовый вид! Где твоё чувство юмора? Где радость? – Почему ты здесь, – отрезает Джотаро. Старик со смехом отметает грубые вопросы, совершенно не реагируя. Он направился в гостиную к столику с кассетами. – Я сегодня гулять собирался, но произошёл крохотный инцидент, который заставил меня передумать! Вот я вернулся домой, и тут наткнулся на Какёина! Вот это удача, а? – Инцидент, да неужели. Интересно, что могло случиться. – П-Подробности маловажны, парень. Есть намного более насущные вещи – например, фильм, который мы все вместе посмотрим! Какёин присоединяется к старику. Он присел на пол и принялся перебирать кассеты, с интересом разглядывая английские названия. А Джотаро так и остался в дверном проёме. Опасная смесь негодования и горечи пожирает его внутренности. – В каком смысле – «мы». – Джотаро, брось. Не вредничай так, – сделал замечание младший, глянув на него из-за плеча. – Я и не вредничаю. Он просто обеспокоен. Если старик включает себя в свой жалкий киновечер, Джотаро буквально может гарантировать, что в итоге окажется сплющен на диване между ним и Какёином; и что ещё ужаснее, ему на ухо без конца будут нашёптываться «советы», и эти самые советы будут варьироваться от актов непристойного флирта до знаменитой нагоняющей ужас техники «обвить чужие плечи рукой». Вот только Какёин не в курсе. Ограниченное взаимодействие с Джозефом оставило его с впечатлением, что это просто эксцентричный, но вменяемый пожилой человек. Совершенно не замечая отчаяние своего друга, Какёин продолжал разглядывать кассеты. – Ого, никогда даже не слышал о них, – восклицает он, – и всё это ваше, Джостар-сан? – Ага! Большинство из этих очень любил Джотаро, когда был мальцом. Когда он ещё был милым, конечно. Этому должен быть положен конец. Джотаро стиснул зубы и подошёл к деду, опуская на его плечо руку и твёрдо сжимая: – Давай выйдем. – Что? Зачем? – Затем. – Затем? – Затем, что тебя здесь быть не должно. Джозеф шлёпнул его по руке и сверкнул многозначительным взглядом: – Не нервничай так, Джотаро! Я знаю, что делаю, так что позволь мне помочь с ни – Он прервался внезапным шипением от боли – младший Джостар резко отдавил ему ногу. Несколько секунд они смотрят друг на друга; старший отстранился и схватил одну кассету со стола. Он с ухмылкой показал её Джотаро. – Не смей, – почти шепчет он, сужая зрачки на заголовке. Но старику нет дела. Улыбка всё шире расползается на его лице; он повернулся к Какёину и отвёл руку с видеокассетой так, чтобы внук не достал. – Эй, а это ты смотрел? Когда Джотаро был маленьким, он любил это больше всего. Какёин поднял голову и немного наклонил её в сторону, читая название вслух: – Бриолин… Слышал, конечно, но ни разу не видел. Если бы Джозеф мог принять ещё более коварный вид, у него бы из головы торчала пара красных рожек. – Прекрасно. Просто прекрасно, не так ли, Джотаро? Это твой шанс! – Шанс? На что у него шанс? Джотаро опять наступил на ногу деда, в этот раз с силой врезаясь пяткой в носок. Старик дёрнулся, издал жалкий квак и поправился: – Ш-Шанс… показать тебе… свой любимый ф-фильм… то бишь… – Да, – хотя на самом деле он не хочет обозначать это как свой любимый фильм, он смирится, если только старик перестанет болтать всё подряд каждый раз, как открывает свой чёртов рот, – это так. И так Джотаро застрял на диване между дедом и Какёином, как и предсказывалось. В мраке комнаты видно ужасное зернистое качество фильма. Трое сидят в напряжённой тишине, и тут начинается первый музыкальный номер. Всё настолько же убого и вызывающе стыд, насколько он это помнит. К тому времени как персонажи стали представлять себя друг другу, Джотаро уже начал нервно постукивать ногой по полу, сверля взглядом телевизор с плохо замаскированной агонией. Какёин рядом с ним выглядит увлечённым. – Я не знал, что ты такое любишь, Джоджо, – тихо говорит он, наклонившись ближе. Джотаро смог лишь тупо уставиться в ответ, ведь на самом деле он такое не любит. Джозеф с мерзким смехом ввязался в разговор: – Я показал этот фильм Джоске, когда он был ребёнком. Думал, что