***
Проснулась рано. Провела гигиенические процедуры, позавтракала и отправилась исследовать дом дальше. Основной целью прогулки являлась библиотека, хотя и просто так посмотреть хоромы, в которых теперь живу, хотелось. Длинные коридоры, бесчисленные запертые двери, громадные пустующие залы и многие другие завораживающие вещи, показывающие насколько необитаемо это богатое место. Стены так и кричали о своем одиночестве; покрытый пылью мраморный пол бального зала всем своим видом желал, чтобы по нему мягкой проступью протанцевали; хрустальные люстры печально бликовали на солнце, жаждая зажечься собственными огнями. Скорее всего, дом делился на два крыла: жилое, где находятся спальни, моя и Марил, со столовой и гостиной, и заброшенное, включающее в себя все необходимое для аристократов, ведущих светскую жизнь. Поблуждав по брошенным помещениям, наткнулась на, с виду ничем не отличавшуюся от других, дверь. По инерции дернула за ручку. Внутри оказалось несколько темнее, нежели в других комнатах, поэтому, пока глаза привыкали к темноте, не обратила внимание на тихий шепот вокруг. Много портретов. Очень много. И все они говорят, двигаются и смотрят удивлённо, с долей брезгливости и насмешливости. Напрямую ко мне некоторое время никто не обращался, только переговаривались еле слышно между собой, но затем прогромыхал твердый голос: — Чего приперлась? — грубо произнесла тучная женщина с холста, что находился на противоположной стене относительно двери. Честно, вот этого вопроса не ожидала. Точнее, ожидала, но не в такой форме. Все-таки внешний вид этой женщины наталкивает на мысли, что она из высшего общества, где всех если и посылают, то завуалированно. Чуть пухлая, с легкими волнами каштановых волос, словно, стальные глаза, имеющие карий оттенок, и пышное нежно-голубое платье с белыми кружевами в районе ключиц. — Гуляла, — просто ответила я, после этого заметив во взгляде собеседницы ярче вспыхнувший интерес и недопонимание. — Так иди дальше гуляй, а нас оставь в покое, как это ранее сделала твоя мать, — вступился пожилой мужчина. В его словах проглядывался гнев и огромная обида. Ясно. Сейчас я нахожусь в окружение оскорбленных мертвых родственников, запрятанных здесь по велению Марил. «Любимица удачи» — никак иначе себя назвать не могу. Эти портреты для меня клад информации, надо только найти к ним подход. — Хочу остаться тут и поговорить с вами, — наивно, как и полагает маленькой девочке, сказала я. Вылупившиеся глаза стали ответом. — Матушка о вас не рассказывала, но из книжек я знаю, что вы мои дальние родственники. Мне интересно с вами познакомиться. Предки заново зашептались. На мне скрестили более двух десятков взглядов, выражающих крайнюю степень возмущения. Женщина, что ранее со мной говорила, элегантно заправила выбившуюся прядь волос за ухо и легонько поклонилась: — Верене Гаелл Ревиаль, — пафосно представилась она. — Атерна Кассиопея Ревиаль, — в ответ сделала реверанс. — Приятно познакомится, мадам. Не знаю с каких пор начала следить за эмоциями в глазах собеседника, однако сейчас отчетливо заметила мелькнувшее удовлетворение. За женщиной поспешили представиться многие из находящихся на холстах людей, но, стоить заметить, мужчина, что ранее выразил обиду, только пренебрежительно фыркнул. — Спрашивай чего угодно, впрочем, не надейся получить ответы на все вопросы. — М… — задумчиво пожевала губу. Так сразу спрашивать требуемую информацию опасно, сначала следует построить фундамент в отношениях. — Кем вы мне приходитесь, мадам Верене? — Конечно, теперь не принято знать свою родню, — раздраженно протянула аристократка. — Я твоя прапрабабушка, вошла в род Ревиаль впоследствии вступления в брак с твоим прапрадедом месье Кристофером Ирэном Ревиаль. На этих словах карие глаза печально скосились на разодранный портрет в левом углу комнаты, зато после вспыхнули гневом: — Твоя негодная мать разругалась с mon coeur* и уничтожила то единственное, что хранило частицу его души в этом мире. Как-то даже жалко эту с виду несгибаемую женщину. Однако, факт того, что она представляет собой всего лишь картину, заставляет усомниться в правдивости ее чувств. Надо будет на досуге почитать про магические портреты. — А…из-за чего они поссорились? — продолжила играть миленькую овечку я. Просто так уничтожить портрет своего родственника Марил не могла, ну не похожа она на такого человека, а значит спор представляет из себя нечто большее, нежели обычное расхождение во взглядах. — Пф… Храни нас Мерлин с такой наследницей, как твоя мать. Изначально они разругались из-за стойкого желания моего мужа спровадить того наглого иностранца, который, к слову, приходится тебе отцом, — так-так, вот это уже интересно. Чем моему прапрадеду не угодил Регулус Блэк? — Но, конечную точку в их отношениях поставило родовое проклятье, проявление которого, по мнению Марил, Кристофер мог предотвратить своими знаниями о нем. — Родовое проклятье? — нагнув свою верхнюю половину тела к картине и разинув пошире глаза, вопросила я. — Тебе не известно? — мое отрицательное качание головой ввело Верене в ступор. — Ох… Не думаю, что я именно та, кто должна поведать тебе об этом, но раз уж живые не сделали этого, тогда слушай. И она поведала. Две сотни лет назад, Аристид Ревиаль спас девушку из плена, где она провела большую часть своей сознательной жизни. Конечно же девушка была безумно благодарна волшебнику и дала ему выбор в том, как ей расплатиться. «Одноразовый секс» — таков был ответ. После долгого сопротивления жертвы Аристид связал ее узами магии и уложил под себя, но, когда он уже практически подошёл к разрядке, его парализовало. Позже оказалось, что девушка являлась волшебницей и во время изнасилования у нее произошел магический выброс. Через несколько дней после происшествия парень начал кашлять кровью, а его магия, по непонятным причинам, начала иссякать. Волшебнику без магии не жить. Аристид скончался. Нескоро, но род Ревиаль узнал о том, что проклятье Аристида передалось роду. Род Ревиаль понемногу вымирал, причем выявить закономерность возникновения проклятия не удалось. Либо оно у представителя рода Ревиаль есть, либо его нет. Так и продолжалось, до тех пор, пока эта хворь не охватила Кристофера Ирэна Ревиаль, который проведя годы исследований, при жизни его удерживали различного рода артефакты, не выведал способ излечения от проклятия. Именно из-за этого проклятия Марил находится в койке и выглядит, как труп. Именно из-за сокрытия лекарства от своей правнучки, портрет Кристофера был разорван в клочья.***
Находясь под впечатлением от рассказа, попрощалась с родственниками и, пообещав заглянуть позднее, удалилась в свою комнату. Решила отложить посещение библиотеки напоследок, сейчас муть в голове не даст разумно выбрать книги для изучения. Оказавшись в своих покоях, первым делом заглянула в шкаф, чтобы отыскать замену платью, которое душило своим воротником с самого утра. Разбросав ранее аккуратно сложенную одежду, отчаялась найти что-то более-менее удобно, как наткнулась на толстенький ежедневник. Довольно старенький, обшитый потертой со временем кожей и с множеством торчащих ленточных закладок.19.03.1976 Дневник Регулуса Арктуруса Блэка Вступил в ряды Пожирателей Смерти, матушка долго скандалила, но в итоге смирилась.