Помнишь?

Спустя семь лет.

Pov. Айзава.

— Всё хорошо, мать. — Не ври. Что врачи говорят?! На тебе живого места не было! Боже, все эти бинты… Шота! Скажи как есть! Не утаивай от матери!       Иногда чувствую себя последним идиотом. Еле-еле на звонок ответил. С виду, как ходячий мертвец. Отражение в зеркале говорило, что хоть сейчас в гробницу отправляй. — Я обмотан в бинты. Сказали месяц в них ходить, как мумии. На самом деле всё прошло. Чувствую себя превосходно. Я бы плюнул на этот маскарад, но Исцеляющая Девчонка угрожала какой-то клизмой. Звучало не особо заманчиво… — Шота… — голос матери притих. Чувствую, как ей тяжело. В груди щемит. Я виноват. Скоро моё «геройство» её в могилу сведёт. В который раз вру. Лишь бы поменьше переживала. Очень по-геройски. — …Я тут подумала, может хватит? Ты уже многое вынес. Пожалуйста. Я больше так не могу. Когда ты в последний раз отдыхал? Давай куда-нибудь съездим? Я, ты, отец. Ты у нас любил историю древних стран. Хочешь увидеть Египет, или Италию? Отдохни от этого кошмара. — Мать, это моя профессия. — строго напоминаю ей. В последнее время она частенько призывает меня бросить всё. Отдохнуть, сменить работу и уехать жить куда подальше. Где-то в мыслях я был бы рад такому раскладу. Но не ты ли завела это геройское колесо судьбы, мать? — Я не имею права отдыхать. Ты должна была осознавать, что отдавала меня не в монастырь для святых угодников. Какой смысл сейчас об этом сожалеть? В тридцать лет глупо что-либо менять. — Но ты можешь погибнуть! — в панике воскликнула моя тревожная старушка. С каждым годом паникует всё сильнее и сильнее. И от этого неспокойно. — Недавно мы тебя чуть не потеряли! — Успокойся. — резко одергиваю её. — На мне чёртова ответственность за двадцать спиногрызов. Рано мне пока помирать. — Что значит «рано» и «пока»?! Даже не вздумай так спокойно о смерти размышлять, Шота! «Рано» ему, видите ли! Совсем чокнулся?! А о семье подумать?! Ой… — обессилено выдыхает она. — Мне аж дурно стало… — Мать, успокойся! — меня самого трясёт. Пора прекращать этот разговор, иначе ей совсем поплохеет. — Я тебя понял. Больше не буду так рисковать. Выпей мятный чай и приди в себя. Ещё раз повторяю: я в порядке. Да и хрен со мной. Лучше займись отцом. Пусть вылечит спину. Я вам сейчас ещё денег отправлю. И мне пора на работу. Сама знаешь, ненавижу опаздывать на занятия спиногрызов. Пока. — Мы ещё не..!       Звонок прерван. Телефон издаёт писклявый звук, при нажатии на экран. Носом. Две руки были скованы в гипсовой тюрьме. Само тело до сих пор неконтролируемо подрагивало от слабости.       Я шумно выдыхаю. Обхохотаться состояние. В этот раз мне здорово перепало. Даже на здоровые ноги встаю с небывалым трудом. Как рухлядь. Непривычно. Меня всегда калечили, но в этот раз злодеи знатно перебрали. Подобное дерьмо могло закончиться летальным исходом.       Отвратительная профессия, где не только себя с ума сведёшь, но и своих родителей. Мать можно понять. Она навещала меня в больнице. Столько ужаса ещё не видел в её глазах. Ещё бы, увидеть своего сына в полудохлом состоянии. Весь в бинтах и без сознания на протяжении тягостной череды дней. Почти труп.       Вот поэтому и ненавижу эту профессию. Хуже когда в таком состоянии видят своих отважных безрассудных подростков их родители. Тогда совсем невыносимо. Буквально прохожу через те же адские муки, что и моя мать. Приходилось с таким сталкиваться.       Пять лет преподавательского опыта уничтожили последние крупицы юношеской беззаботности, которой почти и не было. Вогнали в бездонное болото мучительной ответственности. Но здесь я был на месте. Если в геройском русле такого чувства не было, то с начала преподавательской деятельности это чувство уверенно, с каждым годом всё сильнее, начинало обрастаться твёрдой почвой под ногами.       