он понравится ему так же, как понравился Джотаро. Но ему понравилось слишком сильно – ты видел его волосы, Какёин. – Да вы шутите. – Охо, не шучу! Видел бы ты Джотаро, когда он впервые посмотрел этот фильм! Он стал совать в рот зубочистки, потому что отец не давал ему сигареты! – Правда?! Всё должно было пройти не так. У Джотаро, конечно, не было никаких особо эффектных планов на ночь с Какёином, но всё уж точно не должно было настолько вылететь из-под контроля. Сейчас они должны быть в его комнате, общаться о планах на остаток лета, поглощать чипсы, практически соприкасаясь коленями; его намерениями было сделать всё простым, но искренним. Не услышанное на пляже признание было последствием чего-то похожего. Конечно, старик обязан был пристать Игги и быть укушенным. Конечно, он обязан был пойти прямиком домой, не зная об обмороке Абдула и посткризисной уборке Польнареффа. И конечно, блядь, он обязан был наткнуться в первую очередь на Какёина после прихода – и всё это ещё и прямо после провала на пляже. Это просто несправедливо. Так обидно, так утомляюще, что он чуть ли не чувствует нужду начать что-то бить. Он больше не может. Он либо умрёт, либо убьёт кого-нибудь. Обратно в реальность его выдёргивает внезапная бодрая музыка. На экране две разных группки американских подростков стали собираться вместе. На столах девушки, на скамейках юноши. Джотаро вспоминает эту самую сцену – по его мнению, самую ужасную. Его передёргивает, когда главный герой возвышается над друзьями и начинает петь о своём лете с самодовольной улыбкой. – Почему, – вырвалось, – он поёт об этом. – М-м… хвастается, наверное, – тихо наблюдает Какёин. – Парни в нашей школе часто это делают после летнего отдыха. Вообще, это довольно распространено, думаю. – Тц. Не пойму. Кому какое дело, в ком за каникулы побывал твой член. Какёин невольно прыснул, легонько толкая друга: – Песня не об этом! – Да, – с энтузиазмом встрял Джозеф, заставляя подростков снова умолкнуть, – она скорее о том, какие они разные и всё прочее, понимаешь? Он строит из себя крутого, а она проще и честнее! Классика. Правильно, Джотаро? Внук вперил в него холодный взгляд: – Разумеется. – А-ахаха… Какёин! Каковы твои мысли по поводу фильма? Рыжий испуганно выпрямился при упоминании своего имени. У него ушла пара секунд на то, чтобы успокоиться и понять, о чём его спросили только что. Пожимая плечами, бросил взгляд на экран: – Немного банально, но в хорошем смысле. Песни цепляют, и вы действительно правы насчёт «противоположности притягиваются»… Это, ну, по-своему мило? – Так ты согласен? Что противоположности притягиваются? – Э… не всегда? Наверное, это зависит от пары. Джотаро воспользовался возможностью наклониться и как можно тише прорычать «что ты делаешь» деду, который лишь подмигивает и улыбается, отталкивая его от себя. Откашлявшись, он снова перевёл внимание на Какёина. – А я считаю, что так у многих. – Это хорошо, Джостар-сан. И Джотаро в курсе, что произойдёт следующем, в курсе и ужасе, но почему-то не может найти верные слова, чтобы эффективно предотвратить неизбежное. – Вообще, это слегка напоминает мне о двух знакомых! Какёин прилёг на подушки, наблюдая за продолжением музыкального номера и улыбаясь в ленивой попытке реагировать, но при этом не вешая на себя обязанность развёрнуто отвечать: – О, правда? – Да! Более того, они в одной комнате со мной прямо сейч – Старик болезненно согнулся пополам, хрипя от полученного острого джеба в ребро. Начинается страшный приступ кашля, отнимающий возможность слышать что-либо ещё, включая громкое пение из динамиков телевизора. Какёин тревожно сел и с обеспокоенным «Джостар-сан?!» вскочил с дивана. Джотаро тоже подделал волнение; он наклонился к деду, опустил руку на его колено. И сжал. Крепко, твёрдо сжал. – Будь осторожнее, – ровно говорит он. – Не принуждай себя. – Он прав. Вам принести что-нибудь? По голосу ясно, что вам больно, – добавил Какёин, – мне привести Холли-сан? – В норме я! Отвалите, оба! – он вскочил с дивана и сощурил взгляд на подростках, скрещивая руки на груди. – Боже! Протягиваю руку помощи, а получаю вот что? Самый младший тянется к пульту и ставит фильм на паузу. Между тремя нависает тишина, а радостное пение на заднем плане обрывается, и это почти жутко. – Вы уверены, что в порядке, Джостар-сан? – Да, да. Я-то в порядке! Но вот он? – Джозеф указал большим пальцем в сторону внука, в отвращении морща нос. – Насчёт него ни знаю. Он безнадёжен, как и ты. Неожиданное замечание ошеломило Какёина. Он хмурится на старшего Джостара, с минуту колеблясь в поиске подходящих слов: – Что… да о чём вы вообще? – Ты! И он! Безнадёжны! Крики ничего не упрощают, и уж точно ни на каплю не добавляют спокойствия Джотаро. Он может перенести, когда кричат на него за промахи, но нет абсолютно никакой необходимости втаскивать в это Какёина – унизительной сцены, которую устроил старик, и так с головой хватило. Скрипнув зубами, он схватил его за плечо и оттащил немного назад, чтобы оставить напряжение только между ними двумя. Но старик не сообразил. Он с лёгкостью вырвался. – Эй, эй. Что за истерику ты закатил, дед, – сорвался Джотаро. – Это я тебя должен спросить! Последние несколько недель с тобой – просто какой-то ад! Всё, чего ты хочешь – злиться на всех за твои собственные проблемы! – Перестаньте, вы двое, – Какёин попытался встать между ними, – давайте просто вернёмся к просмотру фильма? Не ссорьтесь, пожалуйста? – Мы и не ссоримся. Я просто говорю внуку быть честным во всём! – О-оу. Может я, эм, выйду из комнаты? Чтобы дать вам побыть наедине, и… – Нет! Ты должен услышать это, потому что всё продолжалось достаточно долго! У Джотаро пересохло во рту. Но несмотря на панику внутри, он не в состоянии собраться и сделать и сказать всё, что сейчас, как он знает, вырвется изо рта его деда. Он только стоит в немом ужасе, всё ещё не понимая, как их нелепый спор мог достичь такой точки. Он глазами встречается с запутанным Какёином, и на секунду ему честно захотелось просто извиниться за всё. – Послушай, – продолжил старик с правдой прямо на кончике языка, – Вот в чём дело… Нет. – …Всё это чёртово лето, он… Пожалуйста, нет. – …Пытался сказать тебе, что… Напряжение момента прерывают торопливые шаги. Все трое поворачивают головы и видят в дверном проёме Холли со стопкой из двух огромных коробок пиццы и улыбкой на лице. – Пиццу привезли! Какёин, потрясённый резкой переменой атмосферы, бормочет быстрое приветствие и роняет взгляд под ноги, сжимая губы. Старик готов потерять сознание от того, что его только что прервали прямо перед грандиозным объявлением; он распахнул глаза и так и оставил рот разинутым, в неверии уставившись на дочь. Он выглядит буквально преданным одним только её присутствием в комнате. А Джотаро… лишь сомкнул глаза и поблагодарил каждого бога, божественного существа и прочие высшие силы, о которых только смог вспомнить. Со вздохом облегчения он упал обратно на диван и взлохматил волосы. – Я… прервала что-то? – моргнула Холли на три самых разнородных выражения лица перед нею. Она опустила коробки с пиццей. – Вы все так напряжены! Её отец сглотнул: – Э. – Нет, – Джотаро схватил пульт и приготовился возобновить проигрывание фильма, – ты вовремя. Сядь, посмотри с нами фильм. – П-Правда?! Неужели ты хочешь посмотреть фильм с мамочкой?! – Я так и сказал. – Хи-хи, ладно ~! Вечер для всех выдался бурным и неприятным. За считанные секунды до финала последнего номера кассета ломается. Джозеф хватается за плёнку фильма, выплюнутую видеопроигрывателем, так, будто это останки дорогого товарища. – Я могу купить диск, хочешь, папа…? – Ты знаешь, что это не одно и то же! – Эй, ты спишь? Джотаро, который последние несколько минут просверливал взглядом потолок, еле слышно что-то промычал в ответ. Зашелестели простыни; в темноте слышно тихое дыхание Какёина. Джотаро практически видит краем глаза, как тот поворачивается на футоне. – Это означает «нет» или «прекрати говорить со мной»? Не могу понять. – Да, – начал он и замолчал. – То есть. Нет. Чего тебе. Вздох. Какёин снова заворочался, и под ним тихо скрипнули половицы. – Я… Эм. Я