Я преподаватель. Хуевый. Многим не нравлюсь. С моим именем связано туева куча разбитых надежд. Родительских. После «отчисления» их дети глядели на жизнь более осознано, без потупленного желания. На то и расчёт. Кто-то свою «разбитую надежду» перешагивал, продолжая дальше прокладывать свой путь в геройскую жизнь, кто-то сам уходил, вопреки семейным мольбам. И это правильно. Пусть через жёсткий подход, но до юных оболтусов доходит в какой масштаб они лезут. Только через суровую встряску можно по-настоящему открыть глаза на реальность. И то, какой они её увидят, определит следующий, уже осознанный шаг. Либо «да», либо «нет». Родители идут нахер. Не им потом в злодейские жопы лезть. И стоит ли в них вообще лезть? Пусть оболтусы сами решат.       Преподавательские проблемы стали частью повседневной жизни. Решать эти проблемы оказалось весьма занимательно. Жизнь наполнилась некоторым смыслом. Да и от геройской деятельности хоть немного отвлёкся — посреди дня не ловлю безумцев.       Недавнее вероломство и безумие злодеев ни на минуту не выходило из головы. Эта злодейская выходка ошеломила. Из всего UA это дерьмо свалилось именно на мой класс. Худшего сценария не придумаешь.       Единственный класс, который я не подверг испытанию «отчисления», в итоге прошёл более жуткий урок. И чудом его пережил. Ещё больше поражал тот факт, что ни один из учеников не ушёл после этого из академии. Скорей всего, из-за Всемогущего. Не явись он вовремя — они бы там и погибли. Я проиграл, а Он вселил в балбесов надежду. Забавно. Не знаю хорошо это или плохо, но теперь этот класс не отступит. По этой причине головной боли стало куда больше. Надо модернизировать программу обучения. То, с чем столкнулся этот класс, должно научить их бдительности. Всемогущий тогда успел вселить в них надежду, что, безусловно, может расслабить. В первую очередь они должны понимать, что к этой стычке никто из них не был готов. Смерть кружила буквально перед их носом. Этим спиногрызам ещё многое предстоит вдолбить.       Сегодня я привлекал внимание окружающих как никогда. Думаю сложно не покоситься в метро на нечто, обмотанное бинтами с головы до пят. Ходячий инвалид, которому не долечили голову. Начинаю жалеть, что так и не приобрёл автомобиль.       Прийти в академию оказалось сродни подвигу. Тело еле-еле функционировало. Так и представляю расспросы о моём состоянии. Жалости ещё не хватало. От матери наслушался. На ногах стою, глаза на месте, язык не вырван — что от меня ещё требуется? К тому же, я обещал прийти на работу.       В такую рань в учительской можно обнаружить только самых отчаянных: Сущий Мик, вечно не успевающий заранее подготовиться к занятиям, и Кровавый Король, подготавливающий план тренировок для Спортивного фестиваля.       Тихо с ними поздоровавшись, направляюсь к своему рабочему месту. Какое-то время рабочий процесс шёл молча. Даже удивительно, учитывая, что среди нас был Ямада. Недавние события многих вогнали в раздумья. — Стёрка, мог бы пропустить сегодняшнее занятие. Думаешь мы не сможем тебя заменить? — прервал тишину Мик. — Это первое занятие после нападения. Я должен на нём присутствовать. И это не обсуждается. — сразу же припечатал я. — Видок у тебя, прямо скажем, в говно. — с упрёком обратился ко мне Кан. — Ты не думал, что подашь плохой пример своим детишкам, явившись в класс подобно сбежавшему из больницы пациенту, которому откровенно наплевать на своё выздоровление? — Соплякам полезно увидеть, что героев могут позвать на работу в любом состоянии. В нашей профессии все соки выжимают. Им не помешает это понять. Да подоступнее. — произнёс я, сосредоточенно орудуя локтем. Каким фокусам только не научился, когда надо работать за компьютером. — Кан, смотри! Это надо на видео заснять! — заржал Хизаши. Говнюк. — Смотри как он ловко локтем свою мышь двигает! — Мне не до этого цирка. — вернулся к работе Кровавый, решив не приставать со своими замечаниями. — Айзава, а можешь меня так научить?! — не отставал Ямада. — Иди нахер. — раздраженно бросаю в ответ, открывая папку с документами учащихся. — А чем ты писать на доске будешь? — спросил Ямада. — У меня язык есть. — отвечаю я, не отвлекаясь от чтения информации. — А так же две полужопицы! — черт. Только этой дуры тут не хватало. Каяма. — Сжимаешь мел ягодичными мышцами и вперёд! А как это сексуально должно выглядеть!       