о произошедшем ранее, Джостар-сан… между вами всё хорошо? Знаю, что вы редко сходитесь во взглядах, но никогда не доходило до такого, насколько я знаю. Меня больше волнует, не действует ли это тебе на нервы, чуть не спросил Джотаро. Но он сдержал эту мысль и повернулся лицом к Какёину. До этого он несколько раз предлагал поменяться местами, но рыжий, обыкновенно вежливый, каждый раз отказывал. Ничего удивительного – если бы он не стеснялся спать без футболки, он бы и одежду не принял. Лёг бы в одних боксерах. – Не знаю. Поговорю с ним об этом завтра. Мы… те личные дела, о которых я тебе рассказывал. Он, можно сказать, имеет в них роль. – О… Понятно. Тогда не буду спрашивать. – Прости, что тебе пришлось это всё увидеть. Не думал, что мы оба так быстро вспылим. Он готов поклясться, что чувствует, как Какёин улыбается ему. – Не волнуйся. В вашей семье весёлая атмосфера, поэтому я уверен, что завтра же вы друг у друга попросите прощения. Всё наладится. – Не помню, чтобы я собирался извиняться, – пробормотал старший подросток; от этой мысли уши покраснели. – Это он должен… Ц. Неважно. Спи давай, вчера ведь не выспался. – Знаю, знаю. Но, эм… Джотаро? – Да. Что. – Спасибо тебе за сегодня, – едва слышен шёпот рыжего. – Всякое произошло, но было весело. Весело. Ему сегодня было весело. С его точки зрения может и так, но Джотаро лишь ёжится от проплывающих в сознании событий дня, которые проигрываются подобно фильму. Первым делом утром нужно позвонить Абдулу и узнать, как дела, а затем поблагодарить его и Польнареффа за всё, что они сделали. Сопливо, ему не понравится, но он в курсе, как много это будет значить для них, если он хотя бы постарается. Так что он постарается. Это уж точно легче, чем признание. Признание. В это время суток такая мысль странно, даже как-то забавно врезается в грудь; но сейчас это плохо контролируется им – Какёин здесь, в нескольких метрах от него. Он правда надеялся поговорить с Какёином о своих чувствах сегодня ночью, но после столкновения со стариком… нет, всё же был шанс после этого. Как и шанс в течение получаса, проведённого в магазине, или десяти минут дороги домой. После возвращения с пляжа у него было полным-полно шансов. Но, как и всегда, сомнение в себе и неумение нормально общаться отняло у него возможность действовать. Вот и всё. Но всегда есть завтра. И послезавтра, и послепослезавтра… Удручающие мысли тянутся, а терпение ко всей ситуации истекло до последней капли – ну, а что можно поделать? Эти чувства просто так не уйдут, и будь он проклят, если навсегда умолчит о них. В конце концов они всё же будут донесены до Какёина. Он скажет ему, и… ну, а дальше посмотрим. Люди спорили и делали ставки, ёб твою мать. Они точно имеют основания предполагать, что это взаимно. Он сглотнул. Возможно. – Странный день был. Надеюсь, остаток лета будет лучше. – Может, – тихо посмеивается Какёин, не повышая голоса. – Я, можно сказать, разменял почти неделю своего лета на сегодняшнюю ночёвку. Родители хотят, чтобы я позанимался с каким-то соседским ребёнком. – Почему ты согласился на это? – Ну, мама всё ещё злится за происшествие с сигаретой на той неделе… Так что в этот раз пришлось поторговаться. Повезло тебе, что твоя семья настолько открыта всему. Они много чего делают для тебя. Джотаро ненадолго задумался. Его мать вызвалась приготовить славный ужин, когда узнала о его планах признаться вечером, а старик, какие бы проблемы ни вызывал, очень постарался устроить небольшой номер для них. Конечно, они оба вызывали раздражение, если не сильное утомление, но это и правда мило с их стороны. Ни один из них никак не прокомментировал то, что ему понравился мальчик. В момент, когда его чувства стали известны, они просто… поддержали их, не колеблясь ни доли секунды и тут же предлагая своеобразную поддержку. – … Да, – он запустил руку в волосы, – наверное, в этом ты прав. – Думаю, поэтому мне так нравится здесь бывать, – продолжал Какёин, – твои родные очень славные. Да и круто видеть, насколько ты другой здесь, нежели в школе. Ну, похоже, они не будут спать немного дольше, чем ожидалось. Джотаро приподнялся на локте и взглянул на Какёина с небольшой усмешкой: – Ты ж не выдашь меня, а. – Изначально не собирался, но раз уж зашла речь об этом, я действительно могу разбогатеть на твоих использованных салфетках и грязных носках, если стану их продавать. Что скажешь? Разделим прибыль. – Пф. Теперь я всю ночь вместо сна буду думать, что они сделают с моими вещами. – Как угодно. Не у каждого родители знамениты, знаешь ли. Надо на чём-то зарабатывать. – Ты неплохо рисуешь. – Мм. Может и так, – Какёин слегка приподнялся, отбрасывая покрывало футона. Пусть здесь темно, но Джотаро легко разглядел, как тот прочёсывает пальцами свою длинную волнистую чёлку. Ему даже захотелось слезть с кровати и сделать то же самое. – Давай не говорить о колледже и всём таком. Мне и дома хватает. – Спи тогда. Две ночи без сна – это уже перебор. – Я только что выбрался из удобного места ради тебя, засранец. Подъём. – Поздно. Ложись, – Джотаро зевнул и устроился на кровати, – утром поговорим. Какёин с громким вздохом упал обратно в постель. – Ладно. Ночи, Джоджо. – Ночи. Секунда тишины снова прерывается шелестом простыней: – …Эй, эм, Джотаро? Тот с тихим вздохом медленно раскрыл глаза: – А? – Я могу… сказать тебе кое о чём…? – Конечно. – Я, э, – Какёин замолчал, громко сглатывая, – н-неважно. Скажу тебе утром, если… если ты не против. – М, ладн. Спи. Его сны всегда страдали дразнящими сценами с его другом, и каждый раз ситуации были всё более и более рискованными и непристойными; но они значительно смягчились за последние дни. В большинстве из них они просто целуются, иногда даже на глазах у соучеников. Те могут лишь ахать и глумиться над их публичными ласками. Теми ночами, когда он чувствует себя особенно одиноко и безнадёжно, сновидения богаты ложным контактом – они касаются друг друга, обнявшись в его кровати или под каким-то деревом в парке, держась за руки, легко лаская друг друга губами, но в то же время и нет. Ведь это сон – а сны никогда не бывают настолько ощутимы. Сегодня Джотаро даже грезится более удачная пляжная поездка. На скалистом береге Какёин прильнул к его плечу тёплой кожей; губы застыли в нескольких сантиметрах от его собственных, и с них мягко, тихо слетает смущённый шёпот его имени… Это такое истязание, честное слово. Сны без конца вертят перед его носом любовью и привязанностью Какёина, будто горячо желаемую награду, только чтобы вырвать её в последний момент, за секунды перед пробуждением и возвращением в беспощадную реальность одинокой комнаты. Вот почему когда он обнаруживает себя сонно моргающим перед размытым видением лица Какёина прямо над его собственным, то совершенно не удивляется. Ещё миг – и он проснётся. Скоро он снова будет в своей комнате один, пялясь на потолок в мучительной тоске по контакту. По пробуждению Какёина рядом не будет – его никогда нет. Лишь пустые простыни. Какёин, кажется, что-то говорит ему – но эффекты сна не дают разобрать. В ответ он только издаёт тихий стон; комната вся в размытом свете и цветном водовороте. Рыжий сверху снова что-то говорит, и, если прислушаться, можно еле-еле различить зов его имени. – Джотаро. – Нгх… – Джотаро, – слышит он снова. – Ещё немного… – Джотаро? Он вслепую тянется за первой попавшейся частью парня. Похоже, он ухватился за плечо – из того вырвался удивлённый вдох. Какёин снова начинает говорить что-то, но Джотаро, всё ещё верящий, что до конца сна осталось время, не даёт закончить. Зафиксировав его на месте крепкой хваткой, он сел на кровати; их лица оказались в паре сантиметров. Он остановился и молча взглянул на младшего. – Дж-Джотаро, ты какого хрена -- ? – Не уходи, – бормочет он, подаваясь вперёд. И прижимается к его губам своими. Этот поцелуй по ощущениям отличается от остальных. Обычно сны не позволяют ему роскошь какого-либо удовольствия от подобных моментов, но эта ночь, на удивление, особенно щедра. Должно быть, в кои-то веки вселенная даёт ему заслуженное. Ну, или он, вполне возможно, опять целуется с подушкой. Только вот обычно это не давало настолько верные, настолько реальные ощущения. Джотаро бы даже остановился и подумал обо всём этом, но последние недели подарили ему такие ужасные неудачи, что его уже ничего не заботит. Особенно, если сон позволяет Какёину целовать его в ответ. Он притягивает Какёина ближе, спуская руки с плеч на талию, ведь ему нужно больше этого, больше Какёина.