Это насколько должна быть больная фантазия? Она хоть осознаёт какой бред несёт?       Почему-то она сегодня слишком рано явилась. Похоже, мне не дадут спокойно поработать.       Агрессивно игнорирую её «гениальные» идейки, чтобы это не переросло в полный разврат. Фраза: «Я что — идиот?» — только сильнее подталкивала эту женщину выносить мой мозг. Проверено годами. Притворюсь мёртвым. — Хотя сейчас ты не особо сексуален.       Что значит «не особо сексуален»? По её мнению я даже в подобном состоянии могу стать предметом извращённых фантазий?.. Жаль, что молитвы от неадекватных ещё не придумали. — Каяма, привет! — восклицает Мик. Надеюсь они забудут о моём существовании. — Давай нарисуем на бинтах Айзавы одуванчики!       Блять. Похоже это переходит на новый уровень идиотизма. — Лучше сексуальную мускулатуру Геракла. — загораются глаза эротичной героини. — Сексуально-мускулатурные одуванчики Геракла. — выдаёт ещё более больные идеи Мик. — Кроваво-мускулистые одуванчики Геракла! — внезапно включается в этот дурдом Влад. — Какое плохое зло я вам сделал, что вы от меня не отстаёте? — бьюсь лбом об клавиатуру.       Другие бы поняли, что довели. Но не мои коллеги. — Воу! Глядите! У Бакуго теперь появилось геройское прозвище! — восторженно кричит Хизаши. — Какое? — спрашивает Каяма. — «Шбрклош65». — прочитал с моего монитора Мик. — Блестяще! — захлопала в ладошки Полночь. — Сотриголова, ударься об клавиатуру ещё разок! — Так вот какой у Айзавы подход к компьютерным делам? — Кан стал задумчиво глядеть на свою клавиатуру. Только не говорите, что тоже об неё долбанется. — У нас совершенно различные представления о работе.       И приступил печатать что-то там дальше.       Так и проходит рабочий процесс в учительской. Взрослые, серьёзные герои, устраивают шоу с самого утра. И это не только сегодня. Можно сказать, такое происходит постоянно.       В некотором смысле я им благодарен. Беспокоятся, но не жалеют. Не паникуют, не нагнетают, как мать. Мне от этого стало легче. Должен признаться, после разговора с матерью представлял себя со стороны, как немощного деда. С коллегам же это стало видится иначе. Что-то вроде: «в тёмном, закрытом помещении сойдёт».       Каяма и Ямада стали обсуждать состояние Тринадцатого и Всесильного. Я этим воспользовался, продолжив разбирать компьютерную волокиту.       В каждом деле ученика надо проставить новые данные: «опыт борьбы с злодеями (непредвиденная ситуация) — прошёл/ла удовлетворительно». Удовлетворительно, когда надо писать «неудовлетворительно». У меня тоже. Выжили на одном чуде.       Локтями печатать — это совсем ебануться. Поэтому я уцепил зубами карандаш, став тыкать кончиком с резиной по нужным буквам. Пока это не надоело Каяме. — Сядь на мое место, баран. Я сама всё сделаю. — строгие нотки в тоне Немури — весьма редкое явление. Особенно по отношению ко мне. Наверное поэтому я сдался, доверив ей свою миссию. — Не пойму, зачем так корячится. — вздохнула Полночь, устраиваясь на моем сидении. — Зато это было очень находчиво. — со смехом толкнул меня локтем Ямада. — Ты бы видел себя со стороны. — Здесь нет ничего смешного. Жалкое зрелище, согласен. Но неужели вам от этого так весело? — мой вопрос убрал с лица друга дурацкую улыбку. — Мы над тобой не смеёмся. — серьезным тоном говорит Мик, поправляя съехавшие очки. — Недавно ты сошёлся в схватке с помешанными психами; твой класс подвергся большой опасности; ходишь не в лучшем виде. Это на тебя давит. Боюсь даже представить тот уровень самобичевания, голожащий твою голову. — Мы просто хотим, чтобы ты расслабился. — вставляет Каяма. — Столько нервов тратишь на свои думы, что не по себе становится. — Согласен с ними. — повернулся к нам Влад. — Тебе надо бухнуть.       Что-что, простите? Не знал, что Кан умеет удивлять. — Вот-вот! — оживлённо закивала Каяма. — Давайте сходим в бар! Я Мисс Шутке позвоню и Жирножвачу! Вы же с ним как-то в одной команде работали! Будет о чём поболтать! А Эми просто обязана там быть! Вместе посидим, оторвёмся! Давно такого не было! Влад, ты с нами? — У меня есть незаконченные дела. — задумчиво чешет подбородок Кровавый Король. — Сам же предложил! — напоминает Полночь. — Ну, один разок можно. — даёт согласие классный руководитель 1-B. — Отлично! А ты, Ямада? — с энтузиазмом переключилась на другого коллегу Немури. — У меня до восьми эфир, поэтому собирайтесь без меня. Я прибегу попозже! — подмигнул Мик. — Хорошо, подождём тебя там. Не так ли, Шота? Какое веселье без Ямады? — редко тут по имени называют. Значит эта извращенка сейчас уговаривает меня как старого друга. — Тусуйтесь без меня. У меня куча дел. — безразлично отвечаю я. Как им вообще это в голову стукнуло, когда в UA творится полнейшая жопа? — Это не обсуждается! Ты с нами! — заявила Каяма.       Черт. Она настроена серьёзно. Походу мне придётся бежать без оглядки, после рабочего дня. — Зачем я вам там сплющился? — спрашиваю у больной женщины, но её унесло куда-то к выходу. — Цементос-сан, не хотите сходить с нами в бар?! — налетает Полночь на новую жертву.       Параллельно Сущий Мик пристает к только что вошедшему Снайпу.       Шикарно. Давайте ещё Исцеляющую Девчонку позовём, чтоб никто не умер. Чего скромничать? Раз уж нацелились херней страдать, после нападения злодеев, то давайте совсем рехнемся.       Полный идиотизм. Однако, если меня смогут поймать, то я согласен глотнуть пару крепких стаканчиков. Забыть на время про проклятую ответственность за всех и вся. Забыть о взволнованной матери и отце, с больной спиной; о сломаной, к хуям, психике первогодок; забыть о том, что свечусь перед всеми как мумия, которую шатает во все стороны; забыть о том, что я недо-герой; забыть про проёбаную жизнь.       Будь оно всё неладно. Даже как учитель проебался. Не явись тогда Всемогущий, все бы вокруг подохли, включая меня.       Конечно вся эта куча дерьма давила на черепную коробку. И я её там держал, эту кучу, постоянно думал о ней.       Проклятье.       И правда, выпить бы.       Но только если меня успеют поймать. А я уже настроился после уроков отсюда бежать как безумный.

***

      Обеденный перерыв.       Оболтусы, перевозбужденные новостью о Спортивном фестивале, напрочь забыли про свои голодные желудки. А меня штормит, как пугало. Нормально не ел ещё с больницы. Да и в больнице давали безвкусную субстанцию из всяких пюре, что тоже «едой» язык не поворачивался называть. Пора разведать какую дичь едят мелкие засранцы. Надеюсь я после этого не начну прыгать по стенам. Правда, если там не упаковывают в контейнера, то я свалю к кофейному аппарату. Хотя не знаю, как буду оттуда кофе забирать в своих гипсах.       Специально стою в стороне, ожидая когда очередь из студентов рассосётся. На следующем уроке у меня окно. Спешить некуда.       Только очередь рассосалась, как в столовку влетает мой класс. Спохватились под конец обеда, балбесы. В результате пришлось ждать звонка, чтобы весь этот шумный караван смело на следующее занятие.       Резкий контраст поражал. Ещё несколькими секундами ранее в этом месте царил шумный хаос. Теперь помещение опустело, оставив от недавней шумихи одну грязную посуду. В дальнем углу сидел Цементос, в гордом одиночестве, и кушал что-то из ведра (аппетиты бывают разные). Видимо тоже урока нет.       Подхожу к витринам, где было представлено богатое разнообразие блюд. Незатейливо размышляю, какое именно хотелось бы взять. Увлёкшись рассматриванием еды, не сразу замечаю на себе чьё-то пристальное внимание.       