Но тут пара ладоней перемещается на его щёки – прямо на синяки. Внезапная жгучая боль заставляет его с шипением отпрянуть, и, Оу. Блять. Это не сон. Джотаро мог только смотреть на парня в безмолвном ужасе, чувствуя медленно подкрадывающийся к его лицу жар, как он заливает кожу ярким оттенком красного. Какёин в точно таком же состоянии: широко распахнуты глаза, губы мелко дрожат. Оба несколько раз пытаются заговорить, но безуспешно – только бессвязно что-то бормочут и восстанавливают дыхание после поцелуя. Поцелуя. О, нет. Старший тяжело сглатывает, и сердце пропускает удар вместе с осознанием, что он взял и сотворил немыслимое. Полагая, что спит. И Какёин поцеловал его в ответ. Они целовались в его комнате. Так и не поговорив о чувствах. Поцелуй. С Какёином. Который ответил на него. Сейчас просто превосходный момент для того, чтобы выпалить что-нибудь длинное со словами «ты мне нравишься», потому что, во имя всего, они только что, блять, поцеловались, и очевиднее всё стать уже просто не может. Но вместо того, чтобы схватить возможность и объясниться, Джотаро всё так же смотрит на Какёина, который в смущённой тишине возвращает взгляд. И никто из них не ловит слухом приближающиеся к комнате шаги – слишком потрясённые, оба так и остались на кровати в объятиях друг друга, по-прежнему сохраняя невообразимо короткое расстояние между лицами. – Эй, вы там встали уже? Проснись и пой, ДжотароооооООООООО ЧЁРТ. В дверях стоит Джозеф, с воплями хватаясь за лицо. Ему удаётся развеять заклинание между двумя подростками, и они быстро разнимаются. Джотаро приподнялся выше на кровати, хватаясь за ткань футболки в попытках убедить себя, что возможно, просто возможно, он ещё спит, и этот развивающийся хаос не может иметь никакой связи с реальностью. Какёин отшатнулся от кровати и захлопнул ладонью рот, что-то бессвязно пролепетав. Он выглядит готовым бежать, и Джотаро просто не может этого допустить. Надо объясниться. Извиниться. Вязко сглатывая, он начал было выбираться из постели. – Нориаки, подожди. Он не ждёт. – Мне… мне нужно идти, – всё, что смог сказать Какёин, и вот он уже бежит к выходу, проносясь мимо своих забытых вещей и сбитого с толку Джозефа. Он исчез в мгновение ока. Джотаро не знает, стоит ли бежать вдогонку, учитывая невообразимую тяжесть своих действий. Всё ещё наполовину в кровати, он уставился в точку, где только что был рыжий. Руки сжимаются в кулаки. Блять. – Эй, Джотаро! Что за херня между вами произошла, а? – он поднимает взгляд и замечает, что его схватили за ворот футболки и чуть ли не приподняли из кровати. Старик осуждающе сузил на нём глаза. – Ты что-то с ним сделал? Почему он бежит от тебя?! – Я… я не – – Отвечай! Если ты пытался навредить ему, клянусь, я – – Я бы не причинил ему вреда, и ты прекрасно это знаешь, – зло выпалил Джотаро, отпихивая его от себя. Он падает на кровать, хмурясь и стискивая зубы. – Это был… Я просто – Я просто проебался, ясно. Я просто… блять. Блять. Джозеф всё ещё скептически хмурится. – И ты не собираешься пойти за ним? Извиниться или ещё что-нибудь? Он ничего не отвечает – в животе вертится противное, мерзкое чувство. Блять. [ давай поговорим ] [ эй давай поговорим о том что произошло пожалуйста?? ] [ я не должен был убегать из твоего дома вот так прости это было довольно хреново с моей стороны хаха ] [ ????? ] [ джотаро пожалуйста давай поговорим об этом. это важно ] [ или может не очень ] [ я знаю ты всё видишь засранец ] [ ау? ] Джотаро смотрит на сообщения на экране, а потом выключает телефон и суёт его под подушку. Слышится тихая вибрация, потом ещё – от Какёина одно за другим приходят несколько сообщений. Но через час всё стихает.