Я встретился взглядом с синими, почти что чёрными, глазами. Обычно я шлю в игнор чьи-то гляделки в свою сторону. Посторонние взгляды несли в себе напряжённый, боязливый и недоуменный характер. В первых случаях — когда во мне распознают «жуткого Сотриголову», — а в случае недоумения — это когда люди видят «странного бомжа», среди толпы смертников.       Но когда на меня глядят открыто, без всякого напряжения — не могу игнорировать. Тем более какая-то незнакомая девушка, с другой стороны витража. Ещё и улыбается, довольно-довольно. С ней что-то не так.       Такого взгляда я раньше не встречал среди незнакомцев. — Сотриголова! — губы девушки сильнее растягиваются счастливой улыбке. Что-то слабо верится, что я могу вызвать у незнакомого человека столько радости. — Ты такой классный! С нетерпением ждала, когда ты сюда подойдёшь! — Ты? — меня немало удивило её неофициальное обращение. — Классный? — да неужели? — Помнишь? — лицо девушки приблизилось ближе ко мне. — Ты меня помнишь?!       Мне показалось, что в её темно-синих глазах проскочил недобрый огонёк. Но со стороны это больше походило на приставание помешанной фанатички.       Прямые, дымчатые волосы, доходящие до лопаток, аккуратный носик, овальная форма лица, небольшая родинка, возле синевы левого глаза. Силюсь вспомнить в каких стечениях обстоятельств мог встретить данную особу, но ничего не нахожу в закоулках своей памяти. — Не помню. — наконец ответил я. — А должен?       От меня не укрылось, как она с силой сжала железный поручень под собой, натягивая на лицо неестественно-милую улыбочку.       Может это бывшая? Разве у меня были женщины? Она больше похожа на фанатку, которую я мог отшить. Но я не тот герой, у которого толпами вьются фанаты. Может её коробит по другой причине? — Так и думала. — да ну? Судя по реакции ты ждала другой ответ. Она внезапно сменила тему. — Вижу тебя здорово потрепало, Сотриголова. И все потому, что в академии стал работать Всемогущий. — Что ты этим хочешь сказать? — сам не замечаю, как начинаю обращаться к ней на «ты». — У номера один, за всю его геройскую карьеру, накопилась уйма врагов. Это стало причиной печальных последствий. — девушка снова засияла счастливой улыбкой. — Но я так рада, что с тобой и твоим классом всё более-менее обошлось! — она облегченно выдохнула. И это было не наиграно. — Все живы… Кстати, как думаешь, а у тебя могут быть…? — Хотару! — обращаются к девушке со стороны кухни. — Не думала, что ты такая говорливая! Хватит забалтывать героя! Он пришёл сюда жрать!       Жрать? Я животное, что ли? И потом мы удивляемся почему у наших учащихся шарики за ролики поехали. Да в этом месте даже у опытного мясника-потрошителя глаза на лоб полезут. — У вас контейнера есть? — задаю я волнующий вопрос. — Конечно есть! — оптимистично заверила моя собеседница, которую, как выяснилось, звали Хотару. — Тогда в них положите что-то съедобное. Без разницы. И свежевыжатый сок в баночке дайте, яблочный. — заказываю я. — Ох, яблочный сок! Сколько воспоминаний! Сейчас его принесу! — я мысленно прокручиваю у виска, глядя как девушка побежала в направлении напитков, напевая себе под нос что-то отдалённо напоминающее клубную музыку. Странно, что я это смог разобрать.       Дальше мы с ней не вели никаких монологов. Она вручила мне пакет с контейнером и освежающим напитком, и я потопал прочь из этого места. На крышу академии.       Образ этой девушки теперь прочно засел в голове. Она меня знала. И срать бы я на это хотел, но не после такого решительного и смелого взгляда. Почему она на меня так смотрела? С чего взяла, что она может со мной говорить не официально? Да и темы общения были весьма откровенными. Ко всему прочему — она меня знает. Причём там явно попахивает какой-то нехороший предысторией. И это бесит. Ненавижу загадки из прошлого.       Хотару, значит. Надо будет порыться в её данных после того как поем.       В контейнер было положено несколько кусков торта. Кажется я ей говорил «съедобное»? Надо было говорить конкретнее. Обед перечеркнут к ебеням.